Лекции ИМЮН

утверждается дискретное развитие науки и отсутствие универсальной методологии, а сама проблема метода как необходимого условия правдоподобия научного знания не ставится. На основе этой концепции можно лишь относительно очертить те отрезки в развитии науки и условия, формирующие их, которые ведут к необходимости проблематизации метода, без которой исследования предмета не могут продолжаться с той же степенью успешности в плане разрешения проблем.

Второй выход: относиться к юриспруденции не как к науке, процессу производства истинных знаний, а как инженерной области. Задача юриспруденции – не познание общества, социальных законов, а социальное проектирование, опирающееся на данные наук. В таком случае перед юридическим сообществом встанет проблема формирования иной, инженерной методологии, которая уже опирается не на категорию истинности знания, а на его эффективность, результативность и пр.

41. Философское самоопределение и научное исследование права.

Философское познание и научное исследование права – два различных способа его изучения.

Философское познание права всегда осуществляется в той или иной «картине мира», в которой право занимает определенное место. «Картину мира» можно определить как комплекс онтологических, гносеологических и аксиологических допущений, имеющих предельный характер и не имеющих рациональных обоснований, формирующих мировоззрение и основанных в определенном типе культуры. Между различными философскими «картинами мира» нет более общих критериев и дальнейшей рациональной аргументации, которые бы позволяли их синтезировать. В силу этого между различными философскими «картинами мира» возможен экзистенциальный выбор, который осуществляют и ученые.

Философское познание формирует первичную онтологическую картину, в которой разворачивается построение предметов различных наук. Философия формирует предельные смыслы действительности, существенным образом влияет на формирование ценностноцелевых структур общества, которые, в свою очередь, задают основания научных исследований – особенно в сфере гуманитарных дисциплин.

Считается, что научное познание осуществляется в рамках господствующей философской «картины мира». Так, средневековые исследовательские практики основывались на «картине мира», сформированной учением Аристотеля, а классическая научная рациональность XVII – XIX вв. во многом базировалась на философских рефлексиях Ф. Бэкона и Р. Декарта. Влияние философской «картины мира» на стратегию научного

161

поиска, научную парадигму может быть проиллюстрировано на примере изменения восприятия сознанием научного сообщества времени и пространства. Долгое время в сознании научного сообщества господствовала философия Канта, в которой время и пространство считались категориальными рамками, и это не давало возможности рассматривать их как физические характеристики. Счастливое невежество Эйнштейна в этом отношении дало ему возможность рассмотреть их как физические характеристики, и именно это, по свидетельству Вернера Гейзенберга, позволило осуществить революцию в физике.

Словарь Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона. Существенные признаки науки, как таковой, или свойства научности сводятся к двум условиям: 1) наибольшей проверенности или доказательности со стороны содержания и 2) наибольшей систематичности со стороны формы. Оба эти условия ставят науку в неизбежную связь с философией как такой областью, в которой 1) окончательно проверяются понятия и принципы, безотчетно предполагаемые различными науками, и 2) сводятся к всеобъемлющему единству все частные обобщения этих наук. В самом деле, математика, в высшей степени точно и доказательно определяющая всевозможные пространственные и числовые отношения, принимает самые понятия пространства и числа как готовые, без отчета и проверки; подобным образом естественные науки без доказательств принимают бытие материи и физического мира и постоянство естественных законов. С другой стороны, если между областями всех частных наук существует связь, не входящая ни в одну из научных специальностей, то эта связь не может быть определена и простым их сложением. Следовательно, если наука в целом не хочет терять своего научного характера, оставаясь без полной доказательности своего содержания и без полной систематичности своей формы, она должна ждать от философии окончательных принципов своей достоверности и своего единства. Исторически несомненно, что наука и после того, как выделилась и стала самостоятельно развиваться, всегда получала из той или другой философской системы обосновывающие и объединяющие начала. В XVII и XVIII вв. такое значение для науки имели картезианство и Лейбнице-Вольфова философия, а под конец - кантовский критицизм. В XIX в., после разочарования в натурфилософии Шеллинга и панлогизме Гегеля, большинство прогрессивных научных деятелей попало под влияние материалистической метафизики, которой невольно подчинялись и приверженцы французского позитивизма.

