Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 4. - 1999

конце XIV-XV в. поддерживали феодалов в их антикрестьянской поли­ тике, в частности, отвергая предлагаемые королем законы об общем выкупе всех зависимых крестьян принципата - ременсов.

О возросшей роли городов в политической системе обоих госу­ дарств Арагоно-Каталонской унии говорит и то, что их представители включались в состав постоянных “депутаций” кортесов - специфиче­ ского исполнительного органа последних, существовавшего в XIV-XV вв. и в Арагоне, и в Каталонии. Соответственно числу палат, в Арагоне в XV в. представители городской палаты составляли в депу­ тации четверть ее членов, в Каталонии - треть.

Свои особенности имела и деятельность третьего сословия во французских Генеральных штатах, которые не имели столь широких ограничительных функций по отношению к короне, как в Англии, Ка­ стилии и даже Арагоно-Каталонской унии. Генеральные штаты, воз­ никшие по воле короля (Филиппа IV) без какого-либо явного давления снизу, всегда оставались совещательным органом при короле, решения которого по всем обсуждавшимся там вопросам не были для него обя­ зательными. У короны всегда была возможность обойти запрет собра­ ния в финансовых вопросах с помощью субсидий провинциальных шта­ тов или частных кредиторов. В 1439 г. Карл VII на Генеральных шта­ тах добился разрешения в будущем собирать постоянный налог на со­ держание армии без санкции Штатов. В законодательстве он тоже мог обходиться санкцией высшего судебного органа - “парламента”. Тем не менее французские короли в XIV и XV вв., хотя и не очень регуляр­ но, собирали Генеральные штаты, особенно в сложных политических ситуациях. Городские представители составляли в них особую палату, и почти всегда находясь в конфронтации с прелатами и баронами, об­ речены были оставаться в меньшинстве и не находили поддержки дру­ гих сословий. В случае несогласий этих сословий с королем горожане обычно поддерживали последнего. Это обусловило, с одной стороны, малую эффективность их деятельности в Штатах в обычных ситуаци­ ях, но, с другой стороны, в моменты острых политических кризисов не­ редко делало представителей третьего сословия в Штатах крайне ак­ тивными выразителями его наиболее общих социальных и политиче­ ских интересов. Именно эти кризисы особенно полно высвечивали рост общественного самосознания горожан и их общего влияния на по­ литику правительства.

В начале XIV в. городские представители довольно беспрекослов­ но поддерживали мероприятия короны, особенно в борьбе с папством (1302) или тамплиерами (1308), хотя и не упускали случая за свою под­ держку получить новые привилегии. Уже в это время города обнару­ живали интерес к новому учреждению, стремились получить право по­ сылать туда своих представителей. К середине XIV в., по мере сослов­ ной консолидации горожан и роста их сословного самосознания, фран­ цузские города все больше вовлекаются в общественную и политиче­ скую жизнь страны. Боевым крещением для них стали события 1356/57 г., когда после разгрома французских рыцарей при Пуатье го­

40

рожане на Генеральных штатах оказались в большинстве и смогли продиктовать правительству дофина Карла волю своего сословия. Уже на Генеральных штатах в октябре 1356 г. городское сословие, в обмен на обещание субсидии, выдвинуло требование реформ - отставки чле­ нов королевского совета, назначения комиссии из членов штатов для контроля за королем, введения нового подоходного налога с дворян, ранее свободных от налогов, и в размере большем, чем с горожан. Хо­ тя дофин не принял этих требований, ввиду начавшихся в Париже вол­ нений, он в марте 1357 г. вынужден был снова собрать штаты, чтобы опять испросить субсидию. Собрание по инициативе мятежных горо­ жан вынудило его издать “Великий мартовский ордонанс”. По нему до­ фин сохранял только исполнительную власть, Генеральные штаты по­ лучили право дважды в год собираться по собственному почину и ре­ шать все вопросы политики, назначать королевских советников, воти­ ровать налоги, организовывать их сбор, контролировать деятельность дофина и его аппарата. Однако эта весьма радикальная программа, вы­ двинутая прежде всего бюргерством, была реализована лишь на очень короткое время. Затем система вернулась к равновесию, в значитель­ ной степени из-за активного противодействия дворянства и недоста­ точной сословной консолидации самого бюргерства: не все города, осо­ бенно в 1357 - начале 1358 г. активно поддержали партию реформ.

