Художественная литература:

1. Аристократка: Рассказы. Повести / М.М. Зощенко. М.: Эксмо, 2007.

2. Библиотека мировой литературы для детей. Т. 27. М.: Детская литература, 1983.

3. Булгаков М.М. Полное собрание романов, повестей и рассказов в одном томе. М.: АЛЬФА-КНИГА, 2008.

4. Гоголь Н.В. Избранные произведения. М.: Московский рабочий, 1948.

5. Григорий Горин. СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2013.

6. Дубов Н. Горе одному. Роман в двух книгах. Сирота, Жесткая проба. М.: Детская литература, 1974.

7. Есенин С. Собр. соч. в трех томах. Т. 1. Библиотека "Огонек". М.: Правда, 1970.

8. Зощенко М.М. Рассказы. Голубая книга. М.: Астрель; АСТ, 2003.

9. Ильф И., Петров Е. Двенадцать стульев. М.: Художественная литература, 1975.

10. Конан-Дойль А. Собр. соч. в восьми томах. Т. 3. М.: Сантакс, 1994.

11. Митчелл М. Унесенные ветром: Роман в 2 т. Т. 1 / Пер. с англ. Т. Озерской. М.: АСТ, 1999.

12. Митчелл М. Унесенные ветром: Роман в 2 т. Т. 2 / Пер. с англ. Т. Озерской. М.: ООО "Фирма Издательство АСТ", 1999.

13. Мопассан Ги де. Полн. собр. соч. в двенадцати томах. Т. 2 // Библиотека "Огонек". М.: Правда, 1958.

14. Мопассан Ги де. Полн. собр. соч. в двенадцати томах. Т 4. Библиотека "Огонек". М.: Правда, 1958.

15. Мопассан Ги де. Полн. собр. соч. в двенадцати томах. Т. 5 // Библиотека "Огонек". М.: Правда, 1958.

16. Обратная сила. Роман в 3 т. Том I. 1842-1919 / Александра Маринина. - Москва: Издательство "Э", 2016. С. 88-89.

17. Распутин В. Уроки французского. М.: Эксмо, 2015.

18. Свифт Дж. Путешествия Гулливера / Пер. с англ. под ред. А. Франковского; Ил. Ж. Гранвиля. М.: Современник, 1993.

19. Хайям О. Рубаи / Пер. с фарси. М.: Летопись, 1998.

20. Чехов А.П. Дама собачкой: [рассказы]. М.: АСТ, 2016.

21. Чехов А.П. Собр. соч. Сельские эскулапы. СПб.: Лисс; Бионт, 1995.

22. Чехов А.П. Собр. соч. в 12 томах. Т. 1. Рассказы 1887. М.: Гос. изд-во художественной литературы, 1955.

23. Чехов А.П. Собр. соч. в 12 т. Т. 2. Повести и рассказы. 1888-1891. М.: Гос. изд-во художественной литературы, 1955.

24. Чехов А.П. Собр. соч. в 12 т. Т. 4. Повести и рассказы. 1888-1891. М.: Гос. изд-во художественной литературы, 1955.

25. Чехов А.П. Собр. соч. в 12 т. Т. 5. Повести и рассказы. 1888-1891. М.: Гос. изд-во художественной литературы, 1955.

26. Чехов А.П. Собр. соч. в 12 т. Т. 6. Повести и рассказы. 1888-1891. М.: Гос. изд-во художественной литературы, 1955.

Вместо послесловия Мёртвая душа

В паршивом кабачишке разворачивается очередная попойка. На старых засаленных стульях сидят неопрятного вида посетители, с косматыми нечёсаными гривами, в грязных рубахах и штанах, в отдельных местах которых соединённые штаты решительно поехали по швам. Атмосферу этого эфирного заведения составляет табачный дым. Эдакий, знаете ли, премерзотнейший табачишко, вдохнув который сразу вдруг скверно делается. Безобразная циничная брань, грубые шутки и оглушительный хохот наполняют это местечко. Любой приличный господин ужаснулся бы, увидев подобную мерзопакость.

За одним из таких столов сидит Ноздрёв, впрочем здесь его зовут не иначе, как Обалдуй. Своей бессмысленной болтовней, несносной навязчивостью, лихорадочными телодвижениями и беспрестанным, неестественным хохотом он снискал себе всеобщее признание. Несмотря на то, что отроду он не вымолвил не только умного, но даже хотя бы путного слова, Ноздрёв был любимцем исключительно благодаря тому, что вечно брёл всякие небылицы, болтал разный вздор и презабавно ругался, вызывая дикий восторг у своих собутыльников. Ни одной попойки за сорок вёрст вокруг не обходилось без того, чтобы его нескладная вертлявая фигура не вертелась тут же между гостями.

