Лекции ИМЮН

действительность – некоторые гносеологические конструкции: восхождение от абстрактного к конкретному, исторических аналогий и т.д. Категоризации, являющиеся типичным способом для рассуждающего философского познания, – отнесение тех или иных государственных или правовых феноменов к тому или иному классу.

Философские категории, законы и понятия во многом закладывают первичную «систему координат» исследования, выступают как базовый момент, определяющий задачи, стратегии исследования. Эти моменты составляют в целом «картину мира».

Философские основания задают рамки эволюции науки. Так, например, «пространство» и «время» рассматривались в силу господства философского учения И. Канта как категориальные рамки, а не как характеристики физической реальности. Поэтому для ученыхфизиков связать их как две реальности просто не приходила в голову, хотя уже до Эйнштейна был создан и математический аппарат, были сформированы многие физические представления. На этом основания можно утверждать, что философские основания во многом задают рамки для естественных наук. Конечно, физики от этих оснований более независимы, нежели юристы, но, тем не менее, ограничены ими.

Юристы используют философские понятия – «время», «пространство», «общество». Здесь юристы опираются на философские категоризации. Однако юристы нередко понимают

общество (как и другие философские понятия) натурально как некоторую совокупность людей, хотя в культурном понимании общество состоит не из людей. Поскольку общество – прежде всего понятие, которое находится в модельных отношениях с реальностью, то общество – это система институтов, а не совокупность людей. Раньше юристов учили философии, сейчас – уже нет. Сейчас – бессознательное восприятие образцов.

В гуманитарных и социальных областях философские исследовательские средства не только задают стратегии развития наук, актуальные поля исследований, фокусы категориальных систем, ценностные основания, но и формируют базовые идеи,

раскрывающие сущность тех или иных явлений. Так, для юридической науки это гуманизация, человек, личность, ответственность, справедливость и т. д

С точки зрения применяемых методов второй исследовательский слой – метанаучный.

•метанаучные (общенаучные) – те инструменты, которые не имеют философского статуса, т.е. не участвуют в формировании картины мира, но которые используются всеми или большинством наук – математические методы, логика, подходы, которые представляют собой операционализацию частных теорий (теория систем – системный подход)

Сюда относят все системы мышления – как минимум, включают математику и логику. Для юристов, прежде всего, актуально использование логики.

Помимо этого, на этом уровне работают различного рода методологические подходы (генетический, деятельностный, системный и др.). Эти подходы работают практически во всех областях научного знания, поэтому они называются метанаучными. Здесь мы избираем некоторые теоретические концептуализации как методологические инструменты.

•конкретных наук (частнонаучные) – исторический, психологический, и др.

Мы не можем как юристы использовать метод исторической реконструкции, его

могут использовать историки. Там требуются иные исследовательские операции, модели, эмпирическая база. От того, что мы почитали, что было в разные эпохи, не следует, что мы применили метод исторической реконструкции или исследовали историю вопроса. Для исследования истории вопроса нужно, во-первых, разработать модель исторического познания, которая отвечает на вопрос, что в истории Вы найдете, затем квалифицированно и адекватно историк может работать с архивами, ибо в рамках архивных материалов существуют различные виды данных по уровню, их нельзя фрагментарно без методологии

111

исследовать. Поэтому есть методы, которые используют конкретные науки, а другие науки эти методы не могут использовать, поскольку метод – это «инобытие» предмета науки. То, что в других науках существует как метод, мы в лучшем случае можем брать фундаментальные направления, фрагменты, которые для нас будут элементами метода в смысле подхода, общего отношения.

• юриспруденции – методы догматического или позитивно-юридического анализа, толкования, сравнительного правоведения.

Метод юридической науки един и в равной степени относится как к общей теории права, так и отраслевым наукам и прикладным юридическим дисциплинам. Другое дело, что

висследованиях, осуществляемых в рамках общей теории права или отраслевых дисциплин,

всилу разных исследовательских задач и целей, могут доминировать или философские, или общенаучные, или «частноправоведческие» методы. В то же время, ядро метода любой правовой науки составляют собственные методы юриспруденции, юридические средства познания права.

На сегодняшний день метод юридической науки представляет собой не связанную единой идеей и принципами познания технологию, а некоторую систему исследовательских средств, которые рационализируются в зависимости от предмета исследования и поставленных исследовательских целей и задач. Метод в правоведении как инструмент – это некоторое рамочное понятие.

