книги / Собачий бог

Степка снова пошел вперед, но замедлил шаг, зорко всматриваясь в каждую впадину, ямку в снегу.

Волчица не оставила следов.

И что бы это значило? — ломал голову Степка до са­ мой окраины своего, обжитого леса. Душа чья-то при­ ходила, однако. Для чего-то вышла на свет, легла попе­ рек пути. Хотела что-то передать Степке, однако.

Степка вспомнил Тарзана, его внезапное появление в этих Богом забытых местах. И ему стало нехорошо. «Плохо псу, однако. Или подох, или помощи просит. Чем помогу?»

Радость его сразу улетучилась, и Степка продолжил путь в угрюмом раздумье.

Черемошники

Уже второе побоище в цыганском доме привело к тому, что цыган попросили пожить у родни, а в доме располо­ жилась засада спецназа.

Остатки изрешеченных шкур, пожравших трупы, увез­ ли криминалисты, и, по слухам, отправили в Москву.

А может, и не отправили: Москва до сих пор пребыва­ ла в полной уверенности, что в Томске произошла ло­ кальная вспышка бешенства, и предпринятые меры — карантин, массовые обязательные прививки антираби­ ческой вакцины, отлов бродячих животных, — дали по­ ложительные результаты.

Так что, невесело подумал Бракин, скорее всего все вещдоки в настоящий момент где-нибудь под надеж­ ной охраной, и родственники ничего не знают о погиб­ ших, тщетно обивая пороги прокуратуры и прочих ор­ ганов и посылая слезные послания президенту Борису Николаевичу.

Борис Николаевич, должно быть, плакал, читая их, но мужественно утирал слезу. Он знал: великие реформы всегда требуют великих жертв..

В доме Коростылева тоже прятались вооруженные люди. И Бракин, встречая на улице незнакомого чело­ века, невольно думал, что это не просто прохожий.

Рупь-Пятнадцать пропал. Дня три его не было видно, а потом, в лютый мороз, ночью, — появился. Пробрался во двор Ежихи, поднялся по лестнице и поскребся в дверь, как собака.

Бракин уже собирался спать, ворошил уголья в печи, — ждал, когда прогорят, чтобы закрыть заслонку.

Рыжая залаяла, а Бракин громко сказал:

— Входите!

Дверь, тяжко присев, приоткрылась, из темноты выг­ лянуло знакомое закопченное лицо в драной шапке.

—Ух ты! Рыжик, да к нам гости! — сказал Бракин. — Входи, а то холод идет!

Рупь-Пятнадцать прошел в комнату, аккуратно при­ крыв дверь, сел боком на краешек табуретки.

—Ты где пропадал? — спросил Бракин.

—Дык... — совсем невесело проговорил Рупь-Пят­ надцать. — Облаву, вроде, не только на собак и волков объявили — на людей тоже. Когда труп этого, началь­ ника, утащили, устроили мне допрос. И — в бомжат­ ник сунули. Насилу ушел: а то мыться заставили хлор­ кой, все вшей искали. А у меня вшей отродясь не бывало. Дохнут они на мне.

Он вздохнул.

—И где же ты сейчас? — спросил Бракин.

Рупь-Пятнадцать сделал хитрое лицо.

—У цыган.

—Ну да? Там же в каждом сарае спецназовцы сидят!

—А ходы на что? — Рупь-Пятнадцать даже приоса­ нился, сказал хвастливо: — Я эти подземелья хорошо изучил. Там и продукты есть, и вода. Только холодно очень, а костер разводить боязно: дым пойдет из щелей, догадаются.

—Молодец! — одобрил Бракин. — Ну сиди, грейся. Подумал, сообразил:

—Тебе, наверно, для сугреву водка нужна?

Рупь-Пятнадцать покачал головой.

—Там, в подземелье, спирта — залейся.

—Чего ж ты им не греешься?

—Спиртом долго греться нельзя. Уснешь — и не про­ снешься, — наставительно сказал Рупь-Пятнадцать.

Бракин развел руками.

—Ну тогда не знаю, как тебе помочь. Тебя же увидят на улице — и если сразу не пристрелят, как оборотня, так точно в кутузку заметут.

