Сванидзе А.А. (ред.) - Город в средневековой цивилизации Западной Европы. Т. 4. - 1999

новых местах и даже образованием там своих государств. Крупнейши­ ми из них в Западной Европе стали в 912 г. герцогство Нормандия, дат­ ская Англия в 878 г. и 1013 г. и Сицилия в 1091 г., а также владения нор­ маннов в Исландии (ок. 860 г.), Гренландии (ок. 876 г.) и американской будущей Новой Англии (ок. 1000 г.). Деятельность норманнов оказала сильное влияние на ход политической и военной истории Европы. В случаях, когда военное мероприятие оказывалось невыгодным, они становились предприимчивыми купцами и оставляли за собой следы или в виде заморских товаров, или в виде пожарищ и развалин мона­ стырей и городов. Особенно жуткими сохранились в памяти местных жителей норманнские .набеги на французский Руан (841), на англий­ ский Квентовик (842), на бретонский Нант (843), на арабскую Севилью (844) и на архиепископство Гамбург (845). Неподалеку от Нанта, на острове Нуармутье в устье Луары, возник норманнский форт - база дальнейших разбоев. Такой же базой стала в 860 г. италийская Пиза. Континентальная Европа помещала тогда в один ряд три главные опас­ ности: арабов, норманнов и черные эпидемии.

Вариантом норманнской эпопеи следует считать комбинацию пи­ ратства и транзитной торговли на Балтике, в организации которых участвовали фризские, датские, западнославянские, шведские и ливон­ ские мореходы. Их набеги явились не последней причиной объедине­ ния купеческих городов Германии в Ганзейский союз. Его врагом ста­ ла обосновавшаяся на острове Готланд пиратско-купеческая организа­ ция витальеров, которая то грабила соседние города и их корабли, то заключала порою военный союз с одними против других.

Очередной толчок развитию пиратства дала Столетняя война, в которой активно проявили себя на Атлантической акватории француз­ ские корсары, голландские каперы и английские прайвэтиры, радев­ шие чаще не о государственных интересах, а о личной выгоде. Едва ли не в каждом порту Ла-Манша и Бискайского залива властвовал тогда какой-нибудь местный пират. Порою они переходили от частных нале­ тов по личной инициативе и рейдерских операций по согласованию с королевскими правительствами к крейсерским, грабя и затем топя все встречные корабли. Крейсерский бандитизм окончательно ввел в не­ преложный набор акций международной политики мореплаватель Ва­ ско да Гама, с 1498 г. безжалостно уничтожавший в Индийском океане любое мусульманское или индусское судно во имя португальской тор­ говой монополии. Одна из ироний истории состоит, однако, в том, что пираты и многие другие авантюристы, будучи отличными моряками, интенсивно способствовали прогрессу водных средств сообщения.

ЛИТЕРАТУРА

Владимиров И.Н., Ципоруха М.И. Человек строит корабль. М., 1992.

Ханке X. Люди, корабли, океаны. М., 1984.

Alpenubergange vor 1850. Stuttgart, 1987.

Baumann P. Stemstunden der Schiffsarchaologie. Dusseldorf, 1988.

100

Birk A. Die Strasse: ihre verkersund bautechnische Entwicklung im Rahmen des Menschkeitgeshichte. Aachen, 1971.

Cartier J.P. L’aventure de la marine. P., 1973. FircksJ. von. Normannenschiffe. Rostock, 1986. Gregory J.W. The Story of the Road. L., 1938.

Jackson G. The History and Archaeology of Ports. Tatworth, 1983. Lay M.G. Ways of the World. New Brunswick (N. J.), 1992.

Lebecq S. Marchands et navigateurs frisons du Haut Moyen Age. Lille, 1984. Vol. 1-2.

Lewis A.R., Runyan TJ. European Navel History 300-1500. Bloomington, 1985. McGrail S. Rafts, Boats and Ships from Prehistoric Times to the Mediaeval Era.

L., 1981.

