Мифология славян

А. С. Кайсаров в 1804 г. в работе «Славянская и российская мифология» писал, что в России потому не осталось следов дохристианских верований, «что предки наши весьма ревностно принялись за новую веру; они разбили, уничтожили всё и не хотели, чтобы потомству их остались признаки заблуждения, которому они дотоле предавались». Стремление детально изучить мифологию славян осложняется тем фактом, что подавляющее большинство оригинальных славянских мифологических текстов было утрачено в период христианизации.

Славянская мифология – совокупность мифологических представлений древних славян времени их единства (до конца I тыс.). По мере расселения славян с праславянской территории по Центральной и Восточной Европе, от Эльбы до Днепра и от южных берегов Балтийского моря до севера Балканского полуострова, происходили дифференциация славянской мифологии и обособление локальных вариантов, долго сохранявших характеристики изначальной культурной основы.

Реконструкция основных элементов славянской мифологии возможна на базе вторичных – письменных, фольклорных и вещественных – источников. Главный источник сведений по раннеславянской мифологии – средневековые хроники, анналы, написанные посторонними наблюдателями на немецком и латинском языках и славянскими авторами, поучения против язычества и летописи. Ценные сведения содержатся в сочинениях византийских писателей и географических описаниях средневековых арабских и европейских авторов. Обширный материал дают этнографические собрания и языковые факты. Все эти данные относятся к достаточно поздним эпохам. Хронологически совпадают с изучаемым периодом материалы археологии по ритуалам, святилищам, изображениям.

Особого рода способ реконструкции славянской мифологии – сравнительно-историческое исследование – сопоставление с другими индоевропейскими мифологическими системами, в первую очередь с мифологией балтийских племён, отличающейся особой архаичностью. Проведение индоевропейских параллелей позволяет отделить архаические элементы от позднейших инноваций, влияний других мифологических и религиозных систем.

Существуют разные классификации персонажей славянского пантеона.

Первый вариант – по функциям мифологических персонажей, по характеру их связей с коллективом, по степени индивидуализированного воплощения, по особенностям их временных характеристик.

Высший уровень – характеризуется наиболее обобщённым типом функций богов (ритуально-юридическая, военная, хозяйственно-природная), их связью с официальным культом. К этому уровню относятся два праславянских божества, чьи имена достоверно реконструируются как Перун и Велес, а также связываемый с ними женский персонаж, праславянское имя которого остаётся неясным. Эти божества воплощают военную и хозяйственно-природную функции. Они связываются между собой как участники одного мифа: Перун, проживающий на небе, на вершине горы, преследует своего змеевидного врага Велеса за похищение скота, людей, а в некоторых вариантах – жены громовержца. Велес прячется последовательно под деревом, камнем, обращается в человека, коня, корову, но безуспешно. Победа Перуна завершается дождём, приносящим плодородие.

Знание о полном составе праславянских богов высшего уровня весьма ограниченны, хотя есть основания полагать, что они составляли уже пантеон. В него могли входить те божества, чьи имена известны хотя бы в двух славянских традициях (например, Сварог, Даждьбог). Несколько сложнее обстоит дело с названиями типа древнерусских Ярила и Яровит у балтийских славян, поскольку в основе этих имён – старые эпитеты соответствующих божеств. Подобные наименования могли соотноситься с разными богами праславянского пантеона.

Более низкий уровень – божества, связанные с хозяйственными циклами и сезонными обрядами, а также боги, воплощавшие целостность замкнутых небольших коллективов: Род, Чур у восточных славян. Возможно, что к этому уровню относились и большинство женских божеств, обнаруживающих близкие связи с коллективом (Мокошь). Иногда эти боги менее антропоморфны, чем представители высшего уровня.

Уровень наиболее абстрагированных функций: Доля, Лихо, Правда, Кривда, Смерть – либо специализированных функций: Суд. С обозначением доли, удачи, счастья, вероятно, было связано и общеславянское «бог», а также образованные от него слова – богатый, убогий.

Уровень героического эпоса – представители известны лишь по данным отдельных славянских традиций, что позволяет говорить об их сравнительно поздней природе. Таковы герои-предки Кий, Щек и Хорив у восточных славян, Чех, Лях и Крак - у западных. Противниками этих героев выступают хтонические персонажи – змееобразные чудовища, их более очеловеченные варианты: Соловей-разбойник, Рарог-Рашек. Возможен праславянский характер мифологического сюжета о князе-оборотне, от рождения наделённом знаком волшебной власти.

