Средние века. Выпуск 71 (1-2)

вался с монашеством в целом уже к IX в. как на Западе, так и на Востоке20.

С цистерцианцами ситуация сложнее. Цистерцианское предание (записанное в конце XV в.) гласит, что белый цвет был введен в употребление Альбериком, которому однажды явилась Пресвятая Дева и передала ему белый кукуль как символ девства и чистоты21. Однако эта история явно позднего происхождения. Никто из ранних авторов не связывает перемену цвета с богородичной символикой. Вероятно, предание сложилось под влиянием рассказа Цезария Гейстербахского (составленного около 1220 г.), который повествует о том, как некий монах был вознесен на небеса

ивидел различные чины святых, включая представителей разных монашеских орденов; не увидев нигде святых из числа цистерцианцев, он обратился с вопросом к Деве Марии, на что Она отвечала, что все цистерцианцы находятся под Ее покровом22.

Усомниться в достоверности предания заставляет еще и то, что в ранних цистерцианских памятниках ни о каком особом различии в цветах с другими монашескими общинами не говорится. В «Exordium parvum», который был составлен где-то между 1112

и1119 гг., монашеские одежды перечисляются без указания цвета (гл. 15). Единственное, о чем говорится, – это запрет на «золото и серебро» в одежде (гл. 17. 5–8), т.е. на роскошь. В более позднем по времени составления «Exordium Magnum» (причем только в

20В славянских рукописях, начиная с IX в., обычным термином для обозначения монахов служит выражение «черноризец/чернец», которое не является калькой с греческого оригинала (там, где можно установить греческий прототип, в греческом тексте употребляются разные термины – «монах», «аскет», «атлет»

ит. п.). По мнению С.А. Иванова, появление термина «черноризец» связано с тем, что славяне изначально имели дело со странствующими греческими монахами, которые в византийских памятниках канонического права (начиная, по крайней мере, с 42-го правила Трулльского cобора 691/692 г.) именовались по черному цвету их одежд «μελανειμονο ντες». См.: Ivanov S.A. The Origin of the Oldest Slavic Designation of Monk // Традиции и наследие Христианского Востока: мат. междунар. конф. М., 1996. С. 239–246. Однако, на наш взгляд, термин мог возникнуть и под влиянием контактов с латинским монашеством, причем именно с бенедиктинцами, учитывая их активное распространение в Европе в эту эпоху. Стоит также отметить, что в ряде славянских памятников IX в. встречается обозначение мирянина как «белоризца». Подробнее см.: Максимович К.А. Заповѣди св#тыхъ отьць: Латинский пенитенциал VIII в. в церковнославянском переводе: исследование и текст. М., 2008. С. 57.

21Henriquez Chrysostomo. Vita Alberici // Acta Sanctorum Ianuarii. Antwerpen, 1643. Vol. 2. Col. 753–758.

22Caesarius Heisterbacensis. Dialogus miraculorum. 7. 59.

редакции, обнаруженной в 1908 г.) указывается, что основатели Сито приняли решение носить «простые одежды, такие, как предписано Уставом [Бенедикта]» ради святой бедности (гл. 21)23.

По свидетельству Жака де Витри (†1244), «белыми монахами» назывались регулярные каноники, цистерцианцы же именовались «монахами/монахинями серого ордена» (monachi/sanctimoniales ordinis grisei24). Выражение «серые монахи» по отношению к цистерцианцам, действительно, зафиксировано в целом ряде памятников XII в.25 Было ли это связано с подчеркнутой бедностью или просто ткани белого цвета быстро изнашивались и становились серыми, трудно сказать. Скорее всего, цистерцианцы просто использовали ткани без специального отбеливания26.

Ранние цистерцианские иллюминированные рукописи также дают противоречивый материал. Например, монахи, изображенные в инициалах и на полях «Моралий на книгу Иова» папы Григория Великого, переписанных в Сито в начале XII в. (обычно датируют 1111 г.), одеты в одежды коричневого, светло-коричневого (возможно, так изображен серый) и темно-коричневого цветов27. В любом случае, яркого белого цвета, такого, за который цистерцианцев осуждали клюнийцы, на этих изображениях нет28.