Mollat du Jourdin M., La RonciSre M. de. Les Portulans. Fribourg, 1984.

Pitz E. Europaische Stadtewesen und Biirgertum: von der Spatantike bis zum liohen Mittelalter. Darmstadt, 1991.

Reverdy G. Histoire des grandes liasons fran$aises. P., 1981-1982. Runyan T.J. Ships, Seafaring and Society. Detroit, 1987.

Robert J. Histoire des transports dans les villes de France. Bagneux, 1974. Rose A.C. Public Roads of the Past. Washington, 1949.

Schirmacher E. Stadte-Vorstellungen: die Gestalt der mittelalterlichen Stadte. Zurich, 1988.

Sitwell N.H.H. Roman Roads of Europe. L., 1981. Tarr L. Karr, Kutsche, Karosse. B., 1978.

Treue W (hrsg.) Achse, Rad und Wagen: 5.000 Jahre Kulturund Technikgeschichte. Gottingen, 1986.

TumaJ. The Pictorial Encyclopedia of Transport. L., 1979.

МОНЕТЫ. МОНЕТНОЕ ОБРАЩЕНИЕ. МОНЕТНЫЕ СОЮЗЫ

Хотя монетный двор чаще всего располагался в стенах города, хо­ зяином его в большинстве случаев был светский или духовный сеньор, обладавший правом чеканки монет. Далеко не каждый город, даже яв­ лявшийся крупным торговым центром, смог выкупить у своего сеньо­ ра эту привилегию и чеканить собственную городскую (муниципаль­ ную) монету. Для Франции городская чеканка - вообще редкость, так как королевская политика в отношении монеты была направлена на подчинение и упразднение локальных чеканок независимо от того, ко­ му они принадлежали - светским феодалам, духовным учреждениям или городским коммунам. На территории Французского королевства собственную монетную чеканку имел г. Амьен в Вермандуа и около двух десятков городов во Фландрии и Артуа. Но и они владели этим правом относительно недолго: Амьен утратил его в начале XIII в., по­ давляющее большинство фландрских городов - в течение XIII в., а по­ следние из этих чеканок - в Генте и Брюгге - были пресечены графом Фландрским в первой половине XIV в. Да и изготовляли эти города ме­ стную мелкую серебряную монету, называвшуюся “май” (или “майль”). В Германии и Италии число городских монетных чеканок

101

было значительным, самые ранние пожалования этой привилегии от­ носятся к XII в., но продолжались они еще и в XVI-XVII вв., когда им­ ператоры особыми грамотами давали городам право чеканить золотую и серебряную монету талерного достоинства. Некоторые из городских монетных чеканок в Германии просуществовали до Ноябрьской рево­ люции 1918 г. (Бремен, Гамбург, Любек). Прочие города, не имевшие монетного права, пользовались денежной продукцией своих сеньоров.

Вплоть до середины XIII в. на территории Западной Европы обра­ щалась практически единственная монета - серебряный денарий. Соз­ данный в Древнем Риме в конце III в. до н.э., денарий обладал тогда значительным весом - 4,55 г. Уменьшаясь в размерах, теряя пробу и вес, он пережил падение Римской империи и просуществовал до сере­ дины VI в. Для начала VI в. “Салическая правда” зафиксировала стои­ мость золотого солида в 40 денариев; кроме того, существовал и счет­ ный солид, содержавший 12 денариев. В VI в. чеканка денариев возро­ дилась; монеты были маленькие, толстые и весили 1,1-1,3 г. Во второй половине VIII в. в ходе реформ, проведенных Пипином Коротким (751-768) и Карлом Великим (768-814), когда был принят более тяже­ лый фунт (так называемый каролингский), вес денария, составлявшего 1/22 фунта, увеличился до 1,7 г, диаметр равнялся примерно 22 мм, а сам кружок стал относительно плоским. Это была уже настоящая сре­ дневековая монета, освободившаяся ото всех пережитков римского времени и эпохи варварских королевств.

