§ 4. Несуществующие и недействующие организации

Иногда на практике встречаются случаи, когда сделки заключаются от имени несуществующих компаний. Это происходит из-за неосмотрительности контрагентов, которые даже не удосуживаются проверить, обладает ли соответствующая организация, указанная в договоре, правоспособностью или нет*(162). Если информация о компании в ЕГРЮЛ отсутствует, то в силу п. 3 ст. 49 ГК РФ стороной договора такая несуществующая организация являться не может. Это касается как случая заключения договора до момента регистрации компании в реестре, так и после того, как она была из него исключена (Постановление ФАС Центрального округа от 30.05.2002 по делу N А08-3180/01-10).

Соответствующий договор является ничтожным на основании ст.ст. 166 и 168 ГК РФ (Постановление ФАС Центрального округа от 19.06.2014 по делу N А64-6201/2013) независимо от того, исполнялся ли он фактически или нет, поскольку само по себе данное обстоятельство не подтверждает правовой статус компании, от имени которой он был заключен (Постановление ФАС Западно-Сибирского округа от 13.02.2007 по делу Ф04-3246/2006(30976-А27-8)).

Реституционные обязательства по такой недействительной сделке возникают между теми сторонами, которые ее фактически исполняли, а именно: между лицом, подписавшим спорный договор от имени несуществующей компании, и его контрагентом (Решение Котласского городского суда Архангельской области от 02.04.2014 по делу N 2-705). Существует также практика, когда суды признают незаключенным договор от имени несуществующей организации, а переданные в его исполнение деньги или иное имущество определяют к возврату в качестве неосновательного обогащения (Определение Ленинградского областного суда от 12.02.2014 N 33-695/2014).

В рассматриваемой ситуации требование о применении последствий недействительной сделки является надлежащим способом защиты права, хотя в судебной практике суды в целом лояльно подходят к рассмотрению требований о возврате имущества, переданного по сделке с несуществующей компанией, допуская в том числе его истребование виндикационным иском (Апелляционное определение Оренбургского областного суда от 10.02.2016 по делу N 33-1045/2016). Несмотря на такую практику, лучше использовать надлежащий способ защиты права, поскольку дополнительные средства правовой защиты могут применяться лишь субсидиарно к требованию о применении последствий недействительности сделки.

Однако следует учитывать, что право на иск о признании сделки, заключенной от имени несуществующей организации, недействительной имеется только у контрагента, но не у лица, которое подписало договор от имени такой несуществующей организации. Согласно п. 5 ст. 166 ГК РФ заявление о недействительности сделки не имеет правового значения, если ссылающееся на недействительность сделки лицо действует недобросовестно, в частности, если его поведение после заключения сделки давало основание другим лицам полагаться на ее действительность.

При подписании договора от имени несуществующей компании такой гражданин знал о том, что как субъект гражданского оборота она отсутствует. Об этом не могла не знать и вторая сторона по сделке, от которой при заключении сделки требовалось проявление осмотрительности и разумности, осуществления проверочных мероприятий в отношении своего контрагента. Однако гражданин, подписывающий договор от имени несуществующей компании, действовал очевидно недобросовестно, поскольку он под ее прикрытием пытался получить исполнение по сделке с освобождением себя от встречных обязанностей, что является недопустимым в силу ст. 10 ГК РФ. При таких обстоятельствах заявление от него о недействительности сделки, заключенной от имени несуществующей компании, не имеет правового значения.

Вместо признания сделки недействительной заинтересованное лицо, несмотря на свою неосмотрительность, выразившуюся в ее заключении без проверки статуса компании-контрагента, может постараться добиться сохранения ее в силе. В соответствии со ст. 183 ГК РФ при отсутствии полномочий действовать от имени другого лица или при превышении таких полномочий сделка считается заключенной от имени и в интересах совершившего ее лица, если только другое лицо (представляемый) впоследствии не одобрит данную сделку.

О таком одобрении могут свидетельствовать различные обстоятельства, например фактическое исполнение сделки, в том числе работниками представляемой компании, при условии что соответствующие действия входили в круг их должностных обязанностей, были основаны на доверенности, либо их полномочия явствовали из обстановки, в которой они действовали в соответствии с абз. 2 п. 1 ст. 182 ГК РФ (абз. 3 п. 5 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 23.10.2000 N 57 "О некоторых вопросах практики применения статьи 183 Гражданского кодекса Российской Федерации").