Впервые такой цвет одежд мы находим на миниатюре, созданной в монастыре Сен-Вааст в 1125 г. и изображающей в том числе Стефана Хардинга (рукопись «Толкование на книгу проро-

23Hümpfner T. Der bisher in den gedruckten Ausgaben vermisste Teil des «Exordium Magnum». Bregenz, 1908 (= Cist.Chr. 1908. Vol. 20. P. 97–106).

24Iacobus Vitriacensis. Historia Occidentalis. 13–14 // The Historia Occidentalis of Jacques de Vitry / Ed. J.F. Hinnebusch. Fribourg, 1972. (Spicilegium Friburgense; 17).

25Friedrich I, imp. Ep. 984 (1188 an.) // MGH. Diplomata. Bd. 4. S. 269–270; Annales Stadenses. an. 1195 // MGH. SS. Bd. 16. S. 352.

26См. также: Othon Ducourneau J. Les origines cisterciennes (IV) // Revue Mabillon. 1933. Vol. 23. P. 103–110. Cр.: Phillip de Harvengt. De institutione clericorum 4 (De continentia clericorum). 125 // PL. Vol. 203. Col. 836.

27Dijon. 170. Fol. 20, 59, 75v; Dijon. 173. Fol. 41; см.: http://www.enluminures. culture.fr

28Davidson C.T. Sources for the Initials of the Cîteaux Moralia in Job // Studies in Cistercian Art and Architecture / Ed. M. Parsons Lillich. Michigan, 1987. Vol. 3. P. 46–68; France J. The Cistercians in Medieval Art. Kalamazoo (Mich.), 1998. P. 74–77. Коричневый цвет еще долгое время ассоциировался с цистерцианцами, наряду с белым. Именно эти два цвета были закреплены за орденом буллой «Fulgens» папы Бенедикта XII в. 1335 г. (Bullarium Romanum (Taurinense). Torino, 1859. Vol. 4. P. 330).

ка Иеремии» блаж. Иеронима Стридонского29. Аббат облачен в одежды бело-голубого цвета, которые явно призваны подчеркнуть не бедность, а его чистоту, святость и т.д. В 20-е годы XII в. «белыми монахами» цистерцианцев называет Петр Достопочтенный (о котором далее мы будем говорить подробнее), а в 30-е годы – Ордерик Виталий (†1142)30.

Возможно, цистерцианцы заимствовали белые цвета одежд у схожих с ними монашеских общин, в частности камальдулов или картузианцев. В одном из посланий св. Петра Дамиани (†1072), написанном в середине XI в., уже приводится обоснование белого цвета их одежд. По мнению Петра, этот цвет указывает на смирение, а его ношение – это подражание Христу и воспоминание о Его Страстях (в частности Петр ссылается на Лк. 23:11, где говорится, что «Ирод со своими воинами, уничижив Его и насмеявшись над Ним, одел Его в светлую одежду (в лат. версии: indutum veste alba) и отослал обратно к Пилату»). Противоположностью белому цвету является пурпур, в который одеваются богачи (ср. Лк. 16: 29–25) и который, как символ роскоши, ведет к вечной погибели31. Но ни этот текст, ни эти аргументы в полемике с клюнийцами, как мы увидим дальше, не фигурировали. Имелись ли у цистерцианцев на раннем этапе связи с камальдулами, неизвестно (этот орден в начале XII в. был почти неизвестен во Франции). В ранних памятниках картузианского ордена регламентации цвета одежд нет. Известно лишь, что картузианцы носили одеяния из ткани «естественного» цвета32.

Таким образом, получается, что именно XII в. является ключевым периодом в истории цветов монашеских облачений. Поэтому нам следует разобраться, какие же внешние обстоятельства привели к тому, что цвет одежды оказался в центре жарких споров.

