Иванова История россиыского предпринимателства 2015

Привлечение иностранного капитала в Россию не ставило ее в полную зависимость от него. Никакого единого иностранного капитала в России не было. В России действовали в собственных интересах конкурировавшие между собой распорядители капиталов разных стран. Поэтому и при значительных размерах иностранного капитала финансово-экономическая система России оставалась самостоятельной. Причем, степень зависимости российской экономики начала XX в. была гораздо ниже степени зависимости страны от иностранного капитала конца XX в.

Несмотря на бурный подъем промышленного производства в конце XIX в., Россия не обеспечивала полностью народное хозяйство средствами производства. Более того, отсталость страны от Запада быстро нарастала. Причем кризис состоял не только и не столько в непосредственном сокращении производства (оно как раз росло), а в резком и все более увеличивающемся отставании от капиталистических стран. Так, в 1860 г. удельный вес России в миро-

вом производстве составлял 2%, а в 1913 г. − более 3%, уступая

Франции в 7 раз, а Англии − в 18 раз. Соответственно и «новых людей» капиталистическое развитие в России создало недостаточно, и это служило едва ли не главным тормозом всего исторического развития.

Российская буржуазия прошла типичный путь от торговоростовщической деятельности к торгово-промышленной. В домонополистический период в России господствовали индивидуальные капиталисты, что обусловило их известную сословно-психологи- ческую однородность. Однако, начиная с середины 90-х гг. XIX в., здесь произошли заметные сдвиги. Традиционный купец должен был сотрудничать с различными финансовыми магнатами, важными государственными служащими. Таким образом, на глазах одного поколения распадалось сословное ранжирование общества. Для буржуазии конца XIX в. были свойственны патриотизм («национализм»), заинтересованность в повышении социального статуса, неприязнь и даже враждебность к западным либеральным идеям, лояльность и преданность самодержавной монархии. Большое влияние на складывающийся ментальный тип предпринимателя оказывал религиозный фактор.

Крупная буржуазия России рекрутировалась из двух социальнородственных привилегированных структур. Дворянство приобща-

141

лось к предпринимательской деятельности в разных формах (владение семейными предприятиями, учреждение или управление ак- ционерно-паевыми компаниями, рантьерство). С другой стороны, наблюдался и процесс «оземеливания» буржуазии, превращавший капиталистов в латифундистов, заинтересованных в сохранении крупной земельной собственности. Кроме того, крупная российская буржуазия была тесно связана и с правящей бюрократией.

Олицетворением крупной буржуазии периода империализма являлась финансовая олигархия. Она рекрутировалась из тех же источников и теми же путями, что и в других странах. В то же время она была этнически разнородна, что естественно для многонациональной страны. Таким образом, начальная стадия консолидации крупной буржуазии протекала в России не в недрах сословнокорпоративных, этнических, религиозных или региональных структур, а в рамках монополий, объединенных общностью экономических интересов.

В целом крупную буржуазию России можно подразделить на две группы. Одна из них была представлена мощными семейными кланами, сформировавшимися на базе отдельных торговопромышленных фирм. Их трансформация в финансовую олигархию отражала закономерную эволюцию капитала. Другая группа была представлена довольно узким слоем финансовой олигархии, сформировавшейся из числа высших служащих банковских и промышленных монополий. Благодаря связям с административной властью они быстро превращаются в капиталистов-собственников.

Первая группа монополистов получила наибольшее развитие в среде московской торгово-промышленной буржуазии. Москва представляла собой центр громадного экономического района, ведущей отраслью которого являлась текстильная индустрия. Она органично выросла из крестьянских промыслов без значительного вмешательства со стороны государства и существенных заграничных инвестиций. Текстильная индустрия опиралась на сеть московских коммерческих банков, где преобладали торговцы и промышленники. С середины XIX в. московская буржуазия выражала интересы всего отечественного предпринимательского мира. Особо значимыми были предприниматели Прохоровы, Морозовы, Рябушинские, Коноваловы, Крестовниковы и другие.

142

Вторая группа российского крупного капитала была более широко представлена в Петербурге. Связанная с передовыми областями промышленности, она формировалась не из потомственных предпринимателей, а из числа государственных чиновников, директоров и членов правления акционерных обществ и банков, не имевших ранее значительных личных капиталов. Это была довольно узкая группа, тесно связанная с государственным аппаратом. Наиболее известные её представители – Н. Авдаков, А. Вышнеградский, А. Путилов, Л. Давыдов. Предприниматели петербургского района были связаны, по преимуществу, с отраслями тяжелой промышленности и кредитно-банковскими учреждениями, с министерством финансов и заграничными партнерами, поэтому они больше зависели от правительственных канцелярий и заграничных инвесторов.

