Uzun-Khadzhi_Saltinskii_774__politicheskii_774_i_religioznyi_774_deyatel_Dagestana_i_Chechni

зовались среди кавказских мусульман большим авторитетом и доверием. Но туркам не удалось долго удержаться в Дагестане.

Демобилизация германского фронта в Турции произвела панический переворот и турецким войскам было приказано вернуться из Кавказа. Для поддержания своего авторитета на Кавказе, турецким командованием указанный приказ был сохранен втайне и они продолжали свои действия в Дагестане. Судя по рассказам людей участвовавших вместе с турками и близко связанных с ним, даже Порт-Петровск был взят ими после получения приказа об отводе турецких войск из Кавказа.

Уходя из Дагестана турки оставили здесь горское правительство, составив его из генералов, капиталистов и кулаков, сдав ему свое имущество, оружие и боевые припасы. Дагестанцы не доверяли своему новому правительству и не подчинялись ему, почему оно было бессильно.

Вскоре появились отряды Деникина, имевшего целью восстановить монархию, и начали военные действия в Чечне. На призыв чеченцев, горское правительство посылало им на помощь войско, но так-как во главе этого войска стояли деникинцы, то отряды горского правительства не могли ничем помочь чеченцам. Вмешался в дело и имам Нажмутдин, призывая массы присоединиться к казакам, как к единственной опоре в защите Родины и религии.

Глава горского правительства [Пшемахо] Коцев видел свою бессильность сражаться против казаков, а также и то, что дагестанцы не признавали его власти. В то же время Коцев видел, что дагестанцы следуют за Али-Хаджи иУзун-Хаджи, почему он решил расстаться с казачьим сторонником Нажмутдином, привлечь на свою сторону обоих названных шейхов и через них дагестанский народ на борьбу с казаками. И в этих целях Коцев лично ездил в Акушу к Али-Хаджи, у которого, кстати, он застал и Узун-Хаджи. Коцев разъяснил нм положение Дагестана и агитировал присоединиться к нему и общими силами изгнать казаков из Дагестана, обещав при этом всю власть представить им, шейхам. Добившись положительных результатов и обещания шейхов прибить в Шуру, Коцев вернулся обратно. Через несколько дней в Шуру прибыли оба шейха, взяв с собой по 50 человек и стали наблюдать за ходом дел. Вместо первоначальной задачи борьбы с казаками, они занялись своими, второстепенными делами, т.е. восстановлением ша-

101

риата, введением в школах вместо тюрского языка и светской науки арабского языка и религии. Правительство было бессильно бороться с ними. В Дагестане было провозглашено восстановление шариата Нажмутдина, как имама, сняли и вместо него провозгласили Али-Хаджи шейх-уль-исламом, как раз в то время Нажмутдина в Шуре не было. Он находился в Чечне, где наблюдал за ходом военных действий.

ЦГА РД. Ф. 8-п. 3. Д. 252. Л. 1-10. Копия.

№ 50 Из записок личного секретаря Али-Хаджи Акушинского Су-

лейман-Хаджи Махмудова о событиях периода гражданской войны в Дагестане1.

Ультиматум Али-Хаджи Узуну-Хаджи.

В те дни 1918 года, когда Али-Хаджи узнал о том, что УзунХаджи намеривается со своей хорошо вооруженной армией проехать по территории Цудахара, чтобы сражаться со сторонниками свободы, он (АлиХаджи) со своим отрядом прибыл в Цудахар. Он приложил много усилий, чтобы путем маслихата убедить УзунаХаджи отказаться проехать по территории Цудахарского участка. Али-Хаджи три раза послал к Узуну-Хаджи мирную делегацию с просьбой возвратиться обратно. Однако тот, не послушался его просьб и сказал делегатам: «Мы не вернемся! Или все умрем, или же силой завоюем себе дорогу по даргинской земле». Делегаты вернулись с таким ответом Узуна-Хаджи. Тогда Али-Хаджи в четвертый раз послал свою делегацию в составе кадия Багама-Хаджи, Абдулла-Хаджи, Умар-Кади и Асадула-Хаджи. Эти делегаты сказали Узуну-Хаджи: «До тех пор пока будет жив хоть один даргинец, дорога через их земли для Вас [будет] закрыта»

