Глава II исторический очерк уголовного процесса

§ 6. Моменты истории уголовного процесса. История уго­ловного процесса начинается господством в нем частного начала и полным совпадением его с процессом гражданским; усмотре­ние сторон и формализм разбирательства — его характерные черты. Мало-помалу выясняется и постепенно развивается пуб­личное начало уголовного процесса; он становится делом обще­ственным, государственным, и идея государственности вследст­вие реакции прежнему строю не только проникает в процесс более и более, но и поглощает все другие: права личности от­рицаются в обвиняемом, который становится предметом иссле­дования, подлежащим экспериментам самым суровым во имя государственного интереса (пытка, подследственное задержа­ние, тайна процесса); отрицаются эти права в обвинителе, ко­торого заменяет безличнгш воля закона, наперед стремящаяся определить движение процесса; отрицается и в судьях, которые связываются формальной теорией доказательств, этой безлич­ной логикой законодателя; понятие сторон изгоняется из про­цесса; последний перестает быть живым судебным спором их и превращается в безличное исследование, движущееся волей од­ного закона: понятие обвинения заменяют поводы возбуждения уголовных дел, обжалование уступает место ревизионному по­рядку, все участвующие в процессе лица обязываются по долгу службы стремиться к раскрытию материальной истины, дости­жение которой объявляется государственным интересом.

Такое поглощение в процессе не только частного, или иско­вого, начала его публичным, но даже всего личного, индивиду­ального безличным законом государственным знаменует поря­док уголовного производства, открывающийся канонистами, переносимый через посредство их в среднеевропейское право, в

17

институтах которого он нашел дальнейшую пищу и получил широкое развитие в XVI—XVIIIвв., историческую задачу ко­торых составило развитие общегосударственной власти. Его ха­рактерными чертами стали розыскной порядок, тайна и пись­менность процесса, ревизионный порядок и вообще определе­ние процесса безличной волей закона (ex officio, отсюда „официальный принцип") и сосредоточение правосудия в руках коронных судей.

Злоупотребления этого порядка указывались уже в XVII в. (Томазий*) и разъяснялись гуманитарной литературой XVIII в., подготовившей почву для реформы процесса, которая становится постепенно общественным запросом в континен­тальных государствах Европы и в основание которой ставится требование признания прав личности, восстановление в процес­се деятельности сторон и участие народа в суде, при призна­нии, однако, публичного начала уголовного процесса. За пози­тивный образец берется при этом английский процесс, который вследствие особых исторических условий ранее других устано­вил и развил у себя эти начала. Такой реформированный про­цесс, начиная с Франции в конце прошлого столетия, вводится в течение текущего столетия в прочих государствах европейско­го континента и судебными уставами 20 ноября 1864 г. прини­мается в России.

Таким образом, история уголовного процесса распадается на три основные периода:

1) подчинение государственного начала частному;

2) поглощение государственным началом не только частно­го начала, но даже личности вообще и сведение процесса к без­личному производству;

3) обеспечение в процессе права и участия личности при признании государственного начала уголовного процесса.

§ 7. Древнеримский процесс. Судебно-уголовное право За­падной Европы сложилось под значительным влиянием рим­ского процесса, но не в древнем его периоде, когда он имел резко очерченный частно-исковой характер, а классической его эпохи, в которую прежние начала народного участия в суде и широкого признания личной деятельности сторон получили гармоническое сочетание с публичным началом, что имело в ре­зультате блестящую процессуальную систему, достойную вели­чия Рима и до сих пор заслуживающую удивления.

По органам судебной власти римский процесс представляет постепенную смену короля и сената вместе с параллельными и весьма широкими дисциплинарными властями жреческой и от­ца семейства сперва народными комициями (по классам), затем сменившими их для всех классов, но различавшимися по родам преступлений народными судами, quaestiones perpetuae, в свою очередь уступившими место императору и его магистратам.

18

Quaestiones perpetuae состояли из претора как председателя, заменяемого в его отсутствие помощником (judex quaestionis), и из народных судей; последние в начале республики выбира­лись из сенаторов, потом — и из всадников, а впоследствии (реформа Гракхов) —из всего полноправного народа; число их было значительно, до шестидесяти, они после отводов избира­лись по жребию и затем приводились к присяге, почему и назывались присяжными судьями. Апелляция на них не допус­калась. В провинциях и для рабов судом ведали особые долж­ностные лица. Право обвинения принадлежало каждому рим­скому гражданину, но как право публичное и при условии ши­рокой ответственности за лжеобвинения (calumnia), а также за противозаконные сделки с обвиняемым и потачки ему (praevaricatio, tergiversatio). Обвинительная деятельность, бу­дучи весьма ответственной, в то же время представлялась чрез­вычайно почетной, она вела к популярности и получению важ­ных должностей. Лицам опороченным (famosi) и женщинам она не предоставлялась.

Для преследования уличных беспорядков и бесчинств уже в древнее время учреждаются особые должностные лица (praefectus vigilum, irenarchae, curiosi), которым поручается и собирание доказательств, лежавшее на обвинителе.

Сам процесс распадался на предварительное производство у претора (in jure) и окончательное производство в суде (in judicium). Деятельными органами в том и другом были сторо­ны, но первое происходило в отсутствие присяжных судей и направлялось к организации сторон, собиранию доказательств, формулированию обвинения и принятию его претором. Если обвинителей, подавших просьбу претору (postulatio), являлось несколько, то претор делал выбор между ними по степени бли­зости к преступлению и общественному положению. Обвините­лю, нуждавшемуся в собирании доказательств (что называлось inquisitio), назначался определенный для этого срок, по исте­чении которого он являлся к претору и в присутствии вызван­ного для того обвиняемого формулировал со всей точностью свое обвинение (nominis vel criminis delatio). Явившийся обви­няемый допрашивался претором или его помощником по пунк­там обвинения (interrogatio), претор составлял протокол с ука­занием, в чем именно он обвиняется (inscriptio in crimen), про­токол этот подписывался обвинителем (subscriptio), и выходить из пределов него обвинитель не мог; непосредственно вслед за этим претор объявлял о принятии обвинения против опреде­ленного лица (nominus receptio), которое с этого момента ста­новилось подсудимым (reatus), что сопровождалось для него разными ограничениями. Меры пресечения в республиканскую эпоху были весьма мягкие, и лишение свободы применялось очень редко.

19

Окончательное судебное производство (in judicium) проис­ходило публично, устно и в форме борьбы сторон перед судом, оценивавшим представленные ими требования и доказательства. Оно начиналось образованием суда, затем следовали речи сто­рон— сперва обвинителя, потом обвиняемого; повторительные речи не имели места, допускались только краткие замечания сторон в виде диалогов (altercationes). Доказательствами были признание, свидетельские показания, документы и веществен­ные доказательства. Впрочем, суд отправлялся как политиче­ское право народа, которому принадлежало и помилование; подсудимый обыкновенно в знак печали отращивал себе боро­ду, посыпал голову пеплом, являлся в разорванных одеждах и в сопровождении друзей, числом которых определялось его общественное положение. Решение писалось судьями на выда­вавшихся им дощечках и могло быть троякое: A (absolve), С (condemno) и ML (non liquet); все дощечки> собирались и подсчитывались претором, который сам в голосовании участия не принимал, а лишь провозглашал приговор по абсолютному большинству; при избытке дощечек NL требовалось дополнение производства (amplius). Обжалование народных решений не допускалось.

