книги / Собачий бог

Бракин лег на диван, в окружении кадок и горшков с цветами. Одуряющий их запах кружил голову, но сон не шел. Бракин прислушивался: в переулке время от вре­ мени фырчали моторы, переговаривались люди. В ком­ нате было три окна, два из них выходили в переулок, и свет автомобильных фар и дальнего фонаря наполнял комнату призрачными сумерками. Цветы превращались в странный полусказочный лес, они вздрагивали, когда по Ижевской проносился одинокий грузовик.

И вдруг из этого таинственного леса вышла Аленка. Она остановилась над ним, — в детской застиранной пи­ жамке, из которой уже выросла: руки торчали из рука­ вов, штанишки не доходили до щиколоток.

Бракин приподнял голову. Аленка приложила палец к губам и покачала головой.

Потом наклонилась низко-низко, к самому уху Бракина, и еле слышно, одними губами, спросила:

— Дядя, это ты?

Бракин подумал. Вопрос был важным, но не очень по­ нятным. Однако разочаровывать девчушку ему вовсе не хотелось.

— Да, — шепнул он.

Глаза у Аленки засветились, она даже засмеялась — тихо-тихо, как только могла.

— Я сразу это поняла, — шепнула она. — Я догадалась! Ты — тот самый, только как человек! Спасибо тебе за Тарзана!

И Бракин почувствовал на щеке короткий сухой по­ целуй.

Аленка тут же исчезла.

Бракин смущенно потер рукой небритую щеку. Так вот в чем дело. Она думает, что именно он, Бракин, принес раненого Тарзана и положил на крыльце...

Надо будет завтра все выпытать у Рыжика. Кстати, она вела себя сегодня как-то странно... Или все дело в нем самом?

Бракин забылся только перед рассветом, когда часы пробили восемь, а из детской комнаты донеслось швырканье и сопение Андрея, тоже оставленного на ночь.

Потом проснулась Аленка, и Андрей громко сказал:

—Ну все. Теперь меня папка убьет. Надо было вчера домой бежать.

—Не бойся, не убьет, — ответила Аленка и почему-то засмеялась.

Бракин дождался, пока встанет бабка, загремит каст­ рюлями, затопит печь. Поднялся, умылся, от завтрака

отказался. Сказал Андрею:

— Значит, папка у тебя сильно сердитый?

Андрей недоверчиво взглянул на БракИна, кивнул.

—Ну. Особенно когда выпьет.

—А сейчас он дома?

—Он теперь почти всегда дома...

—И почти всегда пьяный? — уточнил Бракин.

—Не. Только к вечеру. А чего ты спрашиваешь?

—Ничего. Давай допивай чай. Я тебя домой отведу и с папкой твоим поговорю.

Андрей раскрыл рот. Из носа немедленно свесилась сопля.

—Не, дядя, с ним лучше не связываться! Он однажды

троих побил — они вместе в бане водку пили. С тремя справился и из бани выбросил. А потом еще пинков на­ давал. Так они со двора и уползли.

— Я с ним драться не буду, — сказал Бракин. — Ты, главное, первый не заговаривай, помалкивай. И все бу­ дет в порядке. Пошли.

Андрей вытер нос, с неохотой стал собираться. Аленка смотрела на Бракина сияющими глазами. Бракин попрощался, пообещал еще как-нибудь загля­

нуть, свистнул Рыжую, спокойно проспавшую всю ночь под боком у Тарзана, и вместе с Андреем вышел за ворота.

Утро загоралось серебристо-розовое, прекрасное, как в сказке. Жаль, что эту сказку портили несколько ма­ шин — темных, припорошенных снегом, — по-прежне­ му стоявших у дома Коростылева.

Бракин глубоко вздохнул и направился, в противопо­ ложную сторону.

Из ворот цыганского дома Рупь-Пятнадцать выкатил бочку для воды и поплелся по переулку навстречу Бракину. Глядя на него, можно было подумать, что ровно ничего не произошло: не было ни злодейских убийств, ни пожара, и он по-прежнему живет у цыган в работни­ ках, за кров и еду.

—Здорово, — сказал ему Андрей.

—А привет, если не шутишь! — немедленно отозвался Рупь-Пятнадцать, приостанавливаясь.

—Ты для кого воду-то возишь? — спросил Андрей. — Цыган же уже нет.

Рупь-Пятнадцать огляделся, поманил Андрея пальцем:

—Ладно, тебе, как другу, скажу: цыганята вернулись, все четверо. Алешка за старшего, но с ними еще две цы­ ганки, вроде нянек — старая и помоложе. Так что все путем!

** *

Бракин дошел с Андреем до ворот его дома, вошел, по­ стучал в окно. Из-за занавески выглянуло заспанное, не­ бритое лицо с мешками под глазами.