Сказочные персонажи – по-видимому, участники ритуала, предводители сил низшей мифологии – баба-Яга, кощей, Чудо-Юдо, лесной, водяной и морской цари.

Уровень неиндивидуализированных, низших персонажей – нечистая сила, духи, животные, связанные с мифологическим пространством от дома до леса, болота. К ним относились домовые, лешие, водяные, русалки, вилы, лихорадки, мары, моры, кикиморы; из животных – медведь, волк и др. Эти образы оказались более устойчивыми.

Второй вариант классификации верований славян привязан к уровням восприятия мира, которые, по мнению сторонников этой версии, формировались постепенно (Б. А. Рыбаков).

1. Культ упырей и берегинь.

В основе культа лежит первобытный анимизм. Берегини и упыри предстают как олицетворение добрых или злых сил природы; первые покровительствуют человеку, вторые ему враждебны. Поскольку вредоносными или благотворными могут быть самые различные природные предметы и явления, берегини и упыри не имеют собственных имён. Человеку нужны были защитники и покровители, противостоящие злу.

Славянские берегини по названию происходят не от глагола «беречь», а от «берег» – край реки, скала, круча, такой рельеф местности, который делал границу между сушей и водой постоянной и устойчивой. К ней спеишили, спасаясь от наводнения, половодья, разливов рек.

Злым упырям приносили жертвы, стараясь задобрить их, а добрым берегиням «клали требы». Эти верования держатся до XII в. Потом упыри исчезают как самостоятельный персонаж, передав часть функций и имя вампирам-вурдалакам. Берегини начинают сближаться с вилами-русалками, которые заботились о посевах (в отличие от русалок-утопленниц).

2. Культ Рода и рожаниц.

Существование этих персонажей признаётся далеко не всеми исследователями. Сторонники признания этого бога утверждают, что бог с таким именем или такими функциями, сопровождаемый парным женским именем, занимал важное место в системе мифологических представлений древних славян. Он был тесно связан с культом плодородия. Род был первым славянским богом с собственным именем. Некоторые источники позволяют видеть в Роде творца Космоса, бога неба и дождя. Он связан с водой, огнём, подземным пеклом, шаровой молнией, он вдувает жизнь в людей. К XI – XII вв. это божество пришло в забвение.

Рожаницы оставались в мифологическом сознании даже в эпоху христианства. Парное женское божество у славян олицетворяло умирающую осенью и нарождающуюся весной природу. Рожаницам приносили жертвы: на празднике, посвящённом окончанию уборки урожая главное блюдо посвящалось рожаницам. Уже в эпоху господства христианства окончание уборки урожая на Руси совпадало с Рождеством Богородицы.

3. Культ Перуна.

4. Принятие христианства и преодоление язычества.

Универсальным образом у славян является мировое древо. В этой функции в славянских фольклорных текстах обычно выступают Вырий – райское дерево, берёза, явор (клён), дуб, сосна, рябина, яблоня. К трём основным частям мирового древа приурочены разные животные: к ветвям и вершине – птицы (сокол, соловей, мифологические образы), а также солнце и луна; к стволу – пчёлы, к корням – хтонические животные (змеи, бобры). Всё дерево в целом может сопоставляться с человеком, особенно с женщиной: этот мотив прослеживается в северорусских вышивках. С помощью мирового древа моделируется тайная вертикальная структура мира – три царства: небо, земля и преисподняя, четвертичная горизонтальная структура (по сторонам света), жизнь и смерть (зелёное, цветущее дерево и сухое, дерево в календарных обрядах).

Человек соотносится со всеми уровнями мифологии, что отражается в ритуалах. Он не выделяется из окружающего мира, о чём свидетельствуют долгое время сохранявшиеся в народе поверья о душе растений. Эти верования стимулировались тем, что на могиле человека могло вырасти растение, как бы из праха мертвеца. Многие сказки содержат этот сюжет. По народному поверью, незамужние дочери после смерти превращаются в тополь, а проклятые матерью – в крапиву.

Праславянское понятие души, духа позволяет выделить человека из других существ и, возможно, имеет индоевропейские корни.

Оживляющим человека началом считалась душа, причём имевшая природу, близкую к материальной. Её можно потерять, она способна есть и пить, оказывать физическое воздействие. Душа могла иметь вид ветра (стон ветра в трубе – жалоба покойника), огня (огоньки на кладбище), дыма или пара. Позже душу представляли бабочкой, птицей, мухой и вообще крылатым насекомым. По утверждению А. Н. Соболева, у всех славянских племён существовало представление о душе как о мыши. Иногда душа отождествлялась с тенью, «навью».

