77697452

Методологические основы

потребности развития тех или иных обществ, она, в свою очередь, сама стала оказывать влияние на общественную эволюцию. Сила и интенсивность этого влияния все время менялась в зависимости от тех изменений, которые религиоз­ ные процессы детерминировали в самих обществах. Связь между двумя этими явлениями носит, таким образом, взаимообусловливающий, взаимопроникаю­ щий характер. Это означает, что ни одна из религий не может быть понята ни сама по себе, ни из самой себя без учета исторически детерминированного обще­ ственного (прежде всего родового, племенного и этнического) субстрата, ее со­ ставляющего. С другой стороны, религия, как и общество, подвержена не только внешним (на практике), но и внутренним (в теории) изменениям. Ее роль и зна­ чение в жизни человека и локальной общины в соответствии с потребностями общественного развития все время меняются.

В условиях индустриально развитых обществ религия более не играет той особой идеологической роли, которую она с успехом продемонстрировала в ходе их богатой истории, в значительной мере уступив свое место светской гумани­ стической философии и приоритету общечеловеческих ценностей. Это значит, что в том виде, в каком религия существует сейчас, она не является константной: перманентен лишь религиозный компонент человеческого сознания. Именно по­ этому попытки религиозной (исламской или иной) интерпретации явлений реаль­ ной действительности, основывающиеся исключительно на Священном Писании или Священном Предании либо выводящиеся из их толкования, откуда бы они ни исходили, теряют свою ценность уже за пределами соответствующих конфес­ сиональных общностей9. Высшая истина для религиозного человека, конечно же, одна — это и есть Бог, но конкретное понимание ее в различных религиях, в бо­ гословских школах внутри религий, иногда даже на уровне религиозных мысли­ телей — различно. Монотеизм — суть религий Откровения, однако именно обряды, ритуалы, традиции (в том числе традиция Слова и его толкования) со­ ставляют их реальное содержание.

Для научного понимания общественных и конфессиональных процессов не­ обходимы категории, значение которых четко разграничено. Категория цивили­ зованности приобретает признаки семантической определенности лишь при ее сопоставлении с нецивилизованностью, иначе говоря, дикостью. Само по себе такое противопоставление малопродуктивно, если не рассматривать диалекти­ ку взаимодействия этих двух начал в процессе продолжительной эволюции местных обществ. Дикость — неотъемлемое состояние, присущее животным вообще и человеку в частности, по крайней мере до того момента, как он ста-

Распространение ислама среди горцев Кавказа

новится существом разумным (Homo sapiens); цивилизованность же берет свое начало с того времени, как первобытная община начинает формировать элемен­ тарные нормы и правила поведения, регулирующие отношения между ее чле­ нами, устанавливает первые табу, собственные границы дозволенного и запрет­ ного.

История многих великих цивилизаций, явившая убедительные примеры вы­ соких достижений культуры и гуманизма, равно как и последующего забвения этих достижений, показывает, что представление о линейном характере исто­ рического процесса, где дикость уступает в ходе одномерной эволюции место цивилизованности, не совсем корректно. Каждая культура содержит свою меру гуманизма и выражает свое отношение к нему, основываясь на собственном понимании ценности человеческой жизни, а также прав и свобод конкретного индивида. Изменения в соотношении между дикостью (или одичанием) и циви­ лизованностью приводят к трансформации всего, что определяется культурой, в том числе мировоззрения, мироощущения и психологических установок лич­ ности. На практике эти состояния существуют не сами по себе, а лишь в слож­ ном синтезе друг с другом, имеющем различное содержание не только в разных обществах, но и в социальных стратах одного и того же общества, вплоть до уровня конкретных индивидов, его составляющих. Четких границ между ними не может быть по определению, если не говорить об идеальных моделях, суще­ ствующих лишь в теории: в реликтовых формах проявления дикости и сейчас наблюдаются во всех обществах, где в большей, где в меньшей степени. Данное обстоятельство выводит категорию цивилизации за пределы ключевых научных понятий философии истории, где требуется предельная семантическая точность определений.

Общественные и конфессиональные процессы, непосредственно затрагиваю­ щие местные общества, адекватно объясняются только тогда, когда в достаточ­ ной степени учитываются качественные изменения, происходящие под воздейст­ вием различных, в том числе внешних сил, но внутри самих обществ. Иначе го­ воря, основу методологии изучения общественных процессов должны составлять стержневые элементы конструкции самой общественной организации, а не явле­ ния или процессы, вторичные по отношению к ней, составляющие ее причин­ но-следственные связи или даже обусловливающие ее внутренние изменения. Таким стержневым элементом общественной конструкции и универсальной формой социальной организации является местная община, основанная прежде всего на отношениях биологического (генетического) родства и уже потом — различных форм социальной общности. Отношения биологического родства восходят к первобытному человеческому сообществу и сохраняют свои социаль­ ные функции до сих пор, претерпев в ходе своей продолжительной эволюции значительные изменения.