Предельные категории, принципы познавательной деятельности наука берет из философии. Поэтому момент сознательного философского самоопределения исключительно важен и для юридической науки. Для этой цели ученый-юрист должен владеть на базовом уровне знанием о философских традициях, иметь представление о значениях философских категорий. Поэтому изучение истории философской мысли не является исключительно внешним для целей научной деятельности юристов. Можно утверждать, что все значимые методологические традиции в правоведении (Аристотелевская, классическая научная традиция, герменевтическая, феноменологическая, СМД-методология и постмодернизм) основываются на различных философских «картинах мира», по-разному решают вопросы онтологии, гносеологии и аксиологии.

Философское самоопределение ученого – это активный, творческий выбор предельного основания, «начальной точки» исследования, принятие фундаментальной «системы координат», комплекса базовых категорий, которые, в конечном счете, определяют его «угол зрения» на объект науки и исследования, задают первичное его видение (языки описания, фундаментальные допущения и пр.). Например, принятие основных положений философского идеализма или философского позитивизма ученым-юристом предопределит и его понимание природы правовой реальности, целей ее исследования. Философское самоопределение задается только на основе знания философских традиций через рефлексивную позицию ученого.

На философское самоопределение, несомненно, оказывают воздействие такие факторы как доминирование в культуре определенного философского учения, ценностноцелевые структуры общества, научные традиции. Они, задавая «магистральную линию» интеллектуальной деятельности, в значительной мере сужают пространство философского

162

выбора ученого, но, тем не менее, никогда не в состоянии его исключить. В истории правоведения значительную ее часть составляют исторические отрезки, на протяжении которых безусловное господство определенного философского учения (вкупе с ценностными

иинституциональными факторами) нередко предопределяло философский выбор ученого, нивелировало саму проблему философского самоопределения. Так, господство Аристотелевской системы мышления вкупе со схоластическим типом сознания предопределяло восприятие права и целей деятельности академических юристов XI – XV вв.

Необходимость сознательного философского самоопределения ученого в наибольшей степени ощущается в переходный период, когда социокультурная ситуация в своих базовых представлениях и институтах существенно изменяется в достаточно короткий промежуток времени. Рефлексия базовых ценностных оснований общества и культуры осуществляется, прежде всего, философским сознанием, а осмысление ценностных оснований государственно-правовой действительности осуществляется философией права, которая задает идеальный план юридического сознания, без которого невозможны осмысленная постановка юридических целей и выбор юридических средств, их конфигурации в правовом регулировании общественных отношений.

Актуальность философского самоопределения юристов задается еще и тем, что, начиная с XX столетия, в западной культуре исчезли механизмы полноценной трансляции культуры и универсальные (закрытые) философские системы, претендующие на объяснение любых феноменов природы, общества и мышления. Советское правоведение этот процесс задел в значительно меньшей мере в силу идеологизации философского учения марксизма. Советская юридическая мысль, поскольку она в своем самоопределении базировалась на «единственно правильной научной философии», претендовала на создание подлинно научной теории права и государства. Принципиальное изменение отношения научного сообщества к философскому учению марксизма-ленинизма за последние 20 лет, возникновение конкуренции между философскими системами в познании государственноправовой действительности привели к существенному увеличению актуальности философского самоопределения юридического сообщества в нашей стране.

Н.Н. Тарасов: научное исследование. Наука – это деятельность по производству нового знания и организации знаний. Производство знаний осуществляется в процедуре научного исследования, организация – в рамках предмета науки.

Научное знание отличается от других видов познания:

1)объективностью. Это всегда знание о некотором объекте. Знание не об отдельной ситуации, а об объекте. Для получения знаний об объекте наука должна была сформировать объект.

2)обоснованностью. Обоснованность – знание получено определенным методом, который раскладывается на систему средств и правил работы с ними, в определенных процедурах, это знание воспроизводимое. Научное знание – это такое знание, которое может быть получено каждый раз, когда осуществляется определенная процедура (воспроизводимость). Обоснованность знания более ярко показывает отличие научного знания от других видов знания. (Прародительницей этой традиции считается греческое понимание науки. Наука у греков сводилась к разработке понятий

иформированию правил оперирования этими понятиями.)

