Личность в информационно-инновационном обществе

щийся дизайн» (Повозка, Российская империя XVI век.); «данная ‘деталь’ [костюм] как нельзя лучше подчёркивает вашу индивидуальность (ваш стиль)» (Тога, Римская империя I век д.н.э.). В итоге индустрия постиндустриального общества обрастает множеством типических моделей потребления, рассчитанных на целевые аудитории, в рамках которых личности-потребители стремятся развивать собственную «индивидуальность». Привычные границы между элитарной и массовой культурами стираются, образуется разветвлённая схема типизированных моделей потребления. Шаблоны потребительских моделей различаются по субъекту-носителю: территориальные, этнические, профессиональные, демографические, субкультурные и пр. При этом такие факторы, как принадлежность к классу или национальности (мы рассматриваем национальность как госу- дарственно-юридический статус субъекта), особо значимые для индустриального периода, более не играют роли в процессе структурирования общества, а следовательно, и не влияют на появление специфических потребительских практик. Также в результате нарастания глобалистических тенденций происходит постепенное снижение актуальности территориального и этнического факторов. Различия между моделями поведения (а также потребления) жителей города и села постепенно исчезают, аналогичные процессы происходят и с этническими культурами, они оказываются ассимилированными глобальной культурой массового общества.

Современный «человек потребляющий» – существо беспокойное, лишённое ориентира на стабильность. Наоборот, ориентация на изменчивость, мобильность позволяет ему адаптироваться к постоянным переменам в окружающей его жизни, развитию общества в виде развития технологий, наконец, к изменяющимся стандартам потребления. Данная целенаправленно созданная установка – непременное условие функционирования общества потребления.

Тем временем специфика существования «человека потребляющего» скрывает в себе мощный конфликтоген. Личность потребителя, поглощённая «симулятивной реальностью», теряет связь с окружающей его социальной средой (для личности она заменяется вирту-

41

альным её отражением). Под влиянием тенденции современной культуры в представлении личности закрепляется главенствующая ориентацию на индивидуализм, становление и развитие собственного «Я». Однако внутри самой личности понятие собственного «Я» приобретает иллюзорное значение. Смысл целей и жизненных ориентиров, являющихся для потребителя производными от его индивидуальности, в действительности имеют строго ограниченные источники происхождения – всё ту же массовую культуру. В результате чем больше проявляется стремление личности выделиться из массы «обывателей», продемонстрировать собственную «непохожесть», тем более нормативными и обычными его действия считаются для самой массовой культуры, возводя данную личность в ряды массовых потребителей. Подмена понятий заставляет актора эпохи потребления действовать, редко отдавая себе отчёт об истинных причинах собственной мотивации.

Анализ текущих трендов развития культуры позволяет сделать вывод, что совершенствование и развитие средств массовой коммуникации вкупе с сопутствующими глобалистическими тенденциями – путь к формированию действительно массовой культуры, содержащей унифицированный набор ценностей и норм. В данном контексте значительно возрастает продуктивность целенаправленной регуляции культуры.

Характеристика статуса трансформируется до неузнаваемости: статус «человека потребляющего» низводится к совокупности символов, которые он приобретает в процессе потребления. Процесс идентификации – процедура соотнесения себя с группой на основе сопоставления символов, которыми он располагает. Ориентиром (путём) для изменения (модернизации) идентичности является потребление готовых символов новой идентичности через вещи (новая одежда, телефон, машина – новый Я). Желание приобрести тот или иной предмет в сознании индивида подменяет неосознаваемую потребность обладания каким-либо качеством, свойством, иначе говоря, ка- кой-либо символической ценностью. Физические свойства и характеристики товара становятся малозначительными в сравнении с теми

42

значениями, образами, что он подразумевает (символизирует) в общественном сознании. Товаропроизводящая экономика трансформируется в экономику по производству символов.

Для потребителя символического контента стёрта грань между реальностью и виртуальностью, точнее – виртуальность заполняет (заменяет) собой социальную реальность. Интегральной ценностью для потребляющей личности становится производство определённых символьных конструктов, встраивающих её в стандарты потребления, транслируемые обществом. Вокруг данной цели личность выстраивает систему мотивации, для достижения которой аккумулируется энергия и предпринимается активность. Он (потребитель) сознательно манипулирует символическими значениями, которыми наделены товары, выбирает товары, имея особое намерение использовать их для создания или поддержания определенного впечатления о себе. С другой стороны, несмотря на то, что современный потребитель является активным манипулятором (актором) символическими значениями товаров, мотивация его поступков является следствием попытки вписать себя в идентичность, навязанную ему извне. Таким образом, современный «человек потребляющий» характеризуется субъект-объектным положением в социальном институте экономики.