В 1380-1382 гг. произошел новый всплеск активности Генераль­ ных штатов, а в их составе - бюргерства. Собранные в ноябре 1380 г. Генеральные штаты потребовали отменить прямой “поочажный сбор” и все другие налоги. Это требование, исходившее в первую очередь от горожан, было поддержано очередным восстанием в Париже. Попыт­ ка короля решить вопрос о субсидии на провинциальных Штатах встре­ тила отпор и там, что вынудило Карла VI подтвердить принятый им ра­ нее ордонанс об уничтожении всех прямых и косвенных налогов, одна­ ко так и нереализованный. Когда в 1382 г. он решил увеличить талью, разрешенную ранее провинциальными Штатами, начались массовые восстания в городах.

Ситуация во многом повторилась в 1413 г., когда собрались очеред­ ные Генеральные штаты. Они, и прежде всего городские депутаты, по­ требовали прекращения междуусобиц и злоупотребления правительст­ венных чиновников, однако ничего не добились. Вспыхнувшее в Пари­ же восстание кабошьенов выдвинуло новую программу, повторив в ос­ новном требования прекращения усобиц, а также снижения налогов и лучшей организации их взимания. Восстание было подавлено силами городских верхов и герцога Бургундского; городские требования снова остались втуне. Таким образом, большая самостоятельная активность французских городов на Генеральных штатах, выдвижение ими там и вне их стен весьма радикальных общеполитических программ, в силу их своего рода изоляции в обществе оказывалась в целом менее эффе­ ктивной, чем тактика “малых дел” английских городов в парламенте.

В Германской империи с ее относительно слабыми, аморфными имперскими собраниями, на которых обычно заправляли князья, горо­

41

жане вплоть до второй половины XIV в. занимали скорее пассивную позицию. Не говоря о XIII в., когда они появлялись там спорадически, даже и в начале XIV в., став постоянными “членами” собрания, город­ ские представители больше слушали и подчинялись воле императора и других сословий, чем выдвигали какие-то свои пожелания и требова­ ния. Среди довольно неопределенных функций рейхстага они главным образом участвовали в установлениях “земского мира”, хотя иногда ре­ шения об этом принимались и без их согласия. Тогда они нередко про­ тестовали, отказываясь нести в таких случаях связанные с соблюдени­ ем мира финансовые обязательства. О слабости позиции горожан на общеимперских собраниях говорит и то, что их политическая активнось обнаруживалась больше в деятельности региональных городских союзов, представители которых были наиболее энергичны и на самих рейхстагах, а также на особых собраниях городов на имперском и ре­ гиональном уровне, или общесословных собраниях отдельных облас­ тей, созывавшихся нередко императорами с какими-либо специальны­ ми целями.

В первой половине XIV в. при императоре Людвиге Баварском де­ путаты городов иногда участвовали в обсуждении и финансировании военных мероприятий короля, в частности походов в Италию, в приня­ тии решений рейхстага, направленных против папы в поддержку импе­ ратора (1338, 1344). Во второй половине XIV в. бюргеры вели борьбу в рейхстаге против князей, требовавших ликвидации имперского союза городов, пытаясь привлечь на свою сторону императора Вацлава, ко­ торого поддерживали против князей (80-е гг.).

С начала XV в. возросшее влияние и самосознание бюргерства от­ разилось и на их позиции в рейхстаге, в происходившей там борьбе за имперские реформы. В 30-е гг. этого столетия как в самом рейхстаге, так и вне его (например, в памфлете “Реформация императора Сигизмунда”), бюргерство выдвигало свои проекты имперских реформ в противовес княжеским и скорее в поддержку централизаторских пла­ нов императора; это особенно заметно проявилось на рейхстаге 1437 г. в Эгере, где спорящие стороны, однако, не смогли прийти к соглаше­ нию и даже заключить очередной “земский мир”.

