Belokrenitskiy_V_Ya_Natsii_i_natsionalizm_na_musulmanskom_Vostoke
.pdfсотрудничестве в решении сирийского вопроса. Не было сделано ни одного конкретного заявления, указывающего, что стороны сблизили свои позиции.
Таким образом в октябре–декабре 2014 г. отчетливо проявились разногласия между Турцией и США по сирийскому вопросу, ИГИЛ и Рабочей партии Курдистана. Турция не дала разрешение американским самолетам взлетать для боевых операций с турецких баз в направлении Кобани (Сирия), окруженногоИГИЛ.НесмотрянапризывыСША,Турциявоздержаласьотвоенного вмешательства против ИГИЛ. Анкара заявила, что не может быть и речи о её военном вмешательстве в Сирии в одностороннем порядке, однако она готова присоединиться к совместной военной операции по созданию в Сирии буферной бесполетной зоны. США, в свою очередь, отвергали идею подобной зоны. Вашингтон продолжал с воздуха поставлять военное оборудование сражающимся против ИГИЛ бойцам Партии демократический союз, которая
вТурции рассматривается как крыло РПК. Боевиков ПДС и РПК, официально названных в Турции террористами, американские СМИ представляли как героев.
Амежду тем Анкара испытывала большую тревогу в связи с тем, что передаваемое бойцам ПДС оружие может в дальнейшем быть использовано против Турции, а вероятное провозглашение Демократической партией Курдистана в одностороннем порядке независимого кантона на севере Сирии может быть признано на международной арене и станет примером для создания на севере Ирана похожего образования29.
Вцелом основной причиной напряженности турецко-американских отношений, подчеркивает турецкий ученый Х. Кесебалабан, является Сирия: «Несмотря на то что Турция настаивает на том, чтобы сделать основной целью Асада, США не меняют свою нерешительную позицию и стратегию без стратегии»30.
Премьер-министр А. Давутоглу, заявляя о том, что «мы не хотим видеть на нашей границе Асада, ИГИЛ и РПК», подчеркивает, что рассматривает все эти три элемента в одинаковой категории. Однако начальник американского Генштаба Мартин Демпси указал, что данная ему задача — не свержение Асада, а уничтожение ИГИЛ31. Кесебалабан указывает, что уничтожение ИГИЛ за счет существующей плотности воздушных налетов — нереальная цель. Воздушные налеты низкой плотности обходятся США в 7 – 10 млн долл. ежедневно, и их общая стоимость уже приблизилась к 1 млрд долл. Воздушные операции высокой плотности обойдутся для США в 350 – 500 млн долл. в месяц, а
всочетании с неизбежной наземной операцией составят 1,1 – 1,8 млрд долл.,
идля администрации Обамы представляется невозможным взять на себя такую стоимость и риски32.
Таковы основные подходы Турции к событиям в регионе и взаимодействие с участниками этих событий к 2015 г., и делать в настоящее время какие-либо прогнозы в отношении происходящих процессов представляется преждевременным.
401
Примечания
1www. ankarastrateji.org/yazar/pr.dr-erol/Turkuye-ortadogu.
2Ibid.
3 www.fpf.org/turkey-middle East realignment. 23.10.2013.
4Ibid.
5www.yenicaggazetesi.com.tr.haberler.
6www.internationalpolicydigest.org/2013/08/13. turkey-fading-middle east-policy.
7www.yenicaggazetesi.com.tr.haber/08.07.2013
8Milliyet. 20.09.2013.
9Milliyet. 29.09.2013.
10www.policyleaders. org.documents. 2013. M. Ozan. Milliyet. 07.12.2013.
11Государство, общество, международные отношения на мусульманском Востоке. М., 2014. С. 428–429.
12Там же.
13Milliyet. 19.08.2014.
14www.birgan.net/news/view/turkiy-neyi-imzalamadi–13 eylul–2014/cumartesi.
15Ibid.
16www.carex.ru/articles/50845 html
17Ibid.
