книги / Собачий бог

Саб молчал.

Сарама обернулась к кому-то назад:

— Пора. Проверь все вокруг.

Из мглы высунулась морда Коростылева — морда че­ ловека, который начал было превращаться в волка, но остановился на полпути.

—Проверяю, госпожа. Никаких следов.

—Ничтожество... Зачем же тебе дан дар всевидения? Морда исчезла.

Сарама взглянула на Саба.

—Прощай, собачий, скотий, куриный, или какой там еще бог...

—Анубис, — сказал Саб.

Сарама вскочила, мгла окрасилась кровавыми споло­ хами, заходила волнами.

—Не тронь это имя!

—Но он — это я.

Сарама помедлила, потом расхохоталась по-волчьи — заливистым лаем с хрипотцой.

И внезапно мгла рассеялась.

Стоял белый призрачный туман, сгущавшийся в тем­ ноте и редевший в свете одиноких фонарей.

Сарама стояла перед воротами заколоченного дома, принюхиваясь, опустив голову. А за воротами, во дворе, с места на место перебегал на четвереньках получело- век-полузверь. Копал снег лапами, по-собачьи отбрасы­ вая его. Утыкался в ямки мордой, фыркал, отскакивал, кружился между сугробами и снова копал.

Сарама подняла голову. Взгляд ее уперся в дом, сколь­ знул по крыше и остановился на черном квадратике слу­ хового оконца, в котором поблескивал осколок стекла.

Сарама втянула носом морозный воздух так сильно, что с ближнего сугроба взвился снег.

Заколоченный дом стоял, окутанный белесым незем­ ным туманом, и казался призрачным.

—Э, да тут без лопаты не войдешь, — прикинул Уморин. — Всю зиму никто не входил.

—Вот мы и проверим, — сказал Бракин и замолчал.

Он смотрел на Андрея, а Андрей, пятясь, почему-то показывал на большой сугроб, наметенный под поко­ сившимися деревянными воротами.

Бракин перевел взгляд и тоже сделал шаг назад. Из сугроба, пылясь взвихряющимся снегом, медленно под­ нималась исполинская белая фигура. Она поднималась, словно невидимые умелые руки лепили из снега гигант­ ский памятник, отдаленно похожий на лежащую собаку.

—А это еще что за чудо, е-мое! — громко сказал Уморин и обернулся к товарищам.

Он стоял в переулке один.

Уморин присел от ужаса, повернулся к собаке и про­ бормотал:

—А здрасьте... Давно, это, не видались, да?

И быстро-быстро пополз задом вперед.

Он полз и полз и только никак не мог понять, почему страшное видение не отдаляется; не отдаляются ни суг­ роб, ни черные покосившиеся ворота, ни окна, заколо­ ченные крест-накрест...

Тогда он догадался оглянуться. И увидел Густых, кото­ рый стоял у него на пути. В него-то Уморин и уперся задом. Рук у Густых не было — только болтались полуоторванные рукава пиджака фирмы «Босс».

— Э-э... — пролепетал Уморин. — А ты чо не в морге? Густых криво усмехнулся синим лицом и внезапно сильно ударил Уморина ногой в зад. Уморин растянулся на обледеневшей дороге и покатился прямо к страшной

белой собаке.

Только теперь это была не собака. Это была волчица. Та самая, с серебристой шерстью и ласково горящими глазами.

Рупь-Пятнадцать словно проснулся. Он неловко под­ нялся, поскальзываясь, потом замер.

— Стой здесь, — прозвучал у него в голове низкий ры­ кающий голос волчицы. — Может быть, пригодишься.

** *

Кдому сбегались волки. Некоторые из них были на­ стоящими волками, другие — одичавшими в окрестных свалках собаками, третьи — полулюдьми. Их станови­ лось все больше. Не обращая внимания на Белую, они подбегали к воротам, крутились возле них, потом, най­ дя подходящее место, прыгали через забор во двор.