Узун-Хаджи сообщил своим отрядам, что даргинцы окажут им сопротивление на их территории и не пропустят его войска через Цудахар. На этот раз Узун-Хаджи прислушался к ультиматуму делегации Али-Хаджи Акушинского и вынужден был вернуться через Кази-Кумух, Гуниб на Аркасскую гору и присоединился там к войскам контрреволюционеров.

При таких обстоятельствах руководители контрреволюционных сил ушли из Дагестана, говоря: «Эмигрируем в целях сбора военной силы». Борцы же за свободу и революцию приступили к

102

созданию революционных органов власти, к назначению их руководителей. С большим стремлением они взяли в свои руки бразды правления и энергично взялись исполнять свои обязанности.

Опубл. в кн.: Али-Хаджи Акушинский шейх-уль-ислам Дагестана, патриот и миротворец. Махачкала, 1998. С. 198, 199.

№ 51 Из записок личного секретаря Али-Хаджи Акушинского Су-

лейман-Хаджи Махмудова о месте и роли Али-Хаджи Акушинского в событиях 1917 -1929 гг.

Избрание Али-Хаджи Акушинского шейх-уль-исламом Дагестана на съезде алимов с участием офицерства.

Чтобы восстановить порядки николаевского правительства бывшие сторонники царского режима, а теперь самовольно ставшие руководителями Дагестанского правительства Д.Мусалаев1, Микаил Халилов2, Нухбек [Тарковский]3, Нажмутдин [Гоцинский] и подобные нм стремились создать свою армию. Однако, не получив поддержки со стороны народа, осуществить им это не удалось. Тогда они попытались создать свою армию с помощью АлиХаджи, и поэтому они вызвали его в Темир-Хан-Шуру и потребовали от него помощь в реализации своих замыслов.

Али-Хаджи вместе со многими даргинцами приехал в ТемирХан- Шуру. Сюда же прибыл Узун-Хаджи со своими друзьями. В те дни в Темир- Хан-Шуре собрались ученые-арабисты и авторитетные люди-делегаты из разных мест. На многочисленных собраниях они говорили об исполнении своих обязанностей.

Эти собрания были проведены по следующему поводу. Правительство генерала [Минкаила] Халилова и его члены Д. Мусалаев Нухбек [Тарковский], Нажмутдин [Гоцинский] и другие стремились восстановить порядки николаевского времени. Народ был против этого. По этому поводу происходило много дебатов. Правительство генерала [Минкаила] Халилова пришло к выводу о том, что теперь народ за ними не пойдет, поэтому лучше пойти на такой шаг: избрать Али-Хаджи Акушинского шейх-уль-нсламом Дагестана и с его помощью собрать верное им войско.

С этой целью руководители правительства созвали съезд4 с участием представителей духовенства и офицерства. На этом представительном съезде было решено избрать шейх-уль-ислама Се-

103

верного Кавказа и Дагестана. Кандидатами на эту должность были выдвинуты три человека; Али-Хаджи Акушннский, Узун-Хаджи Салтинский и Нажмутдин Гоцннскнй.

Съезд открыли руководители правительства. Они предложили избрать одного из вышеназванных трех кандидатов на должность шейх-уль-ислама. Тогда, посовещавшись между собой, они избрали на эту должность Али-Хаджи Акушинского.

Сам Али-Хаджи не был согласен с избранием его шейх-уль- исламом. Он тогда сказал: «Я старый человек, плохо слышу. Поэтому изберите УзунХаджи» Но его предложение не приняло во внимание и его избрали шейх-уль-исламом Северного Кавказа и Дагестана.

