ИГПЗС учебный год 2023 / Краткая история египтологии

метом”1 своего “Письма месье Дасье…”. Не случайно последнее было названо при публикации “Письмом… относительно алфавита фонетических иероглифов”. Однако указанное открытие совершил не Шампольон, а Томас Юнг, который высказывавшиеся до него догадки о фонетической природе некоторых древнеегипетских иероглифов воплотил в теорию и практику. Именно Томас Юнг первым создал иероглифический алфавит. Он, конечно же, был несовершенным — английский исследователь вполне сознавал это и называл свой алфавит “предположительным”. Но творение первооткрывателя всегда бывает несовершенным2. Томас Юнг правильно определил фонетическое значение нескольких иероглифов — Шампольону оставалось лишь расширить их алфавит, что он и сделал, следуя во многом методике, которую впервые применил английский ученый.

Завершая свой разбор письма Шампольона об алфавите фонетических иероглифов, Томас Юнг сделал следующее заявление: “Он легко поверит, что я желаю удовлетворительного ответа на мои собственные возражения: но в действительности, чем дальше продвинется он посредством напряжения своих талантов и мастерства, тем легче будет он способен признать без какого-либо чрезмерного ущерба для своей славы мое притязание на приоритет в отношении первых элементов всех его исследований; и я не могу не думать, что он в конечном счете почувствует, что для его чести и репутации более желательно признать справедливые притязания других, нежели если они их выдвинут”3.

Ж. Ф. Шампольон не думал, однако, признавать приоритета Томаса Юнга в создании первых основ алфавита фонетических иероглифов. Тем более, что выпустив в свет “Письмо месье Дасье…”, он фактически отрезал себе путь к отступлению. Данное произведение было написано Шампольоном не только с целью изложения результатов своих исследований древнеегипетской

1 Champollion J. F. Lettre à M. Dacier… P. 43.

2 Так, несовершенным был первый самолет, сконструированный братьями Райтами. И пролетел он всего несколько десятков метров во время первого своего полета 17 декабря 1903 г. Последующие конструкторы самолетов создадут модели намного превосходящие творение Райтов, но тем не менее именно братья Райты считаются первооткрывателями в самолетостроении. И по праву! Томас Юнг, на мой взгляд, занимает такое же место в истории дешифровки древнеегипетских египтолов, какое принадлежит братьям Райтам в истории самолетостроения.

3 Young Th. An Account of some recent discoveries in hieroglyphical literature and Egyptian antiquities… P. 53—54.

том 1822 года, за месяц-два до написания последним знаменитого “Письма месье Дасье…”. Однако признание правды было в данном случае для Шампольона равносильно признанию им также приоритета в открытии ключа к дешифровке иероглифов за Томасом Юнгом.

А это было невозможно для французского египтолога еще по одной причине. Борьба между Англией и Францией, определявшая жизнь Европы с конца XVIII века, не прекратилась после поражения наполеоновской армии под Ватерлоо. Она не сводилась лишь к вооруженному противостоянию, но имела с самого начала широкомасштабный характер, охватывая и экономику, и политическую идеологию, и различные стороны духовной культуры. Одной из сфер, в которых в конце XVIII — первой половине XIX века разворачивалось соперничество между Англией и Францией, была, как это ни удивительно, сфера изучения Древнего Египта — египтология. Одним из проявлений данного соперничества стал конфликт, который возник осенью 1801 года между пребывавшими в Египте английскими и французскими воена- чальниками, по вопросу о том, кому должен принадлежать “Розеттский камень”. Как известно, этот конфликт разрешился в пользу англичан. Драгоценный для египтологии камень оказался в Британском музее. Однако высеченный на камне двуязычный текст, будучи скопированным, оказался достоянием египтологов всего мира. Он способствовал активизации усилий европейских ученых по расшифровке древнеегипетского письма. С 1814 года наиболее интенсивно указанной проблемой занимались ученые Англии и Франции. В условиях борьбы между этими державами кропотливый труд английских и французских исследователей по расшифровке древнеегипетских иероглифов неизбежно приобретал характер соревнования, первенство в котором рассматривалось в качестве не только научной, но и политической победы над соперником.