Естественным результатом тенденций изменения личности является появление общесоциальной потребности в выработке потребительской компетентности. Оценка данной компетентности носит двоякий характер:

–чисто внешне, описательно – это способность расчётливо действовать в условиях свободного рынка, потреблять товары и услуги исходя из рациональной оценки их полезности для актора в соотношении со стоимостным измерением. В таком контексте содержательный смысл компетентности максимально близко приближается

кпонятию «потребительская грамотность»;

–однако потребительскую компетентность можно рассматривать несколько иначе, как умение оперировать символьными конструкциями для создания определённого представления об акторе в социальном пространстве. Другими словами, речь идёт о способности

43

рационально решать потребительские задачи и удовлетворять потребности в рамках «симулятивной реальности». «Как сформировать наилучшее представление о себе среди коллег/одногруппников/одноклассников?», «как произвести впечатление на девушку/молодого человека?», «какую субкультурную среду выбрать для развития и совершенствования собственного статуса?» – это лишь небольшой перечень вопросов, которые необходимо решать «компетентному потребителю».

Итогом личностной трансформации является достаточно парадоксальная модель, своеобразный оксюморон: в ней объединяются свойства «экономического человека» – рационального и расчётливого и в то же время «человека потребляющего» – движимого стремлением обладать. Синтетическая модель личности переходного периода представляет собой рационального потребителя, чья мотивация, побуждающая к активности, является производной от символического наполнения, производимого массовой культурой (причём в скрытом от сознания самой личности виде).

Исследование потребностей искусственной надсистемы, воссозданной с помощью иллюзорных артефактов, призванных обеспечить снятие критичности работника к содержанию его нетворческого труда, позволяет сделать главный вывод: у информационно бедного работника отсутствует главная область потребления – потребление своих способностей к труду. Способность к труду творческому нивелируется в исполнительском бедном знаниями труде настолько, что вне потребительских практик человек оказывается лишенным социальной активности, социальной признанности по сравнению с информационной культурой лидеров современного производства.

Очерченные закономерности преимущественно характеризуют переходный период, в рамках которого лишь выстраивается культура посттрансформационная, непосредственно присущая информационному обществу. Что же касается оценки перспективной модели личности информационного этапа, её характерной особенностью, как мы предполагаем, должен быть антагонизм, заключающийся в противопоставлении двух поведенческих практик – двух типов личности:

44

первый тип, представленный в атавистическом наследии индустриального периода, включенном в «потребительскую культуру», и прямо противоположный второй – продукт «информационной культуры», приобретающей форму компенсации по отношению к пережиткам прошлых исторических эпох. Причём необходимо отметить, что принципиальное значение в плане реализации предначертанных прогнозов имеет институт образования, а именно высшего, который играет роль условной точки бифуркации.

Стоит отметить, что существуют объективные предпосылки к выстраиванию модели всеобщего высшего образования для личности позднего информационного общества. Подобная модель может быть рассмотрена как новая форма утопии, так как в данном случае снимается социоструктурный антагонизм, являющийся основным конфликтогеном до настоящего времени. Это объясняется усложнением требований к личности развитого информационного этапа. В очаге требований к личности находится общекультурная и коммуникативная компетентность, а также ориентация на данном фоне на постоянное развитие (самообразование на всю жизнь). При подобном сценарии очевидно последствие в виде исчезновения противоречия между слоями ввиду всеобщности образования, превращающего самого работника (нового профессионала) в самое совершенное средство производства, саморазвивающееся и не имеющее объективных преград к расширению границ полезности. Такой работник ввиду инновационности и творческого характера его труда, становится наиболее весомой составляющей стоимости производимого продукта (если не единственной в ряде случаев), что в то же время снимает с него напряженность, вызванную отчуждением труда, избавляя от тяготеющего давления со стороны социума или отдельных социальных институтов. Итогом является гармонизация (гомогенизация) социальной структуры. Помимо всего прочего, информационно развитый работник, «новый профессионал», избавляется от зависимостей, свойственных «человеку потребляющему»: развитость коммуникативной компетентности позволяет личности адекватно оценивать коммуникативные свойства продукта, не подменяя реальную полез-

45

ность продукта иллюзорной, символической полезностью, навязываемой производителем. Эксплуатация невозможна, так как не остаётся рычагов манипулирования данной группой при межклассовом взаимодействии.