Язычество традиционно рассматривало человека в качестве составного эле­ мента единой и неделимой природы. Монотеистическая религия, при всем мно424 гообразии ее учений и представлений, поставила человека вместе с другими жи-

Методологические основы

выми тварями в ряд сотворенных, противопоставив последних Творцу; человек выделяется из числа сотворенных тем, что он наделен душой — частичкой боже­ ственной сущности. Соответственно, путь самосовершенствования представляет собой вытеснение божественным началом в человеке его животных инстинктов. Естествознание констатирует, что человек является частью животного мира: таб­ лица Карла Линнея относит его к классу млекопитающих. При этом отмечается, что человек, в отличие от животных, наделен сознанием. Будучи частью живой природы, человек подчиняется тем же законам природы, что и другие живые существа; ему присущи те же базовые природные инстинкты (самосохранения, размножения) и чувства (любовь, ненависть, радость, печаль, страх, ревность, неприязнь, преданность, благодарность и др.).

Принципы сосуществования членов родовой общины, которые перешли за­ тем и на сельские общности, зафиксированы обычаем и обычным правом. Рели­ гия закрепила эти принципы на уровне религиозного закона, усилив меру ответ­ ственности за их нарушение, в том числе и угрозами небесной кары. В качестве альтернативы древнейшей идеологии кровной мести, регулировавшей межродо­ вые отношения, она предложила высшую, божественную справедливость. Рели­ гия также облагородила нравственной этикой первородную, не всегда ясно осо­ знаваемую цель человеческого существования — выживание в условиях борьбы за существование, обеспечение себя лучшими условиями существования. Как и в остальной живой природе, человек преследует эту цель на уровне не только отдельного индивида, но и различных общностей: семьи, рода, племени, союза племен, этноса, нации, международных блоков и объединений.

Признак'родства и родовой общности по-прежнему играет ведущую роль в системе общественных отношений. Эта роль продолжает оставаться весьма значимой не только в сельских местностях, где родовые связи особенно сильны, но и в городах-мегаполисах. Такое утверждение справедливо по отношению ко всем этнокультурным макротипам человечества, которые принято называть ци­ вилизациями. В процессе своей эволюции родовые общины во всем мире пре­ терпели целый ряд качественных изменений, в которых отслеживаются вполне определенные закономерности, позволяющие говорить об универсальном харак­ тере общественной эволюции. Род (тухум, тейп, клан и др.) по-прежнему сохра­ няет свое значение в традиционных обществах, вне зависимости от их цивилизационного типа или общественно-политического устройства.

Восточное общество зиждется на устойчивых внутренних связях между чле­ нами общества, закрепленных на уровне кровнородственных отношений, общей родовой психологии, ментальности, традициях. Семья и род были и остаются его первичной ячейкой. В отношениях с другими людьми человек выстраивает соб­ ственную иерархию ценностей и ориентиров, которая в основных своих чертах воспроизводится в его общине. Приоритетное значение в этих отношениях попрежнему занимает семья. Близкую к классическим типам систему внутриродовых и межродовых взаимоотношений и связей кланы сохранили не только в вос­

точных обществах, но и во всех остальных «развивающихся» (не только в Азии, 425

Распространение ислама среди горцев Кавказа

Африке, Южной Америке, но и в Европе, например в Албании, на Северном Кавказе и др.) и даже в некоторых «развитых» странах (например, в сельских обществах Японии). Род и родовые кланы чаще всего являют здесь яркие приме­ ры олигархического порядка: политическая власть одного рода неизменно обес­ печивает его экономическое усиление, и наоборот.

Самосознание человека многоступенчато и иерархично. Оно формируется в конкретных исторических условиях и потому несет в себе совокупность опре­ деленных признаков, универсальных для всех обществ. Категория свободы, в том числе и свободы личности, в ходе эволюции меняется, так же как и иерар­ хия самосознания индивида. Эти изменения происходят в различных формах и на различных уровнях консолидации человеческих общностей, которые строятся на фундаменте отношений родства. Иерархия родства наблюдается в формальном этикете всех народов мира. Кавказские народы сохранили достаточно четкую иерархию родства в рамках тухумов, родовых сообществ, которые М.О.Косвен (1961, 35) называл патронимией второго порядка10. Благодаря наследственному праву некоторые институциональные реликты клановой системы сохранились и на Западе: в той же Англии вплоть до недавних пор верхняя палата парламента формировалась по наследственному принципу. Юристы не случайно считают наследственное право, которое основано на иерархии родства, наиболее консер­ вативной частью юриспруденции: отношения родства, с древнейших времен со­ ставлявшие основу первичных социальных объединений (общин), сохраняют свою значимость и сегодня. Однако иерархия родства в конкретных обществах сохранилась в различной степени, что обнаруживает ее прямую зависимость от степени трансформации отношений родства в ходе их продолжительной общест­ венной эволюции11. Дело в том, что родовые связи во многих европейских обще­ ствах представляют собой результат более продолжительной, чем на Востоке, и непрерывной эволюции в рамках монотеистической идеологии, эволюции, обусловленной актами многочисленных адаптации отношений родства к самым различным историческим условиям. Именно поэтому внешние и внутренние проявления клановой солидарности на Западе и Востоке совершенно различны.