Таким образом, даже более активная позиция бюргерских депута­ тов в рейхстаге обычно давала мало успехов. Еще менее, чем в вопро­ сах законодательства, участвовали они в решении финансовых вопро­ сов. Поскольку в империи до XV в. не было общегосударственного об­ ложения, то и города не участвовали в установлении новых налогов. Лишь в редких случаях (военная необходимость, поддержание земско­ го мира) император пытался заручиться их согласием на специальный сбор или участие в ополчении. В большинстве случаев он искал финан­ совой поддержки городов путем индивидуальных соглашений с ними, обычно за какие-либо уступки.

Впервые в 1427 г. на рейхстаге во Франкфурте городские предста­ вители участвовали в разрешении субсидии на войну с гуситами. В го­ родах этот налог должен был собираться пропорционально богатству

42

их жителей. Однако это разрешение осталось нереализованным в силу упорного сопротивления налогоплательщиков. Налоги на войну с тур­ ками 1471 и 1474 г. были установлены королевским ордонансом, по-ви­ димому, без обсуждения на рейхстаге. В 1495 г. городские представите­ ли вместе с другими членами дали согласие на общегосударственный налог “общий пфенниг” на четыре года в обмен на установление “веч­ ного мира” в империи и учреждение общеимперского апелляционного суда. Это был первый случай, когда рейхстаг обставил свое согласие на субсидию политическими условиями. Какова была в этом роль городов - недостаточно ясно. Но и этот побор потерпел фиаско, ввиду сопротив­ ления налогоплательщиков - как князей, так и многих городов импе­ рии.

Более эффективной была особая позиция городских представите­ лей на ландтагах, где отдельные города еще в XIII в., а большинство - в конце XIV и XV в. принимали участие и в обсуждении новых законов, и в установлении “земского мира” территории, и в разрешении экстра­ ординарных налогов или, по крайней мере, в определении их размеров. На этом уровне роль городов в сословных собраниях была весьма сход­ ной с той, что они играли в других централизованных монархиях. При этом, особенно в вопросе о налогах, города и знать иногда совместно выступали против княжеской власти, иногда же, напротив, конфликто­ вали между собой. В разных княжествах складывались разные отноше­ ния сословий в ландтагах, но осветить из здесь по недостатку места не­ возможно.

** *

Появление городских представителей на средневековых сословных собраниях практически во всех странах Западной Европы означало до­ пущение их к более или менее ограниченному участию в политической системе сословных монархий. В то же время оно вносило в эту полити­ ческую систему принцип представительства. Естественно, что в госу­ дарствах, где господствовали феодалы разных рангов, роль городов в сословных собраниях была изначально ограниченной. Они должны были, в принципе, довольствоваться тем, что предлагали им делать в этих собраниях король и магнаты. Однако на практике роль горожан в новом учреждении иногда выходила за эти рамки. Она зависела от кон­ кретных политических условий каждой страны и могла колебаться от униженного согласия с решениями, принимавшимися высшими сосло­ виями или королем, до активного вмешательства в политику в интере­ сах третьего сословия или даже до выработки более широких общепо­ литических программ. Приниженное, неравноправное положение го­ родских депутатов в сословных собраниях, конечно, ограничивало их возможности в реализации таких программ и чаще всего приводило к их крушению. Но третьему сословию обычно удавалось добиваться осуществления своих более частных социальных требований, от кото­ рых зависело его экономическое процветание и доходы. Почти всюду городские представители имели возможность в той или иной степени