3)истинностью – это знания проверенные в современных условиях. Научные знания всегда должны содержать в себе возможность их проверки.

42. Метафизические идеи и научные конструкции в правоведении.

Идеи способны организовать пространства как мышления, так и действия. Соответственно, в идее возможно аналитически выделять рациональный и деятельностный план. Деятельностный план задается идеалом и целесообразным действием по его достижению. Рациональный, мыслительный

163

план состоит в том, что идея способна быть формализована до уровня схем и тем самым нормировать мышление. Круг наших знаний не может быть шире круга наших идей (Дж. Локк).

Идеи не имеют производной природы, не выступают, как это утверждалось в вульгарном материализме, лишь результатом отражения объективной, внеположной сознанию действительности. Идеи способны производить новое содержание. Идеи отражают социальную реальность, но и социальная реальность отражает идеи.

Идеи имеют социальные и культурные основания. Идея права должна рассматриваться в социокультурном контексте. Идея права для античности и нового времени – это не одна и та же идея: для античности это, скорее, справедливость, для эпохи нового времени – свобода. Ценности, задающие основания и цели социальных институтов, задаются идеями.

Метафизическая идея – базовое представление, организующее и мышление, и деятельность, определяющее основу философской картины мира, выходящее за пределы действительности, способной быть непосредственно воспринятой органами чувств.

Метафизические идеи – философские идеализации, категоризации, которые отличаются от научных конструкций тем, что они не объясняют правовую действительность и не направлены на ее прогнозирование. Метафизические идеи направлены на определение смыслов, а не на объяснение реальных процессов и явлений, в то время как научные конструкции правоведения создаются с целью познания предмета юридической науки, объяснения и возможного прогнозирования правовых явлений.

Метафизические идеи закладывают основание философской картины мира, в которой существует юридическая наука. В этом смысле метафизические идеи в гносеологическом отношении выступают тем пределом, в рамках которого выстраивается познавательный процесс теоретического освоения правовой действительности.

Метафизические идеи имеют методологическое значение на философском уровне юридического познания. Подходы философского уровня состоят в самоопределении исследователя относительно существующих картин мира и обращения к соответствующему категориальному строю, а методы философского уровня сводятся к онтологическим, гносеологическим, метафизическим, диалектическим и т.п. рамкам исследования.

Н.Н. Тарасов утверждает: «Относительно сложных объектов, – а право, вне всякого сомнения, относится именно к таким, – любые начальные суждения могут рассматриваться или как метафизические (не имеющие логических оснований) полагания, или как априорные знания. Однако как раз в оппозиции такому подходу и находится научное мышление, не признающее априорных истин и исключающее из своей сферы метафизические полагания». Иными словами, метафизические идеи выступают первичными «точками опоры» в описании права как объекта.

К аналогичным выводам приходят А.В. Поляков и И.Л. Честнов.

«В философии давно уже отмечено, что логические понятия, представленные как система формально непротиворечивых доказательств, в своих истоках опираются на недоказуемые постулаты (как известно, принципиальная невозможность полной формализации научного знания доказана К. Гёделем), и в силу этого все логические построения оказываются воздвигнутыми на металогических основаниях. Многообразие, а подчас и непроясненность таких оснований порождает эпистемологический анархизм (П. Фейерабенд), т.е. постоянное противоборство противоречащих друг другу оппозиционных методологических установок, вызывающий к жизни непроясненные понятия и теории, которые открыто или в завуалированном виде выступают как идеологические концепты». (Поляков А.В. Общая теория права. С. 29.)

«То, что понятие права не может быть выведено индуктивным путем из, например, норм права, осознавал Г. Кельзен, вводя в систему права ее априорное начало — «основную норму». Знаменитые ограничительные теоремы К. Геделя, прежде всего его вторая теорема, утверждающая, что в каждой достаточно богатой формальной системе невозможно доказать ее непротиворечивость теми методами, которыми она формализована, говорят о том же: для обоснования права необходимо выйти за рамки юриспруденции. По мнению постпозитивистов (Т. Куна, П. Фейерабенда и др.), наука обязательно включает в