В то же время на пути к модели всеобщего высшего образования существует основное противоречие: целенаправленная самоизолированность от ожидаемой ориентации на саморазвитие (самообразование) части населения. Отказ происходит в пользу нацеленности на инструментальную направленность, т.е. образование (в нашем случае высшее) – это путь к удовлетворению ряда потребностей. Подобный сценарий предполагает минимизацию собственных усилий в плане саморазвития и, как следствие, попадание в зависимость от бесконечно развивающейся информационной составляющей бизнеса (закабаление). Личность становится бездумным потребителем, лишённым критичности в плане оценки тех практик и стандартов поведения, которые транслируются извне. Потенциал личности в данном раскладе постоянно снижается ввиду крайне больших темпов развития общества, где требования к личности имеют перманентную направленность на усложнение, как результат – попадание в категорию «информационных бедняков». Ориентация на инструментальную направленность личности, т.е. стремление к удовлетворению сиюминутных потребностей, страстное стремление к гедонизму – путь к увеличению разрыва между социальными слоями (в сравнении с творческой работой «новых профессионалов»). «Информационный бедняк» не имеет возможности накапливать опыт, ему сложно оценить реальное положение вещей, так как его основной целью является потребление трендов (стандартов поведения), диктуемых массовой культурой. Статусное положение «информационных бедняков» имеет тенденцию к снижению вплоть до ситуации, когда личность больше будет не в состоянии образовываться (развиваться), делает их зависимыми от информационной продукции (оценка объективной стоимости продукта для них затруднена ввиду невысокого интеллектуального развития), в цене которой могут быть скрыты сверхприбыли производителя (искусственное навинчивание цены). Погоня за

46

товарами, неоправданно дорогими, в совокупности с невысоким имущественным цензом заставляет такого работника трудиться всю жизнь, лишь покрывая навязанные ему искусственно потребности, а также воспроизводя свой статус наследственно (ввиду передачи культурной ориентации на отказ от самообразования, передачи деструктивных потребительских установок и отсутствия материальных ресурсов на образование).

В итоге «информационный бедняк» приобретает закабалённое положение, лишая себя пути к саморазвитию, попадая под всё более сложные и изощрённые механизмы принуждения, обрекающие его на «рабский труд». Система экономического принуждения работника к труду, которую описывал К. Маркс, в ходе развития постиндустриального общества не прекращает своё действие, наоборот, механизмы её работы становятся более изощрёнными, полностью перейдя из области физического стимулирования в информационное поле.

•Экономическое принуждение к постоянной работе. Современный наёмный работник, занятый не в сфере информационного труда, вынужден работать без остановки на протяжении всей своей жизни, так как средства, зарабатываемые им, лишь покрывают спектр его основных потребностей: жильё, питание, одежда и некоторые базовые услуги (минимальный досуг, медицинское обеспечение и т.д.).

•Вторым положением, вытекающим из особенностей предыдущего, является характеристика информационного неравенства или информационной бедности как преимущественно наследственной. Слой работников низкостатусного труда не способен обеспечить должный уровень образования ни себе, ни следующему поколению

вбольшинстве случаев (что проявляется и в недостаточном уровне материальной обеспеченности, необходимой для получения образования, а также в отсутствии ориентации на образование / самообразование), что затрудняет возможности вертикальной мобильности и для потомков слоя «новых бедняков». Таким образом, явление передачи статуса по наследству характерно для информационного общества в значительно большей степени, чем для индустриального.

47

•Третьим механизмом скрытого принуждения работников является создание искусственных потребностей – спроса на псевдонужные товары, которые транслируются работнику посредством СМИ, маркетинга и модификаций культуры. В массе создаётся ориентир на своеобразную «гонку вооружений», которая заставляет индивида стремиться к постоянной охоте за «новинками». Для реализации данных потребностей индивид вынужден постоянно работать, чтобы поддерживать приемлемый с точки зрения навязанных ценностей стиль потребления.

•Четвёртым скрытым механизмом экономического принуждения современных работников является кредитная система, которая позволяет обеспечить общепринятую модель потребления, но делает

работника при этом всё более и более зависимым от заимствованных средств, «ссудного капитала»19 и экономических институтов.