Погребальные обряды славян свидетельствуют об их вере в бессмертие души. Особое внимание уделяется смерти человека. Она отождествляется с мраком и холодом. Недаром глагол «околеть» в русском языке имеет два значения – замёрзнуть и умереть. Смерть представлялась в виде птицы или страшилища, соединявшего в себе человеческий и звериный облики. Иногда её изображали в виде скелета. К скелету добавлялись особые орудия лишения жизни – коса, грабли, серп, заступ, меч. Образ птицы, вероятно, был вызван возможностью внезапной смерти, от которой никто не может уйти. Наиболее часто смерть олицетворяли чёрный ворон и сизый голубь. Многие приметы, связанные со смертью, соотносятся с поведением птиц (карканье ворона, крик совы или филина, видение во сне чёрных птиц).

В антропоморфном варианте смерть чаще всего представляли в виде отвратительной старухи с большими зубами, костлявыми руками и ногами, с косой и заступом. Существовало также представление о водном пространстве, лежащем на пути к селению умерших. Женщина и вода здесь выступают как символ хаотического.

Мир описывается системой дуальных пространственных, временных и социальных характеристик, основанных на изначальном дуализме архетипа. Принцип благоприятного – неблагоприятного реализовывался в соответствующих мифологических персонажах. Таковы счастье (доля) и несчастье (недоля). Ритуал гадания – выбор между долей и недолей – у балтийских славян связан с противопоставлением Белбога и Чернобога. Название божества Белбога созвучно слову «благо». Его считали хранителем и подателем добра, удачи, справедливости, счастья. Изображали Белбога с куском железа в правой руке.

Чернобог – ужасное по виду божество – считался началом всех невзгод. С ним как властителем подземного мира связаны такие понятия, как «черная душа», «чёрный день». Изображался Чернобог облачённым в броню, с лицом, исполненным ярости, с копьём в руке, готовый к причинению всяких зол.

Другой дуалистической характеристикой являлось соотношение жизни и смерти. В славянской мифологии божество дарует жизнь, плодородие, долголетие. Такова богиня Жива у балтийских славян и Род у всех восточных. Но божество может приносить и смерть. Мотивы убийства связаны с Чернобогом и Перуном. Воплощениями болезни и смерти были навь, Марена, собственно Смерть как фольклорный персонаж и класс низших существ: мара, змора, кикимора. Символы жизни и смерти находят своё выражение в образах живой и мёртвой воды, дерева жизни, спрятанного яйца с кощеевой смертью, а также моря или болота, куда ссылаются смерть и болезни.

Наиболее абстрактным и формализованным противопоставлением является соотношение чёта и нечёта. Оно предполагает вычленение благоприятных и неблагоприятных чисел, в том числе дней недели. Несчастливыми могут являться как чётные, так и нечётные числа. Например, хозяйки в деревне подкладывали под курицу нечётное число яиц. Мир может характеризоваться с помощью троичной, четвертичной, седмеричной, девятеричной и двенадцатеричной структур. Одновременно тринадцать – несчастливое число. Символом несчастья является Лихо одноглазое, но скорее из-за его недокосмизированной природы, а не из-за асимметрии внешнего вида.

Противопоставление правый – левый лежит в основе древнего мифологического права, гаданий, ритуалов и примет и отражено в персонифицированных образах Правды на небе и Кривды на земле.

Существенно различие мужских и женских мифологических персонажей по функциям, значимости и количеству: малочисленность женских персонажей в пантеоне, соотношения типа Див – дивы, Род – рожаницы, Суд – суденицы. Особенно значима роль женского начала в магии, колдовстве, что имеет аналогии с другими системами и объясняется представлениями о женщине как недокосмизированном существе.

Оппозиция верх – низ в космическом плане трактуется как противопоставление неба и земли, вершины и корней мирового древа, различных царств, воплощаемых Триглавом, и в ритуальном плане реализуется в расположении святилищ Перуна на холме и Велеса – в низине.

Противопоставление небо – земля (подземное царство) воплощено в приурочении божества к небу, человека к земле. Представления об «отмыкании» неба и земли святым Юрием – Георгием, Богородицей, жаворонком или другим персонажем, создающим благоприятный контраст между небом и землёй, связаны у славян с началом весны. Мать-сыра земля – постоянный эпитет высшего женского божества. В преисподней пребывают существа, связанные со смертью, и сами покойники.