43

контролировать государственное обложение городов, отводить чрез­ мерно тяжелые поборы короны. В расстановке политических сил бюр­ герство в сословных собраниях продолжало линию, наметившуюся до их возникновения. Оставаясь там “третьей силой”, которая, как прави­ ло, поддерживала короля против магнатов, но иногда (а в Арагоне, на­ пример, постоянно) временно заключала союз против него с отдельны­ ми группировками феодалов, бюргерство нередко добивалось при под­ держке последних своих сословных целей. Поэтому в собраниях тако­ го типа депутаты городов нередко играли роль своеобразного стабили­ затора, облегчавшего заключение политических компромиссов между сословиями и королем без открытых, вооруженных столкновений. В этом смысле они, даже при их неравноправном положении в собрани­ ях, в целом содействовали укреплению центральной власти (за исклю­ чением, пожалуй, Германской империи). Будучи допущены к участию в политической власти, городские “парламентарии”, при всей элитарно­ сти их социального состава, все же вносили в реализацию этой власти некоторые элементы демократизации. И не только потому, что они оказались силой, способной иногда противостоять произволу магнатов

икороля, но и потому, что они всегда осуществляли живую, повседнев­ ную связь между центральной властью и пославшими их городскими общинами. Нужды и жалобы этих общин представители городов в большей или меньшей степени доносили до слуха правительства, ин­ формируя его о настроениях и недовольстве, формирующихся на мес­ тах. Поэтому даже тогда, когда их усилия в сословных собраниях не приносили желаемого успеха, деятельность городских депутатов не пропадала даром. Она создавала привычку к представительной органи­ зации власти, повышала их профессионализм на парламентской арене

иобщий престиж городов, выявляла необходимость считаться с их мнением в решении общеполитических проблем и вместе с тем способ­ ствовала росту сословного самосознания и политической культуры бюргерства. Представительство городов в сословных собраниях стиму­ лировало также развитие политических теорий, утверждавших необхо­ димость некоторых ограничений королевской автократии.

ЛИТЕРАТУРА

Бойцов МЛ. Имперские собрания в Германии во второй половине XIV в.:

Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1987.

Бойцов МЛ. Центральная власть и региональные политические собрания

в Германии во второй половине XIV в. // Проблемы германской истории: Эпо­ ха феодализма. Ижевск, 1989.

Гутнова Е.В. Возникновение английского парламента. М, 1960. Корсунекий А.Р. История Испании IX—XIII вв. М., 1976.

Репина JI.П. Сословие горожан и феодальное государство в Англии XIV в.

М., 1979.

Смирим М.М. Очерки истории политической борьбы в Германии перед Ре­

формацией. М., 1952.

Хачатурян НЛ. Возникновение Генеральных штатов во Франции. М.,

1976.

44

Хачатурян Н.А. Сословная монархия во Франции в XIII-XV вв. М., 1989.

Bertold В. Stadte und Reichsreform in des ersten Halfe des 15 Jahrhunderts //

Stadte und Standestaat / Ed. B. Topfer. B., 1980.

Engel E.M. Friihe standische Aktivitaten des Stadtburgertums // Ibid.

Genese de l’Etat Modeme. P., 1987.

Marongiu A. Mediaeval parliaments: A comparative Studies. L., 1968.

Sousa A. de. As cortes medievais portuguesas (1385-1490). Porto, 1990. Vol. 1-2.

СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ГОРОД-ГОСУДАРСТВО

С момента своего возникновения город и государство были взаи­ мосвязанными и нерасторжимыми явлениями. В понятие города как огражденного, укрепленного места входило представление о военной защите, а средоточием государства как центра управления и жизне­ обеспечения данного человеческого сообщества становился город. Кроме того, некоторые формы организации общества заставили исто­ риков ввести понятие “города-государства”, которое встречается и на страницах нашего издания.

Если вспомнить те явления, к которым он прилагался - греческий полис, древний Рим, города средневековой Италии, придется признать, что понятие это, как кажется, столь емко, что должно было существо­ вать извечно; тем не менее оно не только достаточно молодо, но и не всеми признано, а потому требует с нашей стороны пусть краткого, но отдельного разговора, а, может быть, и нового взгляда на проблему.