В результате на рубеже ХIХ−ХХ вв. в России сложился особый тип развивающегося капиталистического общества. Его особенностью оставалась решающая роль государства в историческом процессе. Именно это объясняет постоянный «путь догоняющего развития» России. Модернизация, осуществляемая при таких условиях, обычно приобретает характер авторитарного вмешательства государства в общественные и экономические отношения.

На рубеже двух веков в деловом мире все явственнее проступало противостояние Москвы как оплота национальной идеи и «космополитического» Петербурга, олицетворявшего в глазах москвичей западное влияние на русской почве. Либеральные московские «текстильщики» отличались оппозиционным настроем по отношению к власти, тогда как петербуржцы в политическом отношении были более индифферентны, ограничиваясь, как правило, вопросами экономической политики. Эти расхождения тормозили консолидацию отечественных предпринимателей в единую обществен- но-политическую силу. События революции 1905 г., обнажившие слабость абсолютистского режима, усилили центростремительные тенденции российской буржуазии. Однако монополистическая буржуазия в России, обладая колоссальными финансовыми ресурсами, не имела прочной социальной опоры. Быстрое перерождение буржуазии в монополистическую делало ее уязвимой для социальных потрясений и заставляло искать поддержку у самодержавия. Принципиальной особенностью этого пути было внедрение моно-

143

полистического капитализма в докапиталистические структуры России. В условиях этнонеоднородной страны это имело непредсказуемые последствия.

Таким образом, российская буржуазия была неоднородна. Кроме мелкой буржуазии была средняя и даже крупная, которая не входила в сферу администрации царизма и тяготела к свободной конкуренции. Это приводило к противоборству разных слоев буржуазии. Российская буржуазия представляла собой довольно разнородную группу предпринимателей. Часть из них паразитировала на государственной деятельности, другая – выходцы из «старовер-

ческих» кругов − заботилась о прибыли не ради нее самой, а видя в ней средство «послужить стране» и утвердить русское могущество. В целом запоздалая консолидация российской буржуазии в класс предопределила ее место и роль в стране. В России (150 млн населения) к средним собственникам относилось немногим более 500 тыс. физических и юридических лиц, а к крупной буржуазии, чей доход превышал 10 тыс. в год, всего около 30 тыс. человек [6]. Буржуазия России не стала, как на Западе, лидером демократического развития страны. Буржуазная элита не имела и прочной социальной опоры, так как в России практически отсутствовал так называемый средний слой населения, т.е. мелкие буржуазные собственники. А для передовых же западноевропейских стран был характерен большой слой мелких и средних собственников.

Своеобразие России проявлялось также и в отставании ее классовой структуры, соответствующей индустриальному обществу. В стране сохранялось сословное деление: дворяне, мещане, казаки, купцы, инородцы и др. Основной частью населения России были крестьяне, (130 млн человек или 75% населения страны). Индустриальный рабочий класс и буржуазия составляли в совокупности лишь 3,4% населения страны. Промышленный пролетариат и наемные рабочие (в том числе сельскохозяйственные) на начало ХХ в. составляли около 20%. Численность буржуазии в конце ХIХ в. достигла 1,5 млн человек, но несмотря на значительную экономическую мощь, ключевые позиции в промышленности и финансовой среде, она не имела власти. Русский предприниматель предпочитал решать экономические проблемы, не посягая на самодержавие и приоритет дворянства в государственном управлении.

144

Главным препятствием на этом пути было экономическое могущество дворянского сословия.

Интенсивное развитие капитализма и сопутствующие ему социальные изменения произошли в России столь быстро, что не смогли качественно изменить «небуржуазность» массового сознания русского народа. Даже у крепких хозяев отсутствовали такие психологические установки, которые способствовали превращению собственника в буржуа: рационализм, прагматизм, безусловное преклонение перед частной собственностью. Возможность того или иного передела собственности была одной из идей массового народного сознания. В общественном сознании восприятие буржуазии было часто негативным. Причем не только со стороны «низов», но и части крупных землевладельцев, идеологов, политиков. Это наглядно подтверждается отсутствием «положительного героя» среди буржуазии в нашей художественной литературе. Поэтому так поражает та относительная легкость, с которой в России исчез капитализм в 1917 г.