Об одобрении условий сделки может, кроме того, свидетельствовать и такой фактор, как продление срока ее действия после его окончания (Постановление Арбитражного суда Восточно-Сибирского округа от 26.04.2016 по делу N А33-23735/2014). Последующее одобрение допускается в отношении любых гражданско-правовых сделок, поскольку законом их круг не ограничен (п. 3 Обзора практики разрешения споров по договору строительного подряда, утв. Информационным письмом Президиума ВАС РФ от 24.01.2000 г. N 51). При этом это могут быть любые фактические действия, из содержания которых усматривается согласие представляемого на то, чтобы связать себя условиями соответствующей сделки (Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 23.12.2016 N Ф03-5493/2016).

Так, например, фактическое получение денежных средств при информированности получателя о назначении и основаниях произведенного платежа, непринятие мер к отказу от предоставленного судом будет расценено как доказательство одобрения сделки по предоставлению займа и возникновения между сторонами соответствующих правоотношений (Постановление Арбитражного суда Дальневосточного округа от 20.10.2016 N Ф03-4021/2016). В ином случае при отсутствии доказательств одобрения сделки, заключенной неуполномоченным лицом, права и обязательства по ней возникают именно у такого лица.

По смыслу ст. 183 ГК РФ для ее применения предполагается, что представляемый является реально действующим лицом, которое не наделяло представителя никакими полномочиями или наделило их в меньшем объеме, чем тот, в котором они фактически были реализованы последним. Между тем на практике рассматриваемая правовая норма может быть применена и к случаю, когда договор заключен от имени несуществующей компании.

Так, в одном деле гражданин подписал договор подряда от имени группы компаний Forus Group, однако такого участника гражданского оборота в принципе не существовало, в ЕГРЮЛ была зарегистрирована компания с наименованием "ФОРУС-ГРУПП", именно ее сведения и были размещены на сайте названной группы компаний. Однако в договоре никакого упоминания о данной компании не было, в самом судебном разбирательстве по поводу исполнения договора подряда она не участвовала, о принадлежности именно ей прав и обязанностей по нему не заявляла. В самом договоре не было никаких указаний относительно полномочий гражданина заключить от имени компании сделку, что позволяло бы идентифицировать именно ее как заказчика, а гражданина - как ее представителя.

Каких-либо доказательств взаимодействия между компанией и подрядчиком в материалы дела представлено не было. Суд отметил, что подрядчик, не проявив должной осмотрительности при заключении сделки, не вправе был ссылаться на то, что именно с гражданином он заключил договор, хотя он был не лишен возможности представить доказательства в подтверждение того, кто в договоре с ним фактически выступил заказчиком. При таких обстоятельствах суд пришел к выводу о том, что фактически сделка была заключена самим гражданином от своего имени, а указание на несуществующую группу компаний не имело правового значения, поскольку именно его воля была направлена на установление правоотношений по договору подряда.

Избрав такой неопределенный статус заказчика, гражданин тем самым лишил себя специальных гарантий, которыми мог бы обладать как потребитель, так как указанием на свое участие в сделке не от собственного имени, а от имени группы компаний он закрыл себе возможность ссылаться на особый статус. В материалах дела имелись также доказательства того, что, вступая в правоотношения с контрагентом, гражданин представлялся заместителем директора группы компаний, о чем свидетельствовала его визитная карточка. Такое поведение гражданина уже само по себе вступало в противоречие с его утверждением о том, что он заключил сделку для своих личных нужд.

Ранее с этим же подрядчиком гражданин заключал иные сделки на изготовление и монтаж изделий по различным адресам, при том что доказательств наличия у него каких-либо прав на соответствующие объекты недвижимости, полномочий на заключение сделок, какого-либо иного законного интереса в получении результатов работ именно для себя в материалы дела представлено не было. В связи с этим суд пришел к выводу о том, что спорный договор, подписанный гражданином как представителем группы компаний, был заключен от его имени, и статусом потребителя он не обладал.

При этом в иске о взыскании аванса и неустойки по договору суд отказал в связи с тем, что подрядчик свои обязательства выполнил перед ним надлежащим образом, а истец сам не произвел с ним окончательный расчет, уклонился от приемки результата работ и заявил необоснованное требование об отказе от договора, когда он фактически был исполнен (Апелляционное определение Санкт-Петербургского городского суда от 03.03.2016 N 33-2949/2016)*(163). В отношении гражданина такой подход неприменим, поскольку даже в случае изъятия у него миграционным органом паспорта ранее совершенные им сделки не теряют своей силы, поскольку сам по себе данный факт не порочит его действительное волеизъявление (Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 20.09.2016 N Ф10-2261/2015).