— Кого надо? — прорычал человек.

Бракин повернулся к Андрею:

—Это и есть твой папка?

—Угу, — ответил Андрей, отворачиваясь и втягивая голову в плечи.

Человек за окном заметил Андрея, и через секунду тя­ жело бухнула дверь, раздались шаги. Приоткрылась дверь веранды: на пороге стоял отец Андрея — худой му­ жик, полуголый, в трусах и в валенках. На груди у него красовалась синяя оскаленная морда тигра. Бракин кри­ тически оглядел татуировки. Фраер, получается. Как-то плохо вязался этот образ с рассказом Андрея, как папка

вбане троих побил. Разве что, когда пьяный, силы при­ бавляются?

—A-а, сынок явился, — без особой радости сказал он. — Ну заходи. Сейчас рассказывать будешь...

Бракин загородил Андрея спиной, поднялся на крыль­ цо и сказал:

—Слышь, браток, почирикать надо.

—А? — удивился мужик. — Ты кто такой?

—Сейчас узнаешь.

И Бракин упер в голый отвисший живот мужика чтото холодное и мертвящее, что вдруг оказалось в его пра­ вой руке.

Мужик пожевал губами, словно делясь новостью с са­ мим собой, потом очумело сказал:

—А, ну так бы сразу и сказал. Бракин обернулся к Андрею:

—А ты, пацан, побудь пока тут.

Бракин плотно закрыл за собой дверь веранды, в по­ лутьме ткнул дулом ПМ в кадык мужика и внятно сказал:

—Пацана видел? Сына своего? Он у меня был — дело

унас. TciK вот, тронешь его хоть пальцем — урою. И ник­ то не найдет. Понял?

—Понял, — немедленно отозвался мужик.

—Пошел.

—Пошел! — повторил мужик, развернулся и вошел в дом. Бракин спрятал пистолет, вышел во двор.

—Иди, не бойся, — сказал Андрею. — А чуть он ше­ вельнется, скажешь: все, батя, я осину не гну. Если хо­ чешь, мол, — спроси у Философа.

Андрей вытаращил глаза, потом опасливо обошел Бракина вокруг и юркнул в дверь. Про Философа он никог­ да даже и не слышал, но в одно мгновение, сразу, понял: никого страшнее ни здесь, ни в окрестных гнилых квар­ талах, нет.

Нар-Ю ган

Степка переминался с ноги на ногу на краю вертолет­ ной площадки в окружении еще нескольких охотников; большая часть из них были профессионалами, одеты и экипированы неброско, но надежно, с хорошим оружи­ ем вроде СКС. Но были двое-трое одетых в фирменный импорт, с «Мосбергами» и даже «Винчестерами», — эти явно выехали для развлечения. Так что даже в этой раз­ нородной толпе маленький остяк выделялся сразу.

Костя и увидел его сразу, и сразу узнал, — как забыть это черное, как у лесного идола, лицо, и того пса, про­ павшего где-то в городском лабиринте?

—Дедок! — окликнул его Костя. — Привет! А ты тут какими судьбами?

Степка обрадовался, подбежал, стал пожимать руку как старому знакомому.

—Здорово, Коська! С тобой полечу, однако. Приехал

кКатьке большой районный начальник, сказал, всех лучших охотников в районе собирают. Собирайся, гово­

рит, и пошли — снегоход ждет. Ну я и взял старое Катькино ружье. Свое-то дома осталось. А Катька-дура еще нарядила меня. ГЬворит: замерзнешь где, одень мою доху да чулки кожаные.

Степка неловко хихикнул. В его одежде действитель­ но проглядывало что-то женское.

— Ты собачку-то мою до городу доставил ай нет? — спросил он, чтобы переменить тему разговора.

—А как же! Так вместе с псом в город и приехали.

Ввертолеты собак теперь не пускают, на машине ехали.

—Ай, спасибо, Коська, спасибо, — старик чуть не прослезился. Он даже сунулся было поцеловать Костю. Костя поморщился: от старика несло перегаром — вид­ но, Катька провожала его основательно.

—Довезти-то довез, — сказал Костя, — а вот что даль­ ше с ним стало — не знаю.

—А и не надо знать! — с жаром сказал Степка. — Со­ бака, как судьба — сама идет, дорогу знает.

Костя не стал высказывать подозрение, что на этот раз и собака, и судьба дорогу потеряли: неведомо, что случилось с собакой после той встречи с двумя мента­ ми из линейного отдела. Может быть, они ее поймали.

Аможет, сбежав от них, она попала к другим ментам...

Об облавах в городе и комендантском часе он тоже про­ молчал.

Авот о ружье Степки отозвался философски:

—Да, из такой «тулки» только белок валить. И то с третьего раза.