Несомненно ключевыми фигурами в истории западного монашества этого периода были Бернард Клервоский и Петр Достопочтенный. О непростых взаимоотношениях между ними

29Dijon. 130. Fol. 104.

30Orderic. Vital. Hist. eccl. 8. 26 // The Ecclesiastical History of Orderic Vitalis / Ed. and transl. M. Chibnall: 6 vols. Oxford, 1969–1980.

31Petr. Damiani. Ep. 24 // MGH. Ep. Briefe der deutschen Kaiserzeit. Bd. 4/1. S. 233; PL. Vol. 145. Col. 522.

32Le Masson I. Annales Ordinis Carthusiensis. Correriae, 1687. P. 105; Bligny B. Les premiers Chartreaux et la pauvreté // Le Moyen Âge. 1951. Vol. 56. P. 27–60. См. также о других орденах: Hallinger K. Gorze-Kluny. Roma, 1951. Bd. 2. S. 661– 734; Siegwart J. Origine et symbolisme de l’habit blanc des Dominicains // Vie dominicaine. 1962. Vol. 21. P. 83–128.

существует обширная историография33. Петр (род. в 1092 или 1094) и Бернард (род. в 1090 или 109134) были примерно ровесниками. Оба происходили из среды феодальной знати. Оба стали аббатами в довольно молодом возрасте. Петр Достопочтенный был облатом в Соксийанж (Sauxillanges), затем приором монастыря Домен и, наконец, в 1122 г. стал аббатом Клюни. Бернард же, поступив монахом в Сито в 1113 г., уже в 1115 г. возглавил новооснованный монастырь Клерво. Оба так или иначе участвовали в главных событиях эпохи, иногда действуя заодно (как в случае со схизмой 1130 г.), а иногда занимая прямо противоположные позиции (самый известный пример – Бернард боролся с Петром Абеляром, а Петр его всячески защищал). Из их переписки сохранилось всего 22 письма (12 принадлежат Петру, 10 – Бернарду).

Отношения двоих аббатов начались заочно со спора вокруг переходов монахов из одного монастыря в другой. В конце 1124 – начале 1125 г.35 Бернард написал послание своему племяннику Роберту де Шатийону (Ep. 1)36, который за несколько лет до этого, принеся обеты в Клерво, затем перешел в Клюни, поскольку еще в детском возрасте был посвящен этому монастырю в качестве облата (puer oblatus).

Ситуация осложнялась тем, что в 1097 г. папа Урбан II даровал Клюни привилегию принимать монахов из других монастырей, не обращая внимания на жалобы их прежних аббатов, правда, только в том случае, если они переходили «для улучшения жиз-

33Характеристики этих отношений весьма разнятся: в диапазоне от искренней дружбы до неприкрытой враждебности. См.: Proulx Lang A. The Friendship between Peter the Venerable and Bernard of Clairvaux // Bernard of Clairvaux: Studies Presented to Dom Jean Leclercq / Ed. B. Pennington. Wash., 1973. P. 35–53; Bredero A.H. Saint Bernard in His Relations with Peter the Venerable // Bernardus Magister: Papers Presented at the Nonacentenary Celebration of the Birth of Saint Bernard of Clairvaux, Kalamazoo (Mich.), 10–13 May 1990 / Ed. J.R. Sommerfeldt. Mass., 1992. P. 315–347.

34Bredero A.H. Saint Bernard, est il né en 1090 ou en 1091? // Papauté, monachisme et théories politiques / Ed. P. Guichard et al. Lyon, 1994. Vol. 1. P. 229– 241.

35Здесь и далее датировки творений Бернарда даются в тексте по изд.: Van den Eynde D. Les premiers écrits de saint Bernard // Recueil d’études sur saint Bernard et ses écrits / Ed. J. Leclercq. Roma, 1969. Vol. 3. P. 343–442. (Далее: Van den Eynde. 1969.)

36См.: Sancti Bernardi Opera omnia. / Ed. J. Leclercq, Ch. H. Talbot, H. Rochais: 8 vols. Roma, 1957–1978. (Далее: SBO.) Vol. 7. P. 1–11. (Далее ссылки на письма в тексте.)