Таким образом, если договор заключен от имени несуществующей компании, то вторая сторона вправе поставить вопрос о ее недействительности. У лица, подписавшего договор от имени несуществующей компании, такого права нет, поскольку оно не могло не знать о том, что соответствующей компании не существует, и оно действует недобросовестно (ст. 10 и п. 5 ст. 166 ГК РФ). Никто не вправе извлекать преимущество из своего незаконного или недобросовестного поведения (п. 4 ст. 1 ГК РФ), поэтому такой неправомерный интерес не подлежит судебной защите. Кроме того, пострадавшая сторона вправе вместо признания договора недействительным требовать исполнения по нему со ссылкой на то, что соответствующие правоотношения возникли между ней и лицом, подписавшим договор от имени несуществующей компании.

Здесь также следует отметить, что участники гражданского оборота при желании могут в преамбуле и в реквизитах договоров именовать себя как угодно, в том числе как Особ, приближенных к Императору, и представителей Ее Королевского Величества, указывать свои статусы и всевозможные регалии, причастность к каким-то организациям и объединениям, в том числе несуществующим, например, как великий комбинатор создал несуществующий Союз Меча и Орала, куда любезно пригласил всех бестолковых обывателей, которых он облапошил, собрав деньги под предлогом помощи беспризорным детям*(164).

То, как участники гражданского оборота себя ощущают и именуют в договорах, не имеет принципиального значения, если только их фантазия не настолько бурная, что возникает вопрос о необходимости медицинского вмешательства. Если таких обстоятельств нет, то вне зависимости от того, как они себя назвали в договорах, их можно считать заключенными именно от них в качестве соответствующих сторон, даже при наличии в договорах ссылки на представление интересов какой-то организации. Такие ссылки ни на что не влияют, просто креативные граждане на пустом месте сами себе создают дополнительные трудности.

Такие же дополнительные информационные положения можно встретить и в процессуальных документах и даже в судебных актах. Например, Определением Арбитражного суда Нижегородской области от 14.10.2015 по делу N А43-19656/2015 было утверждено мировое соглашение по иску предпринимателя к Нижегородской епархии РПЦ о взыскании задолженности по договору подряда. По условиям мирового соглашения стороны урегулировали конфликт, а ответчик даже дал обещание возносить молитвы о здравии раба Божиего Арсеньева Ивана Михайловича и раба Божиего Лепустина Сергея Александровича, их семей и благополучии во всех их благих делах и начинаниях. Данное положение мирового соглашения, перенесенное в текст судебного акта, носило чисто информационный характер и в принципе ни на что не влияло, являлось правомерным действием, и у суда не было никаких оснований для отказа в утверждении такой сделки.

В нашей стране действенная и эффективная судебная защита нарушенных или оспариваемых прав и законных интересов во многом зависит от самих участников судебного разбирательства и от того, насколько их собственные действия являются своевременными и результативными. Выбрав определенную конструкцию для структурирования собственности, ту или иную модель своего поведения, они тем самым принимают на свой счет риски наступления неблагоприятных последствий.

Так, например, при оспаривании сделок организации бенефициаром целой группы компаний, зарегистрированных в офшорных юрисдикциях, которые по цепочке владеют акциями организации, сделки которой он намеревается оспаривать, ему для подтверждения своего права на предъявление иска необходимо подтвердить владение такой корпоративной структурой и наличие полномочий действовать от имени всех компаний. К числу таких доказательств, в частности, могут быть отнесены нотариально заверенные переводы на русский язык свидетельств о регистрации компаний, трастовые декларации, отчеты и др.

Отметим при этом, что принципиальная возможность оспаривания сделок организации конечным бенефициаром подтверждена в Определении Верховного Суда РФ от 27.05.2016 N 305-ЭС15-16796, хотя ранее арбитражные суды ее отрицали. Они учитывали, в том числе, и отсутствие признания контроля со стороны конечного бенефициара от самих компаний, участвующих в цепочке владения организацией (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 30.10.2015 по делу N А40-95372/14-48-612). Теперь считается, что конечный бенефициар имеет законный интерес в сохранении активов своих компаний, поэтому он вправе оспаривать их сделки, а также несет субсидиарную ответственность как контролирующее лицо при наступлении для этого оснований (Постановление Арбитражного суда Московского округа от 01.10.2015 по делу N А40-119763/2010).