** *

Само словосочетание “город-государство” пришло в медиевистику из истории античности, где оно употреблялось в качестве историографиче­ ского понятия, обозначающего такие явления, как греческий полис и римская гражданская община. Одним из первых среди антиковедов ис­ следованием полисного устройства занимался Фюстель де Куланж. Он считал, что с публично-правовой точки зрения античный полис является суверенным государством, над которым нет никакой высшей юрисдик­ ции, религиозным и политическим объединением семей и триб. К 90-м годам XIX в. появился и сам термин “город-государство”, который быст­ ро распространился среди историков, так что в начале нашего века он по­ лучил право гражданства в исторической литературе. Однако с его рас­ пространением началось и критическое осмысление этого термина. С изучением полиса как особого типа политической организации встали проблемы соотношения полиса и города, полиса как гражданской общи­ ны и государства, остающиеся объектом дискуссии до сего дня, как в за­ рубежной, так и в отечественной историографии.

Что касается медиевистики, то в отечественной науке определение “город-государство” употребляется в первую очередь и преимущест­ венно по отношению к средневековым городским коммунам Северной

45

и Средней Италии, что обусловливается не только особенностями их политического и социально-экономического развития, но и средневе­ ковой историографической традицией осмысления и описания их поли­ тико-правового устройства. Эта традиция, восходящая к римским пра­ воведам, писавшим о римской гражданской общине - civitas - основы­ вается на учении Аристотеля; в его русле Цицерон считал римскую civitas особым и наиболее драгоценным видом человеческого сообщества на­ ряду с общечеловеческим, племенным и семейным объединениями.

В средние века, в период существования итальянских городских коммун, идея народоправства вновь была оживлена в полемической борьбе пропапских и имперских канонистов и юристов в XIV в. Одним из наиболее ярких ее представителей был придворный юрист Людвига Баварского Марсилий Падуанский. В своем “Defensor pads” он создал образец совершенного государственного устройства - regnum, которое, основываясь на учении греческих и римских философов о гражданской общине античного мира, во многих деталях политической практики на­ поминало современные ему реалии итальянских городских коммун. В дальнейшем идеи народного суверенитета получили свое развитие в пе­ риод “соборного движения” XV в., однако их объектом являлось по преимуществу государство с обширной территорией, а не город, пусть даже и крупный. Аристотелевская традиция восприятия города как су­ веренной общины граждан была продолжена в Италии, применитель­ но к городским республикам северной и средней ее части, итальянски­ ми гуманистами, которые при описании их употребляли определения civitas, respublica, urbs, citta, несущие на себе двойную смысловую на­ грузку: “город” и “гражданская община”, “государство”, “республика”.

Термин “город-государство” появился в медиевистике в начале XX в., будучи заимствован у антиковедов, и постепенно завоевал себе место в трудах по средневековой урбанистике. В послевоенной запад­ ной историографии он, хотя и имеется в переводах на основные запад­ ноевропейские языки, используется в основном итальянистами. В пос­ леднее время он проник и в специальные словари и энциклопедии. Так,

в“Lexikon des Mittdlaiters” Stadtstaat определено как рано появившиеся

вСеверной и Средней Италии и сложившиеся в устойчивую систему особые территориальные образования, с центром в крупном городе, которому были подчинены все остальные поселения контадо и дистретто. Другие исследователи делают акцент на публично-правовом ас­ пекте - независимости этих городов от светских и церковных сеньоров, либо на значении такого явления, как самодостаточность, понимая под этим тесные и многосторонние связи города с округой, образующие “самодостаточное целое” (Гарэн).

Для введения термина “город-государство” в русскую историогра­ фию больше всех сделал Н.И. Кареев, затронувший и вопросы его тео­ ретического осмысления как исторического понятия. Коммунальную революцию XI-XII вв., освобождение от власти феодальных сеньоров

иприобретение коммунами верховной власти над своими территория­ ми, он соотносит с отменой царской власти в античных полисах. Пол­

46

нее всего, по его мнению, эту “республиканскую свободу” осуществили у себя итальянские города, которые он считает стадиальными аналога­ ми античных гражданских общин. Развитие городов во Франции и Гер­ мании, как считает Кареев, пошло по другому пути, и немногочислен­ ные “вольные” города Северной Франции и Германии он рассматрива­ ет как “федеративные части... монархий”. В современной отечествен­ ной историографии термин “город-государство” используется по отно­ шению не ко всему средневековому периоду развития городов Север­ ной и Средней Италии, но лишь к определенному его этапу, то есть “го­ род-государство” - это, прежде всего, характеристика стадиального развития, и главным в этом понятии является не институционально-го­ сударственный, а правовой критерий - суверенитет города по отноше­ нию к другим носителям политической власти.

