Добавил:
Опубликованный материал нарушает ваши авторские права? Сообщите нам.
Вуз: Предмет: Файл:

Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 4. - 1999

.pdf
Скачиваний:
50
Добавлен:
24.11.2021
Размер:
29.47 Mб
Скачать

подобные же чаяния вдруг обращаются к французскому монарху. На практике же само существование партий гвельфов и гибеллинов было проявлением отчетливой рефлексии итальянских горожан по поводу своей зависимости - зависимости, внутри которой есть выбор, но кото­ рой нет альтернативы. Наконец, не в последнюю очередь именно это ощущение/отношение заставляло представителей самой свободной и самой культурной области Европы искать должностей, титулов и при­ знания при императорском дворе.

Пожалуй, лишь один город можно считать исключением из этого правила - Венецию.

Подобные же оговорки приходится делать, и когда речь идет о го­ родах, входивших в состав Ганзы, или “вольных” городах империи, или городах Прованса. Учитывая все это, приходится признать, что термин “город-государство” неточно отражает политическую реальность, его породившую, но вполне употребим как terminus technicus.

ЛИТЕРАТУРА

Вернадская Е3~ Гуманизм и политическая практика итальянских госу­

дарств; (конец XIV-XV вв.) // Культура Возрождения и общество. М., 1986. Брагина ЛМ . Итальянские гуманисты о современном обществе // Классы

и сословия средневекового общества. М., 1988.

Брагина Л.М. Социально-политические идеи в итальянском гуманизме

XV в. // Культура Возрождения и общество. М., 1986.

Брагина JIM . Особенности политической структуры итальянских горо­

дов-государств // Власть и политическая культура в средневековой Европе. М., 1992.

Дживелегов А.К. Средневековые города в Западной Европе. СПб, 1902. Кареев Н.И. Типологические курсы по истории государственного быта. L<

СПб., 1903.

Котельникова ЛЛ. Феодализм и город в Италии в VII-XV вв. М., 1987.

Культура и общество Италии накануне нового времени. М., 1983. Рутенбург В.И. Итальянский город от раннего средневековья до Возрож­

дения: Очерки. JI., 1987.

Хачатурян Н.А. Авторитарный и коллективный принципы в истории эво­

люции в средневековой государственности // Власть и политическая культура в средневековой Европе. М., 1992.

Фюстелъ де Куланж. Древняя гражданская община. М., 1895.

Bertelli S. II potere oligarchico nello stato-citt£ тесИёуа1е. Firenze, 1978. Brezzi P. I comuni medioevali nella storia d’Italia. Turino, 1959.

Garin E. La citt£ ideale // Idem. Scenza e vita civile nel Rinascimento italiano.

Roma; Bari, 1975.

Jones PJ. Communes and despots: the City-state in Late-Medieval Italy //

Transactions of the Royal Historical Society, 5-th, s. XV (1965).

Martines L. Power and Imagination: City-states in Renaissance Italy. N.Y., 1979. Waley D. The Italian City-republics. L., 1969.

50

ПАРИЖСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ: ЕВРОПЕЙСКИЙ УНИВЕРСАЛИЗМ, МЕСТНЫЕ ИНТЕРЕСЫ

И ИДЕЯ ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА

Описывая взаимоотношения университета и города уместно упот­ ребить знакомое для средневековья словосочетание “нераздельно неслиянны”. Эти почти единовременные феномены находились в слож­ ном взаимодействии. Говоря о влиянии города за пределами его стен, уместно вспомнить и о роли университетов в жизни регионов, коро­ левств и всего Христианского мира. Во втором томе нашего издания мы пытались показать, насколько важны были функции университет­ ских интеллектуалов в средневековом обществе.

Поскольку принципы функционирования университетской систе­ мы были едины для всей Европы и между университетами поддержива­ лись интенсивные контакты, то следовало ожидать, что университеты будут играть интегрирующую роль, усиливая универсалистские начала в Христианском мире. Но феномен университета был не менее проти­ воречив, чем феномен города. Университеты призваны были постав­ лять кадры элиты и неплохо с этим справлялись, но неизменно оказы­ вались втянуты в социально-политические движения, возглавляя порой силы оппозиции. Университеты были обязаны своим высоким стату­ сом папской власти и, вместе с тем, выступали с инициативой укрепле­ ния “национальных” церквей (галликанизм, англиканство, соборное движение); в конце концов именно университетские стены породили Реформацию. Успешно выполняя роль “агента универсализма”, уни­ верситеты способствовали оформлению регионального партикуляриз­ ма и развитию этнического самосознания. Университеты Англии, Че­ хии, Германии, Дании, а в новое время - Польши, Литвы, а много поз­ же - и России оказываются рупорами борьбы за национальную куль­ турную и политическую идентичность.