Противопоставление юг – север, восток – запад в космическом плане позволяет описывать пространственную структуру по отношению к солнцу, в ритуальном плане – структуру святилищ, ориентированных по сторонам света, и правила поведения в обрядах.

В противопоставлении суша – море особое значение имеет море – местопребывание многочисленных внешне отрицательных и большей частью женских персонажей. Это жилище смерти, болезней, куда их отсылают в заговорах. Его воплощение – море-океан, морской царь и его двенадцать дочерей – лихорадок. Положительный аспект воплощается в мотивах прихода весны и солнца из-за моря. Вода здесь является проявлением хаоса, как и в других мифологиях.

Противопоставление огонь – влага воплощается в мотивах противоборства этих стихий и в таких персонажах, как Огненный Змей, Огненная Птица, Огненная Мария. Особую роль играет «живой огонь» в многочисленных ритуалах, обрядах сожжения, возжигания костра и вызывания дождя. Аналогичную природу имеет культ колодцев. Огонь и вода соединяются в образах Перуна, Купалы, огненной реки. Вода выступала основной стихией в ряде праздников, особенно в купальных обрядах с очистительным купанием, бросанием венков в воду и разжиганием костров около воды. У древних славян было представление о непосредственной связи подземных и небесных вод, поэтому дождь вызывали путём жертвоприношений колодцу.

В противопоставлении весна – зима особое значение имеет Весна, связанная с мифологическими персонажами, воплощающими плодородие, – Ярилой, Костромой, Мореной, а также с обрядами похорон зимы и отмыкания весны, с растительными и зооморфными символами. Ярило был богом весеннего солнца. В его имени есть и яркость, и ярость. Его представляли молодым и прекрасным. Одетый в белые одежды, он едет на белом коне. На голове его венок из весенних цветов, в руке горсть ржавых колосьев. Ярило – покровитель любви, плодородия.

Противопоставление солнце – луна воплощается в мифологическом мотиве брачных отношений Солнца и Месяца. Солнечные божества – Сварог, Даждьбог, Хорс. Один из наиболее древних общеславянских образов – образ колеса – солнца. Иногда Солнце представляли в виде царицы, одетой в пурпурные одежды зари и в сияющем венце лучей. В Иванов день Солнце выезжает навстречу своему супругу Месяцу, пляшет и рассыпает по небу лучи. А с началом зимы Солнце и Месяц расходятся в разные стороны и не встречаются друг с другом до самой весны. Весной же они долго рассказывают друг другу о том, где были и что видели.

Славяне представляли, что жилище солнца находится на востоке. Там стоит его золотой дворец, оттуда выезжает оно поутру в своей золотой колеснице. Солнцевы девы расчёсывают его золотые лучи и умывают его, тогда на землю льётся благоприятный дождь.

Мифологическими персонификациями соотношения день – ночь являются ночницы, полуночницы и полуденницы, Зори – утренняя, полуденная, вечерняя, полуночная.

Противопоставление белый – чёрный известно и в других вариантах: светлый – тёмный, красный – чёрный. Его воплощение в пантеоне – Белбог и Чернобог. Белый цвет соотносится с космическим началом, чёрный – с хаотическим.

Соотношение близкий – далёкий в славянской мифологии указывает на структуру пространства и времени. Примером этого служит пара «свой дом» - «Тридевятое царство» в русских сказках, мир животных и загробный мир. Это противопоставление Хаоса и Космоса. К. Мошыньский отметил, что у славян всегда было ощущение опасности, исходящее от нарушения обычного хода вещей, чужих территорий. Огромный этнографический материал показывает, что у славян защита от внешней стихии осмысливалась с помощью символа круга, которым обводили себя или жилище. Полещуки, работавшие в глухих местах, на нивах, окружённых лесом, чертили круг с помощью ножа. У всех славян зафиксирован обычай опахивания поселения магическим кругом для борьбы с эпидемиями. Аналогичная роль приписывалась поясу, перстню, венку.

Противопоставление старый – молодой подчёркивает различие между зрелостью, адекватной космическому состоянию, и дряхлостью, которая выводит человека в мир хаотического, запретного, связанного с изначальным миропорядком. Особую роль в славянской мифологии играли образы старухи-ведьмы, Бабы Яги и плешивого старика, деда. В этот же ряд попадает оппозиция предки – потомки и ритуалы поминовения предков, дедов. Сюда же можно отнести сочетания старший – младший, главный – неглавный. Культ предков был тесно связан с культом плодородия (ср. связь в архетипе умирания и рождения). Известны весенние масленичные костры, которые зажигаются, чтобы греть покойников, приглашение умерших родителей к сакральной трапезе в Сочельник или под Новый год, обычай обметать могилы предков на Троицу. Считалось, что покойники активно влияют на судьбу землепашца, создавая благоприятные и неблагоприятные условия погоды. Притом «плохие» покойники могли предводительствовать градовыми тучами. На том свете покойники занимаются теми же делами, какими занимались на земле.