164

себя «вненаучные», в том числе метафизические, положения. В. С. Степин считает, что основаниями науки являются научная картина мира, идеалы, нормы и философские основания (см.: Степин В.С. Теоретическое знание. Структура, историческая эволюция. М., 2000. Гл. 3.).». (Честнов И.Л. Правопонимание в эпоху постмодерна // Правоведение. 2002. №2)

(А.М. Михайлов) Современная юридическая наука в той или иной мере признает, что ее основания задаются метафизическими идеями. Поэтому неправильно воспринимать метафизические идеи и научные конструкции в правоведении как феномены, принадлежащие к различным действительностям. Так, вполне возможно утверждать, что юридические конструкции могут формироваться путем обобщающих абстракций из материала позитивного права и/или правовой доктрины, так и могут дедуцироваться из тех или иных мировоззренческих принципов, и в таком случае метафизические идеи будут являться источниками научных конструкций, которые задают их смысл, предназначение. И хотя метафизические идеи и «рассуждающий» тип познания относится в правоведении к философии права, носят объектный характер (относятся к миру вообще), а научные конструкции принадлежат теории права или отраслевым юридическим наукам, носят предметный характер, тем не менее, между ними имеется связь. Метафизические идеи задают идеальный план, без которого невозможно построить план целевой, в котором исключительно существуют любые конструкции. Задавая предельный смысловой план, метафизические идеи выступают одним из оснований предметного научного знания. Целевое создание любых научных конструкций носит осмысленный характер лишь в контексте в той или иной степени осмысленной философской «картины мира».

Н.Н. Тарасов: отношение к метафизическим полаганиям в истории правоведения западной традиции.

Аристотельская и классическая научная традиции. У Аристотеля, сделавшего науку самодостаточной сферой, не «встроенной» в другие сферы и виды деятельности, познание было главным образом метафизическим постижением мира, осуществляемым, прежде всего, путем построения соответствующей онтологии. По Аристотелю, научное мышление – это рассуждения, подчиняющиеся, с одной стороны, определенным правилам, а с другой - соответствующие определенной онтологии. Для античного познания характерны метафизические полагания, исходные мыслительные построения, предопределяющие признаки и свойства объектов.

Истина в античной рациональности достигается рассуждениями, осуществляемыми по установленным правилам (в современном понимании - логики) и в рамках определенных метафизических первоначал. «Поэтому и начала вечно существующего всегда должны быть наиболее

В«Метафизике» Аристотель указывает, что «математической точности нужно требовать не для всех предметов, а лишь для нематериальных. Вот почему этот способ не подходит для рассуждающего о природе, ибо вся природа, можно сказать, материальна. А потому надлежит, прежде всего, рассмотреть, что такое природа».

Для рациональности нового времени истинным является уже такое знание, которое исключает всякие метафизические полагания и может быть проверено на соответствие объекту экспериментальным путем.

Винтеллектуальной традиции нового времени математика уже начинает рассматриваться как универсальное средство научного познания мира. Решающей мировоззренческой предпосылкой этого, с точки зрения исследователей данной проблемы, является устранение принципиальной для аристотелевской науки грани между естественными природными объектами и искусственной человеческой деятельностью,

еепродуктами. Для научного сознания нового времени все объекты принадлежат уже к общей реальности, подчиняющейся единым законам познания, а господствующая натурфилософская гносеологическая установка рассматривается как единственно научная. В соединении с успехами естествознания это создает благоприятные условия для формирования познавательной традиции, в которой математика становится не просто универсальным языком и методом, но и критерием науки. Ведущей идеей данной традиции

165

становится «идея единой науки, охватывающей все сферы сущего, «универсальной математики», о которой мечтали Декарт, Лейбниц и другие мыслители XVII столетия».

Математизация научного сознания, соединенная с эмпирическими исследованиями, экспериментом приводит, в том числе, и к представлениям о необходимости точности в науке и строгой «технологической» организации научной деятельности. Образцом представления о данной точности и «технологичности» может служить следующая характеристика ньютоновской науки, данная Ампером. «Начинать с наблюдения фактов, изменять, по возможности, сопутствующие им условия, сопровождая эту первоначальную работу точными измерениями, чтобы вывести общие законы, основанные всецело на опыте, и в свою очередь вывести из этих законов, независимо от каких-либо предположений о природе сил, вызывающих эти явления, математическое выражение этих сил, т.е. вывести представляющую их формулу - вот путь, которому следовал Ньютон».