Метанаучные идеологии как основания научных традиций. Наука всегда существует в рамках некоторых тенденций, определенной традиции (школы, направления правоведения, обусловливающие «начальную точку» исследования), т.е. парадигмы. Парадигма может пониматься как фундаментальная идея, которая обеспечивает единую организацию, определенную (причем избирательную) конфигурацию исследовательских средств и инструментов. Например, в социальных науках, если взять модерн, последним выражением которого был неопозитивизм, и взять постмодерн, то можно увидеть, что эти традиции базируются на разных философских основаниях. Если первая, классическая, традиция в правоведении основывается на представлениях о культурном движении, социальной организации, механизмах трансляции культуры, социальном проектировании, то вторая традиция базируется на представлении об отсутствии любых механизмов трансляции культуры, о социокультурной феноменальности каждого отдельно взятого поколения, о бессмысленности обращения к историческому опыту и вообще историческому анализу. Если первая традиция работает в представлениях причинно-следственных связей и говорит о том, что определенные социальные законы ведут к определенным следствиям деятельности, то вторые говорят, что следствия деятельности базируются не на социальных законах, а на целях проектирования, т.е. сначала возникает следствие в виде цели, а затем причина (телеологическая установка).

Если взять метанаучный уровень, то первая традиция говорит о важности исторического, генетического, системного подходов, логики, математики, в то время как вторая традиция говорит, что на сегодняшний день нельзя говорить ни о каких системных взглядах, которые позволяют осуществлять прогнозирование и проектирование, вместо стратегии появляются так называемые «общие представления» (vision). Первая традиция говорит: общество, чтобы успешно и эффективно двигаться вперед, должно точно формулировать ценности, обозначать свои целевые доминанты и формировать стратегии (когда говорят в СМИ, что у России в разных областях нет стратегии, политики и т.д.). Постмодерн отрицает необходимость стратегии и важность системных представлений, там

112

вместо системных представлений вводится представление о произвольном флуктуационном способе исторического движения, и то, что ближе к точкам сингулярности, что сейчас развивается в рамках синергетики. Иными словами, у них принципиально разные метанаучные идеологии. Важно понимать то, что набор исследовательских средств

конфигурируется непроизвольно, а на основе парадигмы, определенной гносеологической конструкции, фундированной в традиции правоведения.

Метод – это определенным образом сконфигурированная система исследовательских средств в соответствии с парадигмальной моделью сознания.

Метод юридической науки следует отличать от метода правового регулирования. В первом случае средства и приемы формируются из познавательного отношения по отношению к объекту, во втором случае – целесообразного и эффективного результативного воздействия.

Также следует различать метод юридической науки и метод исследования, который является конкретным случаем применения первого в его инструментальном значении, применительно именно к решению конкретной исследовательской задачи.

Сам контекст употребления понятия метода науки приводит нас к неявному видению метода как некоторой технологии, некоторого алгоритма (алгоритм как описание некоторой технологии). Алгоритмический подход к научному исследованию – вещь предельно неблагодарная. Научное исследование не организовано алгоритмически, когда мы задаем некоторую тему исследования, некоторую гипотезу, мы изначально не знаем, по какому алгоритму пойти, алгоритм находится в сфере незнания. Нельзя считать, что есть некий алгоритм, правильное следование которому приведет к новому научному результату. В этом смысле логические операции анализа, синтеза отличаются от метода, потому что там есть точная серия ходов, выполнив которую, правильно осуществлен синтез или анализ.

Если к методу относиться как к познавательной технологии, то в современное время такого метода не существует, оно закончилось в XIX веке. Оно имело место тогда, когда в обществе наличествовали универсальные картины мира (человечество не сомневалось, что мир устроен таким образом, что можно пытаться построить некоторую технологию исследования, результаты которой бы априори воспринимались как истинные и достоверные). Сегодня это сделать нельзя, потому что, во-первых, исчезла универсальная философия; во-вторых, социальные процессы приобрели совершенно другой характер: исчезли механизмы, которые человечество считало фундаментом своего существования всю свою историю – механизмы трансляции культуры.

Метод нормативен, имеет точную структуру, сложившуюся на основе парадигмы, он императивен, т.е. предполагает последовательное следование всем его гносеологическим установкам и исследовательским правилам. Если в исследовании они не соблюдались на всех этапах исследования, то нельзя утверждать, что метод был реализован.

