140

Введение

Одна из важных групп биологически активных соединений представлена веществами, которые разрабатывались и производились в качестве оружия массового поражения. Особенность химического оружия состоит в возможности поражения живой силы при различных способах применения: на местности, в атмосфере, в диверсионных актах, в сочетании с другими поражающими факторами, а также во всепогодности и всетерриториальности. Кроме того, химическое оружие характеризуется объемностью и длительностью действия, гибкостью (действие может быть как смертоносным, так и временно выводящим из строя) и экономичностью. Так, например, во время Первой мировой войны химическое оружие в стоимостном выражении было примерно таким же эффективным, что и взрывчатые вещества. Важно также, что при использовании химического оружия не происходит уничтожения техники и материальных ценностей.

Предпосылкой для ведения масштабных боевых действий стало интенсивное развитие химической промышленности на рубеже ХIХ и ХХ веков. В частности, важную роль в этом сыграла организация промышленного производства аммиака и его окисления до оксидов азота. Это сделало возможным крупнотоннажное производство азотной кислоты, а вместе с тем и взрывчатых веществ и порохов. До этого для получения пороха использовали природные селитры, месторождения которых были очень ограничены по масштабу и по расположению, а также селитряницы, в которых нитрат кальция получался при гниении смеси органических отбросов (навоз и др.) с мелом. Процессы получения аммиака и азотной кислоты разрабатывались в Германии под руководством Ф.Габера, получившего за это Нобелевскую премию по химии в 1918 году. Между тем, именно Ф.Габер стал инициатором использования химического оружия армией Германии.

Совершенствование стрелкового и артиллерийского оружия, оборонительных сооружений к началу Первой мировой войны привело к так называемому позиционному способу ведения боевых действий. Сражения прошлых войн, когда после непродолжительного обстрела выстроившихся как на параде войск и обмена выстрелами из ружей противные стороны сходились и пускали в ход холодное оружие, в ХХ веке стали невозможными. Наступательные действия на оборудованные оборонительные позиции с рядами колючей проволоки между несколькими полосами окопов и блиндажей с сидящими в них солдатами, вооруженными скорострельными винтовками с резко увеличенной прицельной дальностью стрельбы и пулеметами, приводили к огромным потерям наступающих частей. Войска многие месяцы сидели в окопах под постоянным артобстрелом с обеих сторон без всяких перспектив на ведение активных боевых действий. Это приводило к потере боевого духа и деморализации армий. Серьезный урон наносили инфекционные заболевания, носившие в таких условиях эпидемический характер. Так, например, потери от сыпного тифа, возбудителя которого переносят вши, были сравнимы с потерями от боевых действий.

Требовались новые способы прорыва глубоко эшелонированной обороны, и войска Германии стали готовиться к ведению войны с помощью отравляющих веществ. На позиции перед французскими войсками в районе г. Ипра были доставлены стальные баллоны со сжиженным хлором. В апреле 1915 года в подходящих погодных условиях при слабом ветре в сторону позиций противника были открыты вентили баллонов и облако хлора накрыло оборону французов. В результате этой первой массированной газовой атаки было выпущено 180 тонн хлора или более 400 миллионов летальных доз этого газа. Отравление получили около 15000 человек, треть из которых погибла на боевых позициях, во французской обороне образовалась брешь в 8 км по фронту и 10 км в глубину. Однако немецкая армия была не готова к такому развитию событий и не провела никаких наступательных действий.

Решающую роль в успехе первого боевого применения хлора сыграла внезапность. Сразу после этого были приготовлены средства защиты – марлевые повязки, которые при попадании в хлорную атмосферу надо было смочить раствором тиосульфата натрия. Тогда место хлора занял фосген, который плохо задерживается этими защитными средствами и которым уже можно было снаряжать снаряды и другие средства доставки. Однако были разработана защита и от фосгена – противогазы с активированным углем, и всё же за то время, которое потребовалось на организацию их производства, фосген нанёс серьёзнейший урон воюющим сторонам.

Новым видом отравляющих веществ стал иприт (2,2‑дихлордиэтилсульфид). Это вещество было использовано немецкой армией в июле 1917 года для срыва наступления английских и французских войск в районе города Ипра. Изготовившиеся к наступлению части были обстреляны снарядами с этим жидким и малолетучим токсикантом. Было выпущено около 50000 боеприпасов, которые вызвали поражение 2450 военнослужащих, 87 из которых получили смертельное отравление. Иприт можно было использовать только в оборонительных целях, поскольку наступающие войска не могли преодолевать пораженную ипритом местность в существовавшем на то время обмундировании.