В императорскую эпоху судебная власть народа переходит к императору, делегировавшему ее разным магистратам с со­хранением за собой надзора за ними, что привело к развитию апелляционного производства и письменности. Вместе с тем об­винение, за которое теперь неохотно брались частные лица, пе­реходит к должностным лицам разного рода. При магистратах, ведавших суд, например при городском префекте, учреждается вместо народных судей особый совет из ученых-юристов (assessores, conselarii, comites); члены его имели только совеща­тельный голос и со времени Септимия Севера получали опре­деленное жалование. Меры пресечения становятся более стро­гими; применение пытки, ограничивавшейся прежде рабами, расширяется, особенно по делам о преступлениях против вели-, чества, где допускались и иные отступления: обвинителями здесь могли быть даже famosi, солдаты, женщины и освобож­денные— против патронов; в качестве свидетелей под пыткой выслушивались даже рабы — против господ. При производстве ведутся подробные протоколы; провозглашению приговора предшествует подача мотивированного мнения советниками, и сами приговоры могли быть или обвинительные, или оправда­тельные; средняя их форма (non liquet) выходит из употребле­ния. За некоторыми исключениями приговоры подлежали об­жалованию; высшую инстанцию составляла императорская кон­систория, где производство было письменное и негласное, ос­новывавшееся на докладах по актам суда. Кроме того, властью императора судебное производство могло быть устранено в ка-

20

ждый момент произгодства или по отношению к отдельному лицу (venia, indulgentia), или по отношению ко всем подсуди­мым по какой-либо группе преступлений (indulgentia generalis, abolitio).

§ 8. Канонический прогресс. Западная христианская церковь унаследовала порядок процесса от Рима, так что обвинение (accusatio) первоначально было единственной формой уго­ловного преследования, причем вырабатывается правило, по которому обвинителями против духовных лиц не могли быть миряне.

Но развитие пороков среди духовенства и вообще нужды церковного управления настоятельно требовали создания более льготной формы преследования, без той ответственности, кото­рой подвергался обвинитель. Эта форма — донос (denuntiatio), называемгш формой евангельской, потому что в основание ее приводилось следующее место из Евангелия Матфея (гл.18, ст. 15—17): „Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с со­бою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидете­лей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он те­бе как язычник и мытарь".

Канонисты перерабатывают этот совет, отбрасывают обли­чение с глазу на глаз и при свидетелях, подле обличения одним лицом (denuntiatio) ставят обличение коллективное, молву, на­родный говор (mala fama, infamatio), заменяют церковную об­щину начальствующими духовными лицами и возлагают на них исследование (inquisitio) и. применение к виновному мер рели­гиозного взыскания, пенитенций. Дальнейшее развитие доносу дал институт синодов; епископы для церковного управления должны были периодически объезжать паству; им обыкновенно предшествовал архидиакон, созывавший именитых местных жителей (testes synoclales), допрашивавший их о том, какие прегрешения и преступления были учинены в данной мест­ности, производивший ex officio о заявленных случаях исследо­вание (inquisitio), а затем докладывавший о результатах его епископу. Указания на такие синоды встречаются уже в IV в. Но долгое время от доноса можно было вполне очиститься при­сягой .

При папе Иннокентии III инквизиционный процесс получа­ет дальнейшее развитие; право исследования и преследования ex officio вверяется каждому начальствующему духовному лицу над его подчиненными и мирянами; Латеранский собор 1215г. отменяет очистительную присягу; донос более и более возво­дится в обязанность каждого гражданина, a accusatio постепен­но вытесняется за ненадобностью, но доносителю предоставля-

21

ется право принимать деятельное участие в процессе и пред­ставлять имеющиеся у него доказательства; тогда он называется promoter inquisitionis, а само производство — inquisitio cum promovento.

В инквизиционном производстве устанавливается различие стадий; оно начинается только при опозорении кого-либо путем доноса или молвы (inquisitionem debet clamosa insinuatio praevenire), и судья прежде всего должен секретно исследовать, насколько основательно такое опозорение (inquisitio famae); за­тем вызывается заподозренный и ему сообщается предмет дела, capitula, чем и начинается исследование самого преступления (inquisitio delicti); обвиняемый присягает, что по содержанию capitulae даст правдивые ответы; после этого ему прочитывают­ся свидетельские показания, записанные судьей (смена устнос-ти письменностью), и сообщаются имена свидетелей; заподоз­ренный представляет свои объяснения, по выслушании кото­рых судья решает дело, приговаривая, однако, уличенного не к нормальным наказаниям, которые могли быть налагаемы толь­ко при accusatio, а к смягченным.

Особые приемы устанавливаются по делам о ересях, в со­ответствии с особенностями римского производства по делам о преступлениях против величества. Дела эти изымаются из юрисдикции епископов и передаются папами особым делегатам, францисканцам и доминиканцам, иногда при значительном участии светской власти (например, в Испании). Эти делегаты по делам такого рода уже к концу XIV в. выработали тайну имен свидетелей для обвиняемого (а вследствие того устране­ние отвода свидетелей и очных ставок их с обвиняемым), при­менение пытки, по аналогии с делами о преступлениях против величества, и назначение здесь на основании розыска (inquisitio) ординарных наказаний, даже при отсутствии обви­нителя.

Канонический инквизиционный процесс, освобождая ис­следование от частного усмотрения обвинителя, предписывая его ex officio, по долгу службы, и насаждая таким образом публичное начало процесса, имеет весьма важное историческое значение. Постепенно он вырабатывает при таком следствии по долгу службы особое должностное лицо, которое наблюдает за его ходом и дает предложения суду; таков фискал, встречаю­щийся в испанском инквизиционном процессе уже в XV в. и совершенно вытеснивший частного обвинителя. Вместе с тем ^канонический процесс для Европы весьма важен изменением, произведенным им постепенно в системе древнефранкских и древнегерманских доказательств; под влиянием римского про­цесса он вытесняет судебный поединок и ордалии разного рода, в том числе очистительную присягу, заменяя их признанием подсудимого, свидетельскими показаниями, письменными и

22

вещественными доказательствами. Но, с другой стороны, ин­квизиционный процесс всецело устраняет состязательность раз­бирательства, делает его розыскным, письменным, негласным и совершенно устраняет народное участие в суде.