Как и в других мифологиях, в славянской имеет место разделение мира на сферы сакрального и мирского.

Все перечисленные принципы могут реализовываться в текстах разного рода – эпосе, сказках, заговорах, отдельных речениях, относящихся к приметам, проклятиям. Таковы обряды хождения с козой, которая традиционно считалась хтоническим персонажем, гонение змей, заклание Ильинского быка, коровья смерть, завивание бороды, вызывание дождя, окликание звезды, Юрьевский и купальный праздники. Знание обрядов позволяет восстановить многие мифологические мотивы и установить связь мифов с обрядами.

Элементы мира в славянской мифологии постоянно отождествлялись с частями человеческого тела: волосы – растительность, глаз – солнце, голова – гора. Получается, что творение мира было первым жертвоприношением. Поэтому любое дело должно было начинаться с жертвы.

Земля представлялась плоской, либо плавающей в воде, либо стоящей на четырёх быках, от резких рывков которых происходили землетрясения. Считалось, что у земли есть свой край, хотя дойти до него нелегко, это мало кому удавалось, и оттуда не было возврата. Небо воспринималось как нечто, напоминающее натянутую над землёй бычью шкуру, медный ток, большую крышку от посудины. На небе пребывали солнце, луна и звёзды. Небес насчитывалось много – до семи (ср. выражение «быть на седьмом небе»). Эти небеса раскрывались в исключительных случаях и в особые дни (ночи), а также во время большой грозы.

Солнце – источник жизни на земле. Оно вместе с месяцем и отдельными планетами персонифицируется, наделяется эпитетами «красное», «ясное», «жаркое». Каждые сутки солнце окунается в море и уходит за край земли, под землю, чтобы немного остыть и затем появиться вновь. В определённые дни оно «брачуется» с землёй, «играет»; его годовому циклу подчинён год славянского земледельца. Порядок крестьянских работ зависит также от фаз второго светила, погасшего, именуемого в народных песнях братом или сестрой солнца, – месяца или луны. Оно иногда оказывается объектом чёрной магии, персонажем многих заговоров. Новолуние у славян отмечалось нередко разжиганием костров или печением особого пирога, девичьим гаданием о будущем, свадьбами, началом новых работ – сева, сажания деревьев, строительства дома.

Известны также зооморфные обличия солнца и луны. Солнце может представляться буйволом, волом, телёнком, петухом, а месяц – коровой, реже – козлом, бараном.

В некоторых славянских зонах, прежде всего у сербов, хорошо сохранились индоевропейские представления о дождевых тучах как о небесных стадах крупного рогатого скота, об облаках как молочных коровах и о дожде как небесном молоке, оплодотворяющем и кормящем землю. Это выражается в ряде обрядов и действий, среди которых выделяются сербские плачи для отгона градовых туч. По общеславянским верованиям пожар от молнии можно потушить только молоком или сывороткой. Млечный путь согласно болгарской легенде возник из лунного и звёздного молока. Дождь одновременно имеет и функции плодородия: небо посредством его оплодотворяет землю.

Славяне сохранили культ матери-земли, который предполагает запрет бить землю палкой, до Благовещения тревожить ее (пахать), вбивать в неё колья, плевать на неё. Нарушение перечисленных запретов могло привести к засухе и другим бедам. Широко известно обращение к земле и использование ее при клятвах: землю брали в рот, ели ее, клали кусок дерна на голову. Считалось, что земля не терпит неправды. Существовало также таинство исповеди земле.

Запреты обрабатывать землю до Благовещения связаны с древнеславянским делением года на два периода – лето и зиму. Весна и осень считались лишь начальной порой, предвещающей пробуждение или засыпание земли. Лето и зима также делились на две части; рубеж приходился на ряд дней, когда сезон был в самом разгаре.

Праздник Благовещения приходится на время весеннего равноденствия, а Воздвижения – на день осеннего равноденствия. Это рубежи пробуждения земли и её отхода ко сну. Почти у всех славян эти дни связаны с культом змей, с их выходом из земли и уходом в неё.