Одним из характерных социальных факторов развития дореволюционной России было научно-культурное меценатство. Следует отметить, что только во второй половине XIX в. социальные аспекты благотворительности начинают доминировать над церковными. Однако и в социальной благотворительности сочетались гуманистические и эгоистические мотивы. Основными мотивами в осуществлении благотворительной деятельности российских предпринимателей становятся гуманистические и профессиональные мотивы. Их деятельность была направлена на поддержку народного просвещения и культуры, отражая гражданские устремления общества того времени. Однако сумело ли русское купечество выполнить, выпавшую на его долю культурно-историческую миссию – устранить пропасть, которая разделяла в культурном отношении образованные слои, с одной стороны, и массы крестьянства и рабочих, – с другой? Удалось лишь немного расширить демократическую городскую культуру. В этом разрыве виделась будущая трагедия России.

Кроме меценатства в традициях российского предпринимательства, как правило, было соблюдение чести, профессионального достоинства. В России отсутствовали цеховые торгово-промышлен- ные объединения, не сложилась и их геральдика, но русские пред-

145

приниматели дорожили торговым знаком своей фирмы. Мы наследовали эту благотворительность: Третьяковская галерея, Щукинский и Морозовский музеи современной французской живописи (в собрании Музея изобразительных искусств им. А.С. Пушкина), Бахрушинский театральный музей, Художественный театр и т.д. Конечно, традиции благотворительности были заложены дворянством. Однако у быстро растущей буржуазии постепенно стало больше материальных возможностей для меценатства. В среде русских предпринимателей была устойчивая тяга к благотворительности. Ее стимулами были как чисто филантропические, так и узкокорыстные. Благотворительность служила своеобразной рекламой прочности и стабильности предприятия, способствуя его престижности. Помогала она и карьере, получению чинов и наград. Отчисляя щедрые взносы на нужды образования и здравоохранения, на строительство приютов, церквей, они тем самым перераспределяли свои «сверхприбыли». Например, Козьма Солдатенков, завещав лишь незначительную часть состояния родным (около 800 тыс. руб.), отдал на благотворительные нужды 21 млн рублей. Как можно оценивать в цифрах вклад в развитие культуры братьев Павла и Сергея Третьяковых, основателей общедоступной картинной галереи, или Саввы Морозова, одного из учредителей Художественного театра. А в каких денежных исчислениях можно оценить меценатство Саввы Мамонтова, выявлявшего и поддерживавшего таланты, без которого многие артисты и художники просто не состоялись бы. Хотя, истины ради, следует отметить, что, за редкими исключениями, российским бизнесменам и негоциантам не удалось гармонично сочетать свою деятельность с меценатством или коллекционерной увлеченностью. Всегда что-то одно одерживало верх, подавляя и оттесняя другое. Вероятно, сказывались особенности русского характера, а, следовательно, и судьбы. Какой бы ни была мотивация русских благотворителей и меценатов, благодаря их деятельности русская культура расцвела на рубеже XIX–XX вв. «серебряным веком».

146

С первых же дней существования Советской власти начался процесс национализации, т.е. переход в собственность государства основных производственных фондов и природных ресурсов страны. Руководство государственным предпринимательством стал осуществлять Высший Совет Народного Хозяйства. Он разрабатывал планы регулирования экономики страны и координировал работу наркоматов торговли, промышленности, продовольствия, земледелия и финансов. Кроме того, Высший совет народного хозяйства осуществлял конфискацию предприятий и имущества у частных лиц и организаций.

В декабре 1917 г. подписывается первый декрет о национализации ряда частных промышленных предприятий. При этом акцент изначально делался не на национализацию, а на установление рабочего контроля над производством и распределением промышленных, торговых, сельскохозяйственных, транспортных и других предприятий. Целью этой меры было подавление саботажа фабрикантов и заводчиков, выступавших против новых порядков. Позднее был национализирован торговый флот, установлена государственная монополия внешней торговли, объявлена национализация всех банков в стране. Крупные вклады были конфискованы, аннулировались все внутренние и внешние займы, заключенные в дореволюционный период.