Однако в судебной практике можно обнаружить вступившие в силу судебные акты, в которых используется иной подход. Например, в одном деле арбитражный суд, отклоняя виндикационный иск бенефициарного собственника об истребовании пакета акций, отметил следующее. Ссылка на конструкцию бенефициарного владельца или фактического собственника не предоставляет истцу возможности заявлять о наличии у него прав на определенный пакет акций. Владение акциями хозяйственных обществ и участие в обществах обусловлено ограничениями, установленными действующим корпоративным законодательством, при этом имущество, права на которое имеется у общества, не может быть свободно и самостоятельно использовано акционером по своему произвольному усмотрению без соблюдения обязательных действий, предусмотренных законом. Самим истцом был избран способ закрепления прав на акции через цепочку корпоративных структур, расположенных в различных юрисдикциях, в связи с чем нельзя игнорировать наличие последующих собственников на акции и необходимость реализации прав через компании, которые являются собственниками акций (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 16.03.2015 N 09АП-4138/2015).

Особой спецификой отличается ситуация, когда договор был заключен гражданином с указанием на несуществующий статус индивидуального предпринимателя. Отсутствие у гражданина регистрации в данном качестве исключает его право осуществлять предпринимательскую деятельность, но не лишает его в принципе возможности ее вести, не влияет на его правосубъектность как участника гражданского оборота. Действующее законодательство России не различает имущество, принадлежащее гражданину как физическому лицу и как предпринимателю, и устанавливает одинаковый размер ответственности по обязательствам.

В связи с этим отсутствие у гражданина, подписавшего с контрагентом договор в качестве предпринимателя, данного статуса само по себе не порочит сделку, поскольку не исключена возможность ее исполнения. Если законом не установлено запрета на заключение конкретной сделки обычным гражданином, то она является действительной (Апелляционное определение Ставропольского краевого суда от 16.08.2016 по делу N 33-5776/2016).

Пожалуй, самым распространенным способом прекращения деятельности компании в последнее время можно назвать ее исключение из ЕГРЮЛ по инициативе регистрирующего органа по мотиву использования недостоверного юридического адреса и отсутствия с ней обратной связи. Как известно, компания должна располагаться по достоверному юридическому адресу. В противном случае она серьезно рискует, поскольку не сможет получать юридически важные сообщения и будет просто не в курсе касающихся ее событий.

Она будет не в курсе того, что, например, против нее начат судебный процесс или в отношении нее назначена налоговая проверка. Хуже всего, что ее могут принудительно ликвидировать, да так быстро, что никто и опомниться не успеет. В нашей практике был такой случай, который можно назвать уникальным. Компания занималась своей обычной торговой деятельностью и ничего не нарушала. Вот только директор особого участия в ее деятельности, судя по всему, не принимал и даже не удосужился вовремя оповестить контрагентов и госорганы о смене адреса компании. Поэтому при другом руководителе проблемы, возможно, удалось бы избежать.

Невнесение изменений в ЕГРЮЛ и послужило причиной для запуска налоговым органом процесса принудительной ликвидации компании. Самое удивительное, что среди огромного количества фирм с недостоверными адресами, да и просто недействующих юридических лиц, была выбрана именно эта компания. Возможно, так получилось случайно. Но это только подтверждает тот факт, что жертвой может быть любая организация. От такого риска не застрахован никто. В нашем случае налоговая инспекция по результатам проверки юридического адреса компании составила акт осмотра. В нем был зафиксирован факт отсутствия компании по адресу, заявленному в ЕГРЮЛ. По какой причине инспекция решила организовать проверку, неизвестно. Но в самой компании о приходе инспекторов, понятное дело, не знали. Из-за проблем с адресом никаких документов фирма не получала.

После этого налоговый орган направил единственному участнику и директору компании письма с требованием сообщить информацию об актуальном адресе фирмы. Все эти письма были возвращены с пометкой об отсутствии адресатов. Видимо, проблема с адресом была не только у самой компании. Поскольку никакой связи с фирмой у налоговой инспекции не было, она подала иск, в котором заявила несколько требований:

1) о принудительной ликвидации компании;

2) о возложении обязанности по ликвидации на участника компании;

3) об установлении срока для предоставления в суд утвержденного ликвидационного баланса и завершения ликвидационной процедуры (шесть месяцев с момента вступления решения суда в силу).

Такой порядок действий налогового органа полностью соответствует разъяснениям, изложенным в абз. 1 п. 6 Постановления Пленума ВАС РФ от 30.07.2013 N 61 "О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с достоверностью юридического адреса юридического лица". В итоге суд полностью удовлетворил требования налогового органа (решение Арбитражного суда г. Москвы от 21.09.2016 по делу N А40-170579/16-153-873).

Суд указал, что данные о компании включаются в ЕГРЮЛ, который открыт для всеобщего ознакомления (п. 2 ст. 51 ГК РФ). Любое лицо вправе исходить из того, что эти данные правдивы. А раз так, то можно говорить и о нарушении прав неограниченного круга лиц. Кроме того, суд обратил внимание, что адрес имеет существенное значение для юридического лица. Им определяется, в частности, подсудность споров, место исполнения обязательств и уплаты налогов. Следовательно, отражение в ЕГРЮЛ недостоверных сведений нарушает права и интересы инспекции как регистрирующего органа.