Поворотные точки в течение года, а также время захода и восхода солнца считались наиболее подходящими для магических действий. Нередко местом для них избирается межа. Межевому времени соответствует межевое место, для которого характерна наибольшая активность сил хаоса. Поэтому после христианизации нечистыми местами считались вырий – место, откуда возвращаются на землю весной пресмыкающиеся, где тонка граница между мирами; места слияния рек, перекрёстки дорог, границы селений. В нечистое время дозволялось «неправильное» поведение. А. Н. Соболев утверждает, что в древней Руси существовал обычай хоронить родных на распутьях: «Аще кто умряше, творяху тризну над ними и посеем творяху краду великую и возложахути на краду мертвеца, сожьжаху, а посеем собравша кости, возложаху в судину малу и поставляху на столбе на путех». Возможно это способствовало переходу умершего в другой мир. Столбы же становились границами освоенного пространства.

Для славянских обрядов годового цикла характерен культ деревьев, прежде всего дуба, у восточных и части западных славян – берёзы, в меньшей мере – клёна, липы, в конкретных случаях – и вербы. У южных славян широко распространён обряд сжигания родственного полена – бадняка – в домашнем огне. В славянском годовом цикле ему соответствует восточнославянский ритуал сжигания соломенной куклы в купальскую ночь.

Судя по данным, собранным в Полесской экспедиции, древние славяне не различали рая и ада и верили в единый загробный мир, который мог находиться и далеко за морем, и на небесах, и в подземном царстве.

Основные стихии у славян были соотнесены со сторонами света и частями суток. Предположительно, славянскому мировоззрению соответствовала следующая система координат:

Центр – верх, желтое, золотое, огонь;

Восток – вперёд, утро, весна, белое, небо;

Юг – вправо (вверх), день, лето, красное, воздух (ветер);

Запад – назад, вечер, осень, синее (зелёное), земля;

Север – влево (вниз), ночь, зима, чёрное, вода.

Подробно разберем пантеон восточных славян. Перун является богом солнца и молнии, а также сыном Сварога. Это указывает на первоначальность пространственного упорядочения мира. Он мечет свои стрелы – молнии, мощной палицей разбивает тучи, гром выражает его гнев, по всему небу развевается его одежда и борода, ветры и бури являются его дыханием. Недаром в ряде славянских диалектов Перун означает силу, удар, производимый громом и молнией. Удар этот, по народным представлениям, совершается каменным снарядом, называемым громовой стрелой. Могучий и деятельный летом, Перун умирает на зиму. Морозы запечатывают его громовые уста, палица-молния выпадает из ослабевших рук, и бог всю зиму покоится в гробе – туче. Когда из тёплых стран возвращаются птицы, Перун разбивает свою темницу и сбрасывает с высоты врагов. Богатырский конь переносит его в мгновение ока в любое место. Перуну служат быстролётные сокол и орёл, остроклювый ворон и петух, возвещающий утро. Перун посылает дожди, от него зависит урожай, а следовательно, и жизнь. Он покровитель земледелия и кузнечного дела. Поэтому работа пахаря представляет собой космизирование пространства. Некоторые исследователи полагают, что Перун был богом воинов и князей, а не всех славян. В историко-социологическом плане культ Перуна иногда относят к эпохе так называемой военной демократии.

Велес помимо эпитета «скотский бог» имел звание бога «всея Руси». Он был покровителем домашних животных (вероятно, в уже более позднюю эпоху), богом богатства, отвечал за связь с плодовитостью и золотом. Он участвовал в выращивании зерна. Многочисленные атрибуты Велеса – влага (море, озеро, река), овечья шерсть, змея, – характеризуют его как хтонический персонаж. Недаром в фольклоре он соотнесён со Змеем Горынычем, в народной демонологии ему соответствуют «лютый зверь», чёрт, леший, нечистый дух.

Мокошь – богиня-покровительница женских работ, прядения и ткачества. Для её образа характерны мотивы низа и влажности. В пятницу, как посвящённый ей день, запрещалось оставлять кудель, стирать, выполнять супружеские обязанности.

Стрибог, видимо, был связан с ветрами, Даждьбог и Хорс – с солнцем. Последний являлся ипостасью солнца как космического тела, диска. Сварог иногда отождествлялся с огнём. Он считался владыкой Космоса. Во мраке он разжигал пламя молний, разбивая ими тучи, и дал жизнь Солнцу. По одной из мифологических версий Сварог – сын Крота и внук Ситоврата, поэтому он не может быть отцом всех богов. Имя бога, возможно, происходит от индоевропейского svargas – небо. Легенды рассказывают, что Сварог подарил людям первый плуг и кузнечные клещи, научил выплавлять медь и железо. Он установил законы, которые могли соблюдать люди. Здесь Сварог выступает как демиург. Совпадение функций Перуна и Сварога говорит о неполном, на наш взгляд, разделении персонажей пантеона. Родив других богов, Сварог отходит на задний план, и миром начинают править его дети.