В ходе ведения боевых действий номенклатура отравляющих веществ постоянно расширялась. Появились вещества с раздражающим действием, которые в виде аэрозоля не задерживались угольной шихтой противогазов, мышьякорганические соединения и многие другие общим числом до 40. За 4 года и 3 месяца, в течение которых продолжалась война, было использовано 125000 тонн отравляющих веществ. Поражение получили от 700 до 800 тысяч человек. Это соответствует расходу примерно 160 кг отравляющих веществ на одного поражённого, что было сопоставимо с расходом взрывчатых веществ.

Уже во время войны применение оружия массового поражения вызвало возмущение мировой общественности. Появилось большое число калек с уродливыми шрамами от кожно-нарывных отравляющих веществ, людей, потерявших зрение, и людей с тяжелейшими поражениями лёгких. Отвечая на эти настроения, Лига Наций (тогдашний аналог ООН) начала подготовку международного соглашения по химическому оружию, работа над которым завершилась подписанием его в Женеве 17 июня 1925 года. Соглашение, известное как Женевский протокол, называлось «О запрещении применения на войне удушливых, ядовитых и других подобных газов и бактериологических средств». Одним из первых в 1928 г. ратифицировал этот договор СССР, оговорив это условиями о применимости его только по отношению к странам, которые его подписали и ратифицировали, и к странам, которые сами его соблюдают. Для СССР таким образом была представлена одна из слабых возможностей выхода из международной изоляции, на которую страна была обречена после октябрьского переворота, заключения сепаратного Брестского мира с Германией и отказа от оплаты долгов за поставленные союзниками во время войны вооружения.

С советских времен и до настоящего времени часто говорится о том, что Россия потерпела поражение в Первой мировой войне. Понятно, почему это утверждалось большевистским правительством, поскольку большевики были единственной в Европе партией, которая поставила перед собой цель добиваться поражения своей страны в войне, и именно Ленин настоял на позорных условиях так называемого Брестского мира, но не понятно, почему это повторяют сегодняшние СМИ. Заключив сепаратный мир, Россия действительно потеряла огромные территории на западных рубежах, но это была большевистская Россия. Противник России в этой войне потерпел поражение, и не будь февральского переворота и развала бездарно управлявшейся Временным правительством, освобожденной свержением царя от присяги и распропагандированной большевиками русской армии осенью 1917 года, уже грядущей зимой русские войска прошли бы по Берлину победным маршем вместе с союзниками в приготовленном специально для этого случая парадном обмундировании с головным убором, стилизованным под русский шлем шишак, в шинелях с красными накладными петлями, сшитых наподобие кафтана стрельца, которые всем нам известны как «буденовка» и шинель «с разговорами».

В этой связи можно поспорить и с ещё одним мифом советских времен об экономической и научной отсталости дореволюционной России, о безграмотности её населения. К началу ХХ века в России уже были воспитаны ученые и инженеры (именно из них формировались кадры младшего офицерского состава), которые несмотря на огромные потери в ходе Первой мировой войны, последовавшей за этим гражданской войны, гибели вследствие бандитизма в первые послереволюционные годы, беспрецедентной по масштабу эмиграции и репрессий, не прекращавшихся до середины 50-х годов, воспитали в СССР новое поколение научно-технических работников, восстановили тяжёлую и химическую промышленность и создали самое современное по тем временам вооружение, которое обеспечило нашей стране победу в Великой отечественной войне. А безграмотность сельского населения была следствием уничтожения советской властью сословия священников, которые учили детей в церковно-приходских школах. До т.н. революции крестьянство знало основы грамоты (А.П.Чехов, «Ванька Жуков», Л.Н.Толстой «Филиппок», М.А.Шолохов, простой казак, написавший роман «Тихий дон», отмеченный Нобелевской премией).

Женевский протокол 1925 года не ставил никаких ограничений на производство и разработку отравляющих веществ. До 1975 года подписывать его отказывались США, которые к концу Первой мировой войны имели военно-химический потенциал, превосходивший потенциал Франции и Великобритании вместе взятых. Более того, первый руководитель химической службы в армии США генерал Амос Фрайс заявлял: «Следует помнить, что ни одно могущественное боевое средство не оставалось без применения, если была доказана его сила… Отравляющие вещества показали себя в мировой войне одним из самых мощных видов оружия… Пусть знает мир, что мы будем применять отравляющие вещества против всех армий, которые станут воевать с нами и что мы предполагаем пользоваться ими до самых крайних пределов нашего искусства… Применение газов в этой войне было детской игрой по сравнению с тем, каким оно станет в будущем». И еще: «Та страна, которая будет в состоянии производить и применять газы в наибольшем количестве, окажется в боевом отношении сильнее любого народа на Земном шаре».