Денарий был единственной реально существовавшей монетой, оболы (=1/2 денария) чеканились редко и небольшими партиями. Все остальные - солид (12 денариев), фунт, или либра (20 солидов, 240 де­ нариев) - были счетными единицами. Для своего времени денарий был крупной денежной единицей, он использовался при крупных оптовых закупках и в международной торговле. Византийские императоры в VIII—XII вв. специально для этой цели чеканили серебряные милиарисии, хотя в самой Византии внутреннее денежное обращение опиралось на золото и медь.

Некоторые документы сохранили для нас интересные сведения о покупательной способности денария. Так, например, решение Франк­ фуртского синода (июнь 794 г.) говорит о том, что модий (ок. 8,8 л) ов­ са стоит денарий, модий ячменя - два денария, модий ржи - три дена­ рия, модий пшеницы - 4 денария. Также за денарий можно было купить печеные хлеба весом в два фунта (ок. 800 г): пшеничных - 12, ржаных - 15, ячменных - 20 и овсяных - 25. Саксонский капитулярий 797 г. сооб­ щает, что годовалый бык или корова стоит один солид, т.е. 22 денария. В Праге в X в. на денарий можно было купить десяток кур. Потребно­ сти более мелкой торговли денарии удовлетворяли явно недостаточно, они были для нее слишком крупными, поэтому в качестве разменных номиналов на рынке ходили монеты, разрезанные на две, три, четыре части.

В течение XI-X3II вв. денарий очень изменился: он постепенно те­ рял вес, а главное - ухудшалось качество серебра. Для примера можно

102

привести следующие данные. Содержание чистого серебра составляло:

имонете Констанца во второй половине IX в. 1,75 г, во второй полови­ не XIII в. - 0,435; в монете Страсбурга во второй половине XII в. - 0,97 г, во второй половине XIV в. - 0,329; в монете Кёльна во второй половине XIII в. - 1,315 г, во второй половине XIV в. - 0,076 г; в париж­ ских денариях во второй половине X в. - 1,53 г, во второй половине XIII в. - 0,418 г; в турских денариях во второй половине XII в. - 0,365 г,

но второй половине XIV в. от 0,163 до 0,033 г. Как мы видим, порча де­ нария происходила неравномерно, сравнительно долго хорошее каче­ ство и стабильность сохраняла монета Кёльна, чем снискала широкое признание в Прирейнской Германии и Нижней Лотарингии. Такими же “образцовыми” денариями считались регенсбургские пфенниги на юге

илюбекские на северо-востоке.

ВXII-XIII вв. денарий все более и более утрачивает значение меж­ дународной монеты, с ним уже можно было отправляться на обычный городской рынок, в лавку или таверну. Например, в Гданьске в первой половине XIII в. за денарий городской чеканки давали три селедки - са­ мый дешевый товар на местном рынке. Примерно в то же время в Си­ лезии конь стоил 1,5 марки серебра (300 г серебра, или 504 силезских денария), корова - 0,5 марки (100 г серебра, или 168 денариев), за овцу просили почти солид - 22,5 денария (13 г серебра); столько же, сколь­ ко корова, стоил мужской наряд и женское покрывало.

Активизация мелкой розничной торговли вызвала к жизни потреб­ ность в соответствующей монете для ее обслуживания. С одной сторо­ ны, для этой роли приспосабливался низкопробный, так называемый “черный”, денарий, с другой - увеличивается чеканка более мелких но­ миналов: оболов и квадрантов (= 1/4 денария). В ряде европейских стран (Германии, Швеции, Дании, Польше, Чехии, Венгрии) проблему разменных монет пытались решить с помощью чеканки брактеатов - тонких, почти как фольга, серебряных пластинок, рисунок на которых оттискивался только с одной стороны. Брактеаты начали изготовлять

вГермании в первой трети X3I в., активное использование их приходит­ ся на XII-XIV вв. (хотя последний брактеат был отчеканен в начале XVIII в. в Ганновере). Эти хрупкие, часто лишенные надписей, малого веса монеты, несомненно, предназначались для местного рынка, для ежедневных покупок. Простота и легкость их изготовления позволяли выпускать брактеаты в больших количествах, что приносило очень значительные доходы: если чеканка обычных двусторонних монет, по свидетельству Р. Серрюра, приносила эмитенту около 12% дохода

(сеньораж), то производство брактеатов и неразрывно связанные с ни­ ми периодические перечеканки - в 7-8 раз больше.