Чтобы не ограничиваться одной лишь констатацией противоречий университетской культуры, попробуем рассмотреть действие послед­ ней тенденции на конкретном примере. Как и ранее, мы обратимся к истории Парижского университета, бывшего своего рода эталоном в силу как древности своего происхождения, так и своего престижа, раз­ мера и влияния.

Долго бытовало мнение об упадке университетов, и особенно - Па­ рижского, начиная с середины XIV в. По мере развития других универ­ ситетских центров Париж все более утрачивает свой международный характер; период величайших интеллектуальных достижений, отме­ ченных именами Фомы Аквинского, Бонавентуры, Дунса Скота и Ок­ кама давно пройден, из-за политических амбиций докторов корпорация делает ошибочный выбор, поддержав англо-французскую монархию, в итоге в середине XV в. университет, чья численность весьма сократи­ лась, теряет свою былую политическую и юридическую самостоятель­

51

ность, попав под жесткий королевский контроль. Но современные ис­ следования корректируют эту картину.

В Парижском университете не велось матрикулов - списков чле­ нов корпорации, поэтому оценки ее численности весьма приблизитель­ ны. Жан Фавье, один из лучших знатоков истории Парижа, считает, что в начале XV в. в Париже было примерно пять тысяч магистров и студентов, и у нас нет оснований утверждать, что в предшествующий период их было намного больше. Число их, конечно, подвергалось конъюнктурным колебаниям, но достаточно быстро восстанавлива­ лось, поэтому говорить о коллапсе университета в этот период надо с большой осторожностью.

Что касается самооценки университета, то она была в тот период весьма высокой. Иллюстрацией к этому может служить проповедь канцлера Парижского университета Жана Жерсона - “Vivat гех!”, про­ изнесенная в 1405 г. перед Карлом VI.

Право и обязанность университета - “говорить правду монарху”, “да­ вать советы королю”... “ибо чего стоит знание без действия”? Его важная роль обосновывалась Жерсоном многими доводами. Университет - страж на башне Христианского мира, который следит, дабы не сверши­ лось какого-либо зла. Университет - дочь короля и мать всех наук - от­ личается знанием божественных, естественных и общественных законов, почерпнутых из трудов теологов, юристов, философов и поэтов, а в осо­ бенности, из Аристотеля. Но у канцлера есть и еще один аргумент:

“Но разве университет не представляет все королевство Франции, а то и весь мир, так как, чтобы достичь наук и знаний, сюда со всех сто­ рон прибывают или могут прибыть студенты?.. Поэтому университет за всю Францию, как и за все сословия, к которым принадлежат сту­ денты, а также за всех их родственников и друзей, испытывающих ве­ личайшие беды, но лишенных возможности прибыть сюда, чтобы вы­ сказать свои горькие жалобы - за всех университет должен, повторяю я, молиться и говорить - да здравствует король!” В контексте пропове­ ди это означает - высказывать требования и давать советы в управле­ нии государством. Таким образом, аргументы универсалистского хара­ ктера оказываются переплетены с неожиданными притязаниями на представительство интересов подданных, вытекающими из особой свя­ зи, установившейся между университетом и регионами.

Понятно, что в данном случае мы имеем дело с игрой ума блестя­ щего схоласта, а не с реальным институтом, однако у канцлера были некоторые основания подчеркивать особую роль в отношениях сто­ личного университета как с провинциями, так и со всем Христианским миром. Последнее обстоятельство нередко подчеркивалось королев­ ской пропагандой. Знаменитое произведение “Сон Садовника”, обос­ новывая величие королевства времен Карла V, подчеркивало, что Франция - новая земля обетованная, так как “вера здесь сильнее, чем где-либо, причащаются обильнее, отсутствуют ереси, здесь хранятся самые святые реликвии и здесь Парижский университет формирует клириков со всего мира”.

