книги / Собачий бог

—Инструкции, товарищ исполняющий обязаннос­ ти! — бодро согласился командир группы и первым во­ шел в ворота.

За ним во двор вбежала вся группа и рассредоточилась. Командир осмотрел дверь, заглянул в окно. Постучал. Никто не ответил.

—Да не стучите, входите, — усталым голосом сказал Густых, стоявший на улице, прислонившись спиной к машине.

Ему было интересно, хотя он каким-то внутренним глазом уже видел все, что сейчас произойдет.

Командир повернул ручку, открыл дверь, вошел. Его не было с пол-минуты. Трое охранников, присевших с автоматами наизготовку в разных углах двора, перебе­ жали к крыльцу.

Но тут дверь приоткрылась, появился командир и при­ зывно махнул рукой. Лицо у командира было вытяну­ тым и совершенно белым.

Охраники один за другим вбежали в дом.

Густых ждал, по временам озирая переулок. Начинало смеркаться. Мимо прошел одинокий прохожий. По­ том — молодая мамаша с саночками, на которых полу­ сидел закутанный до самых бровей ребенок. Где-то хрипло закаркали вороны.

Прошло минуты три. Водитель «Хонды» заерзал, за­ беспокоился. Подождал еще минуту, переговорил с кемто по рации и вышел из машины.

—Пойду, проверю, — сказал он Густых. — А вы, уж пожалуйста, сядьте в машину. И пистолетик, уж пожа­ луйста, приготовьте.

—Вежливый — это правильно,— сказал Густых, глядя прямо перед собой.

Водитель снял с плеча автомат и скрылся в доме.

Снова повисла тишина. Из дома не раздавалось ни звука. Каркали вороны. Машина ППС в дальнем конце пе­

реулка помигала фарами.

Густых подождал еще немного, потом медленно и шумно вздохнул. Поглядел на шофера.

—Разворачивайся прямо здесь. Едем на Бактин.

—На кладбище? — уточнил шофер безо всякого удив­ ления.

—Ну да.

Шофер на секунду замешкался. Кивнул на дом Коростылева.

—А как же эти?..

—Догонят. Они прыткие. Других туда...

Он не стал договаривать.

«Волга» трижды подалась вперед-назад, точно вписы­

ваясь в габариты узкого переулка. Объехала «Хонду» по обочине, цепляя рябиновые кусты, и выехала на авто­ бусное кольцо, а оттуда — на Ижевскую, и понеслась, набирая скорость.

Поселок Бактин. Городское кладбище

У въезда на кладбище ярко горели фонари. Автосто­ янка была забита «иномарками».

Густых велел приткнуться где-нибудь между ними и сказал:

— Сейчас вернусь, — хлопнул дверцей и быстро заша­ гал к воротам.

Он знал, о чем сейчас думает водитель: перепугался до смерти и не знает, то ли бежать за Густых, то ли доло­ жить сначала. Нет, не доложит. Побоится Хозяина. Гус­ тых хотел самодовольно улыбнуться, но у него почемуто не получилось.

Он прошел мимо десятка торговок бумажными цвета­ ми самых разнообразных форм и размеров. Несмотря на мороз, цветочницы были одеты довольно легкомыслен­ но: в зауженных курточках, модных шубейках. В боль­ шинстве — молодые и красивые.

Они было накинулись на Густых, протягивая ему буке­ тики, но Густых прошел мимо, не повернув головы.

«Богатеет народ», — подумал он и тут же забыл о цве­ точницах.

Он вошел в ворота и сразу же увидел большую пест­ рую толпу цыган. Впрочем, пестрой была лишь неболь­ шая часть толпы — может быть, самые бедные родствен­ ники. Остальные щеголяли, как и положено, в темных строгих костюмах. Почти все были без шапок, мужчи­ ны — без пальто, а женщины — в накинутых на плечи шубах. Только пестрые, сбившиеся в отдельную кучку, были закутаны в шали.