В структуре метода науки обычно выделяют гносеологический идеал (т.е.

представление о том, что есть познание, каковы его цели, возможности и др.),

представления о языке, в котором осуществляется познание, способы предъявления

результатов познания, способы аргументации (схемы аргументации), а также способы

(инструменты) проверки сделанных утверждений.

Методики и техники исследования – набор процедур, обеспечивающих получение единообразного и достоверного эмпирического материала и его первичную обработку, после которой он только и может включаться в массив наличного знания. Например, методики обобщения правоприменительной практики, процедуры юридического описания

113

действующего законодательства. Данный уровень считается наиболее нормативно определенным, однако нормативность здесь предстает скорее не как система четко сформулированных требований, а как воспроизводство созданных в культуре научной деятельности юристов образцов и прототипов.

В нашем понимании данное подразделение методологического инструментария (философские, метанаучные методы, методы других наук и собственно-юридические, методики исследования) правоведения интерпретируется не как уровни методологических исследований, а как типы исследовательских средств, объединенные в систему единого метода юридической науки. В зависимости от поставленных целей и задач происходит конфигурирование различных исследовательских средств разного типа (философские, метанаучные, других наук и собственно юридические). Конфигурирование осуществляется на основании общих принципов научного исследования, на основании общих начал юриспруденции как особой области познания.

Наряду с изложенной организацией можно выделить системные уровни метода

правовой науки.

1.Уровень исследовательских операций, процедур, приемов, рассматриваемых в рамках системы метода как его первичные, элементарные составляющие, как «элементная база» метода юриспруденции. На данном уровне, а его нередко воспринимают как достаточный, сложно обнаружить присущую только юриспруденции специфику методологических средств, выделить собственно юридические методы познания права. По крайней мере, весьма сложно представить существование исследовательских операций, процедур, приемов, работающих только в области правоведения и не применимых в иных науках. Не случайно, осуществляя такой анализ догматического и нормативного метода, Р. Лукич приходит к выводу об ошибочности мнения «о наличии чисто правового метода».

2.Уровень системных блоков метода. На этом уровне уже можно усматривать некоторую специфику юридического познания права, выражающуюся в актуализированных исследовательских схемах и конструкциях, «наборе» распространенных в юриспруденции исследовательских операций и процедур. Это и конструкции типа механизма правового регулирования, состава правоотношения, состава преступления и т. п., и большой удельный вес определенного рода логических процедур, например, определение понятий и т. д.

3.Уровень системы метода. Представляется, что только на этом уровне и можно обсуждать специфику метода правовой науки, особенности ее философских оснований, норм

ипринципов юридического познания права.

28.Методы иных наук (научные подходы) в юридическом исследовании

Тезис о привлечении юриспруденцией для решения своих исследовательских задач методов других наук достаточно распространен в нашей литературе, широко применяется в исследовательской практике, главным образом, в виде исследований различных аспектов права, однако специально обсуждается весьма скупо. Вопрос же о механизме такого привлечения, основаниях выбора конкретных методов, ограничениях и пределах их применения практически не ставится. Все высказывания на этот счет сводятся к указанию на недопустимость механического перенесения в юриспруденцию философских категорий, понятий иных наук, необходимость их адаптации и творческого переосмысления. С этим нельзя не согласиться, однако такого рода замечания касаются все-таки в большей степени содержательно-теоретического плана юридической науки, поскольку научные понятия, как говорилось, несут в себе предметные представления своей науки.

114

Например, в понятийном строе правоведения можно выделить понятия, генетически возникающие в других областях знания, но в связи с практическими целями или исследовательскими задачами «втянутые» в сферу права и правоведения, получившие собственно юридическое содержание и приобретшие статус правовых. Возникая и существуя

всобственных областях, они содержательно адаптируются к характеристикам юридической науки и особенностям юридической практики, приобретают отличный от своего прототипа объем, включаются в систему юридических понятий, т. е. предмет науки. Примером может послужить понятие «аффект» в уголовном праве и уголовно-правовой науке, «ночное время»

втрудовом праве и науке трудового права и др. Такие понятия, разумеется, включаются в юридический оборот не механически, а претерпевают серьезные изменения, адаптацию к правовым задачам и ситуациям.