18gündem, bugün.com.tr.cumhurbaşkan — erdogandanisid — sozu — haber/127113
19www.aksam.com/tr/siyset/erdogan — charlie — rosea konustu/haber/340916. 23.09.2014.
20Ibid. 30.09.2014.
21Milliyet. 30.09.2014.
22Milliyet. 31.10.2014.
23Milliyet. 31.10.2014.
24Pr. D. Ça. Erhan. Türkiye Güvenlik Konsey: Üyeligine neden seçilmedi. Turkiye. 19.10.2014.
25Milliyet. 21.10.2014.
26Türkiye. 19.10.2014.
27http:www.trthaber.com/haber gundem/davutoglu-bbcye-konustu–149331 html.
28http://www.kommersant.ru/doc. 2617765.
29www.aljarcera.com/tr/gorus/isidengolgesinde-turk-american-iliskilere. 21.11.2014.
30Ibid.
31Ibid.
32Ibid.
402
И.А. Свистунова*
ОТНОШЕНИЯ ТУРЦИИ С ИРАКСКИМ КУРДИСТАНОМ В КОНТЕКСТЕ ПРОЦЕССА ТРАНСФОРМАЦИИ ПОНЯТИЯ НАциональнОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ В ТУРЦИИ
Резюме. Активное развитие сотрудничества Турции с Иракским Курдистаном является одним из новых направлений турецкой внешнеполитической стратегии последних лет. Отношения Анкары с иракскими курдами оказывают влияние на общественное мнение Турции, в которой идет процесс трансформации понятия национальной идентичности в связи с попытками решения курдского вопроса.
Ключевые слова: Турция, Ирак, Иракский Курдистан, внешняя политика Турции, курдская проблема, Ближний Восток.
Summary. Active development of cooperation between Turkey and Iraqi Kurdistan is one of the new directions of Turkish foreign policy of the last years. Relations between Ankara and Iraqi Kurds have their influence over public opinion in Turkey, which is going under the process of transformation of national identity conception in connection with the attempts to solve the Kurdish question.
Tags: Turkey, Iraq, Iraqi Kurdistan, Turkish foreign policy, Kurdish problem, Middle East.
Активное развитие отношений с Иракским Курдистаном является одним из новых направлений внешней политики Турции последних лет. Как известно, федеративное устройство Ирака представляет собой относительно новое явление государственно-политической архитектуры Ближнего Востока: оно было установлено Конституцией Ирака 2005 г. Вслед за этим начался процесс укрепления автономного статуса региона Курдистан и развития его связей с соседними странами, в первую очередь с Турцией. Особенность данной ситуации заключается в том, что отношения Анкары с иракскими курдами представляют собой не просто элемент турецкой внешнеполитической стратегии. Попытки правительства Партии справедливости и развития (ПСР) найти решение курдского вопроса определяют особое внимание турецкого общества к развитию связей между Турцией и Иракским Курдистаном. Политика Анкары на этом направлении неизбежно отражается в зеркале общественного мнения в Турции, участвуя в трансформации существовавшего многие десятилетия понятия национальной идентичности, в основе которого лежит закрепленная в конституции формула «каждый гражданин турецкого государства — турок»1.
* Свистунова Ирина Александровна, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Российского института стратегических исследований.
403
Современную турецкую стратегию развития отношений с Иракским Курдистаном можно разделить на несколько составляющих: политика, экономика и безопасность.
1.Политические контакты. Отношения Анкары с лидерами иракских курдов имеют длительную историю, уходя своими корнями в 1990 е гг., когда сложная военно-политическая ситуация в Ираке и обострение курдской проблемы в Турции определили необходимость таких контактов. Однако отношения турецкого руководства с иракскими курдами никогда не носили официального характера.
Новый статус, предоставленный Иракскому Курдистану Конституцией 2005 г., поставил Анкару перед необходимостью решить вопрос об официальных контактах с лидерами иракских курдов. Следует отметить, что для Турции решение данного вопроса представляло собою нелегкую задачу. С одной стороны, официальные отношения с иракскими курдами могли привести к росту сепаратизма в Турции и вызвать психологическое потрясение в турецком обществе. С другой стороны, игнорировать сложившуюся реальность было невозможно, так как это сужало сферу внешнеполитической активности Турции и ограничивало возможности развития отношений с Ираком.