Советская власть уже в первый год своего существования столкнулась с огромными трудностями. Весной 1918 г. Россия представляла собой конгломерат самоуправляющихся, фактически самостоятельных территорий. Только сильная центральная власть могла воссоздать единую страну, разорванные экономические связи, дисциплину и порядок. Глава Советского правительства В.И. Ленин не был сторонником полной государственной монополизации Советской властью производства и рынка. Весной 1918 г., во время кратковременной мирной передышки, им была написана работа «Очередные задачи Советской власти». В ней В.И. Ленин наметил план строительства основ социалистической экономики и определил пути и методы этого строительства. Прежде всего, он выдвигает задачу восстановления разрушенного войной хозяйства, овладение методами контроля, учета и управления обобществленным производством и госкапитализмом.

148

До лета 1918 г. большевики пытались проводить политику расширения госсектора путем постепенных преобразований с опытом организации производства без особой ломки сложившихся структур, в том числе акционерных отношений. Например, Декрет от апреля 1918 г. о регистрации акций, облигаций и процентных бумаг Совнарком РСФСР отменил систему безымянных акций и подтвердил право владельцев акций на вознаграждение в случае национализации предприятия. Вводилась обязательная регистрация акций, не допускались попытки фиктивных сделок. Однако сопротивление буржуазии, классовая непримиримость, стихийная устремленность рабочих к национализации поставили акционерные общества в тяжелое положение.

Известный враждебным отношением к В.И. Ленину Н.А. Бердяев писал: «В 1918 году, когда России грозил хаос и анархия, в речах своих В.И. Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов. Он призывает к элементарным вещам, к труду и дисциплине, к ответственности, к знанию и учению, к положительному строительству, а не к одному разрушению, он громит революционное фразерство, обличает анархические наклонности, он совершает настоящие заклинания над бездной». Уже через два месяца после революции В.И. Ленин сделал первое предложение о концессиях американскому представителю в России.

Однако гражданская война и иностранная интервенция (1917– 1922 г.) вынудили Советскую власть ввести политику «военного коммунизма». Политика «военного коммунизма», проводимая с лета 1918 – до весны 1921 года, означала проведение основных групп мероприятий:

–для решения продовольственной проблемы было организовано централизованное снабжение населения;

–торговля заменялась принудительным государственноорганизованным распределением;

–в январе 1919 года была введена продовольственная разверст-

ка − свободная торговля хлебом объявлялась государственным преступлением. Полученный по разверстке хлеб и другие продукты распределялись в централизованном порядке по классовому принципу;

149

–национализировались и лишались хозяйственной самостоятельности все промышленные предприятия;

–вводилась всеобщая трудовая повинность, предусматривавшая участие всех трудоспособных граждан от 16 до 50 лет в обще- ственно-полезной деятельности;

–мобилизации по трудовой повинности приравнивались к мобилизации в армии, уклонение каралось по законам военного времени, вплоть до заключения в концлагеря.

Проявлением политики «военного коммунизма» стала сверхцентрализация экономики. В основе взаимоотношений были положены исключительно административные методы: бесплатно, без денежных расчетов производители получали от государства сырье и сдавали ему готовую продукцию. Рентабельность, себестоимость продукции не имели значения. ВСНХ приобрел ярко выраженный военный характер. Оперативное руководство предприятиями было сосредоточено в главках или центрах, подчинявшихся ВСНХ

(Главнефть, Главсоль и др.). До конца 1918 г. были созданы 42 главка. Такая система централизованного управления получила название главкизм.

Главной мерой «военного коммунизма» стала продразверстка, введенная с января 1919 г. Сокращение урожая к 1920 г. втрое, поголовья скота – вдвое, по сравнению с предвоенными годами, привело к потере товарности сельского хозяйства (оно стало натуральным). Получить продовольствие для города оказалось возможным только силой: крестьяне принудительно должны были сдавать все, за исключением необходимого минимума, сначала по твердой государственной цене, а потом и вовсе бесплатно. Отмена товарноденежных отношений – еще одна характерная черта «военного коммунизма». На практике это означало запрет частной торговли, отмену денег, натуральную оплату труда, бесплатность коммунальных услуг. После декрета от 21 ноября 1918 г. о переходе всей системы распределения в руки государства отпуск товаров производился только через потребительские коммуны и кооперативы. Бумажноденежная эмиссия в годы гражданской войны привела к увеличению массы денег в 44 раза и соответственно к инфляции. Так, стоимость бумажного рубля к 1920 г. упала в 13 000 раз по сравнению с уровнем 1913 г. В результате денежный обмен сменился натуральным, произошла «натурализация» оплаты труда. В

150