Выраженная в данном высказывании установка на выведение математического выражения сил, независимо от каких либо предположений об их природе, хорошо иллюстрирует еще одну особенность сформировавшейся к этому времени научной рациональности - отсутствие характерных для античного познания метафизических полаганий, предопределенности признаков и свойств объектов исходными мыслительными построениями. Образно говоря, формирующаяся в новое время наука, в отличие от «рассуждающего» античного познания, становится познанием «исследующим». Построенная на натуралистическом мировоззрении, инструментальной самодостаточности познавательной деятельности, математической нормативности метода, она приобретает те черты, которые мы нередко воспринимаем как характеристики любого рационального познания: объективность, воспроизводимость, доказательность, точность и т.д. Между тем эти требования сформировались именно в новоевропейском «исследовательском познании», которое сегодня, как правило, и называется наукой. Наукой как формой духовного производства, деятельностью по производству знаний.

Философский идеализм: отношение к метафизическим идеям. Философия Шеллинга актуализировала в правоведении первой половины XIX столетия органическое восприятие объекта научного познания. Идеалистическая философия соединила в своей онтологической картине рациональный элемент правоведения с эмпирическим. Характеризуя построение юридических энциклопедий этого периода, Ф.В. Тарановский пишет: «А priori дается метафизическая идея права и затем демонстрируется осуществление ее в праве положительном. Эмпирическое осуществление идеи понимается идеалистами не в состоянии покоя (статически), но в состоянии движения (динамически), в смысле постепенного к ней приближения и последовательного стремления к ней, как к конечной цели. Вследствие этого эмпирическое оправдание идеи права облекалось в форму исторического построения. В органических энциклопедиях неизменно соблюдалась одна и та же последовательность в расположении материала. Сначала дается априорное определение понятия права, то есть устанавливается его метафизическая идея, а затем приводится очерк истории права, в котором показывается, как идея права постепенно раскрывается в положительном праве на пути к полному ее осуществлению, как к конечной цели. Так как метафизическая идея права имеет абсолютное, то есть безусловное и всеобщее, значение, то носителем ее является все человечество. Отсюда следует, что эмпирическое проявление содержания этой идеи раскрывается исчерпывающим образом только во всемирной истории права. Ею, значит, и должны заниматься органические энциклопедии права». (Тарановский Ф.В. Энциклопедия права. С. 36.)

Идеалистическая философия отказалась от исходных аксиом рационализма, установила метафизические идеи, как конечную цель мирового процесса, и сводила познавательную деятельность к наблюдению явлений в видах раскрытия в них постепенного осуществления метафизических идей. В течение известного времени идеалистическая философия содействовала упорядочению, обобщению и в известном смысле объяснению тех конкретных знаний, которые приобретались путем наблюдения». (Там же. С. 38.)

Философский позитивизм: отношение к метафизическим идеям. Позитивистский гносеологический идеал требует решительного отказа от теоретического познания права через поиск метафизической идеи права и ее разворачивания путем логической дедукции, а значит, от соотнесения философии права и позитивной юриспруденции как идеального и реального правопорядка. Поскольку с позиций позитивистской методологии метафизические идеи не имеют реального бытия и не могут

166

включаться в предмет научного познания, то собственно научное исследование права может быть только познанием его законов путем обобщения реально существующих в юридической сфере явлений.

Обосновывая свою позицию по данному вопросу и критикуя установку позитивизма, Б.Н. Чичерин писал: «Метафизика была отвергнута как бред воображения, и единственным руководящим началом всякого знания и всякой деятельности признан был опыт. Последняя односторонность оказалась, однако, горше первой. Если идеализм, витая в облаках, предавался иногда фантазиям и действовал разрушительно на практику, то в нем самом заключалась и возможность поправки: под влиянием критики односторонние определения заменяются более полными и всесторонними. Реализм же,

лишенный идеальных, т.е. разумных, начал, остается бессильным против самых нелепых теорий». Рубеж XIX и XX столетий: отношение к метафизике. Основной метод познания в

правоведении, по сути, продолжает соответствовать восходящему к античности идеалу науки, т.е. состоит в метафизическом полагании некоторой идеи права (идея воли Виндшейда, интереса - Йеринга) и ее обосновании в разработках системы, институтов, конструкций позитивного права. Таким образом, на более высоком теоретическом уровне продолжает реализоваться традиция нового времени: соотносить философию права с поиском его идеи и ее рациональным обоснованием, а позитивную юриспруденцию - с разработками действующего положительного права.