- Винца, - разглагольствовал Ноздрёв, - хватит на две попойки и белую горячку... О чём, бишь, я? Ах да, белую горячку. Такие-то дела. А знаете, братцы, губернатор-то отказал мне в прошении.

- В каком прошении? - спросил Обормотов.

- Я просил его мне денег дать, - ответил Ноздрёв. - Прихожу к нему, мол, и говорю: "Вашество, извольте видеть моё бедственное. Я, говорю, человек робкий, тихий, в средствах притеснение имею. Пожалуйте мне что-нибудь". А он, свинья, гляделки свои выпучил и говорит: "Не дам! Какой ты бедный? Вон одет прилично, умыт, причёсан. Чего ж ещё?". Тут я ему и сказал, все меня слышали и могут подтвердить: "Это я-то хорошо одет? Вы, говорю, посмотрите на мои лохмотья, принюхайтесь к зловонию, которое они издают. Свинье стало бы стыдно. А я, между прочим, из потомственной фамилии, из благородных".

- Ну и что он? - нетерпеливо спросил Безбородько.

- Ничего, - небрежно ответил Ноздрёв и при этом высморкался без помощи платка. - Он, сукин сын, говорит: "Это твои смешные фантазии". И не дал, сволочь. Я ему плюнул в личность и ушёл.

- А он? - широко раскрывая глаза, спросил Негодяев.

- Испугался. Да мне всё равно. Отхлестал я его по щекам и всё - стану я со свиньёй переговоры вести.

- Здорово ты его! - загоготали все, - Молодчина! Наливай, Обалдуюшка.

- Наливаю, - произнёс Ноздрёв, разливая в протянутые стаканы остатки вина, - такие-то дела. А я, братцы, давеча роман сел писать.

- Да ну? - удивились все.

- Угу, - подтвердил Ноздрёв, - роман. У меня всегда творческие задатки наличествовали. Напишу что-нибудь эдакое, чтоб чертям тошно стало. Мне, братцы, всё нипочём. Пушкин у меня без конца советов спрашивает. Замучил, подлец.

- Каких советов? - заинтересованно спросил Обормотов.

- Да так, много разного. Давеча он мне пишет: "Благодетель и бесценный советчик Вы мой, нижайше прошу встретиться с Вами. Подскажите сюжетик какой-нибудь, заставьте вечно Бога молить". Такие-то дела.

- Здорово! - восхитился Негодяев.

- Да, здоровёхонько. Ну да ладно, братцы, - вставая, проговорил Ноздрёв, - пойду я.

- Куда? Рано ещё! - всполошились все.

- Ни-ни! И не просите, - решительно произнёс Ноздрёв. - Творческий режим, литература и прочее.

Пожав всем руки, Ноздрёв, пошатываясь, направился к двери. Выйдя на улицу, он споткнувшись, охнув и взмахнув руками, со страшными ругательствами упал на землю. Поднявшись, он постанывая и ругая весь свет на чём свет стоит, побрёл к своему поместью.

Поднимаясь по лестнице, Ноздрёв, несмотря на то обстоятельство, что был вдребезги пьян, вследствие чего утратил способность мыслить, понял, что в его комнате кто-то есть.

- Кто там? - недовольно спросил он, открывая дверь ударом ноги. - Шляются тут, дармоеды.

Увидев перед собой человечка небольшого роста, с постоянно шевелящимися скрюченными пальцами, подобострастно улыбающегося, Ноздрёв остолбенел: это был Чичиков. Его крошечные лукавые сверлилки оценивающе изучали Ноздрёва.

- Чичиков? - выдавил Ноздрёв. - Чего тебе угодно?

- Мне угодно продать тебе свой старый заношенный камзол, - ответил тот. - Старый камзол, лысого чёрта и уши от мертвого осла - всю партию оптом. Возьмёшь?

- Изволь, я готов, то есть... тьфу, - поморщился Ноздрёв, - что ты несёшь?

- А ты довольно большой пошляк, - не отвечая на его вопрос, проговорил Чичиков, - разве можно так напиваться?

- Можно..., и не твоё это дело, образина, - ответил Ноздрёв, - говори, зачем пожаловал, а не то с лестницы спущу.

Ноздрёв проговорил это, еле стоя на ногах

- Ну-ну, успокойся, - вдруг ласково произнёс Чичиков, - я ведь к тебе по делу.

- По какому де.., - запнулся было Ноздрёв и тут же мелко задрожав, рявкнул: Знаем мы твои дела! За мёртвыми душами явился?

- Вовсе нет, - улыбнулся Чичиков, - на это раз за живыми. Я хотел бы обменять десяток своих крепостных на десяток твоих.

- То есть? - выпучил глаза Ноздрёв.

- Твои крестьяне лучше моих, - пояснил Чичиков, - ты, как хозяин, лучше меня, поэтому я хочу приобрести твоих крестьян, чтобы иметь наглядное впечатление о твоих методах.