§ 9. Процесс средневековый. Секуляризация канонического (инквизиционного) процесса*. До рецепции Римского права на­роды Западной Европы управлялись своеобразными франко-германскими юридическими началами. Порядок разбирательст­ва уголовных дел распадался на ординарный и экстраординар­ный. Первый строился сообразно гражданскому процессу, не­обходимо предполагал частного обвинителя, носил частно-исковой характер, был гласным и в высшей степени формаль­ным, при широком участии народа в суде. Все производство сводилось к торжественному спору между истцом и ответчи­ком, ставившими каждый свое юридическое положение и сами же разрешавшими разноречие их судом Божьим — водой или железом, причем судьи были только торжественными свидете­лями победы или поражения и примените лями того вывода, ко­торый заранее указывался победившей стороной. По делам важнейшим суд Божий постепенно уступал место поединку, и уголовный иск мог быть предъявлен в форме непосредственно­го вызова на поединок, который был отменен здесь только в текущем столетии¹. В некоторых случаях обвинителю пре­доставлялось право предложить вместо поединка доказать свой иск соприсяжниками, в числе не менее двух, но обви­няемый мог назвать показания их лживыми, и тогда дело решалось поединком между ним и соприсяжниками, почему последними не могли быть лица, для которых поединок был недоступен, как-то: женщины, престарелые, духовные и опороченные по суду.

Но для общества и для власти было крайне важно иметь возможность преследования преступников и при отсутствии об­винителя; с другой стороны, развивалось сознание, что физиче­ское единоборство сторон — не такая мера, которая способна обеспечить открытие виновника. Под влиянием этих причин подле ординарного уголовного порядка вырабатывается экстра­ординарный порядок преследования без обвинителя, а именно следующими путями:

1) в преступлениях, захваченных на месте совершения (in flagranti), обвинитель заменяется свидетелями-очевидцами;

¹ По-видимому, последняя попытка решения судебного спора путем. дуэли относится к 1818 г., когда в Вестминстерском суде в Англии некто Торнтон, обвиняемый в совершении убийства, ссылаясь на это право, вызвал на поединок обвинителя. Суд вынужден был признать за обви­няемым право на вызов, но отказался его применить по формальным ос­нованиям, после чего право на поединок было упразднено актом парла­мента.— Прим. ред.

23

2) правительство не имело возможности выступить вместо обвинителя, но ему принадлежало право задержать ведомого ему преступника, в течение, однако, не более года и дня, и распорядиться о вызове обвинителя посредством особых глаша­таев на ярмарках и иных народных сборищах; если к концу срока обвинитель не являлся, то задержанный освобождался;

3) от задержанного и до истечения этого срока зависело положиться на страну и согласиться на суд без обвинителя, в особом порядке, известном под названием исследования мест­ными жителями или обыска. Он состоял в том, что из местных жителей избирались наиболее почетные, в числе около 24 лиц, и, кроме того, четыре рыцаря; обвиняемый мог отводить их, после чего они приводились к присяге, представлялись суду, показания их протоколировалась и служили основанием приго­вора. На континенте эта форма, встречающаяся уже в эпоху Карловингов, повела к развитию официального исследования и института свидетелей, которые во Франции уже в 1260г. во всех королевских владениях сменили судебный поединок. Но она имела иную судьбу в Англии, где именно эта форма легла в основание судебного жюри.

Дальнейшее видоизменение прежнего порядка произошло путем влияния канонического процесса, частью непосредствен­ного, заимствованием светской властью принятых духовенством положений, частью через посредство так называемых итальян­ских практиков, т.е. глоссаторов, излагавших рецепируемое Европой Римское право с изменениями, введенными в него под влиянием права канонического.

Исследование по долгу службы, или официальное, без осо­бого обвинителя, сводилось в каноническом процессе к власти папы и было его привилегией; такую привилегию мало-помалу устраивает себе и королевская власть, предписывая официаль­ный розыск не ожидая обвинителя по делам фискальным, а за­тем сообщает ее и различным корпорациям—монастырям, го­родам и проч., так что официальное исследование без обвини­теля в средневековом светском процессе расширяется более и более. Вместе с тем укореняются в судопроизводстве и другие порядки инквизиционного процесса—письменность, канцеляр-, екая тайна, изгнание народного участия, и задачей его стано­вится отыскание материальной истины, для достижения кото­рой вырабатывается формальная система доказательств; во гла­ве последних стоит признание подсудимого, и для достижения его допускаются самые суровые меры принуждения. В руководство судье указываются поводы к следствию, сме­нившие обвинение, и движение дела сторонами более и более сменяется движением его силой закона.

Уже итальянские практики разделяли следствие на об­щее (inquisitio generalis) и специальное (inquisitio specialis);

24

первое удостоверяло событие преступления, второе направ­лялось к собиранию доказательств виновности определенно­го лица. У них же впервые кроме приговоров обвинитель­ных и оправдательных встречается посредствующая форма приговоров — об оставлении в подозрении (absolutio ab in-stantia), означавшее временное освобождение от суда по недостатку доказательств¹. Вместе с тем пересмотр приго­воров в порядке обжалования, как предполагающего влия­ние сторон на судьбы дела, более и более признается не со­ответствующим официальному началу процесса и уступает место пересмотру в порядке ревизионном, силой самого за­кона.

§ 10. Французский инквизиционный процесс. Этот новый строй процесса — инквизиционный, в противоположность обвинительному — укоренялся путем судебной практики и за­тем принимался светскими законодательствами, становясь в За­падной Европе более и более общим правилом.

Во Франции уголовное преследование встречается издавна; с XIV в. наблюдение за производством уголовных дел вручает­ся королевским прокурорам в качестве promotores inquisitionis и судьям (сенешалам, бальи). Окончательно закреплен инкви­зиционный порядок ордонансами 1498г., 1539г. (Франциска!) и 1670г. (Людовика XIV). Последний, произведение Кольбера и Пюссара, действовал вплоть до революции. Согласно ему следствие может быть начато по жалобе потерпевшего как гра­жданской стороны или по требованию прокурора; свидетели представляются следственному судье и допрашиваются им в непубличном заседании; после того допрашивается подсудимый сокращенно (summaria), а затем свидетели и подсудимый спрашиваются по артикулам. Прокурор дает свои заключения, но не составляет обвинительного акта и не произносит обвини­тельной речи. Ему подчинен следственный судья, и он может своей властью предпринимать отдельные следственные дейст­вия, но заключения его для суда необязательны. Производство уголовных дел негласное, письменное, с полным устранением народного участия, формальной теорией доказательств и широ­ким применением для получения собственного признания пыт­ки, которая распадалась на пытку предварительную, приме­нявшуюся во время следствия для получения сознания винов­ности в исследуемом преступлении, и пытку окончательную, применявшуюся после приговора к смерти для получения сознания о неоткрытых соучастниках. Приговоры распадались

* Впрочем, этот вид приговора стал применяться широко, даже ча­ще оправдательных, только после отмены пытки, очистительной присяги и экстраординарных наказаний, налагавшихся при неполных доказа­тельствах, а до того встречается очень редко, менее чем в одном случае на сто.

25

на оправдательные, обвинительные и об оставлении в подозре­нии. Пересмотр допускался или в порядке обжалования по апелляции, приносить которую могли потерпевший и проку­рор— с одной стороны, а обвиняемый — с другой, или же в порядке ревизионном; последний, однако, во французском процессе был слабо развит.