Возможность принудительной ликвидации компании из-за существенных и неустранимых нарушений законодательства по иску налогового органа предусмотрена пп. 3 п. 3 ст. 61 ГК РФ и пп. "в" п. 1 ст. 5 Федерального закона от 08.08.2001 N 129-ФЗ "О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей". В нашем деле использование компанией недостоверного юридического адреса суд посчитал существенным и неустранимым нарушением. По справедливости с таким подходом нельзя не согласиться. Сама компания по адресу не находилась, обращения до нее не доходили, владелец и директор безмолвствовали, как будто они не имеют к компании вообще никакого отношения. Причем такой подход соответствует и сложившейся судебной практике (Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 07.04.2016 N Ф06-7229/2016).

Компания решила обжаловать судебный акт, но этот процесс осложнялся целым рядом моментов. В апелляционной жалобе, строго говоря, мало на что можно было ссылаться. На то, что компания не получала извещений о дате судебного заседания? Но здесь она была виновата сама. Риск неполучения юридически значимых сообщений (включая судебные извещения и письма из налоговой инспекции) несут сами компании (п. 67 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 N 25 "О применении судами некоторых положений раздела 1 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации").

Принести в суд апелляционной инстанции доказательства того, что компания решила исправить информацию об адресе, - тоже не выход. Новые доказательства апелляционный суд просто не принимает. Если компания не предъявила их суду первой инстанции, то поезд ушел. Однако в нашем случае была одна зацепка. Резолютивная часть судебного решения была оглашена 15 сентября 2016 г. (изготовлено в полном объеме 21 сентября 2016 г.). Но еще до вынесения решения компания все-таки успела внести изменения в ЕГРЮЛ. Актуальная информация о ее новом юридическом адресе была внесена в реестр 25 августа 2016 г. Получалось, что на момент принятия решения у суда первой инстанции имелась достоверная информация об адресе компании. И это можно было проверить. Фактически решение было принято по неполно исследованным обстоятельствам. Несмотря на отсутствие ответчика на заседании, суд должен был проверить доводы налогового органа и другие обстоятельства дела. Тем более что наличие в ЕГРЮЛ недостоверной информации об адресе компании было, по сути, единственным основанием для ее принудительной ликвидации.

Компания нашла поддержку своей позиции в п. 3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.08.2004 N 84 "О некоторых вопросах применения арбитражными судами статьи 61 Гражданского кодекса Российской Федерации". Там сказано, что фирма не может быть ликвидирована, если она устранила вредные последствия нарушений. В нашем случае компания именно это и сделала: сообщила в налоговую инспекцию сведения о своем месте нахождения до вынесения судебного решения. В любом случае принудительная ликвидация компании - это крайняя мера, когда другие способы воздействия на нее оказываются безрезультатными (Постановление Конституционного Суда РФ от 18.07.2003 N 14-П).

При ознакомлении с текстом апелляционной жалобы и изучении аргументов ее представители могли увидеть то, что оснований для применения к компании такой крайней меры по факту не имелось. Поэтому компания предложила заключить мировое соглашение, зафиксировав признание компанией допущенного нарушения, отказ налогового органа от иска и сохранение компании в ЕГРЮЛ. При таком варианте сохранялись и бизнес, и престиж государственного органа. Обжалование судебного решения о принудительной ликвидации даже при таких хороших шансах, как в нашем случае, еще не гарантирует успеха. Всегда существует вероятность того, что суды просто не захотят вставать на защиту компании, которая сама виновата в своих бедах, а ее владелец и руководитель не предприняли мер по защите бизнеса. В такой ситуации риск неудачи очень высок, поэтому было важно оперативно предпринять и другие меры.

Во-первых, нужно было снять деньги со счетов, перевести активы на другую организацию, подготовить условия для перезаключения договоров с контрагентами (предварительно объяснив им ситуацию). Во-вторых, надо было что-то делать с непогашенной "дебиторкой". Чтобы можно было в комфортных условиях вести процесс с должниками, права на нее были уступлены другой своей компании. Конечно, эти действия создавали определенные неудобства. Но если бы они не были предприняты, то компания столкнулась бы с еще большими проблемами и трудностями. Так, если денежный остаток не снять со счета заранее (до завершения ликвидации и исключения компании из ЕГРЮЛ), то в дальнейшем его можно будет получить только в судебном порядке. При этом требования владельцев компании не могут конкурировать с требованиями ее кредиторов.