- Ну, это... да, конечно, - закивал головой Ноздрёв, - я согласен. Я готов поменять. Мои крестьяне хорошие: у хорошего хозя...

Ноздрёв запутался: по-видимому, язык решительно отказывался ему повиноваться.

- Вот и замечательно, - улыбнулся Чичиков и продолжил, - а здорово ты меня тогда разоблачил, никому бы и в голову такое не пришло.

- Ещё бы! - молодцевато покручивая свой ус, подтвердил Ноздрёв.

- Да, были времена..., - вздохнул Чичиков и, как бы спохватившись добавил, - обмен крестьянами давая оформим как купчую, чтобы не было разговоров.

- Давай, стряпай, - кивнул Ноздрёв.

- У меня с собой, - доставая из кармана и протягивая Ноздрёву документ, сказал Чичиков, - подпиши.

Ноздрёв взял бумагу, сел за стол, подписал, не читая, и протянул Чичикову.

- Вот что, душа моя, - произнёс Чичиков, пряча бумагу в карман, - в Вашем милом уголке, кроме Собакевича, есть ещё солидные капиталы?

- А? Вон там на полке возьми, - Ноздрёв уже клевал носом.

- Капиталы в Вашем уезде есть, кроме Собакевича? - громко повторил Павел Иванович.

- Что? А, капиталы, да есть, - зевнув, произнёс Ноздрёв, - у свиньи-губернатора. Он, бездельник, незаконно даёт ссуды под жуткие проценты - за души. Скопил где-то тысчонки три душ. Сначала заставляет взять ссуду, а затем, анафема, отбирает души.

- Понятно, - приняв огорчённый вид, проговорил Чичиков, - с этим негодяем лучше не связываться - ели ноги унесёшь. Околпачить этого дельца только тебе под силу.

- Да, - небрежно бросил Ноздрёв, - я могу, я всё могу, не только это...

Не договорив, он захрапел.

Павел Иванович на цыпочках вышел из комнаты, тихонько притворил дверь и стал спускаться по лестнице.

- Экий балбес, - нащупывая в кармане купчую, усмехнулся Павел Иванович, - что ни говори, а Ноздрёв всё же приличнейший колпак. Ну что ж, - Чичиков удовлетворённо облизнулся, - поеду завтра к этому богатенькому губернатору, сосватаю ему своих мертвых душ. Да-с.

Чичиков осторожно пробрался через калитку и, воровато озираясь, побрёл по дороге. Жизнь научила этого стреляного воробья благоразумной осторожности, поэтому он явился без коляски, опасаясь излишнего шума. Ноздрёв, вследствие пьянственного недоумения, не соображая, подписал купчую: Павел Иванович собирался в самое ближайшее время потребовать теперь уже своих крестьян через местный суд (заручившись благорасположением судей, разумеется), а дураку Ноздрёву спихнуть мёртвые души. В "купчей", на самом деле, значилось не десять, а триста душ, но Ноздрёв этого не заметил, его надули, как последнего болвана.

Со своей совестью Павел Иванович ещё в гимназии разругался; сейчас он даже не задумался над тем, что оставляет Ноздрёва без средств к существованию, а если и задумался, то тут же затолкал эту мыслишку в обширный чулан своей памяти, наглухо захлопнув за ней дверь. Отчасти виной тому было то обстоятельство, что Павел Иванович имел довольно мстительный и сволочной характер. Одним словом, о дальнейшей судьбе Ноздрёва Чичиков думал ровно столько, сколько о том, как бы повеситься.

Светила яркая луна, в освещении которой Чичиков был похож на чёрта. У него была прелюбопытная походка: скрючившись и держа руки так, словно собирался кого-то придушить, настороженно оглядываясь и ощупывая каждый предмет своими крысиными глазками, смешно водя носом, словно принюхиваясь, он мелко семенил своими кривыми ножками.

"Этот губернатор, - размышлял Павел Иванович, - думает, что сам чёрт ему не брат, но ничего. Ничего, нашего брата не проведёшь, знаем Ваши слабенькие местечки. Тонкая лесть, прикидываюсь наивным дурачком, заключаю крупненькую сделочку, беру денежки, подписываю этому балбесу-губернатору бумажечку, соответственно условишкам, взмахну хвостом - и был таков. А он, подлец эдакий, обнаружив подделочку, схватиться за голову, побледнеет, приложит руку к сердечку - и врачи поставят диагноз: апоплексический ударчик. - Чичиков затрясся всем своим тельцем, представив воображаемую картину. - Да-с, остался один губернатор, остальные околпачены. Проверну это дельце, и пора улепётывать: уже сыт по горло этим поганым городишком - благодарю покорно. Нет, но какие же кретины эти люди!"

Чичиков презрительно фыркнул и засеменил дальше.

Так рассуждал умственный Павел Иванович, но вам, читатель, наверное, простодушные люди милее.