Степка недопонял и поэтому промолчал. Ему никто не сказал, для чего его позвали. Сказали — «собирают лучших», — он и пошел, как дурак. Может, на слет ка­ кой, может, грамоты давать будут или продукты.

— Ты на волков когда-нибудь ходил? — спросил Костя.

—Нет, однако! — лицо Степки вытянулось. — Волки нам не помеха, да и нету в наших краях волков. Изредка забредают, поглядят, что поживиться нечем, и уходят.

Тут Степка долгим взглядом посмотрел на Костю, и до него дошло.

—Слышь, Коська! — сильно понизив голос и огляды­ ваясь, спросил он. — А нас что, волков стрелять собрали?

—Может, волков, а может, и собак, — так же тихо от­ ветил Костя.

Степка отшатнулся.

Поглядел на Костю недоверчиво:

—Не врешь?

—Точно. Из города приказ, от чрезвычайной комиссии. Степка заозирался в крайнем волнении.

Доверительно склонился к Косте:

—А нельзя ли как-нибудь... того... Отказаться, что ли?

—Надо было раньше отказываться.

—Это точно... — вздохнул Степка. — Не сообразил, однако. Катька бы сказала — болен, мол, Степка, нику­ да не пойдет, — небось, начальник-то и уехал бы ни с чем. Лежал бы сейчас под боком у Катьки. А я поду­ мал — вдруг, грамоту дадут или припасов...

—А ты скажи, что заболел. Да и ружье у тебя дрянь, на волков никак не годится.

Степка просиял:

—Спасибо, Коська! Обязательно скажу! Так и скажу! Но сказать ничего не пришлось: на поле выбежали не­

сколько начальников, и один из них громким голосом приказал охотникам грузиться в вертолет.

— Однако... — начал было Степка, но охотники уже стояли в очередь, Степке неудобно было протестовать, когда все молчали, да и начальник на его «однако» не обратил никакого внимания: он был занят важным раз­

Вертолет улетел.

Степка стоял один посреди площадки. Ветер набил ему полы снегом, запорошил плечи, шапку, рукава... Он стал похож на снеговика. И долго стоял еще, пока вер­ толет не превратился в маленькую точку, а потом и вов­ се не исчез в серой бесконечности небес.

* * *

Катька, охая и вздыхая, выходила на крыльцо. Вгля­ дывалась глазами-щелками в лес, качала головой и воз­ вращалась в дом, тяжело передвигая искривленные, ко­ лесом, опухшие ноги. Собака молча следила за ней, положив морду на передние лапы.

Катька выносила ей рыбьи кости и головы. Собака недоверчиво принюхивалась, а потом съедала все без остатка.

— Ишь, круглая становишься, — ворчала Катька. — Пухнешь прямо, ишь!

Через день Катька заметила, что ее ноги, раздутые и оплывшие, вроде стали худеть.

Такое уже бывало: болезнь отступала временами, и по­ тому Катька не обратила на это внимание.

Но на другой день на ногах обвисла дряблая кожа, и колени почти перестали ныть, а ноги каким-то чудом почти выпрямились. Катька в изумлении рассматривала их, сидя в избе перед керосинкой.

А на третий день обнаружила, что собака исчезла. Сле­ ды вели в лес и там терялись в буреломе.

Катька, сильно задумчивая, вернулась домой, упала на лежанку и не вставала до утра. Не спала. Просто смотре­ ла вверх.

И вспоминала, вспоминала почему-то не только Степ­ ку, но и Тарзана.

Меж ду светом и тьмой

—Сарама! Первая из мертвых! Мы всегда были и бу­ дем вечными врагами. Ты сделала слишком много зла. Но сейчас мы должны объединиться.

—Вражда наша вечна, это правда, Киноцефал. — Са­ рама усмехнулась. — Но зато ты — не вечен. И зачем же мне объединяться с тобой? Конечно, убить тебя мне не позволено, зато у меня есть слуги, готовые это сделать.

—И слуги твои бессильны. Твой враг сейчас не я. По­ думай об этом.

Разговору мешали посторонние звуки: кричали люди по рации, радиоволны перебивали друг друга, гудели турбулентные излучения, и на эту какофонию наклады­ вался дальний стрекот двух десятков вертолетов.

Сарама помолчала, прислушиваясь. Когда к шуму прибавились хлопки выстрелов, множество хлопков, она невольно оскалилась и провыла в пространство:

—Где ты, Саб?

—Здеск

—Тогда слушай меня: я буду рвать их на куски, я напу­ щу на них всех моих тайных слуг, и все силы тьмы. А что будешь делать ты?

—Помогать тебе. - К а к ?

—Ты уже догадалась — как.

—Еще нет... — прорычала Сарама. — Но я догадаюсь.

Черемошники

Бракин вошел во двор, но не успел пройти и несколь­ ких шагов, как хозяйская дверь приоткрылась, из-за нее