Советская доктрина: отношение к метафизике. Официальная доктрина советского правоведения полагала лишь марксистскую философию как научную, осмысливающую действительность исключительно в системе научно обоснованных представлений и принципиально исключала любые метафизические полагания и спекуляции.

43. Роль философских спекуляций в правоведении.

Словарь Брокгауза и Ефрона. Спекулятивная философия, умозрительная, отрешенная от опыта и наблюдения, покоящаяся или на чисто духовном созерцании объекта, или же на чистом мышлении. В первом (мистическом) смысле спекуляцию (умозрение) понимали неоплатоники, в новейшее время Шеллинг; во втором (рационалистическом) – Гегель, видевший в спекуляции, как специфическом методе философского исследования, такое мышление, которое все противоположности и противоречия, заключающиеся в понятиях, разрешает в высшие единства и таким путем создает новые идеи, в противоположность рефлексии, которая всегда остается при содержании, данном ей извне. [Именно путем философских спекуляций и создаются закрытые системы (Платон, Гегель), способные интерпретировать в терминах системы любой феномен и не поддающиеся фальсификации (К. Поппер)]

(Н.Н. Тарасов) Философские спекуляции – принятый в философии метод размышления в рамках категорий и способов, не нуждающихся в обращении к практике, экспериментальной проверке выводов. В современном правоведении философские спекуляции широко используются при обсуждении таких принципов права как справедливость, гуманизм, проблематики ценностей в праве, сущности и функций права. В основе спекулятивного познания – система целенаправленных операций, которые не обосновываются, не рационализируются, а принимаются. (Причем целенаправленное обращение юридического сообщества к спекулятивному способу познания актуализируется в переходные периоды эволюции правовых систем, когда общество – в силу ряда факторов – теряет устойчивую основу в виде общепризнанных ценностей, фундирующих собой восприятие государственно-правовой действительности. Через обращение к философским спекуляциям юристы, как правило, выстраивают основания правовой идеологии с претензией сформировать ценностно-целевой фундамент действующей правовой системы, который придает ей осмысленность и устойчивость. Последний такой период в истории российского правоведения датируется концом 80-х – началом 90-х гг. XX столетия, когда юристы искали в («классическом» и «возрожденном») естественно-правовом учении, (нео)кантианстве и (нео)гегельянстве замену официальной доктрины марксизма-ленинизма.)

167

(Н.М. Коркунов, «Лекции по общей теории права») Хотя философия права в новейшей ее форме

(под влиянием философского позитивизма – А.М.) обратилась к выяснению положительного права, она все-таки не сливается с наукой положительного права. Она сохраняется свой особый метод. Она не обращается к наблюдению, не идет в своих исследованиях путем индуктивным. Она покоится на предположении, что выяснение вечных оснований положительного права может быть дано не эмпирическим знанием, а только знанием сверхчувственным, получаемым познающим умом непосредственно, помимо чувственного опыта. Особенность метода, полагают,

обеспечивает философии права возможности получить не только относительное познание права,

но и безотносительное, абсолютное, объяснить не только явления правовой жизни, но самую сокровенную сущность права.

Философия права – самостоятельная сфера юридической мысли, она пытается сформировать идеальный образ права. Задача философии права не в том, чтобы обращаться к некоторым реальностям, рефлектировать некоторые практики, заниматься обобщением и строить понятия научного типа, а в том чтобы, дедуцируя универсальные философские принципы задать идеальный образ права, картину, к которой должно стремиться человечество. Миссия – идеальный образ права, юридическая же наука и практика ориентируются на этот образ, приближаются к этому состоянию, и тем самым достигается общественное здоровье, состояние социального порядка, основанного на универсальных ценностях и идеалах.

Философия права со времен классической немецкой философии – спекулятивная (метафизическая) философия. Метод философских спекуляций доходит до предельных оснований, которые рассматриваются как экзистенциональные, т.е. не имеющие дальнейших способов рациональной аргументации.