И древнее, и средневековое, и современное общества основаны на принци­ пах социальной общности, представляющих собой различные ступени эволюции принципов родовой общины. Не существует родовых и неродовых обществ: все

10 В частности, у лезгин она имеет преимущественно бинарную структуру: dude—буба (мать— отец), паб—аял (жена—дети), вах—стха (сестра—брат), мукьва-кыши (близкие родственники), яргъа мукьвабур (дальние родственники) и т.д. У лакцев А.Г.Булатова (1971) выделяет такие степе­ ни родства, как «запах родства» и «запах запаха».

1' Формальный этикет многих народов мира предусматривает вежливые расспросы каждого члена общины после долгой разлуки или чужаков, если они воспринимаются общиной в качестве гостя, на которого распространяются права члена общины. Вопросы задаются в определенной по­ следовательности, причем число задаваемых вопросов регламентируется не только степенью близо­ сти спрашивающего к родственному клану расспрашиваемого, но и мерой почтения, полагающейся

4 2 6 по этикету в каждом конкретном случае.

Методологические основы

общества мира по своему происхождению являются родовыми, только разные общества прошли различную по продолжительности эволюцию своей родовой организации, все больше удаляясь от своих «корней». Такая эволюция происхо­ дила не только в разное время — в одних раньше, а в других позже, — но и в различных исторических условиях. Специфику общественной эволюции обус­ ловили конфессиональные процессы. Этот исходный методологический посыл чрезвычайно важен при анализе любой из цивилизаций, представляющих собой не что иное, как результат более или менее продолжительной эволюции сово­ купности составляющих их обществ, которые, в свою очередь, состоят из сово­ купности более или менее интегрированных в них родов и союзов родов.

Признак родовой общности и образующихся на ее основе социальных связей

ивзаимоотношений может рассматриваться в качестве стержневого в системе любого общества: нового или старого, сельского или городского, гомогенного или смешанного, «индустриального» или «постиндустриального». Более того, мы исходим из условности определения традиционного общества как такового: ка­ тегория традиционности актуализируется лишь при сопоставлении ее со сравни­ тельно большей нетрадиционностью («модернизмом» и др.); степень традицион­ ности того или иного общества выражает лишь определенный этап в эволюции конгломерата местных общин, совокупность которых в каждом обществе имела собственную специфику, — благодаря в том числе и реальному содержанию его синкретической духовной (религиозной) основы.

Социальные общности во всех обществах имеют универсальный характер, т.е. образуются на основе одинаковых критериев. Они могут быть кровнородст­ венными, племенными, этническими, расовыми, языковыми, классовыми, сослов­ ными, сословно-статусными, кастовыми, конфессиональными, профессиональ­ ными и другими, но это не значит, что любая общность образует общину. В рам­ ках общины существуют самые различные формы общности, в частности отно­ шения свойства, дружбы, товарищества, между собой далеко не равнозначные.

Вобщих чертах основные ступени родства и социальной общности, сохраняю­ щие внутреннюю иерархию, во всех обществах совпадают.

Для придания своим общностям необходимого статуса конфессиональные и этнические объединения не случайно апеллируют именно к категориям кровного родства. Христианство, сделавшее попытку создания системы общности, эквива­ лентной родственной, называет своих адептов «братьями во Христе», а пастыря, стоящего над ними, — духовным отцом, батюшкой. Эрих Фромм (1998, 53) отмечал, что отличительной чертой ранней христологии является ее усынови­ тельный характер: «Раннехристианская вера в усыновление родилась в массах»,

иэта вера «была выражением бессознательного чувства враждебности, испы­

тываемого низами к патриархальным верхам...». Видимо, верховный иерарх в католичестве не случайно называется папой, а в православии — патриархом. Для личного обращения к соплеменникам многие народы, в том числе и мусуль­

манские, апеллируют к понятию «брат» (ср.: араб, ахи— букв, «мой брат»); 427

Распространение ислама среди горцев Кавказа

у некоторых народов этим понятием обозначаются и члены неформальных объединений. Конфессиональные, профессиональные и иные общности исполь­ зуют для обозначения своих общностей категорию братства. Повсюду, где глава государства воспринимается в качестве народного вождя (вследствие хорошо сохранившегося родо-племенного характера местных общественных отношений), последний получает эпитет высшей степени родства, как, например, Ататюрк (Мустафа Кемаль) — «Отец турок».