52

Оценивая влияние университета как за стенами учебных коллегий, так и за стенами Парижа надо иметь ввиду, что обладатели универси­ тетских степеней - бакалавры, лиценциаты и магистры, занявшие ко­ ролевские и церковные должности могли сохранять связи со своей Альма Матер. Некоторые продолжали считаться студентами вплоть до самой старости. Так, например, в Санлисском бальяже в XV в. встреча­ лись влиятельные адвокаты и судьи, имевшие степень лиценциатов римского права, но продолжавших считаться студентами факультета канонического права Парижского университета. По-видимому, они стремились сохранить за собой университетские привилегии, которых было немало: многочисленные налоговые льготы, право судиться су­ дом парижского прево - королевского хранителя университетских при­ вилегий.

Но и окончательно оставившие обучение лиценциаты не порывали с корпорацией. Их приглашали на некоторые университетские ассамб­ леи и напоминали о присяге, некогда принесенной университету. По­ рой верность университету с трудом сочеталась со служебными обязан­ ностями. Так, 22 ноября 1410 г. ректор направил в парламент своего пристава с приказом явиться на университетскую ассамблею, адресо­ ванным тем из судей, которые приносили присягу Парижскому универ­ ситету. Парламент отверг этот приказ, постановив, что университет­ ская присяга - частное дело парламентариев, которые должны хранить верность лишь королю. Впрочем, это не помешало в тот раз советни­ кам и адвокатам парламента принять активное участие в ассамблее. Характерно, что даже влиятельные чиновники и прелаты опасались исключения из состава университетской корпорации. Помимо желания воспользоваться университетскими привилегиями, возможны были и иные мотивы. Участие в работе ассамблей могущественной корпора­ ции повышало авторитет чиновников и прелатов, позволяло им влиять на выработку важнейших решений (и даже возмущаться, если без них обсуждался какой-нибудь важный вопрос). Именно за счет “выпускни­ ков” и было набрано фантастически большое число членов корпора­ ции - десять тысяч докторов и магистров, принявших в 1394 г. участие в голосовании по вопросу о Схизме.

Но, как указывал Жан Жерсон, связь университета с провинцией подкреплялась главным образом тем, что студенты и магистры Пари­ жа не порывали отношений со своей прежней средой, с семейными и территориальными общностями. Родственники помогали студенту деньгами, переводили на его имя имущество. Иногда и они рассчитыва­ ли тем самым использовать его университетские привилегии, но пре­ бывание студента в университете было лишь частью семейной страте­ гии целого линьяжа. За удачной карьерой одного из лиценциатов сле­ довало продвижение его племянников, кузенов и свояков - будь то родственники могущественного кардинала де Дорманс или секретаря парламента Николя де Бэ, сына сельского бондаря-серва.

Регулярные сношения университета с провинцией осуществлялись при помощи системы университетских посланников - messagers, - пред­

53

ставлявшей собой прообраз регулярной почтовой службы. В XIV-XV вв. число их доходило до 250, они избирались нациями универ­ ситета (землячествами) среди купцов тех городов, откуда родом были студенты. “Gros messagers” (“большие посланники”) предоставляли ссу­ ды студентам, выступая в роли банкиров. Messagers volants (“летучие посланники”) развозили почту, деньги и небольшие посылки, пользу­ ясь за это всеми привилегиями университетских “подданных” (suppots).

У себя дома уроженец Авранша мог и не ощущать своей связи с жителями Руана, но очутившись в Парижском университете они оба оказывались членами единой нации - землячества. Четыре нации па­ рижского факультета искусств (англо-германская, пикардийская, нор­ мандская и французская) были автономными корпорациями, образо­ вывавшими наряду с тремя высшими факультетами (права, медицины и теологии) университетскую федерацию.

Прибывший в Париж студент приписывался к одному из препода­ вателей “своей” нации. Затем магистр-руководитель вносил студента в книгу прокурора нации, чтобы в дальнейшем представить его к экзаме­ ну на степень. “Нация” играла базовую роль во всей системе присвое­ ния степеней, имевших, как мы помним, основополагающее значение для функционирования университетов.