Опубл. в кн.: Али-Хаджи Акушинский – шейх-уль-ислам Дагестана, патриот и миротворец. Махачкала, 1998. С. 200-201.

№ 52 Из воспоминаний Ильяса1, сына Али-Хаджи Акушинского об

Узун-Хаджи Салтинском.

У отца были хорошие отношения с шейхом Узун-Хаджи. По его рекомендации он был избран одним из трех почетных членов Совета обороны Северного Кавказа и Дагестана.

Опубл. в кн.: Али-Хаджи Акушинскнй – шейх-уль-ислам Дагестана, патриот и миротворец. Махачкала, 1998. С. 189.

№ 53 Из воспоминаний турецкого эмиссара Мустафы Бутбая1 о Кав-

казе и о встрече с Узун-Хаджи.

30-31 марта 1920 г.

Путь в крепость Ведено

Ведено является столицей Узун-Хаджи или по другому, Изин Хайр Хаджи. Он является самым самоотверженным и самым сильным из вождей и шейхов Кавказа Он союзник большевиков, Находится в состоянии войны с казаками Имеет военную организацию и штаб. Организованная им монетная мастерская чеканит от его имени монету. Она имеет хождение в Чеченистане.

Датировано по дате смерти Узун-Хаджи.

104

Необходимо было встретиться с ним и уговорить его действовать в соответствии с нашими целями. Хочу дополнить, что Хаджи был для нас огоньком надежды.

Вместе с Абубакаром Плиевым мы отправились в Ведено. С собой взяли знакомых всем проводников. Их было четверо. Старшим был мужественный - кумухец Герай. Я хочу с благодарностью вспомнить этих уважаемых и героических дагестанцев и их помощь. Они за свои деньги и на своих конях сопровождали нас, как братья, по всему этому длинному и изматывающему пути. Мы все пребывали в здравии...

По пути в Ведено нам надо было зайти в крепость Хунзах. Эта крепость находилась в руках царского полковника местного князя Кайтмаза Алиханова, Алиханов от рождения враг большевиков. Он, имея примерно 500 вооруженных людей, укрепляя в этом, оставленном русскими войсками стратегическом пункте и управлял им.

Не встретиться с этим человеком было опасно, и противоречило бы нашим целям. Оказывается, Алиханов и Узун-Хаджи были врагами. Шоссе между аварами и чеченцами было закрыто. Ни из округа Узун-Хаджи в Дагестан, ни из Дагестана в сторону УзунХаджи переходить нельзя было. Мы узнали, что переход по горным дорогам был длительным и трудным. Как бы то ни было, мы должны были встретиться с Алихановым, и обязательно восстановить его приятельские отношения с Узун-Хаджи, Вообще в наши задачи входило также примирение местных видных вождей и лидеров, объединить их во имя независимости. Поэтому я твердо решил отправиться в крепость Хунзах и договориться с Алихановым. Когда я сказал о своем решении Абу-бекру Плиеву, то очень удивился его растерянности и тревоги. Я подумал, что и у него что-то было в прошлом с Алихановым. Однако, он сказал, что ничего не было, а просто остерегается встречи. Кумухец Герай стал его успокаивать и ради предосторожности настоял на отправке в Хунзах гонца, чтобы узнать о возможности нашего посещения крепости. Абубекр согласился с этим.

В Ведено.

Ведено – это город, обнесенный крепкой стеной. Сейчас это главный город Узун-Хаджи. Защитная часть стен была разрушена.

105

В прекрасных офицерских домах тоже видны разрушения. Ненависть народа к казакам вынуждала его к непредсказуемым действиям. После разрушения оборонительных сооружений эти здания тоже подверглись их участи.

В день моего пребывания в Ведено я застал Узун-Хаджи на смертном одре. Я очень расстроился и опечалился, увидев в таком положении современника шейха Кавказа Шамиля, ибо таким был этот благословенный и храбрый человек. Поговорить с ним возможности не было.