В крупной оптовой торговле денарии не пересчитывались поштуч­ но, а отмерялись продавцу на вес. В случае нехватки монет, к ним мож­ но было добавить ювелирные изделия, серебряный лом, или слитки се­ ребра. Последним обычно отдавалось предпочтение. Со временем пла­ тежные слитки стали относительно унифицированными, на них стави­ лось клеймо, гарантирующее законность и качество этого средства

103

платежа. В Германии наиболее распространены были слитки серебра весом в 15 лотов, т.е. 15/16 марки серебра, один лот шел на покрытие расходов при изготовлении. Такой слиток назывался marca usualis. Проба узуальных марок в разных городах Германии различалась и с те­ чением времени менялась в сторону ухудшения, но тем не менее, по сравнению с порченой монетой, слитки были более надежным и удоб­ ным средством обращения и платежа. Кроме лигатурных марок, суще­ ствовали и слитки чистого серебра (marca usualis argenti puri или argen­ tum examinatum atque signatum), но тогда их вес был меньше и соответ­ ствовал весу чистого металла в обычной узуальной марке. Интересно отметить, что довольно долго в Италии и Германии роль средства пла­ тежа исполнял перец: им купцы платили торговые пошлины и сборы, за него покупали землю и давали его в приданое, перцем города упла­ чивали займы.

Однако, развивающаяся торговля требовала иных, универсальных средств обмена. В начале XIII в. появилась более крупная, чем денарий, денежная единица, которая стала материальным воплощением солида: соль, су, шиллинг, сольдо. Чеканка ее началась в Венеции, и по весу чи­ стого серебра она соответствовала 24 местным денариям-пикколи, или 12 имперским. Эта монета в документах именовалась “denarius grossus”, т.е. “толстый денарий”, или матапан. Но в Европе матапаны практиче­ ски не использовались в торговых операциях, основной сферой их об­ ращения стало Восточное Средиземноморье - страны Леванта, Визан­ тия и другие Балканские государства. В течение первой половины XIII в. 12-кратные денарии-гроссо появились в Пизе, Сиене, Лукке, Ве­ роне и др. Флоренция с последней четверти XII в. чеканила шестикрат­ ные денарии, а с 1296 г. перешла на 12-кратные. Во Франции монета достоинством в 12 турских денариев была создана эдиктом короля Лю­ довика IX ок. 1266 г. Именно она получила повсеместное признание и распространилась по всей - без преувеличения - Европе за очень ко­ роткий срок: клад, сокрытый ок. 1288 г. в окрестностях г. Диет (епи­ скопство Утрехт, ныне провинция Брабант в Бельгии), уже содержал турские гроши Людовика IX и Филиппа III. Другой клад, найденный в поле у дер. Лерсина около г. Элефсис (ном Аттика, Греция), зарытый примерно в 1310 г., содержал 175 турских грошей Филиппа IV (1285-1314) в числе 500 монет, попавших там в руки исследователей.

Турские гроши были настолько популярны, особенно в Нижней Лотарингии и Прирейнской Германии, что уже в 1273 г. король Фран­ ции был вынужден принимать меры против их подделок в Валансьенне (графство Геннегау). Бельгийский нумизмат Р. Серрюр, специально изучавший подражания турским грошам, отмечает, что только во Франции в конце XIII-XIV в. их изготовляли 18 сеньоров: от графа д’Эвре и герцога Бретонского на севере до принца д’Оранж и папы, си­ девшего в Авиньоне, - на юге; в Нижней Лотарингии - 34 сеньора; в Германии, включая императоров Людовика VI Баварского и Карла IV Люксембургского, - 27, и даже в Португалии и на далеком Кипре. Тур­ ские гроши послужили образцами для создания в самом начале XIV в.