Минео Танака, предприняв тщательный анализ “Книги прокуро­ ров” и “Счетной книги” англо-германской нации Парижского универ­ ситета, установил, что вопреки официальным предписаниям статутов, студенческая свобода выбора преподавателя была весьма ограничена. Достаточно часто землячество приписывало студента к тому или ино­ му магистру. Чаще всего им был уроженец той же местности или, за не­ имением оного - житель ближайшей провинции. Для студента-венгра таким руководителем мог быть магистр из Австрии или Польши, для датчанина - швед. Но из этого правила бывали и исключения. Иногда руководителем шотландских студентов мог становиться немец, немцев - голландец и т.д. Это, как правило, совпадало с исполнением магистра­ ми важных поручений. Университет систематически отправлял делега­ тов к папе для вручения “ротулов” - списков лиц, для которых испра­ шивались церковные бенефиции. Каждая нация и каждый из высших факультетов выделял для этого своего особого представителя - нун­ ция. Эта миссия требовала солидных расходов, которые частично опла­ чивались теми, чьи кандидатуры были внесены в ротулы, а остаток должен был покрываться из казны нации, чей бюджет был весьма ог­ раничен. Но протоколы показывают, что университетские нунции как раз в год своего посольства представляют к защите наибольшее число студентов, в число которых могли, помимо их земляков, входить жите­ ли иных провинций. Так, например, в 1362 г. магистр Вильгельм Буцер из Хейздена был отправлен нунцием к папе Урбану V. В тот же год из 14 кандидатов, представленных английской нацией к получению метризы (третьей и наиболее почетной степени на факультете искусств) 11 человек назвали своим руководителем именно Буцера. В 1415 г. во вре­ мя “детерминации” - экзамена на присвоение степени бакалавра - 17

54

кандидатов из 33-х были представлены под руководством Вильгельма Лохемского, посланника англо-германской нации на Констанцском со­ боре. Так корпорация частично решала проблему материального обес­ печения своих послов, что служит также и косвенным доказательством наличия некоего материального вознаграждения магистра со стороны студента. Поскольку благосостояние нации, и ее магистров напрямую зависело от числа студентов, то понятно, почему землячества столь, упорно отстаивали права на уроженцев “своей” территории. Так, в 1436 г. университет сотрясал конфликт по поводу трех студентов из Жизора (города, расположенного на границе Нормандии и Ильгде-Франса), внесенных в списки французской нации, но востребованных нацией; нормандской.

Нация оказывала поддержку не только студентам и магистрам фа­ культета “искусств”, но. и своим членам высших, факультетов,. Нация ходатайствовала перед этими факультетами или отдельными коллеги­ ями о предоставлении помощи своим землякам, помогала нести им рас­ ходы, связанные с получением степени, стояла на страже их интересов-. Фома из Кракова, например, получивший степень, магистра искусств» в 1401 г., через два года просит заступничества у англо-германской на­ ции, поскольку его не представили вовремя к экзаменам на степень ли­ ценциата канонического права. Но если мэтр по каким-то причинам выбывал из своей нации, его положение в университете заметно ос­ ложнялось. Николай из Склавонии,, получивший степень магистра ис­ кусств еще в 1418 г., в 1425 г. не был допущен к степени на теологиче­ ском факультете. Он увидел в этом происки англо-германской нации, из которой был в свое время исключен, и затеял процесс в Парижском парламенте. Любопытна аргументация сторон-университетская адми­ нистрация мотивировала задержку в продвижении Николая из Склаво­ нии необходимостью дополнительного времени, дабы удостовериться в высоких качествах будущего теолога, призванного нести слово Божие в стране, столь близкой к сарацинским землям. На что обиженный ма­ гистр указывал, что он уроженец Венгрии, христианской страны, рав­ но удаленной как от Парижа, так и от сарацинских земель, к тому же Венгрия - древняя христианская страна Паннония, явившая миру свято­ го Мартина. Но судебный процесс тянулся в Парламенте вплоть до

1438 г.