** *

Посмотрим на эволюцию городского строя Италии в исторической ретроспективе. Города-муниципии, центры управления Римской импе­ рии, подверглись наибольшим нападкам в эпоху великого переселения народов со стороны так называемых варваров, как вследствие враж­ дебности последних к империи, так и из-за своего богатства. Но они же стали и центрами нарождающейся средневековой цивилизации, в том числе при возрождении имперской идеи. При всем отличии державы Карла Великого от древнего Рима невозможно отрицать их идейную связь, обеспеченную через посредство христианства. В новой импер­ ской идеологии наличествовало понятие всемирного гражданства, вы­ раженное в свое время Блаженным Августином. Представление о гра­ де Божьем, совокупности верующих христиан, твердыне, окруженной врагами, можно считать идеальным выражением средневекового ми­ ропонимания. Иерархическое распределение власти, присущее фео­ дальному обществу, вполне вписывается в идею Божьего града, отри­ цающего национальные рамки и единого во Христе.

Возрожденные из руин или возникшие заново, города раннего сре­ дневековья были, разумеется, очень далеки от самостоятельной госу­ дарственности. Вместе с тем, в силу лествичной структуры политиче­ ского устроения, у них с самого начала существовала перспектива об­ ретения известной автономии хотя бы в виде феодального иммунитета.

Тенденция городов к автономии неизбежно должна была прояв­ ляться при отсутствии в западноевропейских странах могущественной центральной власти, но для ее реализации требовалось соединение ря­ да внешних и внутренних условий. Для того чтобы внешние враги, в том числе другие города, не могли подчинить себе приобретший авто­ номию город, в нем должно было соблюдаться определенное единство, достичь которого удавалось не всегда в силу изначальной разнородно­ сти населения и стремления всех слоев к свободе. Наибольшей само­ стоятельности в силу целого ряда причин добились крупные города Италии (см. т. 1).

47

На первом этапе городской борьбы за автономию, в XI-XII вв., ве­ дущую роль в итальянских городах, как и повсюду, играл патрициат, состоявший, главным образом, из земельной аристократии, представи­ тели которой занимали все должности. Эта родовая знать сама не уча­ ствовала в городской торговле и предпринимательстве, а в лучшем слу­ чае вкладывала в них капитал. Дворяне, или нобили, как военное со­ словие представляли собой тогда основную военную силу городов в Италии и Южной Франции. Они часто селились в городах целыми родовыми союзами и возводили свои высокие башни для защиты во время постоянных междоусобиц. Нобильская конница участвовала в подавлении и захвате владений мелких феодалов, обитавших в окрест­ ностях города. Побежденные становились его вассалами, некоторых насильно переселяли в городскую черту. В этот период все самостоя­ тельное население - городская знать, торговцы и ремесленники - вы­ ступали как единая совокупность граждан городской общины.

Бесконечные распри в среде дворян привели к возникновению нового института городской власти - должности подеста, как правило, знатного дворянина с юридическим образованием, приглашаемого из другого горо­ да на небольшой срок для осуществления верховной военной и судебной власти.

Располагая часто большими земельными владениями, городские аристократы не были особенно стойкими патриотами города и скорее заботились о приобретении монопольной власти. Тем временем наби­ рало силу новое, чисто городское сословие, оформившее постепенно и свою корпоративную организацию в виде торговых гильдий и ремес­ ленных цехов. Это сословие создало свою собственную военную силу - ополчение во главе с “капитаном народа”. Выдвижению народа на по­ литическую сцену помогла разыгравшаяся в конце ХИ-ХШ в. борьба за влияние на города между папой и императором, а внутри городов - между партиями гвельфов, сторонников папы, и гибеллинов, поддер­ живавших притязания императора на верховную власть.