Русская армия не применяла отравляющие вещества в боевых действиях. Для защиты от немецких газовых атак именно русский химик Н.Д.Зелинский разработал и испытал на себе прототип угольного противогаза. Однако при подавлении крестьянского восстания в Тамбовской губернии части Красной армии использовали иприт против собственного народа (командовал этими частями маршал М.Тухачевский). Однако уже в двадцатые годы прошлого века правительство СССР пошло на секретный сговор с послевоенной Германией, на которую по условиям Версальского мира были наложены жесткие ограничения по разработке наступательных вооружений. В 1922 году в Генуе (Италия) проходила конференция, на которой участвовавшие в мировой войне страны обсуждали условия выплаты Германией репараций по итогам войны. Участвовал в этих переговорах и РСФСР, от которого требовали оплаты поставок вооружений союзниками и всех других долгов дореволюционной России. Во время этой конференции прошли тайные переговоры советской и немецкой делегаций (веймарской Германии) с заключением тайного соглашения о военно-техническом сотрудничестве. В рамках этого соглашения были созданы совместная авиационная школа в г. Липецке и танковая школа в г. Казани. В 1926 году в районе города Саратова, в поселке Шиханы, был организован секретный военно-химический испытательный объект «Томка». Это место было выбрано потому, что Саратов был центром расселения поволжских немцев, приехавших в эти места во время правления Екатерины II, и присутствие там людей, плохо говоривших по-русски, не вызывало особых подозрений. Было также организовано производство иприта. С приходом к власти в Германии фашистов в 1933 году это сотрудничество было свёрнуто, так как новое правительство, возглавляемое Гитлером, отказалось от соблюдения условий Версальского мирного договора и перевело все эти военные объекты на территорию Германии. Дальнейшие работы в области химического оружия проводились в СССР без участия Германии.

В 1920 году на базе лабораторий по противогазовому делу Всероссийского земского союза была создана Высшая военно-химическая школа Красной Армии. В подготовке её курсантов принимали участие профессора В.К.Аркадьев, Н.Д.Зелинский, Н.С.Курнаков, П.А.Ребиндер и другие видные учёные и преподаватели, а в 1932 году была создана Военно-химическая академия (впоследствии Военная академия химической защиты), преподавателями в которой были академики А.Е.Чичибабин, И.Л.Кнунянц. Были и другие учебные и научно-исследовательские институты в Москве и в других городах СССР, занимавшиеся проблемами разработки и производства химического оружия и средств защиты. Один из полигонов по изучению способов дегазации и дезактивации военной техники находился в Кузьминском парке (в 30-е годы прошлого века за пределами Москвы). Понятно, что многие замечательные химики, работавшие в этих институтах, остались неизвестными.

Интенсивно развивалась военная химия и в других странах: во Франции, Великобритании (Портон-Даун), Италии, Канаде, Японии и, прежде всего, в США, где еще в 1917 году был создан правительственный научно-производственный центр в штате Мериленд в г. Эджвуде, было запущено производство хлорпикрина, иприта и фосгена. Подключались к этим работам и частные компании. В тридцатые годы прошлого века резко интенсифицировались исследовательские и технологические разработки в области новых отравляющих веществ в Германии. В это же время было отмечено использование иприта в войне Италии против Абиссинии (теперь это Эфиопия).

Ко времени окончания второй Мировой войны в Германии были накоплены огромные запасы отравляющих веществ, в числе которых уже были сильнейшие токсиканты нервно-паралитического действия, но использовать их немцы не решились. Бронетанковое вооружение, в котором армия Германии на начальном этапе войны значительно превосходила армии других стран, позволяло ей успешно решать тактические и стратегические задачи и без применения химического оружия. А после начала массированных бомбардировок территории Германии авиацией союзников стало понятно, что ответное применение этого оружия массового поражения союзниками нанесет Германии ещё больший урон.