Рупь-Пятнадцать помолчал, напряженно морща лоб. Наконец признался:

—Скучно мне там.

Бракин внимательно посмотрел на него, что-то решая про себя. Потом неожиданно спросил:

—А как ты вылез?

—Дак через гараж! Они только про один ход знают, где горело. В другие спускались через подполье или че­ рез люк в сарае. А я в это время в гараже сидел. Ну, не в этом, который на переулке стоит, а в дальнем, заброшен­ ном. Я давно тот выход знаю: вместе с Алешкой его уст­ раивали. Там стена не бетонная — доски. Так я эти дос­ ки отодрал и ход прокопал, метра три. Давно, летом еще.

Ипрямо в гараж. Мотоцикл там старый с коляской. Ну

ирухлядь всякая. А запор — так себе, на честном слове. Алешка замок поставил сквозной, с двух сторон откры­

вается. Он тем ходом, бывало, к бабам бегал, чтоб отец не узнал. У них же нравы были строгие. А ключ я сам сделал.

— Ладно, понятно, — сказал Бракин. — Я этот гараж знаю. Он как раз на углу, а за ним — заколоченный дом. Кстати, чего ты в этом доме не живешь?

—А боюсь. Он же на продажу, соседи за ним пригля­ дывают. Заметят гадство, донесут — и опять повяжут.

Он посидел, криво усмехнулся. Бракин понял, что Рупь-Пятнадцать чего-то не договаривает. То ли боится кого?

Бракин налил свежезаваренного чаю в треснувшую «гостевую» кружку, щедро насыпал сахару.

—На, грейся.

Бомж с благодарностью принял чашку. Видно, чайком он был неизбалован. От первых же глотков его прошиб пот, он снял шапку с вымытых светлых волос.

Допил. Покосился на Бракина и сказал:

—Я тебе верю. Поэтому тебе — расскажу. Он сделал паузу, смешно морща лоб.

—Страшно мне там, в подземелье. Гости там начали появляться.

—Кто? — спросил Бракин и пригладил усики.

—Ты не поверишь — Коростылев.

Бракин подался вперед:

—А ты его откуда знаешь?

—Ну... Я ж тут давно живу, на переулке многих знаю, а уж этого трудно не узнать.

Бракин вспомнил белое бритое лицо с глубокими складками морщин от ноздрей до подбородка, разбитое стекло в очках...

—Это точно, — проговорил он. — Такого трудно не узнать.

—Ну вот, — Рупь-Пятнадцать подвинулся ближе. — Только он не один. Еще появляется — не поверишь — белый волк.

—Волчица, — машинально поправил Бракин и доба­ вил: — Почему не поверю? Поверю.

Рупь-Пятнадцать уставился на него и молчал несколь­ ко секунд.

—Дак ты знаешь?

—Пришел волк — весь народ умолк... — сказал Бра­ кин. — Про волчицу больше всех Рыжик знает. Если бы она говорить умела, — многое бы про нее рассказала, — Бракин кивнул на дремавшую собачку, которая, не от­ крывая глаз, только повела острым лисьим ухом:

Рупь-пятнадцать не понял, поглядел на собаку.

—Ну так что дальше? — спросил Бракин. — Появля­ ются они там, и что делают?

—А не Знаю! — в сердцах ответил Рупь-Пятнадцать. — Прячусь я. Мельком только и видел. Проходят по подзе­ мелью и исчезают. Я думаю, — он вовсе перешел на ше­ пот, — что они мой запах уже знают. Знают, что я там. Но я им не нужен. Я, чуть тень замечу, — а у меня там кильдымчик такой оборудован, коптилка горит, — так бегом в гараж. И сижу, пока не околею. Потом загляну внутрь — тихо. Никого. Я уж в гараж одежи натаскал. Но тут морозы вдарили — ничего не спасает. А костерок не разложишь — дым повалит.

Рупь-Пятнадцать уныло вздохнул и повесил нос. Бракин спросил серьезным голосом:

—Знаешь дом, где жил Коростылев?

—Как не знать! Проклятое место.