Густых остановился неподалеку, у одной из могил. Это была могила известного профессора, академика, почет­ ного гражданина города Томска. Густых сделал вид, что глубоко скорбит по поводу безвременной кончины про­ фессора. Правда, судя по дате на обелиске, профессор скончался почти десять лет назад.

Густых смел снег с обелиска, рассеянно глядя на порт­ рет ученого старца, сгоревшего на научной работе.

Краем глаза следил за цыганской толпой.

Вот появились и гробы. Женщины заголосили, — в ос­ новном, из пестрых. Возле самых гробов стояли четверо детей, и Густых мгновенно выделил взглядом того, кого искал.

Дева. Настоящая цыганская дева. В строгом черном костюме и юбке, в черных сапожках, с золотой заколкой в иссиня-черных, стянутых на затылке в узел, волосах.

Густых еще постоял, потом медленно двинулся вдоль могил, тесно прилегавших друг к другу: это был «почет­ ный» квартал, где разрешалось хоронить только самых, как раньше говорили, блатных. Хорошее, точное сло­ во, — подумал бывший комсомольский вожак Густых. Теперь они назывались самыми знаменитыми или бога­ тыми горожанами.

Цыганские похороны были в «предпочетном» кварта­ ле — там хоронили деятелей помельче, в основном пи­ сателей, заслуженных артистов, художников, а также ди­ ректоров и начальников. Но среди них все чаще попадались памятники с фамилиями деятелей другого рода — криминальных авторитетов, предводителей на­ циональных мафий.

Густых вздохнул, постепенно углубляясь в самую ста­ рую часть квартала, под сосны. Здесь было темно, тихо, одиноко и странно. Некоторые могилы провалились, памятники стояли вкривь и вкось, на многих не доста­ вало медных табличек: их свинтили ночные собиратели цветмета.

Зайдя подальше, Густых остановился, присел и стал ждать. Отсюда ему было видно почти все, а сам он был невидим: свет фонарей сюда уже не доставал.

Ему предстояло трудное, очень трудное дело. У него не было даже плана. Только неизмеримо огромное, за­ полнившее его всего, чувство долга.

Дева.

Церемония заканчивалась, заиграла траурная музы­ ка — «Адажио» Альбинони. Звуки неслись из «иномар­ ки», стоявшей на дорожке неподалеку от могилы с рас­ пахнутыми настежь всеми четырьмя дверцами.

Густых ждал. Его слегка припорошило снегом, и он из­ далека мог показаться одним из скульптурных надгробий.

Стемнело.

Издалека, из-за холма, над которым поднимался ме­ сяц, донесся протяжный волчий вой.

Черемошники

В комнате было полутемно. Начальник охраны сделал два-три шага, прежде чем начал различать предметы. Впрочем, предметов было немного: печь да белый пу­ шистый ковер неправильной формы на голом полу; больше здесь ничего не было. Командир огляделся, по­ жал плечами. Увидел вход в другую комнату и шагнул к ней, когда краем глаза заметил нечто невероятное: ко­ вер, только что лежавший посередине комнаты, внезап­ но передвинулся к дверям, как бы отрезая путь назад.

Офицер попятился, промычал что-то вроде:

— Э-э! Куда?..

И вдруг увидел, что ковер оживает, поднимается, и, еще не оформившись ни во что определенное, уже гля­ дит на него. Глаза были яркими, как драгоценные кам­ ни, — и такими же холодными, бесчувственными, рав­ нодушными и абсолютно нечеловеческими.

Эти глаза заворожили командира; он даже забыл об ав­ томате, висевшем на груди.

Он окаменел и молча наблюдал, осознавая, что ко­ вер — это шкура. И не просто шкура: теперь это была гигантская серебристая волчица с фиолетовой пастью.

Он вспомнил об автомате, но было поздно: волчица прыгнула, сбила его с ног. Он отлетел к стене, отскочил от нее, как мяч, и с размаху упал животом на пол. Дыха­ ние мгновенно перехватило, и от мучительной боли он забыл обо всем на свете. Когда прямо над собой он уви­ дел волчью пасть, он уже и не думал защищаться. Един­

ственным желанием было — спрятаться, забиться в ка­ кую-нибудь щель, отдышаться.