Менее всего ясен Симаргл. Одни исследователи считают этот персонаж заимствованным из иранской мифологии, другие трактуют его как символ, объединяющий все семь богов пантеона.

Связи между элементами пантеона и их иерархия выявляются при анализе закономерностей перечисления богов в летописных списках. Обнаруживаются связь Перуна с Велесом, Стрибога с Даждьбогом и Сварогом, периферийное внешне место Симаргла и Мокоши. О единой природе и сущности славянских божеств писали еще средневековые авторы. В труде Прокопия Кесарийского «Война с готами» указано: «Они (анты и славины) считают, что только один бог, творец молний, является владыкой над всеми и ему приносят в жертву быков и совершают другие священные обряды». Некоторые ученые (М. Вей) также утверждают, что большинство центральных божеств не являются персонифицированными образами, а представляют собой эпитеты, определяющие ту или иную сторону верховного божества: Сварог – «небесный», Святовит – «священный свет», Род – «рождающий», Стрибог – «отец-бог». Все это позволяет говорить о Перуне как стержневой фигуре пантеона и выразителе принципа космического устройства.

Помимо главных богов известны и другие мифологические персонажи, о которых сообщают более поздние источники. Одни из них тесно связаны с семейно-родовым культом (род) или сезонными обрядами (Ярила, Купала, Кострома), другие известны из менее надёжных источников (Троян, Переплут), третьи, возможно, являются созданиями кабинетной мифологии (Лель). Эти данные требуют уточнений.

Кроме богов почитались богатыри – люди, одарённые великой силой. Среди них были волоты – исполины непомерной величины и силы, обладавшие даром неуязвимости, Полкан – получеловек-полуконь, который охранял солнечных коней Световида – хранителя рода. Известен был также Славян – князь славян, отличавшийся необыкновенной храбростью.

У всех славянских народов существовали поверья о духах природы. Духи – олицетворения леса известны главным образом в лесной полосе. Лес был местом, обращённым к миру мёртвых. Я. Пропп отмечает, что фраза «повернись к лесу задом, ко мне передом» указывает на хтонический характер жилища Бабы-Яги. Лешие считались обитателями и хранителями леса. Порой они почти не отличались от людей, но чаще хозяин леса представлялся одетым в звериную шкуру, с рогами и копытами. Зимой леших в лесу «вытесняли» помощники Перуна – Морозко, Трескунец, Студенец.

Дух водной стихии внушал больший страх, чем леший, возможно, из-за хаотичности водной стихии. Водяные духи, по представлениям древних славян, живут в глубоких местах рек, в великолепных домах. Часто они уносят купающихся людей, которых приучают жить у себя.

Более сложен и менее ясен образ вилы. Одни авторы считают его исконно общеславянским, другие – южнославянским. Вилы – лесные, полевые, горные, водяные или воздушные девы, которые могут вести себя и дружелюбно, и враждебно в отношении человека в зависимости от его поведения. Происхождение образа вилы неясно.

Более ясен вопрос о происхождении образа русалки. Образ известен всем славянам. О нём много спорили: одни считали его олицетворением воды, другие полагали, что русалка – это утопленница. Русалки первоначально в славянской мифологии были берегинями, помогавшими странствующим, плавающим, терпящим бедствие добраться до берега. Позднее стали считать, что это утопленницы и что они особенно опасны для людей в русальные ночи (19 – 24 июня). В русальную неделю пели русальные песни, вешали на деревья и кусты пряжу, нитки, полотенца – символическую одежде для русалок, а также справлялись проводы русалки.

Сам мифологический образ русалки как девушки, живущей в воде, в поле или в лесу – поздний: он засвидетельствован только с XVIII в. и в значительной мере является олицетворением самого праздника или обряда. Сам образ сложен: включает и олицетворение водной стихии, и представления о погибших в воде девушках, о некрещёных умерших детях, и верования о духах плодородия. Возможно, этот образ вытеснил исконно славянские древние образы берегинь, водяниц и других водяных духов.