—Вот именно. Оттуда вся зараза и пошла.

Бракин налил еще чаю, закрыл печную трубу, походил по своей каморке.

— А больше в подземелье никто не появляется? Рупь-Пятнадцать поперхнулся чаем, закашлялся. Вы­

таращил глаза на Бракина и тихо спросил:

—Откуда знаешь?

—Догадался.

—Ой, — сказал Рупь-Пятнадцать и поднялся. — Заси­ делся я у тебя. Отогрелся уже, и то ладно, спасибо.

Бракин положил ему руку на плечо:

—Я даже догадываюсь, кто.

Рупь-Пятнадцать съежился и спросил жалобным го­

лосом:

—Кто?.. — так, как будто боялся ответа.

—Наташка.

Рупь-Пятнадцать упал на табурет, вытаращив глаза.

—Как узнал-то?

—Сначала Лавров, потом Густых, потом — она. Они все мертвые, и все ходили, как живые. Это потерянная

душа, египтяне называли ее Ка. И еще было предсказа­ но, что Египет будет сражаться и победит в некрополе.

Вцарстве мертвых, значит.

—Ка, —тупо повторил бомж и слегка встрепенулся. —

АЛавров — это кто?

—Тот, что собаку застрелил.

—Андрейкину-то? Джульку? Зна-аю!..

Бракин тоже выпил чаю, и начал быстро собираться.

—Вот что, Уморин-Рупь-Пятнадцать. Я тоже с тобой пойду.

—В подземелье? — ахнул бомж.

-Н у .

Рупь-Пятнадцать поднялся и спросил тихо:

—А не забоишься?

—Забоюсь. Ты мне, главное, покажи, где прятаться и куда бежать. А сам можешь в своем кильдыме закрыть­

ся. К тебе они не полезут, не нужен ты им. Ты, кстати, рисовать умеешь?

—Ась?

—План своего подземелья нарисовать сможешь?

—Ну... примерно только...

—Ну-ка, нарисуй.

Он вырвал из общей тетради листок, положил авто­ ручку. Рупь-Пятнадцать снова сел и старательно, высо­ вывая язык, нарисовал что-то вроде лабиринта.

Бракин повертел план так и этак, проворчал:

—Ты случайно в детских журналах не печатался?.. Ладно, пошли.

Рупь-Пятнадцать ничего не понял, но с готовностью напялил шапку на самые глаза.

—А откуда ты мою фамилию знаешь? — спросил он, выходя.

—Добрые люди сказали...

** *

Бракин зажег фонарь, но и без фонаря было видно, что в заброшенном гараже кто-то успел побывать. Ме­ таллическая дверца была сорвана с верхней петли и уг­ лом утопала в снегу.

Бракин вошел, посветил. Выход из подземелья был разворочен, словно в проход пролезала какая-то необъятная туша. Мотоцикл лежал у стены на боку, а гнилой дощатый пол вздыбился.

Рупь-Пятнадцать тихо ойкнул.

Бракин посветил внутрь лаза, увидел покрытые измо­ розью неровные земляные стены. Потом вышел. Дело­ вито спросил:

—Ты снег возле гаража чистил?

—He-а. Сюда же давно никто не ходит.

Бракин наклонился, посвечивая фонарем, стал разби­ раться в следах.

— Кто-то вышел погулять, — заметил он. — Ну, ты вот что: посторожи здесь. Если что заметишь опасное — си­ гай в сугроб или вон, за забор. Держи фонарь. Собаку, если что, ослепить сможешь.

—А ты? — испуганно спросил Рупь-Пятнадцать.

—А я влезу, погляжу...

Он свободно опустился в лаз, оказался в довольно уз­ ком и кривом туннеле, пополз вперед, пока не уперся в доски. Сдвинул их, как научил Рупь-Пятнадцать, и спрыгнул вниз. Под ногами был твердый, зацементиро­ ванный пол.

Бракин прислушался. Кругом царила тьма, было душ­ но и очень холодно.

Вспоминая план, нарисованный Умориным, сориен­ тировался, встав спиной к доскам, и двинулся налево. Коридор был длинным, и, судя по ощущениям, доста­ точно высоким и просторным.