На протяжении нескольких лет Анкара избегала официального признания нового статуса Иракского Курдистана и его руководства, несмотря на то что экономические связи между Турцией и регионом динамично развивались.
Поворотным моментом стал 2009 г., когда турецкое руководство признало необходимость поиска решения курдского вопроса в Турции2. Осенью того же года состоялся первый визит министра иностранных дел Турции Ахмета Давутоглу в столицу курдской автономии г. Эрбиль. Следующей вехой в развитии политических контактов между Анкарой и Эрбилем стал первый визит
вТурцию президента Иракского Курдистана Масуда Барзани в июне 2010 г.
В2011 г. Эрбиль посетил премьер-министр Турции Р.Т. Эрдоган, принявший участие в церемонии открытия турецкого консульства.
Символическим событием стал визит Масуда Барзани в город Дияр- бакыр — административный центр одной из курдских провинций Турции в ноябре 2013 г. В Диярбакыре состоялась встреча М. Барзани с Р.Т. Эрдоганом, на которой присутствовали члены правительства Турции в полном составе.
Виюле 2014 г. М. Барзани приезжал в Анкару, а в ноябре 2014 г. в Эрбиле побывал (уже в качестве премьер-министра Турции) А. Давутоглу. В свою очередь, премьер-министр Курдского автономного района Н. Барзани в 2014 г. побывал в Турции четыре раза (в марте, апреле, июне и июле).
Вцелом в последние годы официальные политические контакты между правительством Турции и руководством Иракского Курдистана приобрели регулярный характер, особенно часто посещают Анкару курдские министры.
2.Сфера экономики. Курдский регион является основным ареалом развития торгово-экономического сотрудничества между Турцией и Ираком. Это объясняется географической близостью, историческими связями и сравнительно более высоким уровнем безопасности на территории Иракского Курдистана, чем в других районах Ирака. Более 70% турецкого экспорта в Ирак остается в Иракском Курдистане3. (По официальным данным, в 2014 г. экс-
404
порт Турции в Ирак составил 10 896 млрд долл.4) Здесь же осуществляется до 80% строительных проектов с участием турецких подрядчиков на территории Ирака (общая стоимость этих проектов составляет 20,8 млрд долл.)5. По сообщению министра экономики Турции Нихата Зейбекчи, в 2013 г. 1210 турецких фирм вели деятельность в различных сферах на территории Курдского автономного района. Кроме того, там было зарегистрировано 300 местных компаний, созданных гражданами Турции6. Приблизительно 55 – 60% турецких компаний занимались строительством и стройматериалами, 30% — ра- ботали в сфере торговли (товары для дома и готовая одежда), оставшиеся 10 – 15% компаний — в прочих сферах (среди них — перевозки, логистика, туризм, отельное дело, реклама, поиск и добыча нефти, страхование и др.)7. В 2013 г. объем турецких инвестиций в регион был зафиксирован на уровне 700 млн долл.8. На территории курдской автономии действуют отделения пяти турецких банков (Зираат Банкасы, Вакыфбанк, Ишбанкасы, Банк Асья, Албарака). В марте 2014 г. было подписано соглашение о создании пяти дополнительных пунктов таможенного контроля на турецко-иракской границе (которая представляет собой границу Турции с Иракским Курдистаном), что будет способствовать расширению торгово-экономических связей между Анкарой
иЭрбилем. По словам министра иностранных дел Турции М. Чавушоглу, на территории Иракского Курдистана находится 110 тысяч турецких граждан9.
Отдельным направлением экономического сотрудничества между Турцией и Иракским Курдистаном является сфера энергетики. Необходимо отметить, что иракский экспорт в Турцию почти полностью формируется за счет продажи нефти, поступающей в Турцию по нефтепроводу Киркук — Юмурта- лык. Анкара, поставившая перед собой цель превратиться в международный энергетический хаб, уделяет большое внимание развитию отдельного энергетического сотрудничества с Иракским Курдистаном. В мае 2012 г. Анкара
иЭрбиль, несмотря на возражения Багдада, заключили официальное соглашение о нефтяном сотрудничестве10. В соответствии с соглашением курды начали экспортировать в Турцию сырую нефть в автоцистернах, количество которых по плану должно было достигать от 100 до 200 в день11.