Именно поэтому обнародование Шампольоном своего “Письма месье Дасье об алфавите фонетических иероглифов” было воспринято во Франции с удивительным восторгом. “Открытие Шампольона произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Ведь дешифровка иероглифов давно уже стала для его соотечественников делом, близким сердцу всей нации, главным вопросом дня. Вся Франция радовалась вместе с ним и разделяла восторг по поводу ни с чем не сравнимого подвига. Правда, Париж есть Париж, и, как со злобой утверждали завистники, здесь уже начали

писать иероглифическим алфавитом Шампольона… любовные письма!”1 В этой обстановке покровитель Шампольона герцог де Блаказ (de Blacas) легко сумел добиться ему награды от самого короля Франции. В феврале 1823 года он вручил молодому египтологу от имени его величества золотую табакерку, на которой была выгравирована следующая надпись: “Король Людовик XVIII месье Шампольону Младшему по случаю его открытия иероглифического алфавита”2.

Произошедшее во Франции официальное признание Шампольона первооткрывателем ключа к дешифровке древнеегипетских иероглифов сделало официальной и шампольоновскую версию истории данного открытия. Известный французский египтолог Франсуа Огюст Фердинанд Мариэтт (François Auguste Ferdinand Mariette, 1821—1881) считал ее полностью соответствующей истине. Отметив в своей книге “Очерк истории Египта”, какое большое значение для дешифровки иероглифов имела находка “Розетского камня”, он писал далее: “Не следовало бы в то же время верить, что дешифровка иероглифов посредством Розеттского камня будет достигнута с первой попытки и без проб. Как раз наоборот, ученые безуспешно пытались это сделать в течение 20 лет. Наконец, появился Шампольон. До него полагали, что каждая из букв, составляющих иероглифическое письмо, есть символ, то есть, что в одной из этих букв полностью выражена какая-нибудь идея. Заслугой Шампольона стало доказательство, что, напротив, египетское письмо содержит знаки, которые в действительности выражают звуки. Другими словами, это письмо является алфавитным. Он заметил, например, что повсюду, где в греческом тексте Розетского камня обнаруживается имя собственное Птолемея, в месте, соответствующем египетскому тексту, находится некоторое количество знаков, окруженных эллиптической рамкой. Он сделал отсюда вывод о том, что: 1) имена монархов в иероглифической системе обращают на себя внимание с помощью такого способа украшения, который называется картушем; 2) знаки, содержащиеся в этом украшении, должны быть буквами имени Птолемей”3. Как видим, французский египтолог Ф. А. Мариэтт без тени

1 История письма. С. 80.

2 “Le Roi Louis XVIII à M. Champollion le Jeune, à l’occasion de sa découverte de l’alphabet hiéroglyphique” (Hartleben H. Introduction // Lettres de Champollion le Jeune, recueillies et annotées par H. Hartleben. T. 1. Lettres écrites d’Italie. Paris, 1909. P. IV).

3 Mariette F. A. Aperçu de l’Histoire d’Égypte. Paris, 1872. P. 189.

предположил”, что царские имена Птолемея и Клеопатры в иероглифическом варианте были обведены овалами — картушами”. И прочитал он “побуквенно” первым только имя Клеопатры. Имя же Птолемея впервые прочитал Томас Юнг, а Шампольон лишь исправил не слишком серьезную ошибку в его чтении данного имени.

Своеобразным проявлением доминирования в современной египтологии шампольоновской версии дешифровки древнеегипетских иероглифов является изданная в 1998 году в Германии обширная — общим объемом в 2988 страниц — библиография по Древнему Египту1 : список публикаций начинается в ней с 1822 года, времени выхода в свет работы Ж. Ф. Шампольона “Письмо месье Дасье относительно алфавита фонетических иероглифов”.