ни» (pro vitae melioratione)37. Эта привилегия была подтверждена папой Калликстом II в 1120 г.38, а затем Гонорием II в 1125 г.39 (oднако последний говорит лишь о принятии мирян и клириков, что, может быть, указывает на изменение ситуации). Данная привилегия входила в противоречие с древними основополагающими принципами монашеской жизни (в том числе, по бенедиктинскому уставу) – послушанием своему аббату и неизменностью места монашеского служения (stabilitas loci). Единственное, чем такой переход мог быть оправдан, – стремление к более строгой аскезе. Но именно этого, по мнению Бернарда, Роберт и не мог найти в Клюни.

Еще более широкий резонанс получила написанная Бернардом вскоре после письма Роберту «Апология к аббату Вильгельму»40. Это одно из наиболее известных его сочинений и в то же время – наиболее дискуссионное. Самым авторитетным изданием «Апологии» Бернарда долгое время было издание Жана Мабильона 1690 г. (репр.: PL. 1854. Vol. 182. Col. 893–894). Именно взгляды Мабильона во многом определили направление научных поисков. Дело в том, что он обратил внимание, что в одном из писем Бернарда (Ep. 84bis), датируемом 1125 г., говорится о просьбе Вильгельма из Сен-Тьерри защитить его от обвинений в клевете на клюнийцев, а в другом (Ep. 85) упоминается некое предисловие, написанное Бернардом для какого-то сочинения. Мабильон решил, что в обоих случаях речь идет об «Апологии», а 84-е письмо Бернарда является тем самым предисловием к ней, о котором говорится в 85-м письме. Поэтому он поместил 84-е письмо в самое начало «Апологии», дав тем самым основание ученым последующих веков утверждать, что за «Апологией» стоит конфликт именно с клюнийцами. Кроме того, Мабильон высказал мнение, что идеи, заложенные в «Апологии», были восприняты рядом монастырей, в частности Сен-Дени (в 27-й главе «Апологии» Бернард негативно отзывается о путешествующих епископах и то же самое говорит в Ep. 78 к Сугерию, аббату Сен-Дени). Та-

37Под «улучшением» здесь имеется в виду переход на более строгий устав. Ср.: Jaffé Ph. Regesta pontificum romanorum ab condita ecclesia ad annum p. Chr. natum 1198 (Далее: Jaffé.) / Ed. W. Wattenbach, S. Löwenfeld et al.: 2 vols. Leipzig, 1885–1888. 5676; PL. Vol. 151. Col. 487.

38Jaffé. 6821; PL. Vol. 163. Col. 1165.

39Jaffé. 7193; PL. Vol. 166. Col. 1226.

40Первоначально «Апология» была адресована регулярному канонику Огеру из Мон-Сент-Элуа (Аррас), который без разрешения Бернарда сделал копию и передал ее Вильгельму из Сен-Тьерри.

ким образом, трактат оказался неразрывно связан с проблемами возникновения готики, развитием средневековой эстетики и монастырского искусства в XII в., а за Бернардом закрепился образ пуританина и иконоборца (именно так представляет Бернарда М. Пастуро).

Однако в работах ученых XX в. произошла серьезная переоценка «Апологии». Новый взгляд на «Апологию» и отношение Бернарда к искусству можно кратко представить так: Бернард не выступал противником искусства как такового, но считал, что многое из того, что допустимо или полезно для мирян, для монахов вредно и должно быть исключено из монастырской жизни; главным объектом его критики служило не столько аббатство Клюни и его обычаи, сколько все современное ему монашество (включая и цистерцианцев)41; он не предлагал альтернативной «программы» монашеского искусства, а лишь реагировал на сложившуюся ситуацию42. Однако высказывания Бернарда, благодаря его огромному духовному авторитету, были восприняты цистерцианцами как руководство к действию, что сначала было зафиксировано в цистерцианских правилах и решениях Генерального капитула ордена43, а затем стало оказывать влияние на цистерцианскую архитектуру и работу цистерцианских скрипториев (в частности получили распространие так называемые монохромные рукописи, а интерьеры цистерцианских церквей отличались простотой; в общем-то, это единственное, что позволяет говорить о «хромофобной» тенденции).