Вслед за этим, несмотря на возражения иракского правительства, началось строительство неподконтрольного Багдаду нефтепровода, идущего от месторождений Курдского автономного района на территорию Турции и примыкающего к одной из двух веток действующего ирако-турецкого нефтепровода Киркук — Джейхан. В январе 2014 г. начались поставки курдской нефти
вТурцию по новому нефтепроводу. Нефть поступает в турецкий нефтяной терминал Джейхан и скапливается там. С конца мая 2014 г. началась продажа на мировом рынке курдской нефти, которая изначально сопровождалась сложностями, вызванными противодействием Багдада. Покупателем первых партий, отправленных на танкерах под флагами третьих стран, стал Израиль12. В ноябре 2014 г. Багдад и Эрбиль смогли достичь компромисса по вопросу нефтяного экспорта. В результате было объявлено, что в первом квартале 2015 г. поставки курдской нефти в Турцию увеличатся с 240 до 800 тыс. баррелей в день13. На повестке дня стоит вопрос покупки Турцией природ-
405
ного газа у иракских курдов с участием турецкой трубопроводной компании БОТАШ в объеме от 10 до 15 млрд кубометров в год.
3. Сфера безопасности. Анкара заинтересована в сотрудничестве с иракскими курдами по вопросу предотвращения террористической угрозы со стороны боевиков Рабочей партии Курдистана (РПК), базирующихся в горных районах Северного Ирака. Длительное время данный вопрос служил источником взаимных претензий Анкары и Эрбиля, несмотря на формальные заявления о сотрудничестве в данной сфере. Турция считала, что руководство Иракского Курдистана не оказывает достаточного содействия в борьбе с боевиками. В свою очередь, М. Барзани выражал недовольство военными операциями турецкой армии на границе с курдским регионом и артиллерийскими обстрелами районов Северного Ирака. Несмотря на разногласия, стороны были вынуждены искать возможности поддержания диалога по этому болезненному вопросу.
Впоследние годы наметились пути решения данной проблемы в связи с началом в Турции переговоров с отбывающим пожизненное заключение лидером РПК А. Оджаланом. Руководство Иракского Курдистана выразило поддержку данному процессу. Была достигнута договоренность о выводе бойцов РПК с территории Турции в северные районы Ирака. Однако по ряду причин процесс урегулирования начал «пробуксовывать», в связи с чем можно прогнозировать, что сфера безопасности сохранит свое значение в отношениях между Анкарой и Эрбилем.
Дополнительную остроту проблеме безопасности в отношениях между Анкарой и Эрбилем придают события в Сирии после начала «арабской весны», которая дестабилизировала регион, а также деятельность радикальной группировки «Исламское государство» (ИГ), установившей контроль над частью территории Сирии и Ирака. По договоренности с Вашингтоном Турция разрешила проход через свою территорию отрядов курдских пешмерга в район сирийского г. Кобани для помощи сирийским курдам, ведущим сражения с боевиками ИГ. Это обстоятельство создает новую грань отношений в сфере безопасности между Анкарой и Эрбилем. Так, в ноябре 2014 г. в турецкой прессе со ссылкой на пресс-секретаря правительства Иракского Курдистана появились сообщения о том, что турецкие инструкторы будут обучать бойцов курдских пешмерга, противостоящих ИГ в районе Северного Ирака14.
ТурецкаястратегияразвитияотношенийсИракскимКурдистаномнаходит свое отражение в официальных документах. Ярким свидетельством нового подхода Анкары служит тот факт, что в последние годы данное направление упоминается в программах внешней политики Турции, причем внимание к этой сфере постепенно расширяется.