§11. Германский инквизиционный процесс. Однородные очертания получил уголовный процесс и в Германии. Сюда также инквизиционный порядок начал проникать путем судеб­ной практики. Первую законодательную попытку согласования начал Римского права с национальными представляют в Герма нии труды Шварценберга* — бамбергский устав 1507г. и браи денбургский 1516г. На почве их выработано уголовное у ложе ние Карла V 1532г. (Constitutio criminalis Carolina, или, со кращенно, Carolina) — памятник весьма важный, легший в основание общегерманского права. Важнейшие из уставов и уложений отдельных германских государств дореформенной эпохи — прусское земское право 1620г. и 1794г., баварское уложение 1751 г., Терезиана (или уложение Марии-Терезии) 1763г.—весьма суровое в противоположность отличающемуся гуманностью уставу Иосифа II (или Иозефиана) 1787г., авст­рийское уложение 1803г., прусский уголовный устав 1805г. и баварское уложение 1813 г. —труд знаменитого Фейербаха.

Германский инквизиционный процесс, подобно француз­скому, знал три ступени: generalis, summaria и specialis. Пер­вое— дознание о самом событии, второе — сокращенный до­прос обвиняемого, третье — допрос обвиняемого и свидетелей по пунктам.

Приговоры были трех родов. Пересмотр посредством об­жалования, как несогласный с официальным принципом иссле­дования, вытеснен пересмотром в порядке ревизионном.

§ 12. Реакция на Западе против инквизиционного процес­са. Инквизиционный процесс, высоко поставив публичное на­чало уголовного разбирательства, пошел далеко за его пределы: не ограничившись отрицанием частного произвола в уголовных делах, он совершенно устраняет личную деятельность в процес­се, ставя на место ее безличную и всеопределяющую волю за­кона. Сторон нет, их заменило официальное исследование по наперед установленным поводам и правилам; обвиняемый стал предметом такого исследования и в интересах последнего под­вергался самым тяжким экспериментам; нет и личного судьи, его сменил орган, применяющий наперед установленные прави­ла о силе доказательств. Возвысив публичное начало, инквизи­ционный процесс совершенно забыл начало индивидуальное, личное, столь же существенно важное для правильного по­строения уголовного разбирательства. Не останавливаясь перед самыми грубыми мерами насилия против личности, он в то же

26

время не обеспечивал и интересы правосудия, превратив су­дью в орган механического, формального применения зако­на; судебные ошибки были явлением обычным, и матери­альная истина отнюдь не достигалась.

Злоупотребления инквизиционного процесса против лич­ности уже издавна обращали на себя внимание, и увлечения его пыткой вызывали реакцию законодательств еще в XVI в., а знаменитый Томазий уже в конце XVII в. требовал общей реформы уголовного процесса в смысле введения гласности и устности при условии отмены пытки. Это на­правление нашло могучую поддержку со стороны гумани­тарных учений XVIII в. "и получило крайнюю популярность во Франции благодаря энциклопедистам, а также Монтескье и Мирабо, который воспользовался несколькими случаями грубых судебных ошибок (процесс Каласа). В обществе слышится запрос на гласный состязательный порядок суда при народном участии, требования судебной реформы раз­даются с большей и большей настойчивостью, и внимание обращается на страну, где, как заявлено было литературой, судебная проблема получила вполне удовлетворительное разрешение. Страна эта, Англия, становится предметом изу­чения и подражания.

§ 13- Английский уголовный процесс. Из сочетания англо­саксонских начал с норманнскими в Англии весьма рано уста­новилась централизация судебной власти в лице королевского совета (Curia Regis) при участии народа в суде. Судебные от­делы королевского совета в 1873г. объединены под общим на­званием Высокого суда (High Court), члены которого периоди­чески объезжают графства для отправления правосудия соглас­но законам страны и на основании дававшихся им поручений выслушивать и решать (Oyer and Terminer), очистить тюрьмы (Gaol Delivery), созывать ассизы (Assise) и Nisi Prius¹. В силу таких поручений, которые предполагаются наперед у каждого члена Высокого суда, уголовную юстицию они отправляют че­рез присяжных заседателей². Органы уголовной юстиции в графствах, подчиненные короне и ею назначаемые, суть ше­риф, коронер и мировые судьи; юрисдикция двух первых, прежде весьма широкая, ныне крайне сузилась в пользу миро-

¹ Процедура рассмотрения гражданских дел выездными королев­скими судьями на местах с участием присяжных — в качестве альтерна­тивы, заменяющей проведение судебного заседания в Вестминстерском суде в Лондоне с вызовом туда местных присяжных. Существовала в Англии с 1285 г. согласно статуту Nisi Prius — букв, „если только до это­го../' {лат.}, т.е. если дело до вызова присяжных в Лондон было рас­смотрено в выездном порядке, оно уже не передавалось в Вестминстер­ский суд.— Прим. ред.

² В Лондоне для уголовной юстиции с 1834 г. учрежден особый Центральный суд.

27

28-вых судей, хранителей мира, участвующих в уголовной юсти­ции или единолично (при суммарном разборе маловажных про­ступков и наказании их, при допросе свидетелей и составлении протоколов их показаний, при возложении на кого-либо обя­занности обвинения), или в малых съездах (petty session — при задержании за нарушение мира или освобождении на поруки), или, наконец, в четвертных съездах, когда ими ведаются: а) в порядке апелляционном — дела, разобранные мировыми судья­ми единолично или в petty session; б) в качестве суда первой степени с участием большого и малого жюри, совершенно ана­логичном участию их при суде Вестминстерском, — дела о бо­лее тяжких преступлениях.

28 Прокуратуры в Англии не существует, и учрежденный в 1879 г. начаток ее в лице Director of public prosecution с его шестью помощниками не получил дальнейшего развития, пред­ставительство же перед судом как гражданским, так и уголов­ным находится в руках адвокатуры, причем коронные адвока­ты (attorney general, solicitor general, barristers и Serjeants-at-law) ведут дела уголовные, как дела правительственные. Шот­ландия же имеет особую прокуратуру с широкими администра­тивными функциями.

Английское жюри распадается на большое, или обвини­тельное, и малое, или судебное. Первое представляет собой общину как обвинителя и как орган контроля за обвинением; второе образовалось из свидетелей-старожилов, обязанных дать суду правдивое показание, но постепенно приобретавших право выслушивать представляемых ему свидетелей и другие доказа­тельства и затем авторитетно разрешавших всю фактическую сторону дела, оставляя судьям юридическую ее квалификацию, а с течением времени, окончательно после акта Фокса о клевете в печати (libel), ставших решителями вопроса о виновности в полном его объеме, причем за судьями осталось руководстве ходом дела, юридическое наставление присяжных и определение наказания.

Что касается самого порядка производства уголовных дел, то в основании его лежит состязательность, полная равноправ­ность сторон, устность, гласность и предположение невинности обвиняемого (praesumptio boni viri), причем в руководство присяжных, но не связывая их безусловно, имеется развивавшаяся веками своеобразная система доказательств (law of evidence).