Итак, нация выступала в роли институциональной базы для полу­ чения степени и для последующих ходатайств о присвоении церковных бенефициев. Но она отнюдь не была чисто формальным образовани­ ем, обладая силой и живостью реальной общности, основанной на вза­ имной поддержке. У каждой университетской нации, а иногда и у “про­ винции” была своя часовня или капелла для проведения ассамблей. В церкви Сен-Жюльен-ле-Повр проводила заседания пикардийская на­ ция, прежде чем возвести свою собственную капеллу на улице Фуар. “Англичане” собирались в церкви Сен-Ком или в коллегии якобинцев. Французская нация избирала местом встречи церковь Сен-Николя-де- Шардонне, а также - капеллу Наваррской коллегии. Впрочем, бретон­

55

цы, составлявшие отдельную провинцию в составе французской нации, отстроили собственную капеллу, посвященную святому Иву. Этот свя­ той, канонизированный в 1347 г., был особо чтим в университете. Бре­ тонец по происхождению, Ив Элори учился в университетах Орлеана и Парижа. Несмотря на благородное происхождение, он оставался дол­ гое время простым сельским кюре и лишь в 1284 г. стал официалом при епископе Реннском, где использовал свое юридическое образование, “защищая богатых против бедных”, не взимая деньги за свое участие в судебных процессах.

Святой Ив был бретонцем, Адвокатом, но не вором, Вещь народу дивная -

так славили святого, чья часовня была возведена в самом центре уни­ верситетского квартала. Святой Ив становится патроном братства па­ рижских адвокатов и прокуроров, а также бретонских студентов и ма­ гистров. Многие прелаты и чиновники бретонского происхождения, некогда учившиеся в Париже, оставляли свои вклады этой капелле. Именно отсюда, из Парижа культ святого Ива распространяется в Бре­ тани, где он чтится как святой патрон всего герцогства наравне со свя­ той Анной. Так парижское землячество способствовало складыванию региональной идентичности.

Но чувство региональной солидарности ярче всего обнаружива­ лось во время конфликтов. Столкновения между землячествами были давней традицией парижских школяров. Еще на заре университетской истории Яков Витрийский в начале XIII в. сетовал: "... даже различие стран возбуждало у них несогласия, ненависть, сильные ссоры, и они бесстыдно преследовали друг друга всякого рода бранью и оскорблени­ ями. Англичан они называли пьяницами и шутами; детей Франции - гордыми, изнеженными и изукрашенными, как женщины; они говори­ ли, что немцы на своих праздниках ведут себя неприлично и по-скот­ ски, нормандцев называли тщеславными самохвалами, жителей Пуату - вероломными и льстецами; бургундцев - грубыми и глупыми, бретон­ цев - легкомысленными и непостоянными. Вследствие подобных ос­ корблений часто дело переходило от слов к потасовке”.

Конфликты между университетскими нациями часто возникали изза пустяков или носили рутинный характер (например, из-за очередно­ сти выдвижения на ректорскую должность), но на рубеже XIV-XV вв. они могли отражать и реальные противоречия, раздиравшие страну и весь Христианский мир.

В XIII в. англичан было настолько много в Парижском универси­ тете, что они дали имя целой нации, первоначально делившейся на две провинции: “angli” и “non angli”. Постепенно все больше становилось выходцев из Германии и Скандинавских стран, а с началом Столетней войны в Париже остались лишь считанные единицы англичан. Но ста­ рое название “английская нация” осталось, и лишь в XV в. ее стали официально называть германской. Сохранившаяся “Книга прокуроров

56

нации” показывает, что за время с 1333 по 1452 г. из 1806 человек в Па­ риже получила степени лишь дюжина англичан - выходцев из Йорк­ шира, приписанных к Шотландскому землячеству (провинции), куда входили все уроженцы Британских островов, составлявшие 16% от об­ щего числа известных нам членов англо-германской нации. Самой мно­ гочисленной была Кёльнская провинция (52% всех магистров и студен­ тов, упомянутых в документах нации), куда причисляли выходцев не только с территории Кёльнского архиепископства, но и Утрехтского и части Льежского диоцезов. Следующими по многочисленности были Северо- и Южно-Майнцские провинции (соответственно 8 и 6%), далее шла Датско-Шведская провинция - 5,4%, провинции Пруссия (Рига, Шверин) -4,5%, Трев (восточные области диоцезов Трев и Мец) - 3,5% и по одному проценту и менее в провинциях Магдебург, Польша, Боге­ мия, Австрия, Венгрия.