Существуют понятия других наук, привлекаемые для получения знаний о явлениях, или имеющих практическое юридическое значение, или обеспечивающих смысловые переходы юридического исследования в иные науки и области знания. Примером могут служить все специальные понятия других наук, работающие в юридической экспертизе и позволяющие юристам относиться к иным, например, естественнонаучным, техническим и другим объектам, или в процессе юридического исследования привлекаемые юристами для сопряжения с правом важных «не юридических» обстоятельств правового регулирования. Такими являются взятые без изменений категории психологии, социологии, философии.

Теоретический анализ данной проблематики имеет свои смыслы, однако важнее ставить вопрос не в содержательно-научном плане, а в плане собственно методологии. С этих позиций и

необходимо определиться с существующей обобщенной формулировкой тезиса об использовании юриспруденцией методов иных наук.

При буквальном, неразвернутом понимании данного тезиса возникают определенные трудности в его методологической интерпретации. В методологической и юридической литературе справедливо указывается на неразрывную связь метода и предмета науки. Исходя из данной посылки допустимо считать, что, строго говоря, метод науки как та инструментальногносеологическая конструкция, которая создает поддающуюся систематическому описанию теоретическую модель объекта, принадлежит только данной науке и работает только в рамках и неразрывном единстве с ее предметом. «Относительно методов познания, - пишет Р. Лукич, -

Если считать такое полагание оправданным, то логично утверждать, что метод одной науки не переносится в рамки другой науки. Следовательно, обоснование использования в юриспруденции методов иных наук сталкивается с существенной методологической трудностью. Поэтому кажется допустимым говорить о привлечении позитивных данных иных наук, некоторого, как указывалось выше, категориального аппарата, определенных исследовательских операций и процедур, но не метода науки в системном виде. В противном случае придется считать, что методы обычно называемых наук (психология, социология и др.) воспринимаются юриспруденцией так же, как и формальные операции логики, не зависящие от предметного содержания науки. Что невозможно по тем же основаниям неразрывности метода и предметного содержания науки.

Данная трудность во многом снимается при отказе от традиционного отождествления метода правоведения с конкретными исследовательскими средствами и операциями и

представлении метода юридической науки как некоторой системы, но не конкретных

115

исследовательских средств, а их типов (философские, метанаучные, правоведения).

…Уже отмечалось органическое единство предмета и метода конкретной науки. И, несмотря на предложенное выше понимание метода науки как сложной полифокусной системы, снять требование органического соответствия предмета и метода науки не представляется возможным, поскольку содержание данной системы как принадлежащей конкретной науке, ее «конфигурация» неизбежно имеют принципиальную специфику. В

этом смысле, строго говоря, юриспруденция не может использовать ни методы социологии, ни методы психологии, но может обращаться к отдельным методологическим средствам или стратегическим контекстам данных наук в форме соответствующих подходов. Применительно к специальным методологическим средствам наук, на наш взгляд, удачно говорить о подходе как форме восприятия освоения в юридическом исследовании элементов метода иных наук. При этом говорить о привлечении в юридическом исследовании таких элементов обоснованно только в том случае, когда они привлечены в рамках корректно реализованного подхода, а не случайным образом.

(Из лекций) Юриспруденция не может пользоваться методом социологии, психологии или истории, поскольку метод всегда непосредственно связан с предметом, он является «обращенной формой» предмета. Мы можем использовать лишь общую идею метода как подход, и в этом смысле говорить о социологическом, историческом подходе. Это и происходит в практике.

Об историческом подходе. Чтобы реализовать исторический подход, нужно иметь представление, что такое история. Юристы часто убеждены, что если рассказать, что вот так было – то это и есть история. В действительности же историй много. История отличается от летописи или хроники. История – это концептуализированное прошлое. Неконцептуализированная история с легкостью подтвердит любой вывод. Основной вопрос

– как интерпретировать то, что было. Скажем, есть основанная на учении исторического материализма позиция, что развитие производства привело к смене политических систем, а те, в свою очередь, привели к смене общественного сознания – произошли буржуазные революции. Однако можно с равной долей обоснованности утверждать, что все происходило с точностью наоборот: после появления естественной науки и эксперимента в XVII столетии, когда наука в общественном сознании заменила собой религию, массовое сознание начало по-другому относиться к познанию, люди решили, что раз у них есть идеи, то их можно проверить экспериментально, и как следствие реализации такой установки произошли буржуазные революции. Таком образом, можно видеть, что одни и те же обстоятельства мы можем привлекать для подтверждения совершенно различных концептуализаций. История – это не события, а их интерпретации, которые всегда даются в рамках тех или иных концептуализаций.