•Пятым механизмом, побуждающим работников к низкоквалифицированному или малокультурному труду, является возможность контроля информационного пространства со стороны заинтересованных сторон. Сюда мы можем отнести различные проявления контроля: это и препятствие распространению негативной информации, связанной как с деятельностью отдельных организаций, так и всего социального института экономики; а также создание образа какоголибо объекта (редакция информации, с ним связанной), что также может быть рассмотрено в нескольких плоскостях:

– на уровне конкретной организации или отдельной сферы экономики – формирование престижа, который регулирует активность (увеличение-уменьшение) претендентов на рабочие места (предложение работников), следовательно, и конкуренцию, а также интерес со стороны потенциальных инвесторов, отдельных компаний и других агентов экономического пространства;

19 «Ссудный капитал» – совокупность денежных активов, предоставляемых во временное пользование на условиях возвратности, при учёте взимания определённой платы в виде процента.

48

– на уровне государственной экономики и экономики межгосударственного масштаба – создание ценностных ориентаций для населения и корректировка общепринятых моделей поведения, а также регуляция (макро)экономической и (гео)политической конъюнктур. Иными словами, контроль и изменение «надстройки» в терминах социологии К. Маркса. Отличие состоит в том, что механизмы трансляции принципов и положений «надстройки» для периода прединформационного общества становятся несравнимо совершеннее, за счёт чего изменяются плотность охвата и степень воздействия на население.

Ключевую роль при конструировании границы между типами личности в информационном обществе играет высшая школа. Причём речь идёт не только о процессе формирования определённой компетентностной модели личности в рамках высшего образования, позволяющей оперировать всё усложняющимися потоками информации, синтезировать и преобразовывать информацию. При этом ключевой формой труда является интеллектуальная деятельность творческого характера, направленная на создание инновационного конечного продукта. Другой немаловажной составляющей социального института высшей школы как агента социализации является формирование продуктивной системы ценностей, позволяющей избежать гегемонии потребительских практик.

Показательным с этой точки зрения является разделение студентов высших учебных заведений на антагонистические типологические модели: с одной стороны, личности, в чьей системе ценностей (в том числе и по отношению к образованию) преобладает инструментальная, то есть потребительская ориентация; с другой стороны – личности, у которых прослеживается доминирование терминального типа ценностей, рассматривающих образование (в частности) как самоцель. При подобном ракурсе становится наглядным зачаточное разделение, характерное для информационного общества: на «информационных бедняков» и «новых профессионалов» соответственно. Первый тип рассматривает образование как инструментальную потребность, некий тренд – символ, встраивающийся в сиюминут-

49

ный стандарт потребления. Результатом данной ориентации является низкая продуктивность образовательного процесса, так как личность стремится минимизировать издержки на пути к достижению своей символической цели. Потребительские установки лишь усиливаются, также повышается управляемость объекта – личность реагирует на запросы, транслируемые извне. Диаметрально противоположный второй тип личности – это рациональная нацеленность на образование как процесс самосовершенствования и саморазвития. Пролонгация подобной ориентации позволяет сконструировать динамичный личностный портрет, обладающий высоким потенциалом адаптивности и саморегуляции, что проявляется в выработке интегральной личностной ценности – стремление к самообразованию на протяжении всей жизни. Более того, творчество, являясь неотъемлемым атрибутом терминальной направленности личности, – это путь к инновационной деятельности, расширяющей грани социальной реальности, совершенствуя общество или отдельные его практики. Также необходимо отметить, что данный тип личности приобретает независимость от воздействия со стороны социума, выходя в надклассовую плоскость. Тем самым с точки зрения позиционирования в социальной структуре двух типов личности, выведенных из преобладающих ценностных ориентаций, – это два противоположных полюса: с одной стороны, не способный к саморазвитию инструментальный тип, обречённый на репродуктивную деятельность и погоню за навязанными символами, и, с другой стороны, терминальный тип, направленный на постоянное саморазвитие и развивающий за счёт продуктивной деятельности окружающее его общество, в то же время приобретая от него же независимость.

При оценке вопроса о возможности построения модели всеобщего высшего образования и влияния высшей школы на социальную структуру информационного общества невозможно не учитывать дополнительный фактор – влияние со стороны бизнес-структур. Экономически активные акторы заинтересованы в развитии информационной составляющей в продукции, т.е. ориентированы на возрастание наукоёмкости производства, расширение границ информатиза-

50