Отношения родства реализуются по меньшей мере на трех исторически сло­ жившихся уровнях консолидации общины, опосредованных через личные связи индивида: семья (малая и большая, или неразделенная), род (классическая родо­ вая община — совокупность малых и больших семей, восходящих к единому предку, или — на современном этапе общественной эволюции — все родствен­ ники по прямой и косвенным линиям родства; союз родов, в том числе террито­ риальная, или соседская, община) и племя (союз сельских общин, племенное образование, союз племен) и др. На передний план взаимоотношений человека и социума во всех обществах по-прежнему выходят отношения, образующие ма­ лую семью. В семье человек не только воспроизводится на генетическом уровне, но и во многом формируется как личность. Диапазон отношений, соответствую­ щих уровню консолидации родовой и племенной общности, гораздо шире. Его представляют близкие и дальние родственники — по признаку родовой общно­ сти; односельчане или городские соседи — по признаку соседской общины; единомышленники, единоверцы — по принципу конфессиональной общности («храмовой общины»); соплеменники и земляки — по признаку племенного род­ ства (крайние проявления этих отношений — национализм, шовинизм, ксенофо­

отличную от данного племени систему ценностей); соотечественники — чаще всего по признаку родства на уровне союзов племен (высшее проявление этих отношений — патриотизм); единоверцы — по признаку конфессионального родства (для более широких конгломерации; крайней формой этих отношений является религиозная нетерпимость — пережиток времен межконфессионально­ го противостояния в определенные исторические периоды). Таким образом, раз­ личные по содержанию отношения родства действуют не только в отношениях человека и социума, но и на более высоких уровнях общественных отношений: межнациональных, межгосударственных, даже межцивилизационных.

Приведенная схема в самом общем виде отображает лишь основные уровни отношений индивида с социумом, различных людей или обществ между собой. На самом деле содержание и общественных, и конфессиональных процессов всегда шире, а их конкретные проявления — более многообразны. Внутренние изменения в структуре и содержании местных общин, которые напрямую зави­ сят от внешних сил и вторжений, нарушающих их плавное эволюционное разви-

428 тие «внутри себя» и обусловливающих более или менее продолжительное меж-

Методологические основы

общинные правила полностью или частично, в зависимости от степени усвоения этого опыта, игнорируются. Человек, выросший внутри замкнутой общины, со­ храняет психологическую зависимость от нее, независимо от того, остается он внутри ее или нет. Мнение родственников — ближайших и дальних, друзей и знакомых, односельчан или городских соседей — как наиболее актуальная фор­ ма общественного мнения — вот важнейший психологический ориентир, своего рода компас, с которым человек постоянно сверяет собственные поступки и дей­ ствия.

Объединение родов и образование родовых союзов, обычно в пределах одного и того же племени (хотя и не обязательно), совпадали, с одной стороны, с реальным утверждением монотеистической религии, в данном случае — исла­ ма, а с другой — с укрупнением населенных пунктов. Последнее является пря­ мым следствием объединительных процессов на уровне родов, происходящих, как правило, в рамках племен или племенных союзов. На Северном Кавказе этот процесс очень хорошо прослеживается документально, поскольку он совпадал по времени с распространением ислама, происходившим волнообразно. Так, в районе Дербента он завершился к XI в., а в предгорьях и частично в горах Дагестана приобрел массовый характер в эпоху сефевидской экспансии (XVXVI вв.). Как известно, в окрестностях любого более или менее крупного насе­ ленного пункта можно насчитать до десятка мелких заброшенных поселений. Прежде удивительным казалось то обстоятельство, что на таких поселениях эпи­ графический материал чаще всего полностью отсутствовал. В подобных случаях эпиграфические памятники выступают в качестве одного из основных признаков наличия следов монотеистической религии и сопутствующей ей письменной культуры. Следовательно, обитатели мелких, образованных по родовому, хутор­ ному типу поселений стали тяготеть к новому типу взаимодействия под влия­ нием монотеистических идей14.

В качестве исходного материала для датировок и изучения динамики разви­ тия того или иного населенного пункта в мусульманских обществах Кавказа используются доступные материальные свидетельства, а именно топография застройки населенного пункта, а также число кладбищ и могильников. Дело в том, что кладбища во всех обществах устраивались по родовому признаку; число кладбищ в сельской общине всегда совпадает с числом составляющих ее родов. В качестве датирующего материала для изучения родов выступают эпи­ тафии могильников. Самые ранние эпиграфические памятники в населенном