Соотношение между различными провинциями менялось. Во вре­ мена англо-французской монархии резко сократилось число прибыва­ ющих в Париж шотландцев, давних врагов англичан. В период Схизмы уроженцы областей, признающих Римского папу, не решались направ­ ляться в университет, верный папе Авиньонскому, тем более, что они не могли рассчитывать на получение церковных бенефициев от “анти­ папы”. Существенную, хотя и неоднозначную роль играло открытие все большего числа новых университетов - в Праге (1347), в Кракове, Вене, Эрфурте, Гейдельберге, и, наконец, в Кёльне (1388), создание ко­ торых было особенно ощутимо для Парижа, поскольку именно выход­ цы из Кёльнской провинции составляли большинство членов англо­ германской нации в Париже. Так, Герхард Калкер, уроженец Кёльн­ ского диоцеза, был в 1378 г. избран нацией для того, чтобы доставить ротулы из Парижа в Авиньон. Но он отказывается от этой почетной миссии, не желая признавать папу Клемента VII, и в 1379 г. отбывает на родину в Кёльн. Когда Римский папа Урбан VI основал там универ­ ситет, имя Калкера красовалось на почетном первом месте его матри­ кула. Впрочем, Кёльнская провинция и в XV в. оставалась самой мно­ гочисленной в составе германской нации Парижского университета за счет увеличения числа студентов из Нидерландов.

Число выходцев из дальних областей сократилось в три раза к се­ редине XV в. по сравнению с веком предыдущим (с 37% до 11%). Но это еще не свидетельствует об упадке университета. Социальная эволюция приводила в его стены все большее число студентов, и понятно, что Париж увеличивал свое пополнение за счет жителей близлежащих провинций (Севера и Северо-Востока Франции и Нидерландов), так же как университеты Ростока, Кёльна или Копенгагена принимали по большей части жителей соседних регионов. Но несмотря на относи­ тельное уменьшение доли студентов из дальних регионов Европы, Па­ рижский университет сохранял очень широкий ареал рекрутирования.

В конце XIV в., в связи со Схизмой, серьезные трудности начала пе­ реживать пикардийская нация, объединявшая выходцев из 10 диоцезов, расположенных на территории современной Северо-Восточной Фран­

57

ции и Бельгии. Часть диоцезов входила в зону, где признавали не Авиньонского, а Римского папу. В дальнейшем сила и слабость “пикар­ дийцев” определялись интегрированностью этой нации в политику гер­ цога Бургундского. Пикардийцы, например, выступили с особой пози­ цией на Констанцском соборе, стремясь дезавуировать осуждение уни­ верситетом учения Жана Пти о тираноубийстве (выступление Жана Пти было предпринято в 1408 г. с целью оправдать действия герцога Бургундского Иоанна Бесстрашного, чьи люди убили герцога Орлеан­ ского). Во время англо-французской монархии позиции пикардийцев улучшились. В 1429 г., например, из всех бакалавров, допущенных к преподаванию на факультете канонического права, большинство со­ ставляли члены этой нации. Но их положение осложнялось по мере ос­ лабления влияния герцога Бургундского в столице и вследствие созда­ ния университетов в подвластных ему землях (Дижон, Лувен). Высыл­ ка Людовиком IX из Парижа всех подданных Карла Смелого лишь усу­ губила трудности пикардийской нации.

Большой сплоченностью в начале XV в. отличалась нормандская нация в университете. Единственная из всех, она не была разделена на провинции и соответствовала семи диоцезам Руанской церковной про­ винции. Нормандцы неоднократно оказывались противопоставлены всему университету. Так, в 1414 г. нормандец Юрсен де Талевенд, вли­ ятельный доктор теологии (именно он в 1413 г. возглавил движение про­ тив кабошьенов, захвативших власть в городе), обратился к универси­ тету с просьбой помочь ему получить сан епископа Кутанса. Ректор воспротивился, и возмущенные нормандцы учинили драку. В последо­ вавшем разбирательстве на помощь землякам пришли все бывшие нор­ мандцы - как доктора высших факультетов, так и вообще все находив­ шиеся в ту пору в Париже чиновники и прелаты, некогда принадлежав­ шие к этой нации. В 1431 г., когда весь университет поддержал своего хранителя апостолических привилегий Пьера Кошона, претендующего на вакантное епископство Лизье (того самого Кошона, что руководил процессом над Жанной д’Арк), нормандская нация выступила с аль­ тернативной кандидатурой, перенеся спор на суд Базельского собора.