Царское правительство сослало в Сибирь этого человека чести. Долгие годы провел в ссылке этот прославленный среди горцев патриот. И его смерть сейчас принесет большую потерю для Кавказа

Исполняющий обязанности визиря его сын, по своему характеру не сможет занять место Узун-Хаджи. Он был похож на безмолвного и покорного дервиша. Можно было утверждать, что правительство Ведено осталось без главы. Собрался Совет министров. Положение было безнадежным. Они стали просить помощи у меня. Я стал их успокаивать и обнадеживать и очень просил не поддаваться мрачным мыслям. Шейху я пожелал быстрейшего выздоровления, ибо пока душа в теле, с надеждой расставаться нельзя.

Вечером нас пригласил на чай молодой кабардинец, исполнявший обязанности министра внутренних дел. Мы говорили до полуночи, и я спросил, что они думают о наших намерениях. Своими уклончивыми и сомнительными словами он заставил меня тревожиться. Он тоже считал, что они должны выступать и действовать совместно с большевиками. Конечно, с точки зрения признания независимости Кавказа мы тоже были не против большевиков.

На утро собрались все главные лица правительства. Сегодня должно состояться совещание с участием не желающих признавать правительство Узун-Хаджи делегатами Хасавюрта и делегатами от Ведено. Они попросили, что я тоже принял участие в дискуссиях в пользу Узун-Хаджи. Я согласился. Люди Узуна-Хаджи оседлали коней. Мне тоже подвели коня и мы пустились в галоп. В руках у всадников были зеленые знамена с надписью «Нет Божества, кроме Аллаха!».

106

Впути мы встретились с делегацией Ведено. Она возвращалась после совещания. Нам сообщили, что противники правительства Узун-Хаджи приняли совместную резолюцию. Мы все обрадовались этому. Вернулись в Ведено, где был дан троекратный салют в честь достигнутого единства. Всадники тоже разрядили свои ружья. Я выстрелил все пять патронов моего револьвера. Сомнения были рассеяны.

На другой день после объявления радостной вести УзунХаджи скончался. Ночью стало известно, что молодой кабардинец

–министр внутренних дел бежал к большевикам, забастовали чиновники монетного двора. Всадники метались в ожидании приказов. Стало ясно, что, правительство само распустилось и никакой надежды на его восстановлении уже не было.

Вкрепости имелась маленькая мастерская но ремонту оружия. Все работавшие там, разбежались. Большевики с помощью денег и пропаганды сумели создать беспорядки. Теперь уже не было необходимости посылать делегатов в Акушу. Оставалось только вернуться в Акушу и вместе с Азиз-беем и Беркоком, а также интеллектуалами Кавказа, которых я надеялся там встретить и собравшимися там же делегатами, возвратиться в Ведено. Об этом я сказал на Совете Министров, который счел это приемлемым. С чиновниками монетного двора и работниками оружейной мастерской я поговорил отдельно и попросил их до моего возвращения из Акуши продолжать работу так, как они выполняли ее при УзунХаджи.

Узун-Хаджи был с надлежащими почестями погребен. В погребальной процессии участвовали сотни прибывших со всех концов округа верхом и пешком мюриды Узун-Хаджи. Окрестности Ведено были запружены толпами людей, я тоже принял участие в процессии и чувствовал себя соплеменником здешних людей.

Похороны завершились и люди разъехались. Мы вместе с Абубекаром и четырьмя своими воинами вернулись в Акушу. По пути от нас ушли кумухец Герай и его товарищи. Я поблагодарил их материально и словами.

Опубл. в кн.: Мустафа Бутбай. Воспоминания о Кавказе. (Перевод с турецкого акад. З.М. Буниятова). Махачкала, 1993. С. 23, 24, 30-32.