104

знаменитых пражских грошей и оказали опосредованное влияние на пробу, вес, размер и первоначально даже оформление практически нсех монет грошевого достоинства, обращавшихся в средневековой Ев­ ропе. Именно турские гроши были первыми серебряными монетами, которые разорвали узкие рамки одного государства и приобрели зна­ чение международной монеты.

Но слава турского гроша была недолгой - уже к концу XIV в. он утратил свои высокие характеристики - вес и хорошую пробу - и пре­ вратился в блан (или альбус, вайспфенниг) - монету, вдвое легче и вдвое ниже пробой. Причиной тому явилась Столетняя война. Блан стал также разменным номиналом, соответствующим 12 “черным” де­ нариям (пфеннигам).

Параллельно с созданием “толстых денариев” после 400-летнего перерыва была возрождена чеканка золотой монеты. Первой попыт­ кой был выпуск золотых августалов, начатый в 1231 г. императором Фридрихом II в Мессине и Бриндизи. В 1252 г. были созданы золотые номиналы во Флоренции - флорины и в Генуе - дженовино. В 1285 г. свою золотую монету - дукат - начала чеканить Венецианская республи­ ка. Во Франции первые золотые монеты - экю - появились ок. 1266 г., в Англии первый опыт подобного рода - чеканка “золотого пенни” - от­ носится к 1257 г. Следует сказать, что флорины, дукаты и экю стали прототипами многих золотых монет, чеканившихся с XIV в. в Нижней Лотарингии, Германии, Польше, Венгрии.

Золотые монеты, по сути дела, не имели национальной принадлеж­ ности, не признавали государственных границ, и попытки запрещать хождение иностранной золотой монеты на территории какого-либо го­ сударства были вызваны лишь политическими амбициями и не имели успеха. Для примера можно привести состав двух кладов, сокрытых почти одновременно в конце XIV - самом начале XV в. в разных час­ тях Европы. Первый клад, содержащий 25 золотых монет, найден в Аванше (кантон Во, Швейцария). В нем представлены золотые номи­ налы королевства Неаполь и Сицилия, принципата Оранж, архиепи­ скопства Трир, герцогства Гелдерн, графства Голландия и Священной Римской империи, чеканенные от имени императоров. Второй клад происходит из Нидерландов, он был найден около г. Экерен (герцогст­ во Брабант, ныне провинция Антверпен в Бельгии), рядом с церковью, на перекрестке дорог. Клад содержит 118 золотых монет, отчеканен­ ных во Фландрии (10 экз.), Брабанте (4 экз.), Геннегау (21 экз.), епи­ скопстве Льеж (1 экз.), Гелдерне (13 экз.), Голландии (20 экз.), Франции (31 экз.), Провансе (2 экз.), архиепископствах Трир и Кёльн (по 1 экз.), Пфальце (2 экз.), Венгрии (1 экз.) и Англии (11 экз.).

Несмотря на то, что чеканка золотых монет велась очень активно многими странами, ее объемы не удовлетворяли растущие потребно­ сти международной торговли. За весь период средневековья в Европе не было найдено ни одного нового золотоносного района. Поиски про­ ходили по следам римских разработок, которые, в свою очередь, шли по следам более древних иберийских, кельтских, фракийских, дакий-

105

ских разработок, по землям, - как это потом стало ясно, - уже лишен­ ным навсегда своих главных и наиболее доступных ресурсов золота. Если в древности в Европе было добыто около 4000 тонн золота, то в средние века - лишь ок. 570 т, из них в Испании - 30 т, во Франции - 20 т, в Италии - 15 т, в Чехии - 60 т, в Германии - 84 т. Основными зо­ лотодобывающими районами были Балканы (130 т) и Карпаты (230 т).