Во дворе, за сараями, тучей летел снег. Это Коростылев копал яму. Волки не обращали на него внимания, они медленно, кругами обходили огород, двор, надворные по­ стройки, и постепенно круг сжимался вокруг дома.

Наконец они сели — тесно, один к одному, — обсту­ пив дом, взяв его в кольцо. Подняв морды, молча смот­ рели на дом: окна с наличниками, забитыми снегом, куски оторванной фанерной обшивки, моток ржавой проволоки на гвозде, дырявую алюминиевую ванну, прислоненную к завалинке под навесом.

Некоторое время вокруг стояла оглушающая тиш и­ на — даже Коростылев успокоился, с головой закопав­ шись в снег. Тишину нарушал только одинокий флюгертрещотка, слабо потрескивающий на покосившемся шесте, возвышавшемся над навесом д ля дров.

А потом волки дружно завыли. Выли вполголоса, так что издалека могло показаться, будто это воет ветер в трубе.

Андрей бежал во все лопатки, даже взмок, несмотря на мороз. Он хотел добежать до автобусной площадки, позвать людей. Но на площадке никого не оказалось. За­ литая светом прожектора, она была абсолютно пуста. Андрей в недоумении огляделся. Посмотрел на будочку охранников оптового склада, — в будочке было темно. Глухо были забраны решетчатыми ставнями темные окна круглосуточного магазина. «Интересно, — подумал Андрей, — а почему это все спят?»

Андрей постоял, озираясь. Не было даже солдат или м илиционеров, которые в последнее время вечно здесь отирались. И по Ижевской не проезжала ни одна машина.

Андрей вытер рукавицей разгоряченное лицо и кинул­ ся в переулок. Теперь он мчался домой.

Впереди, на перекрестке, высилось какое-то странное сооружение. Андрей приостановился: на углу горел фо­ нарь, и Андрей ясно разглядел на дороге какой-то ледя­ ной короб. Чем ближе подходил Андрей, тем больше ко­ роб становился похожим на хрустальный гроб. Тем более что внутри него действительно спала царевна.

Андрей придвинулся поближе, но тут же поскользнул­ ся: весь перекресток был залит льдом, как каток. Андрей вскрикнул и растянулся на льду, и внезапно увидел пря­ мо перед собой, в глубине ледяной глыбы, белое пре­ красное лицо с огромными черными ресницами. Анд­ рей уставился на царевну, а в голове замелькали какие-то обрывки воспоминаний, фразы из книжки, вроде «ве­ тер, ветер, ты могуч, ты гоняешь стаи туч...».

И вдруг царевна распахнула глаза. Огромные, черные, горящие, они смотрели прямо на него.

Андрей отшатнулся, встал на четвереньки. Глаза сле­ дили за ним, и как будто умоляли о чем-то.

Он отполз на край льда, встал, поискал глазами чтонибудь подходящее. Потом вспомнил: у забора деда Ва­ силия, жившего в домике напротив колонки, были сва­ лены какие-то железки, стальные прутья, проволока. Сын деда Василия вроде хотел сделать железный забор вместо полуразвалившегося деревянного, да руки летом не дошли. Андрей подошел к куче, не без труда выломал из снега и льда увесистый шестигранный стальной прут. Вернулся к ледяному саркофагу и, стараясь не смотреть в черные горящие глаза царевны, принялся долбить лед. Крошки разлетались неохотно, тогда Андрей принес вторую железяку и принялся выбивать лед кусками.

Разгреб белое крошево. Лицо царевны было близко­ близко, а глаза ее — снова закрыты. Андрей лег, тоже зак­ рыл глаза и потянулся к ее пухлым прекрасным губам...

Но тут же вспомнил об Аленке и, отпрянув, открыл глаза. На него из белого крошева смотрела оскаленная вол­ чья морда. Смотрела прекрасными глазами сказочной

царевны.