107

№ 54 Воспоминания Абдурахмана Данялова1 об Узун-Хаджи Сал-

тинском.

Не позднее марта 1920 г.

...Хочу рассказать еще кое-что из детских воспоминаний. Теперь мне из истории известно, кем был Узун-Хаджи. Но в

1918 году, когда все мужское население аула Ругуджа вышло встречать его с кавалерийским отрядом, я ничего о нем не знал. Было утро, когда мауш (чауш) громким голосом созвал народ для встречи «святого поборника религии» Узун-Хаджи. Народ повалил толпами, кто-то устанавливал на месте порядок, людей построили вдоль дороги, по которой должен был проследовать отряд. Вскоре у въезда в аул показалось голубое знамя, затем верховые, которые пели зикру. Узун-Хаджи ехал медленно, с каждым здоровался за руку. Оказавшись, как и многие дети, среди толпы, горя желанием хоть взглянуть на святого, я бежал вслед за ним сзади шеренги.

Узун-Хаджи заметил меня, приостановил лошадь и сказал на аварском языке: «Дайте-ка, пожму руку этому маленькому брату по религии». Нагнулся и протянул руку, а мужчины в шеренге подняли меня, и он пожал мою руку. Узун-Хаджи в ауле не останавливался, преследовал в Чечню, там поднял народ на войну против бе- ло-казачества, образовал свое государство –эмират. В годы гражданской войны в Дагестане организовал вместе с [Нажмутдином] Гоцинским войну против большевиков. «Узун» – слово кумыкское, означает – длинный, высокий. Кто и почему дал такое имя низкорослому, щупленькому выходцу из аула Салта, не знаю.

Опубл. в кн.: Абдурахман Даниялов. Воспоминания. Махач-

кала, 1991. С. 121,122.

108

№ 55

Воспоминания Магомед-Кади Дибирова (Карахского)1 о Втором съезде народов Дагестана и Северного Кавказа2.

Сел. Анди3, 2 сентября 1917 г.

Второй съезд [горцев] Дагестана и Северного Кавказа должен быть созван в селении Анди Дагестанской области ко 2 сентября 1917 года. Причина созыва съезда в отдаленном ауле, в дебрях дагестанских гор было то, что каждая дагестанская народность, будучи вдали от войск и инородов могла высказываться свободно о своих нуждах и обсуждать без добавления со вторым чуждого ее духу и быту силы. На этот съезд были приглашены представители от следующих губерний и областей: от всех губерний Южного Кавказа, от казаков, от войск Северного Кавказа, из Украины и от областей Северного Кавказа. Согласно ожиданиям организаторов съезда он должен был большим и торжественным, но съезд не оправдал надежды, принял совершенно другой облик.

Известный дагестанский шейх Узун-Хаджи, узнав о предстоящем съезде в [селении] Анди, поехал за несколько дней до съезда в Чечню и хуля учившихся по-русски объявлял, что во время свободы все должно быть по шариату и согласно этого шариата народ должен себе избрать верховного вождя, руководящего как духовным, так и светским делами народа-имама.

Это дело началось при следующих обстоятельствах: в начале июня [1917 г.]. Нажмутдин Гоцинский позвал к себе УзунаХаджи и сказал ему: «Теперь мы получили свободу, мы имеем право делать все, что хотим. Если мы не введем в жизнь шариат, воспользовавшись полученной свободой, то мы будем грешниками. Давай введем шариат и для управления народом по шариату изберем одного имама».

Узун-Хаджи, преданный безрассудно шариату, конечно, охотно согласился с этим и решил избрать самого Нажмутдина Гоцинского имамом. Поэтому они решили так: Нажмутдин – имам, а Узун-Хаджи его халиф (уполномоченный).

После этого свидания, Узун-Хаджи вернулся к себе, сообщил об этом решении своим [мюридам] – приверженцам, а потом выехал с этой же целью в Чечню. В день съезда в сел. Анди туда

110