Более того, даже после ликвидации компании кредиторы могут в судебном порядке запустить процедуру распределения обнаруженного имущества (ч. 5.2 ст. 64 ГК РФ), владельцы компании вправе рассчитывать только лишь на то имущество, которое останется после расчетов с кредиторами. И даже если у компании нет кредиторов, доступ к ее деньгам владельцы получат очень не скоро (Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 27.10.2015 N Ф06-17808/2013). Такой комплекс принятых мер позволяет владельцам компании чувствовать себя в сложившейся ситуации более или менее уверенно, учитывая, что никакого другого выбора у них попросту нет.

Какой бы результат ни принесло апелляционное обжалование, одно можно сказать наверняка: указание недостоверного адреса чревато для компании серьезными неприятностями. Не стоит повторять ошибок. В приведенном примере нам удалось отстоять компанию: на регистрирующий орган подействовало обращение с указанием на то, что на момент принятия решения судом первой инстанции компания уже сменила адрес и подала необходимые документы в налоговый орган, о чем последний не мог не знать. В связи с этим налоговый орган добровольно отказался от своих исковых требований, и суд прекратил производство по делу (Постановление Девятого арбитражного апелляционного суда от 08.12.2016 N 09АП-53863/2016).

В заключение отметим, что кредиторы исключенной из ЕГРЮЛ компании, чьи требования остались без удовлетворения, могут воспользоваться механизмом распределения обнаруженного имущества*(165), предусмотренным п. 5.2 ст. 64 ГК РФ. Сделать это вправе любой из кредиторов независимо от вида и размера обязательства*(166) и вида имущества (деньги, ценные бумаги, недвижимость, требования ликвидированного юридического лица к третьим лицам)*(167). Это касается также требований, возникших из-за нарушения очередности удовлетворения требований кредиторов, вследствие которого заинтересованное лицо не получило исполнение в полном объеме. Взысканная с третьего лица денежная сумма распределяется в порядке очередности между всеми кредиторами, включая и такое третье лицо. Заявление о назначении рассматриваемой процедуры может быть подано уполномоченным органом или заинтересованным лицом в течение пяти лет с момента исключения компании из ЕГРЮЛ, в том числе в результате признания ее банкротом.

Исключение составляют субсидии и иные бюджетные выплаты, имеющие строго целевой характер и не подлежащие в связи с этим распределению между кредиторами или владельцами ликвидированной компании при отсутствии у нее кредиторов (Постановление Арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 09.04.2015 N Ф08-1483/2015). Такие выплаты в состав распределяемого имущества ликвидированной компании не входят и подлежат возврату отправителю, который вправе соответствующее требование заявить банку, на счет в котором они были зачислены (Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 12.10.2016 N 13АП-22320/2016).

Помимо этого в состав обнаруженного имущества, которое может быть распределено между кредиторами, не входят вещи и имущественные права, которые были прекращены, например право аренды по неперезаключенному вовремя договору аренды, право на товарный знак, по которому не подано по истечении десяти лет заявление на продление срока действия исключительного права. При неподаче заявки срок действия считается прекращенным (ст. 1491 ГК РФ), в связи с чем кредиторы и владельцы компании не вправе рассчитывать на включение данного актива в состав распределяемого имущества (Постановление Двенадцатого арбитражного апелляционного суда от 18.11.2016 N 12АП-11308/2016).

Возможность применения рассматриваемой процедуры не поставлена в зависимость от того, была ли внесена в ЕГРЮЛ запись о ликвидации компании после вступления в силу Федерального закона от 05.05.2014 N 99-ФЗ "О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации". Право заинтересованного лица на обращение с заявлением о назначении процедуры распределения обнаруженного имущества, как буквально следует из содержания п. 5.2 ст. 64 ГК РФ, возникает только после ликвидации юридического лица и может быть реализовано в течение пяти лет при условии обнаружения имущества.

В связи с этим, даже если ликвидация компании имела место до 01.09.2014, когда вступил в силу названный закон, заинтересованные лица и уполномоченный орган не лишены возможности подать заявление о запуске процедуры распределения обнаруженного имущества. Правоотношения, связанные с таким распределением активов, имеют место и после указанной даты, что дает основания для применения к ним п. 5.2 ст. 64 ГК РФ (Постановление Тринадцатого арбитражного апелляционного суда от 24.04.2016 N 13АП-2313/2016).