28 Обвинение распадается на частное (appeal) и публичное. Первое давно вышло из употребления; оно состояло в непо­средственном вызове на судебный поединок.

28 Второе принадле­жит общине и государству; формы его различны, а именно: a) presentment — представление большого жюри малому; боль­шое жюри может непосредственно, без предварительного ис-

28

следования и жалобы, предать обвиняемого суду за лично из­вестное ему преступление; эта форма как опасная для личной свободы вышла из употребления, уступив место б) indicte-ment'y, т.е. обвинению формальному, представляемому боль­шому" жюри на основании предварительного исследования, произведенного мировым судьей и по его определению, причем обвинителем может быть или частное лицо (по собственному почину или по обязанности, наложенной на него мировым судьей), или полиция, или дирекция публичного преследова­ния; все эти обвинители в равной мере ответственны перед об­виняемым и перед судом и действуют как представители пуб­личного интереса; в) обвинение коронерским жюри, весьма редкое на практике; г) обвинение правительственное, представ­ляемое непосредственно малому жюри, минуя большое, что на практике встречается лишь по преступлениям должностных лиц по службе. Всякое заявление и доказательство, представ­ляемое суду — даже при предварительном разборе у мирового судьи — одной стороной, немедленно делается известным дру­гой, и стороны с первого же судебного акта могут обращаться к адвокату. Обвиняемый с самого начала является стороной, принудительные допросы его не допускаются, и он даже пред­упреждается, что всякое показание его может быть принято судом не только в пользу, но и во вред ему.

Для собирания доказательств или задержания нужных лиц судья выдает сторонам соответствующие приказы, warrants. По представлении всех доказательств мировой судья как орган охранения мира решает вопрос, следует ли отправить обвиняе­мого к суду (for trial), и при утвердительном ответе или под­вергает его до суда лишению свободы (commit), или осво­бождает под поручительство (bail) или без него. Но судья не остается безучастным к делу: он может возложить на каждого гражданина обязанность выступить в качестве обвинителя, представив первоначальную жалобу (information, complaint), следит за надлежащим исполнением этой обязанности, отбирает от обвинителя и нужных для дела свидетелей подписку в свое­временной явке к суду, часто под угрозой крупного денежного взыскания, обеспечиваемого поручительством, и может даже подвергнуть таких лиц до суда личному задержанию, если это необходимо для интересов правосудия.

После утвердительного решения судьей вопроса об отправ­ке к суду обвинитель при помощи клерка или секретаря суда изготовляет крайне формальный обвинительный акт (indict­ment), который представляется большому жюри. Оно боль­шинством не менее 12 голосов выносит решение о принятии его (надписью: true bill) или устранении (no bill).

29 В первом случае дело поступает на окончательное рассмотрение суда при участии малого жюри, причем обвиняемый может пледировать

30 quilty, т.е. сознаться в виновности,— и тогда наказание опре­деляется судьей немедленно, без всякого участия жюри,— или not quilty, т.е. отвергать свою виновность, или молчать.

30 В таком случае суд приступает к образованию скамьи присяж­ных, причем стороны имеют широкое право отвода; затем об­винитель произносит обвинительную речь и в подкрепление ее представляет свои доказательства, после чего защита произно­сит защитительную речь, подкрепляя ее своими доказательст­вами; каждая сторона имеет право предлагать вопросы свидете­лям противной стороны (cross-examination); ответные речи хотя и допускаются, но на практике встречаются редко, так что обыкновенно тотчас после судебного следствия судья дает при­сяжным юридическое наставление (charge) и вручает им обви­нительный акт, на который они должны единогласно ответить, признают ли они подсудимого виновным или невинным. Ответ этот произносится старшиной присяжных устно и записывается секретарем, после чего судья постановляет приговор, который может быть только оправдательный или обвинительный. Пере­смотр в ревизионном порядке английскому процессу совершен­но неизвестен, пересмотр же по обжалованргю допускается в весьма узких пределах, взамен чего английская юриспруденция заботится о производстве дел перед присяжными со всевозмож­ной тщательностью; поэтому приговоры, постановляемые с участием присяжных, пользуются в Англии величайшей непо­колебимостью.

30 § 14. Французская переработка английского уголовного процесса: смешанный процесс.

30 Приняв за образец английский строй процесса, Франция значительно, однако, переработала его под влиянием местных институтов прежнего порядка и та­ким образом создала континентальный тип реформированного процесса, носящий смешанный характер.

30 Французский устав уголовного судопроизводства 1808г. согласно тройственному делению преступных деяний знает три степени суда: суд простой полиции, единоличный (мировые су­дьи); суд исправительной полиции, коллегиальный, но без уча­стия присяжных (при гражданских трибуналах первой степе­ни); суд ассизный, с участием присяжных (при апелляционных гражданских трибуналах); во главе всех их стоит суд кассаци­онный. При судебных местах состоит прокуратура, орган пуб­личного преследования и вместе с тем посредствующий орган между судами и правительством, глава судебной полиции и ор­ган наблюдения за законностью действий должностных лиц су­дебного ведомства, имеющий над ними даже дисциплинарную власть.

Само производство распадается на предварительное (instruction) и окончательное (jugement). Первое построено со­гласно ордонансу 1670 г. по началу официального исследования

30

силой закона; до закона 8 декабря 1897 г. оно характеризова­лось устранением сторон, запрещением формальной защиты и значительным стеснением личности обвиняемого; оно негласно и письменно; личное задержание во время следствия применя­ется весьма широко и в важнейших преступлениях безусловно предписывается законом; следственный судья, его производя­щий, действует в виду требований и заключений прокуратуры, весьма близко напоминающих заключения, которые давал pro­mo vens inquisitionis канонического процесса; оно не имеет точ­ных границ, указываемых в самом начале обвинением, так как последнее отсутствует, и направляется вообще к исследованию виновности по поводу данного факта; раз дело поступило к су­ду, оно может быть прекращено только судом, а не обвините­лем, так что в основании производства лежит не англо­американское praesumptio boni viri, а противоположное ему по­дозрение обвиняемого. Только последняя часть разбиратель­ства, jugement, строится по англо-американскому порядку уст-ности, гласности и состязательности, при участии отдельно дей­ствующих от суда сторон и пополнении коронных судей присяжными заседателями; но и на этой части сказываются следы порядка розыскного, выражающиеся в дискреционной властрг председателя суда и в контроле суда над публичным обвинением; кроме того, отличие французского построения ее от англо-американского определилось институтом проку­ратуры, удержанным Францией из прежнего процесса и по­лучившим дальнейшее, весьма значительное различие, отсут­ствием здесь обвинительного жюри и стремлением провести модную в начале текущего столетия теорию разделения госу­дарственных властей даже в организацию суда, под влия­нием чего коронные судьи и присяжные заседатели в ассиз-ном суде поставлены в иные отношения между собой и к де­лу, чем в Англии (вопросы права и факта, отдельные во­просы присяжным заседателям).