41Поскольку в год написания «Апологии» разразился серьезный голод, Стефан Хардинг отправился во Фландрию собирать помощь. Вернувшись, он привез с собой множество рукописей, в том числе роскошную Псалтирь из Сен-Вааста (Dijon. 30, XII в.). Вполне вероятно, что Бернард не одобрил этого, считая, что помошь беднякам важнее книг.

42В настоящее время основная работа по этой теме: Rudolph С. The «Things of Greater Importance»: Bernard of Clairvaux’s Apologia and the Medieval Attitude toward Art. Philadelphia, 1990. Однако переоценка взглядов Бернарда была бы невозможна без целого ряда предшествующих исследований. См.: Armand A.-M. Saint Bernard et le renouveau de l’iconographie au XIIe siècle. P., 1944; Panofsky E. Abbot Suger on the Abbey Church of St. Denis and Its Art Treasures. Princeton, 1946; Evans J. Cluniac Art of the Romanesque Period. Cambridge, 1950; Fracheboud A. Saint Bernard est-il le seul dans son attitude face aux oeuvres d’art? // Collectanea Ordinis Cisterciensium reformatorum. 1953. Vol. 15.

P.113–130; Simson O. von. The Gothic Cathedral. 3rd Ed. N.Y., 1987.

43Norton C. Table of Cistercian Legislation on Art and Architecture // Cistercian Art and Architecture in the British Isles / Ed. C. Norton, D. Park. Cambridge, 1986.

P.315–393.

Изучение рукописной традиции «Апологии» помогло выяснить, что 84-е письмо не имеет к ней прямого отношения. Поэтому в новом критическом издании Ж. Леклерка и А. Роше «Апология» представлена без предисловия (SBO. Vol. 3. P. 81–108). Стало очевидно, что трактат несколько раз редактировался, а значит, не везде отражает позицию самого Бернарда (Ibid. P. 68). Общепризнанной датой написания «Апологии» считается конец 1125 г. (Van den Eynde. 1969. P. 343–422).

Несомненно, «Апология» является продолжением той полемики, которая развернулась вокруг 1-го письма Бернарда. Однако обращает на себя внимание тот факт, что протест Бернарда довольно сильно запоздал. Он явно был обусловлен тактическими соображениями. По мнению А. Бредеро, давнее дело Роберта послужило лишь поводом для пересмотра положения клюнийцев среди других монашеских объединений44. Именно в этот период у Клерво появляются дочерние монастыри, а экономические интересы цистерцианцев начинают все чаще сталкиваться с интересами клюнийских монастырей.

Сигналом к выступлению Бернарда оказался внутренний конфликт и неразбериха в Клюни из-за возвращения аббата Понтия Мельгейского. Конфликт возник еще в 1119 г., когда на Реймсском соборе, который возглавлял папа Каликст II, аббат Клюни Понтий был обвинен рядом епископов, монахов и клириков в том, что Клюни отказывается признавать юрисдикцию диоцеза, узурпирует приходские храмы и десятину и получает доходы из нецерковных источников (Orderic. Vital. Hist. eccl. 12. 21). Дело, видимо, осложнялось еще и тем, что Понтий за некоторое время до этого ходатайствовал и получил право ношения епископских инсигний (предыдущий папа Пасхалий II, чьим крестником он являлся, ему явно благоволил). Также есть сведения о том, что на Латеранском соборе 1116 г. Понтий поспорил с аббатом Монте-Кассино о титуле «аббат аббатов» (abbas abbatum) (его предшественник Гуго принял титул «архиаббат» (archiabbas)45). В 1122 г. Понтий был все-таки смещен с поста аббата и отправился в Иерусалим в качестве паломника, но в 1124 г. вернулся

вСеверную Италию. А через год попытался снова стать аббатом Клюни. В 1126 г. он был вызван в Рим для объяснений, где и умер

взаключении.