В юридической литературе можно встретить мнение о том, что решение вопроса о распределении обнаруженного имущества возможно только путем восстановления ликвидированной компании в ЕГРЮЛ. Сторонники такого подхода основывают свои выводы на том, что "...законодатель допустил возможность сохранения некоторых элементов правосубъектности прекращенных юридических лиц...", которые "продолжают свое существование в специфическом виде". Более того, даже некоторые суды при рассмотрении заявлений о назначении процедуры распределения обнаруженного имущества считают, что, удовлетворяя такие заявления, они тем самым "частично восстанавливают правоспособность юридического лица", а арбитражного управляющего наделяют полномочиями ликвидатора (Постановление Одиннадцатого арбитражного апелляционного суда от 14.12.2015 по делу N А65-6572/2015), хотя в законе не сказано о том, что юридическое лицо восстанавливается в реестре.

Критикуя существующий режим распределения обнаруженного имущества в отсутствие компании, они отмечают, что, возможно, такой подход был сформирован еще под влиянием идеалистической философии Гегеля*(168), учитывая, что в доктрине есть теория о существовании бессубъектных прав и обязанностей*(169). Между тем осуществление вещных прав невозможно без субъекта, которому они принадлежали. Существование юридического лица в гражданском обороте при этом связано с его пребыванием в государственном реестре*(170).

В итоге сторонники рассматриваемого подхода приходят к выводу о необходимости внесения изменений в ст. 64 ГК РФ, с тем чтобы закрепить в ней возможность восстановления юридического лица в реестре и одновременного назначения рассматриваемой процедуры*(171). Как видно из приведенных рассуждений, основная проблема, которую видят для себя сторонники приведенного подхода, сводится к тому, что они считают невозможным распределение имущества, у которого нет собственника. Для того чтобы устранить это противоречие, они предлагают зачем-то восстанавливать юридическое лицо, прекратившее свою деятельность и исключенное из реестра. При этом такую операцию они предлагают выполнить только для того, чтобы распределить имущество, не обосновывая при этом, каким образом отсутствие компании мешает этому процессу.

В действующем законодательстве России существует масса примеров, когда у имущества в тот или иной момент времени нет собственника. Например, для управления имуществом умершего наследодателя или гражданина, признанного умершим или безвестно отсутствующим, может быть назначен доверительный управляющий. В случае, когда речь идет о процедуре распределения обнаруженного имущества, для управления активом и его реализации с целью расчетов с кредиторами ликвидированной компании судом назначается арбитражный управляющий. Таким образом, имущество без собственника существовать само по себе может, для этого нет никаких препятствий. Другое дело, что право собственности не может быть сохранено при отсутствии имущества, являющегося его объектом (Постановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 11.03.2009 N А19-7238/08-Ф02-760/09).

Для запуска процедуры распределения обнаруженного имущества само юридическое лицо, которому оно ранее принадлежало, не требуется, поскольку от его участия ничего не меняется, учитывая, что всей процедурой под контролем кредиторов руководит арбитражный управляющий. Более того, не совсем ясно, для чего восстанавливать ликвидированную компанию в реестре, если после распределения имущества ее снова нужно будет закрывать. Такой сугубо теоретический подход, не имеющий никакой практической значимости, едва ли можно назвать удачным.

Цель законодательного регулирования соответствующих отношений состоит не в создании изящных конструкций, вписывающихся в теоретические представления о должном. Такая цель заключается в эффективном решении поставленной проблемы с учетом необходимости рационального использования времени и финансовых ресурсов. Существующий правовой режим, на наш взгляд, является оптимальным и достаточно эффективным для его применения на практике, хотя не исключается возможность уточнения существующих правил его использования, в частности, в сфере процессуального права для рассмотрения заявлений о распределении обнаруженного имущества*(172).

Данная процедура назначается судом с утверждением кандидатуры арбитражного управляющего, на которого возлагается обязанность распределения обнаруженного имущества ликвидированного юридического лица. Процедура распределения обнаруженного имущества ликвидированного юридического лица может быть назначена при наличии средств, достаточных для ее осуществления, и возможности распределения обнаруженного имущества среди заинтересованных лиц. Поскольку закон прямо не называет источник финансирования указанной процедуры, нет препятствий для добровольного принятия на себя соответствующих расходов кредиторами, если выгода от распределения обнаруженного имущества окажется значительно больше.

В заявлении ставится вопрос о распределении обнаруженного имущества между всеми известными кредиторами ликвидированной компании, а не только в отношении одного кредитора, который инициирует процесс. Другой вопрос, что кредитор, подавший заявление, может объективно не знать о круге других кредиторов и размере их требований к должнику, поэтому выяснением этого вопроса занимается назначенный судом арбитражный управляющий. Процедура распределения обнаруженного имущества осуществляется по правилам, предусмотренным для ликвидации компании, с учетом специфики данной процедуры, которая предусматривает не только денежные расчеты с кредиторами, но и возможность продажи активов (ст.ст. 61-63, абз. 3 п. 5.2 ст. 64 ГК РФ). В связи с этим едва ли можно согласиться с замечанием отдельных исследователей о неточности формулировки "распределение имущества", используемой в п. 5.2 ст. 64 ГК РФ*(173).