ВX-XII вв. получение золота ограничивалось кустарной мелкомас­ штабной промывкой россыпей. Есть сведения о такой разработке в Ас­ турии, в долинах Дуэро, Тахо, Роны, Рейна, в Ломбардии и Каринтии.

ВVIII в. возобновились разработки золота в Восточных Альпах, снача­ ла из россыпей, потом из кварцевых жил. С этого же времени начались горные работы в Богемском массиве, достигшие расцвета в XII-XIII вв. (Пшибрам, Йиглава и Кутна-Гора). К 1156 г. относятся первые упоми­ нания о разработках золота в Банска-Штьявнице, а затем в Кремнице (Словакия), принадлежавшим Венгерскому королевству. Хотя Герма­ ния, Чехия и Венгрия были главными поставщиками золота в средне­ вековой Европе, добыча этого металла по сравнению с серебром име­ ла подчиненное значение. С XI в., а особенно с Х1П в. в Европу стало поступать африканское золото через Арабский халифат, главным его источником являлись рудники Гвинеи и Золотого Берега. Именно из западноафриканского золота были отчеканены первые золотые фло­ рины, дукаты, экю и “золотые пенни”. Император Людовик Бавар­ ский, например, получил золото, необходимое ему для чеканки собст­ венной монеты, в виде субсидии от своего союзника английского коро­ ля Эдуарда III, который, в свою очередь, приобрел это золото в виде ссуды у итальянских банкиров. Кроме золота, поступавшего к феода­ лам в качестве военной добычи и выкупов или приходившего извне при торговых сделках, для чеканки использовались и золотые изделия, слитки и лом, хранившиеся в их сокровищницах. Широким потоком зо­ лото хлынет в Европу лишь после открытия Америки: уже в XVI в. ее рудники дадут 330 т золота, а в XVII в. - 600 тонн.

** *

Монетный двор обычно располагался в городе, чаще всего в одной

из башен замка сеньора, иногда в башне городских укреплений; извест­ ны случаи, когда под производство монеты использовались помещения монастыря. Это относится, главным образом, к периоду до ХП1 - нача­ ла XIV в. Например, монетный двор графов Шампани и Бри в г. Про­ вене в XII-XIII вв. располагался в доме приходского священника, сто­ явшем на склоне холма позади графского дворца, у самой городской стены. Позже можно встретить расположение монетных дворов, в том числе и королевских, в городских кварталах и даже в каменных домах, арендованных у горожан. Польский исследователь Р. Керсновский приводит любопытные данные о местонахождении королевских мо­ нетных дворов Польши: уже во второй половине XIII в. краковский ко­ ролевский монетный двор был перенесен в город из королевского зам­ ка на Вавеле, в 1325 г. он располагался на Рынке, вероятнее всего, в

106

здании городских весов, поблизости от костела св. Войцеха; после 1389 г. - в доме на углу Флорианской улицы и улицы Святого Томаша, нанятом у одного из горожан; в 1407-1412 гг. его перенесли в дом на уг­ лу Славковской и Щепаньской улиц; в 1456-1466 гг. - в дом № 17 на площади Рынка, в 1479 г. - в дом на углу Рынка и Братской улицы. Аналогичной была ситуация во Вроцлаве, Торуни и Гданьске (в двух последних речь шла о городских монетных дворах), и только в Позна­ ни до 1412 г. монетный двор располагался в помещении, названном “propugnaculum in quo solebunt cudi denarii” - “укрепление, в котором имели обыкновение чеканить денарии”, принадлежавшем одному из горожан.

Как мы видим, и в XIV-XV вв. даже наиболее крупный - королев­ ский - монетный двор не требовал специализированных производст­ венных помещений, для него легко приспосабливались обычные город­ ские каменицы. Фальшивомонетные мастерские обходились еще более примитивными помещениями, вроде пещер в горах. Самым важным и громоздким оборудованием монетного двора была печь для плавки ме­ талла, но обычно она находилась вне производственного помещения, во дворе. Оборудование мастерской включало наковальни, большие и малые молоты, клещи, разного рода щипцы, ножницы, напильники, тигли для плавки металла, сковороды, большой котел для отбеливания монет, весы, штемпеля и еще целый ряд мелких инструментов.