Андрей заорал диким голосом. И не думая, не отдавая себе отчета, вонзил шестигранный прут прямо в этот прекрасный глаз.

Нс * *

Вот теперь-то Бракин точно не знал, что делать. Вос­ пользовавшись тем, что внимание Белой было отвлече­ но Умориным, стоявшим, как истукан, прямо перед ней, Бракин метнулся в темноту, вдоль забора, и на углу си­ ганул через него. За забором он ухнул в снег, провалив­ шись чуть не по грудь. Что-то расцарапало ему лицо. Это были разросшиеся кусты крыжовника.

Он огляделся. Вообще-то, позиция была более-менее. Здесь, в самом углу, было совсем темно, зато двор и дом лежали перед ним, как на ладони.

Он увидел волков, рыскавших вокруг дома, увидел, как они окружили дом и сели, подняв морды к ослепи­ тельно-белому месяцу.

А потом завыли.

Все происходящее показалось Бракину дурным сном. Совсем дурным. Настолько дурным, что он предпочел бы сейчас проснуться на экзамене по философии пер­ вой трети XX века с билетом по экзистенциализму. Сар­ тра он, кстати, так и не осилил.

Но это была всего лишь мечта и притом, увы, несбы­ точная.

Где-то неподалеку, за сугробами, слышался легкий скрежет, как будто скребли что-то твердое. Бракин пе­ ревел дух, собрался с силами и пополз вверх, выбираясь из снега. Выбравшись наполовину, он разглядел яму, в которой скреблось существо, одновременно походившее и на волка, и на человека. По временам существо выгля­ дывало из ямы, поднимало морду и подвывало.

«Да это же Коростылев!» — понял Бракин и снова ис­ пугался.

Вжался в снег, снова зарывшись наполовину.

Вой прекратился. А потом внезапно прекратился и скрежет.

Только где-то далеко заунывно дребезжал испорчен­ ный флюгер. Он был вырезан из консервной банки, и часть лопастей давно отломилась.

Где-то возле Бракина послышалось шуршание. И вне­ запно таким же дребезжащим, как у флюгера, голосом кто-то произнес:

— А, так вот вы где. И чего вы тут делаете?

Бракин высунулся. Но мог бы этого и не делать: по гадкому, ехидному тону было ясно — это Коростылев.

Коростылев стоял на задних лапах, оперевшись пере­ дними о сугроб и смотрел на Бракина. Лицо у него было почти человеческим, но постоянно и почти неуловимо изменялось, словно человеческое пыталось окончатель­ но соскользнуть с хищной морды зверя.

Бракин так и не придумал, что ответить.

Когда Коростылев придвинулся к нему, и морда его вдруг вытянулась, и из пасти вырвалось облако пара, — Бракин внезапно вынул руку из кармана и длинно брыз­ нул из баллончика прямо в раскрытую пасть.

Коростылев замер. Лицо у него задергалось, становясь то волчьим, то человеческим, и при этом неудержимо сморщивалось, кривлялось, а глаза наливались кровью.

И вдруг он взвизгнул по-собачьи, отпрыгнул и пока­ тился по снегу. Он совал морду в снег, тер ее обеими ла­ пами и при этом визжал, чихал и подвывал.

Бракин выглянул уже без особой опаски. Спросил уг­ рюмым шепотом:

— Ну что, понял теперь, чего мы тут делаем, сволочь?.. Тем временем волки, обсевшие дом, пришли в движе­ ние. Ворота рухнули в облаках снежной пыли, и во двор, величаво ступая, вошла Белая. Она была великолепна. Волки попятились, униженно взлаивали, как нашкодив­

шие щенята, и преданно вертели задами.

Бракин, выползший окончательно, распластался на снегу и наблюдал за всей церемонией. Внезапно он по­ нял: это обычные волки и собаки. Значит, с ними мож­ но бороться обычными, нормальными способами.