После поражения Германии специальные службы США привлекли к работе над перспективными видами вооружений многих ведущих специалистов, проявивших себя во время войны в Германии. Всем известна роль Вернера фон Брауна в становлении ракетно-космической техники в США. Однако такую же роль в области военной химии сыграл основной организатор разработки и производства фосфорорганических отравляющих веществ в Германии Герхард Шрадер, который вместе со своими сотрудниками в течение нескольких лет передавал накопленный опыт в лабораториях Эджвудского арсенала.

И всё же, в первые послевоенные годы Военное ведомство США не уделяло серьезного внимания химическому оружию, поскольку существовавшая в те годы монополия на новое оружие массового поражения – ядерное вооружение – делала их лидирующим в военном отношении государством. Ситуация стала меняться к началу 60-х годов прошлого века, когда СССР накопил достаточное количество ядерного вооружения и средств его доставки для нанесения разрушительного удара по территории США. С этого времени финансирование разработок химического оружия было увеличено и к проведению исследований в этой области были привлечены лаборатории других стран. Рабочая гипотеза основывалась на том, что возможности синтеза новых соединений неисчерпаемы, а в качестве соединений лидеров могут быть использованы природные токсиканты, многие из которых значительно превосходят по биологической активности известные отравляющие вещества. В соответствии с этим проводилось изучение токсинов бактериального происхождения, ядов пауков, скорпионов, змей и других животных с целью выявления в них токсофорных групп.

В рамках этой программы в США была создана уникальная база данных по токсичным соединениям и получены технологические разработки по новым перспективным веществам. В частности, сведения о высокой токсичности S‑аминоалкиловых эфиров тиокислот фосфора были получены из Великобритании, там же была разработана технология получения вещества раздражающего действия CS, ещё более мощный ирритант, получивший в США обозначение CR, был впервые получен в Швейцарии, а вещество СН – в Австралии.

Вместе с тем СССР и США, две главные владевшие химическим оружием державы, вели постоянные переговоры по заключению соглашения о его полном запрещении. В качестве отправной точки для достижения конкретных договоренностей СССР считал подписание и ратификацию Женевского протокола в США, где делались заявления о том, что армия США и так делает это оружие только в оборонительных целях. И всё же после ультимативных требований советской стороны в 1975 году в эпоху так называемой «разрядки» США присоединились к странам, подписавшим Женевский протокол. До этого были заключены соглашения о запрещении и уничтожении бактериологического и токсинного оружия.

Готовность США к подписанию соглашений по биологическому оружию объясняется тем, что в её основе лежал тщательный анализ возможности использования болезнетворных микроорганизмов в военных целях и была показана полная бесперспективность таких разработок: получить вирусы или бактерии, которые заражают по расовому или тем более по национальному признаку, вряд ли когда-нибудь удастся, а предварительную вакцинацию большого числа людей нельзя провести в условиях строгой секретности. В соответствии с этим без защитных мер такое оружие окажется направленным и против применившей его стороны. В соответствии с этим президент США Р.Никсон в 1969 году сделал заявление об отказе от биологического оружия. Через несколько месяцев оно было повторено с добавлением об отказе от использования микробных токсинов.

В СССР было известно о широком масштабе предшествовавших этим заявлениям работ и сначала было сделано предположение о том, что американцы просто хотят путём заключения такого соглашения остановить аналогичные разработки в нашей стране. Дело в том, что к этому времени в США были приняты на вооружение два микробных токсина – стафиллококковый токсин (PG) и токсин ботулизма (PR). Первый был предназначен для выведения живой силы из строя: в дозе 0,0007 мг/кг (ID₅₀) при попадании через рот он вызывает сильную боль в животе и неудержимый понос. Ботулотоксин же представляет собой смертоносный яд (ЛД₅₀ около 510^-6 мг/кг). Однако здравый смысл всё же возобладал и в 1972 году соответствующее соглашение было подписано в СССР и в США, правда, его ратификация состоялась только в 1975 году после подписания Женевского протокола США.

В 1977 году была подписана Конвенция о запрещении военного или иного враждебного использования средств воздействия на природную среду (гербициды, цунами, землетрясения и т.д.). В 1982 году были разработаны основные положения конвенции о запрещении разработок, производства и накопления запасов химического оружия и о его уничтожении. В 1986 году были внесены дополнительные предложения и сделано заявление о недопущении производства химического оружия на предприятиях коммерческого сектора.