Судорожно извиваясь, он пополз в соседнюю комнату, внутренне завывая от переполнявшего его ужаса и каж­ дое мгновение ожидая, что чудовищные клыки вопьют­ ся ему в шею, и представляя, как хрустнут переломан­ ные позвонки. Поэтому одновременно он из последних сил втягивал голову в плечи и полз, пока не оказался по ту сторону дурацкой позванивающей занавески.

Словно занавеска могла защитить его от безгранич­ ной, неземной, космической злобы, шедшей за ним по пятам.

Здесь, за занавеской, было еще темнее, но зато под ру­ ками оказались горы каких-то шкур, шуб, одежды. В го­ лове у него вспыхнул луч надежды.

Командир ужом скользнул в эту невероятную кучу, ввинтился в самую глубину, и, когда понял, что ничего не слышит и не видит, замер, согнувшись, притянув ко­ лени к лицу, в позе эмбриона. И только тогда смог чутьчуть вздохнуть, хотя в рот тут же полезли ворс, шерсть, исходившие непонятным смрадом.

Когда в комнату вбежали еще трое охранников, они снова увидели белое пятно ковра и пустую комнату. Но они даже не успели окликнуть своего командира, все про­ изошло еще быстрей. Белая шкура поднялась с пола на дыбы и прыгнула на них. От молниеносных ударов гро­ мадных лап охранников побросало на стены, а потом — на пол. И они, в точности как их командир, заметили спа­ сительный вход в другую комнату, и, почти отталкивая друг друга, быстро вползли под стеклярусную занавеску.

И забились, законопатились в шкурах и шубах и свер­ нулись эмбрионами, замерев в счастливом ощущении полной безопасности.

Так, словно после долгих скитаний, они вернулись в самое безопасное и счастливое место на свете — в утро­ бы собственных матерей.

Последним вбежал охранник-водитель. Он уже чув­ ствовал, что в доме происходит неладное, поэтому дер­ жал палец на спусковом крючке.

Но выстрелить все-таки не успел: что-то белое удари­ ло его по глазам, хрустнул автомат, охранник взвизгнул от невыносимой боли.

И обмяк.

Белая подняла его с пола за шиворот, как маленького волчонка. Отнесла в комнату, занавешенную стекляру­ сом, и швырнула на груду тряпья.

Потом села у окна, затянутого льдом, и стала ждать. Когда высоко-высоко в темнеющим небе острым ле­

дяным светом загорелись редкие звезды, волчица при­ казала:

— Пора!

Из комнаты, косясь друг на друга, неловко переступая четырьмя лапами, словно путаясь в них, вышли пять во­ сточноевропейских овчарок. От них несло псиной так, что волчица чихнула и с неудовольствием покосилась на них.

Овчарки сели полукругом:

—Здесь, в комнате и во дворе, много человеческих за­ пахов. Поищите среди них особый: в нем есть примесь запаха сучки, запах спокойствия и чуть-чуть — печного угара.

Овчарки разбежались по комнате, внюхиваясь. Потом сделали стойку, подняв морды.

—Нашли? Хорошенько запомните его. Скоро стем­ неет. Вы отправитесь по его следам в маленький пере­ улок неподалеку отсюда, к домику с мансардой. Этот

человек сейчас там, наверху. С ним две собаки — ры­ жая дворняжка и темно-пегий, с проседью, пес неизве­ стной породы.

Белая, наконец, соизволила отвернуться от окна и по очереди взглянула на каждого, стоявшего неподвижно пса.

—Разорвите их на части, прикончите их всех. Бесшум­ но и быстро.

** *

—Сегодня ночью сходим к твоей хозяйке, — сказал Бракин Тарзану. — Она должна знать, что с тобой ниче­ го не случилось.

Тарзан приподнял голову, моргнул и вскочил.

—Нет, не сейчас, — покачал головой Бракин. — Сей­ час опасно. На улицах патрули. Собак ловят. Людей...

Он хотел сказать, что людей тоже ловят, хотя и не душат

вдушегубках, но вспомнил, что до начала комендантско­ го часа еще далеко. Ему в голову пришла новая мысль.