44Bredero A.H. Cluny et Cîteaux ... P. 27–73.

45См.: Mabillon J. Annales Ordinis Sancti Benedicti. Lucca, 1739. Vol. 5. P. 463.

Исследователи по-разному оценивают эту ситуацию. Одни полагают, что Понтий был настроен консервативно и продолжал курс своего предшественника Гуго, тогда как Петр Достопочтенный выступал за проведение давно назревших в Клюни реформ (П. Дзерби). Другие же настаивают, что именно Понтий пытался реформировать Клюни, но столкнулся с серьезным противодействием внутри ордена (А. Бредеро)46. Видимо, он стремился к максимальной централизации клюнийской системы и ее независимости от местных церковных властей. Главным противником реформ Понтия выступал приор монастыря Сен-Мартен-де-Шан Матфей, ставший в 1125 г. кардиналом-епископом Альбано. Судя по всему, не в последнюю очередь благодаря Матфею Петр Достопочтенный смог стать аббатом Клюни вместо Понтия (во всяком случае, он весьма почитал Матфея и после его кончины в 1135 г. составил «Житие Матфея»). Именно Матфей в отсутствие Бернарда прибыл в Клерво и увез в Клюни Роберта де Шатийона.

Отношение Бернарда к Понтию не вполне понятно. Бредеро предположил, что Бернард изначально поддерживал его. Но взгляды цистерцианцев на контакты с епископатом, отраженные в ранних документах ордена, существенно отличаются от той политики, которую стремился проводить Понтий. В частности, в Carta caritatis (prior) признается юрисдикция местных епископов и их участие в делах ордена (пролог и гл. 9), а в Exordium parvum явно сделан акцент на роли епископов в основании Сито (особенно архиепископа Гуго Лионского), а также гарантируется право епископов на четвертую часть десятины и утверждается обязательность одобрения местным епископом кандидатур конверсов, желающих вступить в орден (гл. 15).

Выступление Бернарда получило широкую огласку. Известно, что в 1126 г. кардинал-диакон Петр вызывал его для беседы по поводу ситуации в Клюни, но Бернард отказался прибыть (Bernard. Ep. 17; 18). В Англии аббат Ридинга Гуго (будущий епископ Амьенский) при поддержке Матфея написал сочинение, известное в научной литературе как Riposte («Ответ»)47.

Однако наибольшее влияние на последующее развитие событий оказало письмо Петра Достопочтенного, адресованное

46Bredero A.H. Op. cit. P. 277–326.

47Wilmart A. Une riposte de l’ancien monachisme au manifeste de Saint Bernard // Revue Bénédictine. 1934. Vol. 46. P. 269–344; Talbot C.H. The Date and Author of the Riposte // Petrus Venerabilis / Ed. G. Constable, J. Kritzeck. Roma, 1956. P. 72–80.

Бернарду48. Было ли оно реакцией на «Апологию» или только на 1-е письмо Бернарда, не ясно. Общепринятая датировка письма – 1125 г. – говорит, скорее, в пользу второго варианта. Однако Дж. Констэбл и вслед за ним Бредеро датировали послание 1126/1127 г.49 А это значит, что Петр мог быть знаком с «Апологией» и отвечать именно на ее основные тезисы. По сути, Ep. 28 представляет собой целый трактат в защиту традиционной практики клюнийцев. Вряд ли лишь 1-е письмо Бернарда могло спровоцировать такой развернутый ответ. При чтении письма Петра даже создается впечатление, что между клюнийцами и цистерцианцами происходили какие-то встречи по поводу возникшего конфликта.

** *

Какое же место во всей этой ситуации занимает тема цвета монашеских одежд? Интересно, что в 1-м письме Бернарда она вообще не затрагивается, а в «Апологии» она раскрывается лишь в связи с проблемой излишней роскоши. В частности, в Apol. X. 24 Бернард критикует использование дорогих тканей (galambrunum, isembrunum, cattinum, barricanus). Апеллируя к древней истории бенедиктинского ордена, он патетически восклицает: «не заботились о цене, о цвете, о почитании одежд там, где столь неутомимо приступали к упражнениям в согласии нравов, единении душ и преуспеянии в добродетелях». Единодушие является для Бернарда высшей ценностью монашеской жизни (далее мы увидим, что

иПетр Достопочтенный говорит о том же).