Персонал монетного двора был относительно невелик. Даже на больших - королевских - дворах редко работало одновременно более двух-трех мастеров; как исключение, в 1407 г. на краковском монетном дворе зафиксировано семь монетариев. Баронский монетный двор и вовсе обычно имел одну мастерскую, которая могла включать от не­ скольких человек до нескольких десятков. Поскольку в работе монет­ ных дворов бывали периоды бездеятельности, когда монета вообще не изготовлялась, причем очень длительные (на графском монетном дво­ ре в Сенте в XI в. отмечена пауза в 10 лет), и монетчики занимались то­ гда либо крестьянским трудом, либо еще каким-то ремеслом. Интерес­ ный документ - грамота, данная в Париже английским королем Генри­ хом VI 22 января 1425 г., упоминает о 40 работниках монетного двора, покинувших свое занятие и проживавших в сенешальстве Мо: боль­ шинство из них осело в окрестных деревнях, а двое в городе Мо - один служил привратником, другой занялся ремеслом дубильщика.

Главной фигурой в мастерской был монетарий, или монетчик, - са­ мый квалифицированный работник, выполнявший наиболее тонкие операции; прежде всего, именно он вырезал штемпеля, которыми по­ том сам чеканил монету. Он же готовил металл, составлял необходи­ мые сплавы. Профессия монетчика являлась почти интернациональ­ ной: немецкие мастера работали во Франции, в Чехии и Польше, фран­ цузские известны в Германии и Нидерландах. Почти вся Европа охот­ но приглашала итальянцев: в самом начале XIV в. флорентийские мас­ тера организовали производство пражских грошей в Кутна-Горе; рабо­ тали на краковском монетном дворе, в Легнице (Силезия) и в Венгрии.

107

Эта профессия часто была семейным занятием, порой в течение не­ скольких поколений.

Во главе монетного двора в Х-ХП вв. стоял прево (prepositus) - должностное лицо государя или барона, на которого возлагались обя­ занности организации производства, найма необходимого числа работ­ ников, снабжения мастерской сырьем и контроля за продукцией. Пре­ во получал жалование в зависимости от доходов мастерской: так, пре­ во монетного двора в Сенте получал 20 “nummi” от каждых 20 солей (грамота аббатиссы Агнессы второй половины XI в.). Должность эта была не только почетной, но и весьма доходной: например, капитуля­ рий аббатства Сент-Мари-де-Сент фиксирует около середины XI в. жа­ лованье прево графской мастерской в Сенте в три тысячи солидов и две лошади (в год). Вплоть до конца ХП в. получение должности прево монетного двора рассматривалось как особая милость со стороны сю­ зерена, которая оказывалась рыцарям. Нередко барон, не желая рас­ ставаться с доходами, сам исполнял ее. Исключением не являлись и ко­ роли Франции, бывшие в конце X-XI вв. прево монетных мастерских в своих доменах. Впрочем, благородные прево не занимались производ­ ством, для этих целей нанимался уполномоченный (delegue).

Позднее, особенно с XIV в., эта должность превратилась в обыч­ ную, непочетную, доступную и неблагородным: так, грамота от июня 1296 г., данная королем Филиппом IV Красивым, называет прево Па­ рижского монетного двора горожанина Жана Буланжье. Но к этому времени изменились и функции прево - теперь он управлял одной из мастерских, распределял между работниками задание, контролировал соответствие веса выданного металла весу изготовленных монетных кружков и обрезков. Кроме того, должность прево стала выборной.