—А не сходить ли мне в магазин? — сказал он вслух. — Заодно, может быть, и твою хозяйку встречу. Как ее зовут?

Тарзан промолчал.

Бракин вздохнул. Нет, так они ни о чем не смогут до­ говориться. Он начал собираться. Кстати, надо прику­ пить настоящих мясных собачьих консервов, а то Тар­ зан сухой корм что-то не больно-то ест. Бракин пошарил

вкарманах куртки, пересчитал деньги, присвистнул. М-да. Денег осталось в обрез.

Бракин вздохнул, неторопливо натянул зимние сапо­

ги, выглянул в окно. Мир был бело-голубым: начина­ лись ранние зимние сумерки.

— Сидеть и ждать! — приказал он собакам и вышел на лестницу.

Под ногами приятно похрустывал снежок. Мороз­ ный воздух был острым и ароматным. Бракин дышал полной грудью, не забывая, однако, поглядывать по сторонам.

Но все, казалось, было в порядке. Не слышалось стрельбы, не ревели сирены, не лаяли собаки, не пере­ кликались патрульные.

Бракин свернул в Керепетский переулок. Впереди, возле дома Коростылева, стояла сиреневая «Хонда». И, кажется, пустая. Бракин не замедлил шага. Он даже попытался что-то насвистывать, когда мимо него про­ шли несколько парней.

Переулок снова опустел, постепенно погружаясь во тьму. Бракин шел не торопясь, даже очень не торопясь. Торопиться ему сегодня было совершенно некуда.

Он увидел Аленку издалека: она стояла возле ворот своего дома с невеселым длинноносым парнишкой, ко­ торого, кажется, звали Андреем.

— Привет, — сказал Бракин.

Дети замолчали, а Андрей шмыгнул носом и мрачно спросил:

—От кого? — он уже, как видно, имел немалый опыт общения с местной публикой — наркоманами, алкаша­ ми и бомжами.

—От собаки по имени Тарзан, — сказал Бракин и ос­ тановился.

По лицу Аленки пробежали, одно за другим, несколь­ ко разнообразных чувств: радость недоверие, тревога.

—Значит, он живой? — чуть дыша, спросила Аленка. Глаза ее расширились и заблестели. — А где он?

Бракин не успел ответить. Ворота скрипнули, показа­

лось старушечье лицо в платочке. Подозрительные глаза впились в Бракина.

—А вы откуда Тарзана знаете? — скрипучим от нехо­ рошего волнения голосом спросила она.

—Да я ж тут не первый месяц живу! — вполне искрен­ не удивился Бракин. — И собак многих знаю, и людей. Вот вас, например. Иногда встречаю с Аленкой, когда вы в магазин идете. А раньше — когда из садика возвра­ щались.

—А-а... — сказала баба, хотя подозрения ее еще не вполне рассеялись. — Ну, то-то я вижу, лицо вроде зна­ комое. Квартируете тут, вроде?

—Ага. Студент. А живу у Ежовых, в Китайском пере­ улке.

Баба пожевала губами.

—Ладно. Аленка, — марш домой! А то скоро этот, мер­ твый час.

—Ну ба-аба... — заканючила было Аленка, и вдруг смолкла: мимо них, по обочине, промчались пять здо­ ровенных овчарок.

Баба посмотрела на них и сказала с неудовольствием:

—Ну вот, стреляли их, газом душили, — а они вон, как кони, носятся!

И смолкла.

Овчарки словно услышали ее. Резко остановились, развернулись и подняли носы.

От людей, стоявших у ворот, доносился тот самый за­ пах. Тот самый. Запах исходил от полноватого флегма­ тичного человека в куртке и легкомысленной осенней шапочке с кисточкой. Овчарки заволновались, заворча­ ли; можно было подумать, что между ними пошла грыз­ ня и они вот-вот передерутся.

Они действительно чуть не перегрызлись. Инструкции Белой были понятными и четкими: человек и две соба­ ки. Человек в наличии имелся, собак же видно не было.