Вследующем параграфе Бернард сетует на то, что современные бенедиктинцы не сохранили даже внешнего вида, который имели древние отцы: «ведь и само наше одеяние (habitus) (о котором я с печалью говорю), которое всегда было знаком смирения, монахами нашего времени превращено в знак гордыни». Имеются ли в виду здесь черные одежды клюнийцев? И можно ли предположить, что к перемене одежд цистерцианцев подтолкнуло то, что клюнийцы, по их мнению, опозорили черный цвет? Во всяком случае, обвинение в гордыни, которая проявляется в выборе цвета одежды, впоследствии будет фигурировать и среди клюнийских выпадов против цистерцианцев.

48Послания Петра Достопочтенного цит. в тексте по критическому изд.: Peter the Venerable. The Letters of Peter the Venerable / Ed. G. Constable. Cambridge (Mass.), 1967. 2 vols. (Далее в тексте: Petr. Venerab. Ep.) Ep. 28.

49Стоит отметить, что, как и «Апология» Бернарда, 28-е письмо Петра выдержало несколько редакций (Ibid. Vol. 2. P. 67).

Далее Бернард отмечает (может быть, с некоторым преувеличением), что в его время «воин и монах из одинаковой ткани шьют себе кукуль и хламиду»50. Более того, по словам Бернарда, даже король или император не откажутся надеть монашескую одежду – вот насколько дорогой она выглядит! Когда дальше он начинает описывать процесс покупки и выбора ткани для монашеской одежды, перед нами встает вопрос, о ком же Бернард в данном случае ведет речь – о клюнийцах, о цистерцианцах или обо всех монахах сразу? Однако бросается в глаза, что некий монах, к которому риторически обращается Бернард, выбирает на рынке ткань, которая оказывается слишком бледной (quidquid pallidum occurrerit – Apol. X. 26), а это, скорее всего, указывает на то, что он искал для себя ткань белого цвета.

К сожалению, доля риторики в трактате Бернарда столь высока, что не позволяет сделать далеко идущих выводов. Единственное, что стоит отметить, это то, что он явно не был инициатором перемены цвета монашеских одежд цистерцианцев. И полемика с клюнийцами о цветах у него находится на втором плане.

По сути, первый развернутый пассаж о различии в цветах монашеских одежд находится в 28-м послании Петра Достопочтенного, в котором он обвиняет цистерцианцев в гордости, поскольку они выбрали себе необычный цвет одежд, отказавшись от предания святых отцов и предписаний Устава преп. Бенедикта: «И вы святые, вы единственные, вы в целом мире поистине монахи, тогда как все остальные ложные и пропащие, а вы в соответствии с истолкованием имени51 среди всех себя одних выделяете, прикрываетесь одеянием необычного цвета, и для отличия от всех монахов почти всего мира вы являете себя блистающими среди черных. И действительно, поскольку вами отвергается та чернота одежд, введенная в древности Отцами ради смирения, самих себя считаете лучшими, предпочитая неупотребительную белизну. Однако о том великом и удивительном, истинном монахе Мартине не говорится, что он выделялся белым и укороченным паллием, но черным и ниспадающим52. Потом и Устав, больше защитниками которого, чем исполнителями, вы хотите казаться, вы сильно нарушили, поскольку, как вы знаете, он велит, чтобы

50«Miles et monachus ex eodem panno partiuntur sibi cucullam et chlamydem».

51Здесь Петр намекает на греческую этимологию слова «монах» (единственный).

52Sulp. Sever. Dial. I. 2. 3. 2 // CSEL. Vol. 1. P. 183; ср.: Idem. Vita S. Martini. 10. 8 // SC. 133. P. 274.