§ 15. Распространение французского уголовного процесса и его преобразование на Западе. Так образовался западноевро­пейский смешанный тип уголовного процесса, представляющий внешнее соединение процессов дореформенного и англо­американского. Благодаря культурному влиянию Франции он стал господствующим на всем континенте Западной Европы. Целиком приняли его, в основном по обязанности побежден­ных, Италия, Бельгия и Голландия. Что касается Германии, то здесь до половины XIX в. действовал процесс дореформенный, е некоторыми лишь смягчениями, вызванными гуманитарной философией. Но в Рейнских провинциях уже при Наполеоне I введено французское законодательство, построенное на суде присяжных, гласности судебного следствия и институте проку­ратуры. Германская либеральная партия, выставив на своем

32 знамени требование этих учреждений, оказалась проводником французского типа процесса и для остальной Германии. После народных движений 1848г. появляется ряд сепаратных уставов и узаконений, которыми принимается смешанный процесс французского типа, т.е. розыскной, негласный и письменный для предварительного следствия, где нет защиты, и состяза­тельный для окончательного судебного разбирательства.

32 Однако в последнее время выясняется необходимость даль­нейшей реформы с распространением ее и на предварительное следствие. Ныне имеются кодексы, сделавшие в этом отноше­нии более или менее значительный шаг вперед по сравнению с французским законодательством.

32 Таковы:

32 в Австрии — устав 1873г., труд профессора Глазера*, со­общающий обвинителю более деятельную роль в процессе и дозволяющий защиту на предварительном следствии;

32 в Германии — имперский устав уголовного судопроизводст­ва 1876 г., более последовательно разграничивающий власти судебную и обвинительную, а также расширяющий защиту, до­пуская ее и на предварительном следствии;

32 в Норвегии — устав уголовного судопроизводства 1 июля 1887 г., идущий по тому же пути.

В последнее время и в романских государствах замечается такое же стремление. Таковы во Франции проекты комиссии Леруайе 1879 г. и закон 8 декабря 1897г., в Италии — проекты министерства Вилла и последующие, в Бельгии — проект 29-марта 1901г.

32 Совершенно одиноко стоит итальянская антропологическая школа, требующая обратной переработки уголовного процесса, возражая против суда присяжных, гласности и состязательно­сти разбирательства.

32 § 16. Русский уголовный процесс до Свода законов.

32 Наш древний процесс носил частно-исковой характер.

32 Дело могло быть начато только по жалобе или челобитью потерпевшего, его семьи или рода.

32 Обвинитель и обвиняемый назывались ист­цами и пользовались равными правами. Производство слага­лось из ряда формальных действий, безусловно обязательных для сторон.

32 Ответчик, если он был неизвестен, отыскивался истцом посредством извода, свода (предъявлением поличного последовательно лицам, от которых оно приобретено, и пред­ложением им вопроса, от кого приобрели его) и следа (розыск по оставленным следам).

32 Доказательства носили характер формальных подтверждений основательности предъявленного суду требования, в ряду их стояли признание, послухи, иоле (судебный поединок), крестное целование и поличное.

32 Пытка не применялась.

32 Ответственность в этом ординарном порядке разбирательства, называвшемся судом, сводилась к денежным платежам в пользу потерпевшего.

33 Подле этого ординарного порядка суда уже в княжеский период возникает и постепенно развивается порядок экстраор­динарный, сыска, и прежде всего в делах политического свой­ства.

33 Великий Новгород и Псков, не дожидаясь истца, всем со­ставом своим шли на своих внутренних врагов, расправлялись с ними, бросали их в Волхов или вешали, а имущество их раз­грабляли.

33 Князья со своими врагами расправлялись тоже вне обыч­ных форм, в порядке опалы, широко развившемся в царскую эпоху; из нее выработалось строгое сыскное производство для дел государственных.

33 Затем, в самом начале царского периода, без всяких ино­земных влияний, а вследствие лишь выяснившихся потреб­ностей создаются у нас и для дел о преступлениях против общежития особые органы, губные старосты, задача которых состояла в том, чтобы порученные их ведению дела «сыскивать и доведши (т.е. собрав доказательства виновности) наказы­вать».

33 Этот новый порядок уголовного производства, сыск, имел главнейшим своим средством пытку, по результатам которой л решалось дело, так что вместе с тем главнейшим вопросом его стал вопрос об условиях, при которых могла быть применена пытка. Первоначально ему принадлежали только дела о разбое с поличным, и лишь с течением времени он распространился и на другие дела.

33 Но кроме рода дела применение сыска зависело от качества личности: сыску подлежали облихованпые на по­вальных обысках и захваченные с поличным, прочие же лица даже за те же преступления ведались порядком суда.

33 Сыск начинался не выжидая жалобы, по почину губных старост, со­биравших доказательства помимо сторон и решавших дело. Формальный, но льготный вызов к суду уступает здесь место приводу.

33 Доказательствами, кроме поличного, признаются по­вальный обыск, язычные молки (свидетели), оговор и призна­ние.

33 Гласность и устность «суда» в сыске сменяются негласностыо и письменностью; высший орган, разбойный приказ, ре­шал дела исключительно по письменному материалу.

33 Порядок сыска, первоначально ограничивавшийся лишь некоторыми уголовными делами, постепенно захватывает боль­шее и большее число их.

33 С начала XVIII в. национальные фор­мы его изменяются путем заимствований с Запада, начатым в царствование Петра I.

33 Заменяя приказную организацию суда коллегиальной, Петр I вводит и новые меры следственного процесса, дотоле неизвестные русскому праву.

33 Сюда относятся ревизионный порядок, законные правила о силе доказательств и учреждение фискалов — особых должностных лиц, наблюдавших между прочим за ходом важнейших уголовных дел подобно promovens inquisitionis Запада.

34 В этой новой постановке следственный процесс наш сделал значительные успехи в царствование Екатерины II, с которого, впрочем, начинается и ограничение самой тягостной из мер его — пытки; полная отмена ее состоялась при Александре!

34 В системе Петра I происходят при Екатерине II и другие изме­нения: фискалы сменяются прокурорами и стряпчими, судеб­ная организация получает больше стройности и дополняется выборными от сословий, порядок сыска с негласностью и письменностью распространяется на все уголовные дела и раз­вивается промежуточная форма уголовных приговоров об ос­тавлении в подозрении. Законоположения Петра I и Екатери­ны II, дополненные их преемниками, легли в основание Свода законов, первое издание которого появляется при Николае Павловиче в 1832 г., составив вторую книгу XV тома его. При переработке первой книги в связи с изданием Уложения о на­казаниях уголовных и исправительных судопроизводственные правила не подверглись изменениям и изложены во второй час­ти XV тома.

С изданием судебных уставов 1864 г. правила эти, претер­пев некоторые изменения, остались законом, действующим для тех местностей, в которых еще не были введены судебные уста­вы. Число таких местностей более и более сокращалось.

34 В издании 1892—1893гг. они отнесены к XVI тому Свода за­конов и составили вторую его часть, между тем как в первой нашли себе место судопроизводственные правила судебных ус­тавов.

34 § 17. Уголовный процесс по Своду законов.