Спекулятивная философия традиционно исключается из разного рода позитивистских и неопозитивистских концепций, аналитической юриспруденции. Наиболее последовательно стремясь к естественно-научному идеалу познания права, их сторонники, как правило, отвергают любые представления о праве, которые не могут быть проверены эмпирическими методами и, следовательно, не подлежат включению в состав правовой науки как метафизические.

(А.М. Михайлов) Основания юридического знания могут формироваться двумя основными путями. Во-первых, юристы могут обратиться к рефлексии наличной правовой реальности как определенного аспекта социальной действительности. Данный путь можно назвать эмпирическим. Во-вторых, юристы могут посредством метода интроспекции обратиться к исследованию действительности разума в попытке найти рациональные первоначала права не во внеположной сознанию реальности, а в самом разуме. Этот путь можно назвать спекулятивным, умозрительным. Ф. Бэкон рассматривал данные способы познания как крайне ограниченные и символично именовал их, соответственно, «путем муравья» и «путем паука».

«Путь муравья» – такой способ получения знания, когда во внимание принимается исключительно опыт, то есть догматический эмпиризм. Данный способ познания основывается на практическом опыте, сборе разрозненных фактов, доказательств. Ученые-эмпирики, подобно муравьям, день за днем собирают частицы, из которых состоит их жилище. Таким образом, эмпирики получают внешнюю картину знания, видят проблемы «снаружи», «со стороны», но не могут понять внутреннюю сущность изучаемых вещей и явлений, увидеть проблему изнутри.

«Путь паука» – получение знания из «чистого разума», то есть рационалистическим путем. Данный путь игнорирует либо значительно принижает роль конкретных фактов, практического опыта, что неизбежно ведет к построению спекулятивных конструкций логического порядка и свободному жонглированию ими. Рационалисты оторваны от реальной действительности, догматичны и, по Бэкону, «ткут паутину мыслей из своего ума». «Путь паука», по мнению Бэкона, приводит к очень шатким и ненадежным гипотезам. (Действительно, если проследить путь движения мысли Гегеля, то он напоминает плетение паутины.)

168

Рационализм нового времени, ведущим представителем которого является Р. Декарт, ищет несомненные первоначала познания спекулятивным путем. Так, важнейшее онтологическое утверждение рационализма «я мыслю, следовательно/, существую» основывается на положении, что невозможно сомневаться в собственном сомнении. И именно сомневающаяся мысль становится основанием утверждения подлинного существования.

Основания для метода философских спекуляций закладываются Платоном, который впервые в истории философии помыслил и концептуализировал мир как двуединый – мир идей и мир вещей, т.е. раздвоил действительность на идеальную, умозрительную, и реальную, чувственно познаваемую. Причем истина, согласно «мифу о пещере» Платона, достигается путем выхода за пределы «пещеры», где возможно видеть лишь фрагментарные, искаженные отражения – тени действительных феноменов. Следовательно, первоначала действительности могут быть схвачены только спекулятивным путем. Ведь в понимании греческой философии теория – есть чистое, внутреннее созерцание объекта, вглядывание в его сущность, лишенное какого-либо практического мотива, т.е. по своей сути теоретическое знание спекулятивно, связано с мысленным поиском идеи (природы) объекта.

Обращение «внутрь» сознания является неизбежным способом, если ставится цель выйти на неизменные и всеобщие, т.е. абсолютные основания, на фундаменте которых строится истинная система знаний. Если социальная эмпирическая действительность постоянно изменяется и разум не может найти в ней такие основания, то мыслитель неизбежно обратится к действительности сознания, что и есть спекулятивный путь познания.

Если Аристотель был убежден, что путем сравнительного исследования и выделения общих черт у действующих правопорядков можно определить естественный закон, не зависящий от места и являющийся выражением природы человека (эмпирический путь познания), то Платон отрицал возможность достижения идеала действующими правопорядками.

Спекулятивная традиция в правоведении будет выражена, помимо прочего, в убеждении целого ряда ученых-неокантианцев, что посредством сравнительного правоведения невозможно постичь сущность права. Иными словами, сущность права постигается исключительно спекулятивно как действительность должного; между «сущим» и «должным» имеется невосполнимый разрыв, природа права относится к миру долженствования, является плодом разума, а не эмпирической реальности.