Домовые живут в домах и дворах. Считалось, что если домовой полюбит хозяина, то кормит и холит его лошадей, обо всём заботится и у самого хозяина бороду заплетает в косы. Если же не полюбит, то старается его разорить, беспокоя по ночам, переводя скот и ломая всё в доме.

Особым божеством был банник. Баня стала своеобразным капищем для христианизированного населения Руси. В ней гадали, колдовали, лечили больных, принимали роды, развратничали. В банные дни не ходили в церковь. Считалось, что банник пускает погреться русалок. Сама баня строилась на задворках усадьбы, словно на границе освоенного мира. На её месте ничего уже строить было нельзя. Банная вода считалась нечистой, поэтому после бани было принято умываться другой водой.

Таким же местом был овин, в котором также колдовали, гадали, рожали, отмечали именины овина, на которых непременным блюдом был петух. Это делает петуха также существом пограничного, посреднического характера.

Кикимора – божество сна, ночных видений, страхов. Мара – древняя богиня смерти. В более поздних верованиях она беспокоит своими проказами: будит малышей, путает оставленную на ночь пряжу.

Самое страшное и враждебное человеку божество – Марана, богиня ночи, зимы, смерти. Её имя родственно словам «мрак, мор, смеркаться». Славяне полагали, что она живёт на севере, в недрах покрытых вечными снегами скал. Она всесильна. Но светлые боги заключают её в оковы с приходом весны. Поэтому, встречая весну, славяне сжигали чучело Мараны. К зиме она возвращалась снова, олицетворяя наступление Хаоса.

Согласно «Повести временных лет» князь Владимир Святославович предпринял попытку создать в 980 г. общегосударственный пантеон. В Киеве, на холме, вне княжеского теремного дворца, были поставлены статуи Перуна, Хорса, Даждьбога, Стрибога, Симаргла и Мокоши. Главными божествами пантеона были громовержец Перун и «скотий бог» Велес (Волос), противостоящие друг другу топографически, скорее всего символизируя дуалистический принцип Космос – Хаос.

Западнославянская мифология известна по нескольким локальным вариантам, относящимся к балтийским славянам, чешским и польским племенам. Наиболее подробны сведениями о богах балтийских славян, но они разрозненны. Имеются в виду отдельные божества, связанные обычно с локальными культами. Относительно богаты западноевропейские хроники сведения о культе богов, их пространственном приурочении. Мифологическая традиция балтийских славян была прервана насильственной христианизацией, что затрудняет исследование системы верований. Из богов особенно известны следующие:

Свентовит – «первый, или высший, из богов», «бог богов»; он связан с войной и победами, а также с гаданием;

Триглав – также «высший бог», его атрибутом был конь, принимавший участие в гаданиях;

Сварожит – Радогост – главный бог в своих культовых центрах; он связан с военными функциями и гаданиями;

Яровит – бог войны и плодородия;

Руевит – связанный с войной;

Поревит – изображался без оружия и имел пятиглавого идола;

Поренут – статуя имела четыре лица и пятое на груди;

Чернобог – бог, приносящий несчастье;

Прове – бог священных рощ;

Припегала – божество приапического типа, связанное с плодородием и оргиями;

Жива – женское божество, связанное с жизненными силами;

Подалога.

Возможно, совпадение функций свидетельствует лишь о разных названиях или ипостасях одного персонажа. Подтверждением этого предположения является многоголовость богов балтийских славян.

Данные о чешских именах богов, как и о польских, тоже разрозненны и нуждаются в критическом отношении. Есть основания считать, что в западнославянской традиции некогда присутствовали мифологические персонажи, служащие продолжением образов Перуна и Велеса.

Разрушение старой мифологической системы шло по нескольким направлениям. Одно из них – перемещение мифологического персонажа с высших уровней на низшие, из круга космических персонажей в хаотические. Именно это произошло с таким существом, как Рарог, Рарах, Рарашек.

Данные о южнославянской мифологии совсем скудны. Рано попав в сферу влияния древних цивилизаций Средиземноморья и ранее других славян приняв христианство, южные славяне полностью утратили сведения о былом составе своего пантеона. Достаточно рано в этом регионе возникает идея высшего бога; южные славяне поклоняются «всяким другим божествам», приносят жертвы и используют их для гадания. С уверенностью говорить о том, что у южных славян существовал культ Перуна и Велеса, позволяет обнаружение следов мифа о поединке громовержца с противником-демоном. Упоминание в словенской сказке колдуньи Мокошки свидетельствует о том, что она входила в пантеон, как и царь Дабог из сербской сказки.