В окончательном варианте от 13 января 1993 года предложенный мировому сообществу договор получил название «Конвенция о запрещении разработки, производства, накопления и применения химического оружия и о его уничтожении». В его преамбуле говорится, что Конвенция подтверждает принципы и цели, а также взятые обязательства по Женевскому протоколу 1925 года и по Конвенции о запрещении разработки, производства и накопления запасов бактериологического (биологического) и токсинного оружия и об их уничтожении, подписанной в Вашингтоне, Лондоне и Москве 10 апреля 1972 года.

Общие обязательства по Конвенции по химическому оружию, которые принимали на себя подписавшие её государства, включали отказ от разработки, производства, приобретения, накопления или сохранения химического оружия, отказ от применения химического оружия, от военных приготовлений к его применению. Государства участники Конвенции, отказывались от помощи, поощрения или какого-либо побуждения по отношению к другим сторонам в том, что запрещалось государствам участникам Конвенции.

Каждое подписавшее Конвенцию государство принимало на себя обязательства по уничтожению химического оружия и любых объектов по его производству, находящихся в его собственности или под его юрисдикцией. Важно было также то, что государства участники отказывались от использования химических средств, предназначенных для борьбы с беспорядками, в качестве средств ведения войны.

Были составлены списки «токсичных химикатов», ключевых компонентов и прекурсоров, на которые распространяется Конвенция. Они включали вещества, которые использовались, производились или испытывались в качестве химического оружия. Химические средства для борьбы с беспорядками, на которые накладывалось представленное выше ограничение, определялись как «любой не включенный в списки химикат, способный быстро вызвать в организме человека раздражение органов чувств или физические расстройства, которые исчезают в течение короткого промежутка времени после прекращения воздействия».

Вещества, на которые распространяется действие Конвенции, были включены в три списка. Список 1 – это токсичные химикаты, которые разрабатывались, производились, накапливались или применялись в качестве химического оружия, а также исходные продукты для их получения, которые не находят широкого применения и не используются в промышленности, не связанной с химическим оружием. Список 2 охватывает вещества, обладающие такой смертоносной или инкапаситной активностью или другими свойствами, которые предполагают возможность использования их в качестве химического оружия. И, наконец, список 3, включает вещества с высокой токсичностью, в том числе и использовавшиеся в качестве химического оружия, которые производятся химической промышленностью для целей, не запрещаемых Конвенцией. Кроме того, каждый список содержит перечень исходных продуктов (прекурсоров) для получения включенных в него веществ.

Во время работы по подготовке положений Конвенции делегация СССР предлагала включить в неё в качестве четвертого списка все вещества с острой токсичностью, например,  0,5 мг/кг (ЛД₅₀) или с токсодозой LС₅₀  2000 мгмин/л без указания конкретных структур. Предполагалось, что при производстве их в количестве, например, более 1000 кг/год они подлежат рабочей проверке со стороны органов, контролирующих соблюдение условий Конвенции. Однако это предложение было отклонено всеми другими участниками переговоров, поскольку отсутствие конкретного определения химической природы таких веществ может быть использовано для получения доступа к перспективным разработкам в области лекарственных средств и агрохимических препаратов. Кроме того, существует возможность включения некоторых таких структур в список 2.

В начальном варианте Конвенции были оговорены сроки, отведенные на уничтожение запасов химического оружия. Предполагалось, что это можно осуществить в течение 10 лет со дня вступления в силу Конвенции с уничтожением по 10 % накопленного химического оружия в год. Однако это положение было пересмотрено, поскольку ни США, ни Россия не имели соответствующих предприятий и технических возможностей для проведения работ в таком объёме. Наиболее совершенные технологии по переработке разных классов ОВ были разработаны в нашей стране. В условиях Конвенции оговорено, что при уничтожении химического оружия сжиганием нельзя сбрасывать в атмосферу дымовые газы без их специальной обработки. В соответствии с разработанными в России технологиями ОВ проходят химическую дегазацию, продукты дегазации направляются на сжигание и твёрдые остатки перерабатываются в битумные блоки и направляются на захоронение.

В США был построен завод по нейтрализации ОВ на атолле Джонстон в Тихом океане (Johnston Atoll Chemical Agent Disposal System, JACADS) на расстоянии в несколько сот миль от трасс самолетов и маршрутов кораблей, что по мнению разработчиков позволяло выбрасывать дымовые газы в атмосферу через очень высокую трубу. Однако активисты организации Гринпис провели массовые акции с требованием закрытия этого предприятия и, в конце концов, работы по уничтожению химического оружия на атолле Джонстон были прекращены.