Раньше всего самостоятельность в борьбе с германским императо­ ром обрели североитальянские города во главе с Миланом. Во второй половине ХШ в. гвельфы одержали окончательную победу в городах Средней Италии. Во Флоренции разгром гибеллинов сопровождался принятием ряда антидворянских законов. На этом, однако, внутренние раздоры не закончились: в начале XIV в. уже в среде гвельфов образо­ вались две партии - Черных и Белых, что по сути являлось продолже­ нием внутринобильской борьбы за власть. Все эти события привели к тому, что управление городом оказалось в руках нового патрициата - богатых пополанов, представителей старших цехов, и сотрудничавшей с ними части грандов (подробнее см. раздел IV этого тома).

Победа пополанов привела к созданию в городах сложной системы представительных учреждений, направленных на сохранение их “сво­ боды” от посягательств внешних и внутренних узурпаторов. Эти учре­ ждения, характерные для средневековых городов-государств, преду­ сматривали довольно широкое участие полноправных горожан в уп­

48

равлении, многоступенчатость выборов должностных лиц коммуны, сосуществование ряда органов со сходными функциями, иногда попол­ нявшихся путем кооптации, иногда - по жребию из ограниченного чис­ ла лиц, занимавших затем пост на очень короткий срок.

Однако социальная неустойчивость в городах в XIV-XV вв. вела к изменению политического режима и установлению твердой единолич­ ной власти - синьории или “тирании”. Установление тиранических ре­ жимов было платой за достижение внутреннего спокойствия в респуб­ ликах, необходимого для сохранения самостоятельности и роста их владений. Фактическими правителями становились вожди пополанских учреждений - капитаны, гонфалоньеры, или предводители наемных войск, кондотьеры. Две морские республики - Генуя и Венеция - сохра­ няли республиканское правление в силу устойчивости власти олигар­ хии. Патрициат в этих городах обладал огромным богатством благода­ ря морской торговле и сумел защитить свое господство от всех посяга­ тельств. В результате территория Италии к XVI в. делилась на ряд го­ сударственных образований, в большинстве своем выросших из авто­ номных городов, хотя почти и утративших самостоятельность. Кроме упомянутых Венеции и Генуи это были герцогства Миланское и Тос­ канское и другие более мелкие, а также Папское государство, опирав­ шееся, не будем забывать, на один город - Рим.

** *

Эволюция итальянских городов, таким образом, привела к возник­ новению властных структур, которые в полном объеме ведали внутрен­ ней жизнью городского сообщества, решали вопросы внешних сноше­ ний города, формировали его завоевательную политику. Однако, сход­ ные учреждения существовали в городах не только Италии. Такая, пусть и весьма значительная, автономия вполне вписывается в общую картину возможных прерогатив любого частного владетеля той эпохи, независимо от того, воплощен он в одном лице или в сообществе. В то же время невозможно игнорировать тот факт, что не только города Средней и Северной Италии, но и герцогства, возникшие на основе их владений, оставались формально в юрисдикции и фактически в сфере влияния либо папы, либо императора. Вспомним, после того, как в бит­ ве при Леньяно в 1176 г. города Ломбардской лиги одержали победу над императором, согласно Констанцскому договору 1183 г., закрепившему победу городов, император сохранил за собой суверенитет, право выс­

шей юрисдикции, права постоя и утверждения консулов коммуны.

Эта зависимость, сколь бы формальной она ни казалась нам сей­ час, отнюдь не была пустым звуком для жителей итальянских городов. Сохранение за императорской властью функций высшей судебной ин­ станции, а, следовательно, за императором - роли высшего судии, га­ ранта правосудия и справедливости, значило очень много для средневе­ кового человека, равно как и идея империи как высшей власти. Неда­ ром гуманисты продолжали вести полемику о потенциально благой ро­ ли императора для умиротворения или объединения Италии; недаром

49