И в тот же миг увидел: волки стали бросаться на дом, норовя подпрыгнуть как можно выше. Поднялся шум, хрип и вой. Некоторым удавалось дотянуться до крыши,

но лапы соскальзывали с обледеневшего шифера, и они падали вниз, визжа от страха.

Белая молча сидела в стороне. Глаза ее лучились, не выражая ничего: ни гнева, ни презрения.

Бракин постепенно переползал по периметру усадьбы. Он полз вдоль забора, пока не добрался до следующего угла, потом снова повернул, дополз до полуразвалившейся стайки, обогнул ее и оказался возле сортира. Сор­ тир был почти полностью заметен снегом, из-под снега торчали лохмотья старого рубероида. Бракин вполз на крышу и залег на этом постаменте; теперь вся передняя часть двора, включая ворота, была перед ним как на ла­ дони. Теперь он увидел и дверцу чердака, до которой, оказывается, пытались допрыгнуть волки. Дверца была тоже заколочена, но настойчивость волков уже привела к тому, что доски стали шататься и крошиться в щепы.

Белая сидела к Бракину вполоборота, и при благопри­ ятном направлении ветра могла запросто учуять его. Но ветер, к счастью, дул от нее. Ветерок был слаб, но при сорокаградусном морозе и он пронизывал до костей и об­ мораживал руки, когда Бракин проверял пистолет и пе­ рекладывал из внутренних карманов запасные обоймы.

Наконец волки стали выдыхаться. Они хрипели от ус­ талости и валились с ног. Белая продолжала молча на­ блюдать за ними. И тут Бракин услышал ее голос — точ­ нее ее мысль: она звала Коростылева.

Коростылев появился из глубины двора. Вид у него был жалкий и побитый. Он скулил, тер красные глаза и время от времени норовил сунуть рожу в снег.

Постояв перед Белой,' сидевшей, не шелохнувшись, как изваяние, Коростылев побрел в сторону стайки. Бракин похолодел: он двигался почти прямо к нему, по­ скольку стайка была рядом с сортиром.

Понадеявшись, однако, на то, что струя жгучего перца надолго отбила у Коростылева чутье и остроту зрения, Бракин решил просто затаиться.

Коростылев добрел до стайки и принялся раскапывать сугроб. Копал он недолго, и Бракин вскоре понял, что он искал: лестницу. Это была старая деревянная лестни­ ца, кривая и рассохшаяся. Коростылев не без труда ото­ драл ее ото льда и поволок к дому.

Да, перец теперь не поможет. Да и пуля — тоже. Разве что попытаться перебить ступени лестницы, только вот беда — цели почти не видно.

Коростылев добрел со своей лестницей до дома, при­ ставил ее. Она упиралась в ребро водоската, но была ко­ ротковата. Хотя рослый человек, пожалуй, сможет дотя­ нуться с нее до чердачной двери.

Коростылев пошатал лестницу, проверяя на проч­ ность, и начал подниматься. Ступеньки трещали, лест­ ница гнулась, трещала, но держала.

Он добрался до конца, попробовал поставить ногу на последнюю, самую верхнюю ступеньку, но лестница вдруг угрожающе пошатнулась. Тогда Коростылев стал тянуться изо всех сил, и вот уже его корявая волосатая рука ухватилась за край доски, приколоченной к двери. Он ухватился, дернул, доска вырвалась вместе с гвоздя­ ми — и Коростылев полетел назад вместе с ней и вместе с лестницей.

Он упал на навес для поленницы, пробил его и завиз­ жал, как резаный. Сверху на него рухнула лестнйца, ко­ торая, к удивлению Бракина, выдержала удар.

Белая презрительно подняла верхнюю губу. Она поня­ ла — этот не годится. И отдала немой приказ. Кому?

Бракин стал озираться и вдруг увидел то, что ожидал менее всего: в пролом рухнувших ворот вошел Рупь-