Впрограмме внешней политики Турции на 2012 г. об отношениях с Курдским автономным районом Ирака упоминалось исключительно в контексте противодействия терроризму, в то время как политические и экономические аспекты отношений не были отдельно выделены15.
Впрограммах внешней политики Турции на 2013, 2014 и 2015 гг. значение дальнейшего развития и укрепления связей с Курдским автономным
406
районом Ирака объясняется уже несколькими причинами: продолжением экономического сотрудничества, сохранением социальных и культурных связей, а также необходимостью борьбы с террористической организацией РПК, базирующейся в северных районах Ирака. Наибольшее внимание турецкое руководство уделяет именно последнему фактору, отмечая, что борьба с терроризмом неизменно является одним из основных пунктов повестки дня переговоров Анкары как с Багдадом, так и с Эрбилем16. В этих программах говорится также о продолжении контактов на высшем уровне с руководством Иракского Курдистана.
Без сомнения, сам факт внесения отношений с КАР Ирака в официальные программы внешней политики Турции оказывает влияние на общественное мнение.
Как известно, в Турции на протяжении последних лет идет дискуссия по поводу изменения понятия национальной идентичности, во многом связанная с поисками решения курдского вопроса. В качестве примера можно привести серию статей, посвященных этой проблеме, опубликованные
впроправительственной газете «Йени Шафак» в октябре–ноябре 2014 г.17. Автор этих статей — турецкий журналист Эрол Гёка — выражает точку зрения, очевидно близкую к позиции правящей партии. Суть этого подхода заключается в том, что принятые в качестве основ национальной идентичности в Турции понятия тюркизма и принадлежности к суннитскому исламу (при наличии ограничений на выражение религиозных убеждений) носили искусственный характер, не отражая «историческую и духовную реальность» существования турецкого общества. По мнению автора, тюркизм, понятый в узком этническом значении и заложенный в основу понятия национальной идентичности,
истал той трагической ошибкой, которая привела к возникновению в Турции курдского вопроса.
Руководство ПСР, признавшее наличие проблем в сфере выражения гражданами Турции своей этнической и религиозной принадлежности, выступает за пересмотр зафиксированного в конституции положения о том, что каждый гражданин Турции — турок. Несмотря на то что правительство стремится рассматривать данный вопрос в широком контексте наличия в Турции различных этнических и религиозных групп, не вызывает сомнения, что основным фактором трансформации понятия национальной идентичности служат именно подвижки в решении курдского вопроса.
Вэтой связи события, связанные с развитием отношений между Анкарой
иИракским Курдистаном, не могут не влиять на общественное сознание в Турции. Ниже представлены примеры реакции общества на наиболее яркие моменты изменения подхода официальной Анкары к Иракскому Курдистану.
Необходимо оговориться, что иракские курды являются всего лишь «внешним фактором» по отношению к курдскому вопросу в Турции, и связь между событиями на линии Анкара — Эрбиль и понятием национальной идентичности в Турции носит, безусловно, опосредованный характер. Однако
сучетом жесткого запрета на любое публичное обсуждение курдской темы
внедавнем прошлом и высокой «чувствительности» этой тематики в насто-
407
ящее время вопросы официальных отношений Анкары с курдской автономией в Ираке вызывают общественный резонанс, обостряют внимание к курдской проблеме в Турции и нередко дают турецким журналистам простор для свободных высказываний и размышлений.
Первое резонансное событие в этой сфере произошло в марте 2009 г. и было связано с визитом в Багдад президента Турции Абдуллаха Гюля. В турецкой прессе появилась новость о том, что в беседе с турецкими журналистами в самолете по пути в Багдад А. Гюль якобы употребил название «Курдистан» в отношении Курдского автономного района Ирака.