Он дошел до поворота и приостановился. Налево вел ход в один из нежилых домов. Направо — в главный тун­ нель. Бракин осторожно пошел направо.

И замер. В полной, непроницаемой тьме чувствова­ лось движение, шорох. Бракин опустился на корточки, принюхиваясь. Но запах был трлько один — запах гари. Причем гарь была едкая — должно быть, от пластико­ вых ящиков и упаковок, в которых хранились цыганс­ кие припасы. Надо надеяться, что эта гарь перешибает собачье чутье, и обнаружить присутствие Бракина даже белой волчице будет трудно.

Странный шум возник у Бракина в голове. Ему пока­ залось, что он слышит чей-то разговор. Это был, конеч­ но, не разговор, а неясное порыкивание и ворчание. Но,

странное дело, стоило Браки ну вслушаться, как он стал различать смысл разговора.

—Все люди — ничтожества, — произнес низкий заво­ раживающий голос. — Ни на кого нельзя положиться.

—Подождем немного, — свистящим шепотом отве­ тил собеседник. — Цыганка найдет его.

—Мне надоело ждать. Я жду девять тысячелетий и уже устала. Вас всех следовало истребить еще во времена Сехмет, но владыка пощадил оставшихся в живых. А этот пес — я знала, что он околеет в промерзших болотах, и он околел. Но кто-то оживил его. Кто-то, посланный Киноцефалом.

—Цыганка найдет пса, — примиряюще просвистело в ответ. — И тогда мы устроим последнюю битву. Битву в некрополе.

—Замолчи. Замолчи. Ты мешаешь мне слушать. Бракин взмок от страха и медленно-медленно начал

подниматься на ноги.

— Я чую. Чую одного из тех, кто должен был умереть, но остался жив из-за твоей глупости. Молчи!

Раздался легкий шорох, подуло леденящим сквозня­ ком. И, уже не пытаясь сохранять тишину, Бракин мет­ нулся назад по тоннелю. Он пулей пролетел все расстоя­ ние, едва не пробежав мимо входа в тайный лаз. Ему казалось, что сзади его догоняет голубое мертвящее си­ яние — бесшумное и смертоносное, в образе безжалост­ ной седой волчицы.

Бракин вывернул доски, ужом скользнул внутрь и вылетел с той стороны лаза, будто у него появились крылья.

Не задерживаясь в гараже, он кинулся к выходу, огля­ делся и спрятался за углом, прижавшись к проржавев­ шей стенке.

Над Черемошниками, в разрывах белесых облаков, плыл холодный колючий месяц. Все было тихо и мертво кругом. \

Внезапно из тьмы выплыла фигура. Бракин быстро опустил руку в карман, но тут же с облегчением вздох* нул: он узнал понурый силуэт бомжа.

—Ну, как сходил? — буднично спросил он.

—Отлично! — Бракин перевел дух. — Ты тут никого не

видел? Тогда пошли.

И двинулся к ближайшему поперечному переулку.

—Куда? — опомнился Рупь-Пятнадцать.

—К Аленке. Или к Андрею, — если дети сообразили перенести Тарзана к нему.

** *

Наташка на секунду замирала возле темных домов и, глядя на окна, долго и сосредоточенно прислушива­ лась. Постояв и уяснив что-то важное для себя, она двигалась к следующему дому. И снова останавлива­ лась, устремив пронзительный взгляд в темные окна, в глубину комнат.

Иногда, засомневавшись, она задерживалась возле дома дольше обычного. Ей мерещились запах Девы и смрад старого больного пса. Она ненавидела болезнь и старость. Теперь-то она точно знала, что умирать следу­ ет как можно раньше, — задолго до того, как начнутся болезни, и уж конечно до того, как мозг подаст сигнал и включится бомба с часовым механизмом, спрятанная в каждом живом существе. С этого момента отравленные смертью невидимые существа начнут свою работу, про­ никая с током крови повсюду, до кончиков ногтей, и по­ всюду заражая смертью бессмертные живые клетки.

Слава Сараме, с ней этого не случилось.