Глава 6. Аборт и детоубийство

163

и взрослых, которые обладали явной ценностью и значением для общества.

Иудео-христианский взгляд на мир

Ветхозаветный период

Если мы посмотрим на иудейский мир той же эпохи, то увидим ситуацию, которая в этом вопросе радикально отличалась от греко-римской культуры. Не вызывает сомнения факт, что подобное от­ношение коренилось в законе Ветхого Завета, Торе. В следующей, седьмой, главе этой книги мы более детально рассмотрим основы библейского учения, а сейчас мне хотелось бы упомянуть только его основные пункты. В основе иудейского закона лежало учение об образе Божьем. Каждый человек, будь то новорожденный или взрос­лый, больной или здоровый, раб или свободный, обладает внутрен­ней ценностью, поскольку является уникальным проявлением об­раза Божьего. Мы уже упоминали, что, согласно учению Торы, со­знательное уничтожение любой человеческой жизни оскорбляет достоинство Бога (Быт. 9:6). Мишна, в которой запечатлено тради­ционное раввинское учение, провозглашает, что Бог создал одного человека (Адама), чтобы напоминать потомкам: «Любому, кто убьет человека, Бог поставит в вину убийство целого мира, и любому, кто спасет жизнь одного человека, Бог зачтет как бы спасение всего мира»¹⁸⁰.

В древней иудейской мысли человеческая жизнь обладала боль­шой ценностью, что также распространялось и на плод, который считался уникальным творением Яхве, созданным с определенной целью. Однако защита внутриутробной жизни не была абсолютной. Раввины учили, что допустимо лишать жизни плод, если это необ­ходимо для спасения матери. Но с момента рождения, а точнее, с момента появления головки ребенка во время родов, младенец счи­тался полноценным членом общества, обладающим полными пра­вами на защиту, как любой другой человек, достигший зрелости.

Второй причиной формирования отрицательного отношения к абортам и детоубийству было требование Бога к сильным защищать слабых. Несмотря на то что Тора на своих страницах редко упоми­нает плод и новорожденного, нет никаких сомнений, что их рас­сматривали как особо беззащитных, и потому считалось, что Гос-

подь повелевает защищать их от всяких злоупотреблений. Язычес­кий ритуал жертвоприношения детей был недвусмысленно осужден в ветхозаветном законе (Втор. 18:10), а умерщвление ребенка, не­удивительно, считалось преступлением перед всем израильским народом. Практика оставления детей на смерть была весьма распро­странена среди народов, окружавших Израиль, о чем свидетельству­ют многочисленные места в книгах ветхозаветных пророков. В кни­ге Иезекииля молодой израильский народ, отвергнутый окружающи­ми племенами, образно сравнивается с младенцем: «...выброшена была на поле, по презрению к жизни твоей, в день рождения твое­го». И далее: «...увидел тебя, брошенную на попрание в кровях тво­их...» (Иез. 16:4-6).

Филон Александрийский, широко известный еврейский аполо­гет*, писавший в дни жизни Христа, подтвердил ортодоксальное иудейское учение о недопустимости выбрасывания детей на поги­бель следующими словами: «Детоубийство — это несомненное убий­ство, поскольку закон обращает внимание не на возраст, а нанесе­ние вреда человеческому роду». Римский историк Тацит, который часто высказывал свое мнение по поводу странных традиций дру­гих народностей, считал, что необычное отношение евреев к ново­рожденным достойно внимания. Не без тени восхищения он пи­сал, что бросать детей у евреев было запрещено, более того, «убие­ние недавно родившегося младенца рассматривалось ими как преступление»181