Сообщение вызвало бурные дискуссии. Интрига данного происшествия заключалась в том, что некоторые из сопровождавших президента журналистов уверяли, что А. Гюль произнес слово «Курдистан», в то время как другие утверждали обратное. Ранее официальная Анкара избегала использования данного этнографического названия, предпочитая географический термин «Северный Ирак» (Kuzey Irak) или, как было принято у государственных чиновников, «север Ирака» (Irak’ın kuzeyi). Президент Гюль, вынужденный отвечать на адресованные ему в этой связи вопросы, сказал, что он не произносил этого слова. Это не остановило дискуссию в СМИ, причем журналисты начали творчески «обыгрывать» данный сюжет. В частности, сообщалось, будто президент Гюль сказал, что региональная администрация — это реальность, вытекающая из Конституции Ирака. Рассказывая о дискуссиях в прессе, турецкий новостной портал «Бианет» дал следующий заголовок: «Абдуллах Гюль: я не говорил (Курдистан), но администрация Курдистана — это реальность»18.
Имели место и комментарии, побуждающие читателя к размышлениям. Колумнист газеты «Миллийет» Хасан Джемаль выражал огорчение, что общество вместо обсуждения путей решения курдской проблемы уделяет столько внимания вопросу о том, употребил ли президент слово «Курдистан». По-мне- нию журналиста, этот вопрос не имел первостепенного значения, если Анкара уже установила официальные контакты с руководством курдской автономии. Х. Джемаль предлагал вспомнить о том, что в Ираке и в Иране название «Курдистан» употребляется по отношению к административным единицам так же, как оно употреблялось во времена Османской империи19.
Ему вторил Мюмтазер Тюркёне — один из журналистов известной газеты «Заман» (принадлежащей общине исламского проповедника Фетхуллаха Гюлена), рассказывая о том, что в Эрбиле до сих пор нередко можно увидеть висящие на стенах османские карты Курдистана. Журналист напоминал, что Курдистан — это географическое название, и само по себе его использование не может привести к созданию одноименного государства. Мечты курдских националистов о «Великом Курдистане» нереалистичны хотя бы потому, что его границы не совпадают с районами проживания курдов. В частности, самым крупным «курдским городом» является Стамбул20.
Другим резонансным событием стал упоминавшийся выше совместный визит в г. Диярбакыр премьер-министра Турции Р.Т. Эрдогана и президента Курдского автономного района М. Барзани. Организаторы визита стремились показать его уникальность и исторический характер. В присутствии
408
Р.Т. Эрдогана и М. Барзани состоялась церемония заключения брака для 400 пар в возрасте от 17 до 74 лет, включая тех, которые не смогли совершить официальную регистрацию по экономическим причинам. Выступая перед многотысячными толпами народа на площади, Эрдоган впервые публично произнес слово «Курдистан». «В Вашем лице я приветствую наших братьев из региона Курдистан», — сказал он Барзани21. Премьер-министр пообещал, что «Новая Турция» будет построена с учетом интересов всех этнических элементов, что никто не будет считаться гражданином второго сорта, что ни одна культура и ни одна идентичность не будет отрицаться22. Присутствовавший на встрече турецкий министр продовольствия, сельского хозяйства и животноводства Мехмет Мехди Экер выступил на двух языках — на турецком и на курдском. В свою очередь, М. Барзани по-турецки провозгласил лозунг «Да здравствует турецко-курдская дружба! Да здравствует мир! Да здравствует свобода!»23.
Визит в Диярбакыр стал новым поводом для жарких дискуссий в турецких СМИ. Противники этого шага утверждали, что Барзани враг Турции, который оказывает поддержку РПК, и обвиняли Р.Т. Эрдогана в предвыборном популизме.
Однако были и сторонники более умеренного подхода. Так, известный турецкий журналист Сами Кохен писал, что в течение долгих лет отношения двух сторон носили напряженный характер, однако сложилась новая ситуация в Ираке, в АР и наБлижнем Востокев целом. «Сейчасречь идет об общих интересах сторон и о вытекающем из них сотрудничестве. Масуда Барзани принимают в официальном статусе, который предоставлен ему Конституцией Ирака и признан мировым сообществом»24.