Позиции нормандцев в университете также оказались ослаблены превратностями Столетней войны и тем, что англичане создали новый университет в Кане. Но характерно, что университетская нация не про­ сто поддерживает своих земляков, но и пытается проводить в жизнь принцип назначения нормандцев в Нормандию. Это было схоже с принципами церковного галликанизма, провозглашаемыми в универ­ ситете. Еще в 1407 г. Жан Пти (кстати, нормандец) клеймил папскую практику постоянной “перетасовки” епископов в чужие диоцезы.

Консолидация землячества, распространявшаяся за пределами фа­ культета искусств, характерна и для “французов”, самой многочислен­ ной нации, в которую входили выходцы из всех французских диоцезов, за исключением Нормандии и Пикардии, а также уроженцы Пиреней­ ского полуострова и Италии. Во время уже упомянутого конфликта 1414 г., когда нормандцы оскорбили ректора (в ту пору им был пред­

58

ставитель французской нации), в здании капитула Нотр-Дам собрались все “французы” - доктора теологии, права и медицины, но также со­ ветники парламента и адвокаты, прелаты и каноники. Видимо, такие собрания были внове: современники удивлялись тому, что просторный зал оказался тесен.

Все более явным становится королевское покровительство “фран­ цузам”. Так, в 1414 г. университетское празднование дня Святого Гильома (патрона этой нации) посещают принцы королевской крови, а в 1417 г. - сам король. Начиная с этого же года, университетская корпо­ рация претендует на особые права при составлении ротулов. По-види- мому, в этом сказывалось влияние примера Праги, где согласно Кутногорскому эдикту 1409 г. чешская нация получила тройное преимущест­ во на университетской ассамблее. Но и во время англо-французской монархии роль “французов” оставалась весьма активной, и прокурор этой нации не боялся противоречить мнению прочих корпораций уни­ верситета. После перехода Парижа под власть Карла VII доминирова­ ние этой нации в университете становится практически безраздель­ ным. Все импульсы внутриуниверситетских преобразований и борьбы за сохранение привилегий исходят исключительно от нее.

Но деятельность университетских наций была далеко не единст­ венным проявлением чувства региональной солидарности. На повсе­ дневном уровне не менее, а то и более важной была роль университет­ ских коллегий. Изначально это были странноприимные дома для сту­ дентов, начавшие создаваться в XIII в. по образцу монастырских колле­ гий. Они являлись ассоциациями, наделенными уставами, регулирую­ щими материальные, дисциплинарные и духовные аспекты общежи­ тия. Основатель коллегии жертвовал определенное недвижимое иму­ щество (городские дома, угодья, ренты), которое в дальнейшем приум­ ножалось вкладами со стороны прочих дарителей. Начиная с XIV в. к задачам материального обеспечения студентов и магистров добавились еще и педагогические функции, и факультеты постепенно становились все более похожими на конфедерацию отдельных коллегий. 37 колле­ гий были основаны до 1350 г., семь - в трудные годы второй половины XIV в. и лишь пять - в следующем столетии. Однако это еще не свиде­ тельствует о кризисе университета. Благодетели стремились в тот пе­ риод не столько основывать новые, сколько восстанавливать старые коллегии и открывать в них дополнительные места. За вычетом шести учебных коллегий монашеских орденов, большая часть была основана прелатами: епископами, архиепископами и кардиналами, канониками, архидьяконами. В числе основателей были также и влиятельные миря­ не из числа придворных. Как правило, в коллегиях предусматривались регулярные мессы и молитвы за души благодетелей - основателей или вкладчиков. Но, будучи по природе своей благотворительными заведе­ ниями (и эта роль сохранялась, несмотря на возрастание доли “плат­ ных” студентов), коллегии, за исключением Сорбонны, были открыты лишь для уроженцев определенной местности. Поэтому каждая из кол­ легий контролировалась соответствующей нацией. Под таким же кон­

59

Соседние файлы в предмете История