* * *

15 февраля 1824 года французский египтолог писал заместителю министра внутренних дел Сардинии Лодовико Косте (Lodovico Costa), с которым познакомился еще во время своего пребывания в Гренобле: “Осмеливаюсь надеяться, хотя я и покинул Гренобль ради Парижа, что вы не совсем меня забыли. Я, впрочем, позаботился в прошлый год напомнить вам о себе, послав вам через министерство иностранных дел мое Письмо месье Дасье, содержащее мое открытие иероглифического алфавита. Эта брошюра адресована вами в Королевский Архив в Турине. С тех пор я продолжаю свои египетские исследования с еще более счастливым успехом; я могу, наконец, представить в Институт систему иероглифической теории и всю систему египетской графики. Мое произведение принято с благосклонностью, и король на основании формального предложения Института приказал напечатать его в Королевской типографии. Мое новое произведение появится че- рез несколько дней, и тогда весь Египет откроется современной учености. Все мои результаты основаны на памятниках, которым я даю интерпретацию, и они больше не являются немыми для меня, потому что они несут религиозные символы или какие-то египетские надписи”2.

1 Beinlich-Seeber Ch. Bibliographie Altägypten 1822—1946. Teil I: Alphabetisches Verzeichnis A-I; Teil II: Alphabetisches Verzeichnis J-Z; Teil III: Indices. Wiesbaden, 1998.

2Lettres de Champollion le Jeune, recueillies et annotées par H. Hartleben. T. 1. Lettres écrites d’Italie. Paris, 1909. P. 1—2.

Новая книга Шампольона, названная им ““Кратким очерком иероглифической системы…”1 выйдет в свет в середине апреля 1824 года. Она была подготовлена к печати еще в конце 1823 года, но ее издание задержалось на три месяца из-за желания Шампольона получить согласие короля Людовика XVIII на посвящение ему книги и соответственно деньги из королевской казны на ее печатание. Его величество выразил согласие принять посвящение только 29 марта.

Стремление французского египтолога утвердить себя в общественном мнении в качестве первооткрывателя ключа к разгадке тайн древнеегипетского письма во многом определило содержание его “Краткого очерка иероглифической системы древних египтян”. В этом произведении повторяется версия истории дешифровки древнеегипетских иероглифов, изложенная им в “Письме месье Дасье…”. Вместе с тем здесь нашли свое отражение многие ценные выводы относительно иероглифов, которые впервые были сделаны именно Шампольоном. Так, в “Кратком очерке иероглифической системы древних египтян” получила дальнейшее развитие мысль о том, что фонетический алфавит применим к иероглифическим знакам всех эпох истории Древнего Египта и что иероглифические надписи, начертанные на древнеегипетских памятниках, составлены большей частью из знаков указанного алфавита.

Âиюне 1824 года Ж. Ф. Шампольон отправился в Турин, где

âтечение нескольких месяцев знакомился с обширной коллекцией древнеегипетских папирусов, собранных генеральным консулом Франции в Египте Бернардино Дроветти (Bernardino Drovetti, 1775—1852)2 и проданных им Королевскому Египетскому музею. Помимо папирусов, в этом музее хранилось множество древнеегипетских памятников: статуй, обелисков, плит и т. п. Первый свой визит в Египетский музей в Турине Шампольон совершил

1 Champollion J.-F. Précis du system hiéroglyphique des anciens égyptiens, Ou recherches sur les elements premiers de cette écriture sacrée, sur leurs diverses combinaisons, et sur les rapports de ce systeme avec les autres methodes graphiques égyptiennes. Paris, 1824.

2 Свою коллекцию древних египетских папирусов Б. Дроветти начал собирать еше в 1798—1799 гг., во время своей работы в Египте в качестве участника наполеоновской военно-научной экспедиции. Именно Наполеону Бонапарту Дроветти был обязан своим назначением на пост французского генерального консула в Египте, который он занимал с 1802 по 1814 и с 1820 по 1829 гг.

9 июня 1824 года. “Нет ничего сравнимого с этой огромной коллекцией”1, — писал он в одном из своих писем. Далее Шампольон перечислил наиболее интересные памятники, отметив в заклю- чении, что “количество манускриптов составляет сто семьдесят один”2. Самым значительным из папирусов, проданных египетскому музею в Турине, был сохранившийся в 164 клочках манускрипт со списками правителей Древнего Египта с первой династии по пятнадцатую. Этот документ получил впоследствии у египтологов название “Туринского царского папируса”. Большая часть начертанных на нем имен древнеегипетских властителей оказалась весьма похожей на имена, которые приводил в своей “Египтиаке” Манефон Севеннитский.