34 Порядок уго­ловного судопроизводства по Своду изданий 1832, 1842 и 1857 гг. построен по типу германского дореформенного про­цесса.

34 Производство делилось па три части — следствие, суд и исполнение.

34 Следствие и исполнение принадлежали полиции, в ее же руках находился и суд по маловажным преступлениям только с 1860 г. учреждены особые судебные следователи в со­ставе судебного ведомства.

34 Суд в низших инстанциях (уездный суд, палаты уголовного суда) состоял из должностных лиц, на­значенных правительством, и выборных заседателей от сосло­вий; в судах высших (Правительствующий сенат) допускался только первый элемент.

34 Следствие распадалось на предварительное (inquisitio gеneralis) и формальное (inquisitio specialis).

34 Предварительное следствие начиналось силой закона при наличии определенных в нем поводов, а именно — извещения или простого донесения об известных доносителю признаках преступления, не возла­гавшего на него обязанности доказывать его; жалобы потер певшего; доноса, под которым понималось явное обвинение определенного лица в преступлении, но который был не только

35 правом, но и обязанностью и влек за собой ответственность при ложном доносе; доношений прокуроров и стряпчих, обязатель­ных для них особенно по делам безгласным; явки с повинной; наконец, собственного усмотрения полиции, приступающей к следствию по всякому сведению, к ней дошедшему.

35 К предва­рительному следствию относилось: установление corpus delicti, для чего могли быть производимы всякого рода допросы, а также личные осмотры, экспертиза, обыски и выемки; вызов или привод подозреваемого, допрос его и принятие мер пресе­чения, в ряду которых личное задержание занимало выдаю­щееся место.

35 Формальное следствие должно было привести в совершен­ную известность, над каким лицом или имуществом преступле­ние учинено, в каком действии состояло, каким способом или орудием, когда, где, с намерением или без намерения произве­дено; все обстоятельства дела оно должно было привести в та­кую ясность и полноту, чтобы судебное место не могло встре­тить ни малейшего затруднения или сомнения для постановле­ния по делу приговора.

35 Внешним признаком его было присутствие депутатов в ограждение подсудимых — остаток прежней гласности.

35 При формальных следствиях могли при­сутствовать прокуроры и стряпчие, которых Свод, следуя Уч­реждению о губерниях, называл „взыскателями наказания по преступлениям и вместе с тем защитниками невинности", воз­лагая на них наблюдение за ходом следствий и заботу в осо­бенности о том, чтобы обвиняемый воспользовался всеми спо­собами, законом к его защите предоставленными; „когда же следствие кончено и преступление открыто, то тщательному бдению их предлежит смотреть за правосудием", предлагая су­ду свои заключения и настаивая на правильном решении дела.

35 На формальном следствии лежало собирание и запись в уста­новленном порядке всех по делу доказательств. В ряду их важ­нейшее место занимало собственное признание обвиняемого; закон запрещал чинить пристрастные допросы, истязания и му­чения, но предписывал «стараться обнаружить истину через тщательный расспрос и внимательное наблюдение и соображе­ние слов и действий подсудимого».

35 Вопросы и ответы записы­вались, подписывались следователем, обвиняемым-и депутата-­ми. Допрос обвиняемого мог повторяться несколько раз по усмотрению следователя; если обвиняемых было несколько, то они допрашивались порознь. Прочие доказательства, по Своду, были: письменные доводы, личный осмотр, показания сведу­щих людей, показания свидетелей, повальный обыск и оговор.

35 Свидетелю перед допросом давалась очная ставка с обвиняе­мым для удостоверения личности и для отвода; сам допрос свидетеля производился в отсутствие прочих прикосновенных лиц и порознь, но для устранения разноречий допускались оч-36-ные ставки.

36 Оконченное следствие немедленно отсылалось в суд; при этом следователи отнюдь не должны были высказы­вать мнение или заключение по делу.

36 Суд, получив следствие, рассматривал, правильно ли оно произведено, спрашивал обвиняемого, не было ли ему чинимо пристрастных допросов, а в случае нужды подвергал обвиняе­мого вторичным допросам, стараясь склонить его к признанию; но с доказательствами по делу суд знакомился только по след­ственному письменному производству, именно на основании .его канцелярией составлялась записка, докладывавшаяся суду и заранее подписывавшаяся обвиняемым в подтверждение прав­дивости ее (рукоприкладство); дополнить дело суд мог только требованием справок и соответствующих сведений или предпи­санием произвести дополнительное следствие.

36 Судебное разби­рательство было негласно не только для посторонней делу пуб­лики, но и для сторон; не было речи и о представителях их, однако обвиняемому предоставлялось право отвода судей, при­том не только по указанным в законе причинам, а также по иным,

«о которых разумный судья сам рассудить может, ибо законами всех их определить в подробности невозможно».

36 При­говор постановлялся по предустановленным в законе правилам о силе доказательств, которые Свод, следуя Наказу Екатери­ны II, делил на совершенные и несовершенные:

«Одного со­вершенного доказательства достаточно для признания обвине­ния несомнительным».

36 Если совершенных, или полных, дока­зательств не добыто, однако против подсудимого имелись некоторые улики, то, судя по тяжести их и по роду обвинения, предписывалось: 1) или оставлять подсудимого в подозрении, более или менее сильном; это eibsolutio ab instantia западноев­ропейского процесса, и при открытии новых доказательств, под­судимый мог быть привлечен, к суду по тому же делу; 2) или отдавать подсудимого под надежное поручительство в добром впредь поведении; эта форма приговора стоит в связи с инсти­тутами нашего древнего процесса, но нововведение состояло в том, что и она сопровождалась оставлением в подозрении; 3) или же брать у него присягу для очищения от подозрения, что также коренится в нашем древнем процессуальном порядке, но с важным изменением, введенным при Петре I и принятый Сводом: очистительная присяга допускалась, если того пожела­ет подсудимый, только как крайняя мера, «когда уже все дру­гие средства, к уличению или оправданию обвиняемого законом установленные, будут употреблены безуспешно и открыть ис­тины иначе невозможно, подсудимый же находиться будет в подозрении»; притом и в этих даже случаях суд, усмотрев, что подсудимый преступление клятвы учинить намерен, должен был, не допуская его к присяге, «дело предавать воле Божьей, пока оно само собою объяснится».

37 По статистическим сведениям Министерства юстиции, при действии сводного законодательства судебными местами поста­новлялось приговоров обвинительных только 12,5%, остальные же 87,5% приходились главным образом об оставлении в подо­зрении.

37 Пересмотр приговоров первой инстанции имел место в ре­визионном порядке и по жалобам.

37 Ревизия принадлежала палатам уголовного суда, департа­ментам Сената, общему собранию его и даже Государственному совету; дела переносились на ревизию или по требованию само­го закона, или же в случаях разногласия (между судом и ад­министрацией или между судом и прокурором).