Арбитражный управляющий принимает меры к определению круга кредиторов, которые вправе претендовать на свою часть от обнаруженного имущества, извещает их о начале процедуры. В отношении имущества проводится оценка с целью определения его действительной рыночной стоимости, оно выставляется на торги, а выручка от продажи распределяется между всеми кредиторами в порядке очередности, установленной ст. 64 ГК РФ. В рамках каждой очереди имущество должно распределяться пропорционально размеру требований кредиторов*(174).

Для запуска данной процедуры не имеет значения окончание исполнительного производства против должника, поскольку взыскатель вправе при обнаружении имущества ликвидированной компании использовать данный инструмент (п. 39 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 17.11.2015 N 50 "О применении судами законодательства при рассмотрении некоторых вопросов, возникающих в ходе исполнительного производства"). Однако если должник находится в процессе банкротства, то использование указанной процедуры допускается только тогда, когда исчерпана возможность распределения имущества в рамках конкурсного производства (Постановление Арбитражного суда Западно-Сибирского округа от 01.06.2016 N Ф04-2225/2016).

Данная процедура подлежит применению независимо от оснований такого исключения: в результате ликвидации или исключения компании из реестра по решению налогового органа как недействующего юридического лица (Постановление Арбитражного суда Северо-Западного округа от 16.06.2016 по делу N А56-41635/2015). Для запуска рассматриваемой процедуры также не имеет значения дата исключения компании из ЕГРЮЛ, поскольку законом ограничен только срок на обращение с заявлением о распределении обнаруженного имущества. Он составляет пять лет с момента внесения записи в реестр о прекращении деятельности организации (Постановление Арбитражного суда Поволжского округа от 20.04.2016 N Ф06-5414/2015).

При отсутствии у ликвидированной компании кредиторов на ее имущество вправе претендовать ее бывшие владельцы пропорционально размеру своих долей или в соответствии с достигнутым между ними соглашением по этому поводу. Единственный участник вправе поставить вопрос о признании за ним права собственности на соответствующую вещь, если без судебного вмешательства оформить право собственности на нее невозможно. Например, доступ к денежному остатку на счете ликвидированной компании иначе как путем обращения в суд невозможен (Постановление Арбитражного суда Центрального округа от 11.10.2016 N Ф10-4005/2016). Хотя следует отметить, что во избежание такой необходимости следовало до ликвидации обнулить счет, не создавая себе ненужных затруднений и не открывая банку доступ к бесплатному финансированию на законных основаниях.

Иск владельца ликвидированной компании о признании за ним права собственности на оставшееся после ее закрытия имущество является надлежащим способом защиты его законных интересов, который способствует реальному восстановлению его прав. Ему не следует сразу обращаться в регистрирующий орган с заявлением о регистрации права собственности на объект недвижимости за ним. В данном случае необходимо сначала пройти судебную процедуру признания такого права и затем еще обжаловать такой отказ в суд. Обращение в регистрирующий орган напрямую является ненадлежащим способом защиты и не способно привести к реальной защите его интересов, при этом владелец компании потеряет кучу времени (Апелляционное определение Московского областного суда от 08.08.2016 по делу N 33а-19707/2016).

Владелец компании вправе заявить о своих притязаниях на ее имущество только в случае, если у нее отсутствуют кредиторы или расчеты с ними были полностью произведены. В ином случае он не вправе ставить вопрос о признании за ним права собственности на соответствующее имущество либо о признании его правообладателем на те или иные результаты интеллектуальной деятельности. До решения вопроса о правах кредиторов на обнаруженное имущество, которые являются приоритетными по отношению к правам владельцев компании, предъявление ими каких-либо требований по этому поводу является преждевременным (Постановление Президиума Суда по интеллектуальным правам от 14.04.2016 N С01-119/2016).

Все споры, связанные с применением процедуры распределения обнаруженного имущества, подлежат разрешению в арбитражных судах в силу того, что она осуществляется по правилам о ликвидации юридических лиц, которая непосредственно связана с их деятельностью, и соответствующий спор носит экономический характер (Апелляционное определение Московского городского суда от 20.09.2016 по делу N 33-36084/16). Поскольку специальных норм на этот счет в законе нет, заявление о назначении процедуры распределения обнаруженного имущества компании подлежит рассмотрению по общим правилам искового производства.