После Турина Шампольон побывал в музеях Рима, Неаполя, Флоренции и Легхорна, в которых также хранились древние папирусы, вывезенные из Египта французским генеральным консулом. Часть папирусов, собранных Дроветти, будет перевезна в Париж и составит ядро Египетской коллекции музея в Лувре. В 1826 году Шампольон будет назначен королем Карлом X на должность ее хранителя.

В 1828 году Ж. Ф. Шампольон отправился для исследования древних памятников в Египет. В письме из Александрии, написанном старшему брату 22 августа 1828 года, он сообщил, что ступил на землю Египта четыре дня назад — 18 августа. Исследовательская работа Шампольона на египетской территории, сопровождавшаяся копированием многочисленных иероглифических надписей, продолжалась с небольшими перерывами до конца ноября следующего года. 28 ноября 1829 года он писал брату Жаку Жозефу Шампольону Фижеаку: “Наконец, мне позволено сказать прощай моей святой земле, этой стране удивительно исторической; я покину Египет, будучи переполненным благодарностью к

ååдревним и ее современным жителям, ко 2 или 3 декабрю”3. 23

1 Champollion J. F. Première notice sur la collection Drovetti // Journal asiatique, ou Recueil de mémoires, d’extraits et de notices relatifs à l’histoire, à la philosophie, aux sciences, à la literature et aux langues des peoples orientaux. T. V. Paris, 1824. P. 18. Данная заметка составлена Ж. Ж. Шампольоном

Фижеаком на материале писем, которые он получал от младшего брата Жана Франсуа из Турина.

2 Ibid. P. 20.

3 Lettres écrites d’Égypte et de Nubie en 1828 et 1829 par Champollion le Jeune. Nouvelle édition. Paris, 1868. P. 340.

декабря 1829 года Шампольон был в Тулоне. В начале марта следующего года он прибыл в Париж1.

О некоторых итогах своей полуторагодовой командировки в Египет Шампольон рассказал в письме генеральному интенданту королевского дома барону де Буильри (Bouillerie), которое он написал 26 декабря 1829 года2. “Мне удалось, — отмечал он, — благодаря моей полной преданности важному предприятию, которое вы поручили мне исполнить, остаться на высоте столь благородной задачи и оправдать самые лучшие надежды, которые европейские ученые хотели бы связать с моим путешествием. Египет пройден шаг за шагом3, и я побывал повсюду, где время остановилось, продлив существование нескольких остатков великолепной древности; каждый памятник стал объектом детального изу- чения; я срисовал все барельефы и скопировал все надписи, которые могут пролить свет на первобытное состояние народа, и которые можно назвать смесью наиболее древних письменных традиций. Материалы, которые я собрал, превосходят мои ожидания. Мои портфели полны огромных сокровищ, и я полагаю, мне позволительно сказать, что история Египта, история его культа и искусств, которые в нем развивались, будут хорошо известны и справедливо оценены только после публикации рисунков, ставших плодом моего путешествия. Я считаю своим долгом посвятить все сбережения, которые мне удалось сделать в Мемфисе, в Фивах и т. д. для обогащения музея Карла X новыми памятниками; я вполне счастлив собрать множество предметов, которые укомплектуют различные серии египетского музея в Лувре; и я осмелился, наконец, после глубоких сомнений, приобрести самый красивый и самый дорогой саркофаг, который еще извлекается из египетских катакомб. Ни один из европейских музеев не обладает столь прекрасным предметом египетского искусства. Я собрал также коллекцию отборных предметов, вызывающих очень большой интерес, среди которых находится бронзовая статуэтка изыскан-

1 В письме к старшему брату из Бордо, написанном 2 марта, Шампольон сообщал, что намеревается прибыть в Париж в пятницу. Этот день недели падал тогда на 5 марта.

2Из пометки в верхней части письма видно, что Шампольон пребывал

âэто время в лазарете Тулона.

3 Только за четыре месяца — с сентября по декабрь 1828 года — Шампольон посетил и осмотрел, как показывают его письма, памятники Каира, Мемфиса, Саккары, Гизы, Бени-Хассана, Дендеры, Фив, Луксора, Карнака, Хермонтиса, Эсны, Эдфу, Омбоса, Асуана, Филе, Дебода, Калабши, Дакки, Амады, Абу-Симбела, Вади-Халфа.