Право жалобы было крайне стеснено. Своду известны лишь отзывы по маловажным делам, по которым не имела мес­та ревизия, они приносились только обвиняемым суду непо­средственно высшему и приостанавливали исполнение пригово­ра, и с 1823г. допущены были жалобы лиц непривилегирован­ного состояния в Правительствующий сенат на приговоры о телесном наказании, торговой казни, ссылке на поселение или в каторгу. Эти жалобы не только не приостанавливали исполне­ние приговора, но даже не могли быть приносимы ранее такого исполнения; при признании жалобы неосновательной жалоб­щик подвергался телесному наказанию; в противном случае Сенат, отменяя наказание и восстанавливая осужденного в его правах, вместе с тем определял меру вознаграждения понесше­му невинное наказание и меру взыскания с лиц, постановивших несправедливый приговор.

37 § 18. Реформа русского уголовного процесса.

37 Таков доре­форменный строй нашего уголовного процесса. Крайние недос­татки его, вытекавшие из смешения влггстей, преобладания кан­целярии, многочисленности инстанций, письменности, неглас­ности и инквизиционного порядка, уже давно сознавались не только обществом, прозвавшим его судом Шемякиным, но и правительством. Еще в известный комитет 6 декабря 1826г., образованный для улучшения системы местного управления, был внесен проект статс-секретаря Балугьянского, предлагав­ший несменяемость судей, совершенное отделение судебной власти от административной и ограничение разбора дел по су­ществу двумя инстанциями с подчинением их кассационному суду. В то же время граф Кочубей*, тогда председатель Госу­дарственного совета, первым высказал у нас мысль об учреж­дении в уездах „мирных судов" (juges de paix), .а адмирал Мордвинов* в мнении, представленном графу Кочубею в 1827г., требовал разделения властей законодательной, судеб­ной и исполнительной. „...Степень и точность разделения сих трех главных государственных властей,— писал он,— опреде­ляют достоинство правительств; из них благоустроеннейшим

38 может почитаться то, где лица и места, в предметах их должностей и занятий, не имеют никакого между собой смешения".

38 Но взгляды вскоре переменились и восторжест­вовало историческое направление, выразившееся в издании Свода законов.

38 Однако непосредственно вслед за первым его изданием (1832г.) в правительственных сферах снова выясняется необ­ходимость пересмотра процессуального законодательства. Рабо­ты, начатые по этому предмету при II отделении собственной Е. И. В. канцелярии, во главе которого стоял граф Блудов*, были прерваны только ввиду предпринятых • им обширных тру­дов по составлению Уголовного кодекса. В 1843г. II отделение через Министерство юстиции потребовало замечания от губерн­ских прокуроров и председателей судебных мест на действовавшие судопроизводственные законы, а в 1848г. император Николай Павлович указал, не ограничиваясь уголовным, заняться также изготовлением и проекта гражданского судопроизводства.

38 Это значительно усложнило работу II отделения, вследствие чего при нем под председательством графа Блудова в 1850 г. был учрежден особый комитет, который открыл свою деятельность принятием плодотворного положения, „что всякое частное изменение законов уголовного судопроизводства не только неудобно, но и невозможно", и занялся изготовлением проектов систематических уставов в духе реформы. С 1857 г. по 1862 г. графом Блудовым внесено было в Государственный совет 14 изготовленных комитетом проектов с подробными и мастерски составленными объяснительными записками, частью принадлежащими перу самого Блудова.

38 Но на время работы комиссии графа Блудова выпала пора самых крупных реформ освободительного царствования импе­ратора Александра II.

38 И понятно, что труды этой комиссии, имевшие в виду крепостное состояние и единоличное админист­ративное управление, оказались антиквированными отменой крепостничества и введением земских учреждений. Их нужно было согласовать с этими капитальными реформами.

38 Дальнейший ход судебного преобразования значительно ускорился благодаря настояниям императора Александра II и счастливой мысли отступить от обыкновенного порядка дело­производства Государственного совета. 23 октября 1861 г. со­стоялось Высочайшее повеление, которым труд составления нового процессуального законодательства разбивался на две по­следовательные части: составление основных положений ре­формы и затем, по утверждении их верховной властью, изго­товление по ним подробных проектов процессуальных уставов.

38 Вся эта работа возлагалась на соединенные департаменты зако­нов и гражданских дел Государственного совета и на общее его собрание, при участии Государственной канцелярии, которую

39 предоставлялось дополнить опытными юристами¹ как для со­ставления исторической записки, так и для изготовления самой редакции проектов.

39 Деятельное участие в этих работах про­должал принимать граф Блудов.

39 Изготовленные в таком порядке Основные положения² рассмотрены соединенными департаментами в 16 заседаниях, с 28 апреля по 30 июля 1862 г., приняты тогда же общим собра­нием и уже 29 сентября 1862 г. получили одобрение верховной власти. Затем предстояло перейти ко второй, окончательной части труда, для чего при Государственной канцелярии образо­вана была особая судебная комиссия, распавшаяся на три отде­ления— судоустройства, гражданское и уголовное³.

39 В течение нескольких месяцев (январь —сентябрь) отделения закончили возложенную на них трудную задачу и уже в конце 1863г. представили составленные ими проекты с подробными истори­ческими записками и богатыми дополнительными материалами в соединенные департаменты, которые рассмотрели их в тече­ние первой половины 1864г.; отсюда они постепенно вносились в общее собрание Государственного совета, а 20 ноября 1864 г. получили Высочайшее утверждение под именем судебных уста­вов.

39 Сюда вошли четыре отдельных и совершенно самостоя­тельных кодекса: 1) Учреждение судебных установлений; 2) Устав гражданского судопроизводства; 3) Устав уголовного судопроизводства и 4) Устав о наказаниях, налагаемых миро­выми судьями.

39 Судебные уставы открывают совершенно новую эпоху в истории русского судебного права.

39 В области судоустройства они провозглашают самостоятельность судебной власти, соз­дают особую власть обвинительную и широко допускают на­родный элемент к участию в судебной деятельности, заменяя прежнее начало сословности суда новым началом всесословности его.

39 В области судебного разбирательства ими вводит­ся указанный выше смешанный порядок французского типа, с разделением уголовного разбирательства на предваритель­ное и окончательное, причем первое негласно, письменно, не знает сторон и равноправности их, второе же, напротив, ши­роко принимает порядки гласности, устности и состязатель-

¹ В работах Государственной канцелярии на этом основании прини­мали участие Буцковский, Даневский, Вилинбахов, С.Зарудный, Плавский_? Победоносцев*, Ровинский, Стояновский и Шубин.

² Основные положения Устава уголовного судопроизводства и Ос­новные положения судоустройства // Журнал соединенных департамен­тов законов и гражданских дел Государственного совета о преобразовании судебной части в России (далее — Журн. соед. деп. Госуд. совета). 1862. № 65. С.257—284, 349—366.—Прим.".ред.

3 В состав отделения уголовного судопроизводства вошли Бревер, Осипович, М.Зарудный, Зубов, Ковалевский, Любимов, Перетц, Попов, Принтц, Розов, Утин.—Прим. ред.

39

ности; только в делах меньшей важности (мировых установле­ний) нет такого резкого различия этих стадий и все произвол ство строится здесь по типу, усвоенному для окончательного разбирательства.