Что касается употребления премьер-министром Р.Т. Эрдоганом слова «Курдистан», то здесь можно привести мнение журналистки газеты «Миллийет» Аслы Айдынташбаш, призывавшей не преувеличивать значение этого шага,которогонедостаточно для решения курдской проблемы.В тожевремя не нужно полагать, что использование этого слова, которое давно применяется в регионе, приведет к расколу Турции. Эта же журналистка вспоминала о том, что в 1990 е гг. за использование в Турции слова «Курдистан» (которое официально применялось в Ираке) грозило тюремное заключение. Иракские курды, пересекавшие турецкую границу, сталкивались с серьезными проблемами, если оказывалось, что название «Курдистан» присутствует у них в документах. Это могло стать поводом для отказа во въезде в Турцию25.
Другой обозреватель газеты «Миллийет» Серпиль Чевикджан отмечала: «По ходу урегулирования курдского вопроса Анкара начала одно за другим нарушать националистические табу. С какой точки зрения не подойти к решению правительства представить в Диярбакыре картину “Турция — Курди- стан”, оно вызовет много споров. Однако не вызывает сомнений, что этот визит внесет свой вклад в процесс урегулирования, “освежив атмосферу”»26
В этой связи заслуживают внимания заголовки газетных материалов, посвященныхвизитувДиярбакыр(речьидетокрупнейшихобщенациональных газетах): «Добро пожаловать, уважаемый Барзани», «Почему визит Барзани
409
носит исторический характер?», «Новый баланс сил на Ближнем Востоке», «Новый турецко-курдский экономический порядок», «Прорыв в отношениях с Барзани», «Перезагрузка внешней политики Турции», «Курдистан — это Турция, Турция — это Курдистан!», «Не преувеличивайте, даже Саддам говорил “Курдистан”» и т. д. Если вспомнить, что в недавнем прошлом существование курдов и наличие курдской проблемы в Турции отрицались, а публичные выступления по данному вопросу могли завершиться тюремным заключением, станет очевиден масштаб влияния этих перемен на общественное мнение Турции.
Интересную оценку происходящим процессам, затрагивающим также вопросы поиска новой национальной идентичности, дал турецкий политолог Кадри Гюрсель. По его мнению, «военное крыло старого режима оказывало негативное влияние на государственную политику в отношении курдов. В этой связи отношения с лидерами иракских курдов были ограничены сферой безопасности, при этом контакты осуществлялись через Национальную разведывательную организацию (MİT), что позволяло избегать политического признания курдов. Новый режим строит свою парадигму не на принципе “единой и целостной нации”, но на основе “исламского суннитского братства”. Поэтому отношения с курдами региона не ограничиваются озабоченностями и подозрениями, свойственными старому режиму»27. Турецкий политолог выражает опасение того, что правительство может предложить ошибочное решение курдской проблемы, попытавшись «вписать» курдов в понятие «уммы» и дать ответ на их запрос о равенстве в рамках парадигмы исламского братства.
Заслуживает внимания употребляемая К. Гюрселем (и некоторыми другими авторами) терминология «внутренние курды» (курды, живущие в Турции) и «внешние курды» (курды, живущие за пределами Турции). Это вызывает ассоциации с известным националистическим выражением «внешние турки» (тюркские народы, проживающие в других странах). По словам политолога, «пока нет обсуждения требований внутренних курдов… никакой союз с внешними курдами не будет прочным»28.
Что касается идей исламского братства, то они действительно фигурируют в общественном дискурсе. Так, один из авторов известной своими исламскими взглядами газеты «Заман» в связи с визитом в Диярбакыр писал, что Эрдогана и Барзани сближают как исламские ценности, так и национальные интересы. Союз, формирующийся на оси Анкара — Эрбиль, опирается на прочные основы, в то время как на Ближнем Востоке происходит перманентное изменение ситуации и смена союзников29.
Обозреватель газеты «Сабах» Хасан Джеляль Гюзель отмечал, что в республиканский период Турция «полностью вытеснила на задний план фактор религии», который «цементирует» национальное единство. Журналист писал: «Однопартийные режимы проводили политику ассимиляции и унификации, стремясь полностью стереть идентичность нижнего уровня — этническую идентичность… По этой причине трудно было объяснить, что такое “турецкое гражданство” как понятие и в чем суть верхнего уровня национальной идентичности»30.
410