В XIII - начале XIV в. управление монетным двором становится все более сложным: он сдается в аренду на аукционе; фактическим хозяи­ ном его, несущим полную ответственность и расходы, становится

“maltre de la monnaie” (с середины XIV в. он назывался “maltre particulier”,

в Германии - Miinzmeister) - обычно один для золотой и один для сере­ бряной и биллоновой монеты. Чаще всего арендатор был горожани­ ном, имел свой дом и участок, нередко входил в состав городского ма­ гистрата. “Maltre de la monnaie” заключал арендный договор с королем на более или менее длительный срок. В договоре фиксировалось коли­ чество золота, серебра и биллона, которое должно было быть отчека­ нено в каждый год аренды, различные допуски и декларировалось обя­ зательное соответствие выпускаемой монеты королевским ордо­ нансам.

Работа монетного двора контролировалась “хранителем” (“garde”, или “Wardein” во Фландрии и Германии), иногда двумя, которые явля­ лись королевскими чиновниками. Прежде всего “хранитель” надзирал за использованием монетных штемпелей, вел регистры, фиксирующие результаты апробации каждой партии монет и выдавал разрешение на чеканку. “Contre-garde” (или “contre-wardein”) контролировал приобре­ тение сырья - золота, серебра и биллона. В крупных торговых городах,

108

не имевших права чеканить собственную монету, городской магистрат стремился провести своих членов на должность “хранителя”, так как она позволяла оказывать влияние, а иногда и давление на монетную политику государя. Яркие примеры тому дает нам Фландрия: графские монетные дворы в Генте и Брюгге в XIV в. почти постоянно имели вар- дейнов-представителей горожан рядом с графскими чиновниками.

В администрацию монетного двора входил пробирер (essayeur), ко­ торый должен был проводить анализ качественного состава монет и нзвешивание. Должностным лицом был и гравер (иначе, резчик штем­ пелей - tailleur des fers), так как он тоже получал жалование от доходов арендатора. Все чиновники при вступлении в должность приносили присягу добросовестно исполнять свои обязанности, строго хранить тайну полученных ими инструкций.

Технический персонал мастерской, возглавляемый прево, состоял из монетчиков и рабочих. Первые занимались только чеканкой моне­ ты, последние производили все подготовительные работы перед чекан­ кой: расковку цанов, вырубку монетных кружков, отбеливание - и вы­ полняли вспомогательную функцию при чеканке - подкладку монет­ ных кружков между штемпелями. Рабочие и монетчики получали фи­ ксированное жалование, которое выделялось из дохода монетного дво­ ра, шедшего суверену. Вместе с расходами на собственно производство оно составляло 4-8% от количества отчеканенной монеты.

Внутренняя организация германских монетных дворов была прак­ тически такой же.

Несмотря на то, что монетный двор располагался в стенах города и работники его, как правило, были горожанами, городские документы сохранили о них относительно мало сведений: монетные рабочие со­ ставляли отдельный цех со своей внутренней юрисдикцией. Во Фран­ ции самой ранней организацией монетчиков и рабочих считается “Французская клятва”, сведения о которой относятся к концу XII в., а наиболее ранняя грамота - к 1211 г. “Французская клятва” охватывала работников всех мастерских королевского домена и по мере его роста присоединяла монетные дворы в Нормандии, Шампани и Бургундии. В 1271 г. с “Французской клятвой” слилась “Тулузская клятва”. В Акви­ тании также была своя корпорация монетчиков (некоторые считают, что она входила в состав “Тулузской клятвы”), но самый ранний доку­ мент, касающийся ее, относится к сентябрю 1451 г.: в нем король Карл VII подтверждал монетчикам Аквитании и Гиени привилегии, ко­ торые они имели от своих старинных суверенов. Кроме названных, су­ ществовали также “Имперская клятва”, объединявшая рабочих и мо­ нетчиков старинного Арльского королевства; “Испанская клятва” - для Барселоны и Ампуриаса; “Фландрская клятва”, основанная в 1290 г., и “Клятва Геннегау” (1297) - для монетчиков соответственно графства Фландрия и графства Геннегау. Все они, как считают фран­ цузские историки, были созданы по примеру “Французской клятвы” и в значительной степени копировали ее. Ордоннансом короля Франциска I от 30 апреля 1540 г. все древние “Клятвы” были слиты в одну.

109