(К. Цвайгерт, Х. Кётц, «Введение в сравнительное правоведение…») Штаммлер категорически отказался рассматривать сравнительное право в качестве средства познания «подлинного права»: еще ни разу не удавалось путем сравнения постичь безусловную действенность полета мысли, без чего не могло бы обойтись ни одно научное исследование права (Учебник философии права, 1922, II). Даже Радбрух, в статье «О сравнительно-правовом методе» (1905/1906) энергично отстаивая ценность сравнительного права как «вспомогательного средства законотворчества для получения максимально объективной картины действующего права», отрицал его значение для выявления сути права. С его точки зрения, рассмотрение множества действующих законодательств не приведет к постижению подлинного права. Оно проявляется не эмпирически, а априорно.

Для целей правового регулирования в ситуации, когда ставится цель сформировать на основе права новую систему социальных институтов, метод философских спекуляций не имеет себе равных в плане эффективности. Идею безусловного долженствования, безусловной значимости определенных ценностей невозможно задать эмпирически – всегда будут существовать альтернативные интерпретации тех или иных социальных обстоятельств. Метод философских спекуляций единственно способен задать идею безусловного долженствования, постулировать принципы правового регулирования. Так, категорический императив Канта выводится не эмпирически (что невозможно), а лишь спекулятивно.

Допустимо утверждать, что один из способов построения оснований политики права – философские спекуляции. Они позволяют задавать правовой идеал, осуществлять

169

критическое исследование действующего права с позиции идеала и предлагать способы и средства реформирования и системы позитивного права с целью приближения к правовому идеалу. На данной идее строится понимание ведущей функции «возрожденного естественного права» у П.И. Новгородцева – в противовес пониманию политики права у Л.И. Петражицкого.

Философская спекуляция в правоведении – один из действенных способов противостояния сложившейся социокультурной традиции, один из путей формирования новой «парадигмы», основания юридического знания. Так, рационалистическое крыло школы естественного права нового времени (прежде всего, французские просветители) спекулятивно постулировало определенный комплекс ценностей как универсальный и неизменный, связав его с естественно-правовой традицией и противопоставив действующему позитивному праву, чем и сформировало мощнейшую идейную основу для последующих буржуазных революций в Европе.

В истории романо-германского правоведения философские спекуляции играли значимую роль. Во-первых, именно спекулятивный образ мышления средневековых университетских докторов права соединенный со схоластическим типом сознания дал возможность сформировать традицию экзегетического и системного исследования авторитетных текстов – традицию юридической догматики. Р. Зом: «Для схоластика имеет значение не опыт, а исключительно в разуме найденный принцип. Спекулятивная философия составляет все. Только то имеет научную силу, что может быть логически выведено из общих понятий; только то есть, что

разумно»68. Во-вторых, философские спекуляции позволили школе естественного права сформировать правовую идеологию нового времени, которая до сих пор составляет фундамент конституционного правового регулирования в государствах западной традиции права. В-третьих, философские спекуляции сформировали фундамент как метафизического, так и диалектического методов познания правовой действительности.

Значение спекулятивной философии права – см. вопрос № 14.

44. Средства юридического исследования и научный предмет. Построение предмета юридического исследования.

Право – полиструктурный объект. Предмет юридической науки – сложноорганизованный. Исследование предмета правоведения предполагает обращение к категориальному составу.

Для юриспруденции право – предмет изучения, а для иных наук только один из объектов исследования (т.е только юриспруденция создает целостную теоретическую картину права) – только юриспруденция создает понятие права и всю систему категорий. Понятие – средство «расчленения» объекта исследования.

Большинство фрагментов юридической действительности являются не естественными, а искусственными, так называемыми артефактами, т.е. сконструированными людьми. Например, для регулирования деятельности группы людей была создана определенная конструкция, которая создает впечатление, что юридические лица появились сами, но они были сконструированы, а не возникли сами по себе. В объекте юридических лиц нет, они есть в предмете.

Большинство феноменов в юриспруденции сконструированы в предмете, после чего помещены в объект и затем на основе их анализа облечены в понятия. Категория

«механизм правового регулирования» не имеет соответствующей ей реальности, но понятие