Осоциологическом подходе. Юристы часто уверены, что достаточно провести опрос,

итем самым они уже применили социологический метод. Однако любой опрос – только опрос, и как таковой, сам по себе, он не имеет никакого отношения к социологии. Социология, в отличие от юриспруденции, наука весьма точная, поскольку умеет говорить на языке математики. Во-вторых, для того, чтобы осуществить социологическое исследование, необходимо разработать рабочую концепцию, необходимо выстроить эксперимент, а для этого, выстроить эксперимент путем опроса, – необходимо определить морфологию опрашиваемого круга, уровень репрезентативности (какая должна быть выборка, чтобы ответы адекватно представляли общее мнение данной группы), разработать специальные инструменты, ведь опрос – сложная процедура, спросить можно по-разному,

116

вопрос нужно грамотно сформулировать. Не любое предложение с вопросительной интонацией является вопросом с точки зрения социологии – от того, что вам 50 человек ответили «да», никакого научного вывода автоматически не последует. Должны быть определенные средства интерпретации. Строго говоря, юристы метод социологии применить не могут, но некоторые элементы метода как научный подход в юридическом исследовании применить возможно.

Социологический подход даст новое знание о праве только в том случае, если мы сумеем сформулировать гипотезу или теорему социологического порядка и путем эмпирического обобщения подтвердить или опровергнуть эту гипотезу.

29. Методология правоведения: гносеологический и инструментальный аспекты.

Методология условно может быть разделена на два относительно самостоятельных сегмента – нормативный и эвристический.

В нормативной части методология – есть некоторое учение о методе, она содержит основные черты, правила метода, основания работы, формулирует границы, правила применения, область интерпретации. Иными словами, это некоторое учение, которое, будучи усвоенным и присвоенным, ставшим элементом методологического знания исследователя, начинает нормировать его деятельность.

Эвристическая часть методологии актуализируется в ситуации, когда необходим методологический способ мышления, когда нет ответа в проблемной ситуации. С позиции методологии проблема – это совершенно другое, нежели принято в обыденном сознании, где это любая трудность. Необходимо различать проблемы и трудности, есть индивидуальные трудности, когда не знает что-то один – его можно научить. Проблемы возникает тогда, когда все современное исследовательское сообщество или даже все человечество не знает ответа на вопрос, когда никто не знает, что и как делать. Такие проблемы, как правило, системны, имеют несколько элементов взаимодействия, основанные на общем принципе (например, технологическая стратегия развития человечества).

Проблемы возникают в области, которая не осмысливается и не поддается анализу до тех пор, пока не обретает конкретные социальные выражения. Так, любое действие имеет три типа следствий: 1) следствия, которые мы предвидим, прогнозируем, умеем контролировать и которыми мы надеемся управлять; 2) следствия, которые мы понимаем, предвидим возможность их наступления, но не можем достаточно четко описать их природу, эффекты от них, мы не можем их контролировать; 3) следствия, которые мы не понимаем, ничего не знаем, не регулируем. Вот здесь возникают основания проблем.

Сама проблема относится к предмету науки. Трудность обозначается, а задачи и проблемы ставятся и формулируются. Для того, чтобы мы сказали, что здесь есть проблема, ее нужно сформулировать. Проблема есть в предмете; в природе, в объекте нет никаких проблем.

Методология в эвристичной части сама научных проблем не формулирует и не ставит,

но она за столетия своего развития научилась объяснять, каким образом нужно правильно, точно и эффективно формулировать проблемы.

Метод юридической науки можно понимать как инструментально-гносеологическую конструкцию, которая создает поддающуюся систематическому описанию теоретическую модель права.

117

В инструментальном плане метод юридической науки может быть определен как система средств познавательной деятельности, обеспечивающая научное познание правовой действительности.

Гносеологический аспект методологии правоведения предполагает исследование не столько комплекса познавательных средств, сколько философско-методологических оснований, гносеологических идеалов и установок.

При решении задачи в рамках существующего предмета юридического исследования обращаются, прежде всего, к инструментальному «аспекту» методологии правоведения.

Разрешение проблем в предмете правоведения требует обращения к гносеологическому аспекту методологии правоведения,

Расширение и усложнение системы метода юриспруденции осуществляется в процессе решения разного рода научных задач и проблем, проведения научных исследований и разработок. При этом возможны два основных пути такого движения.

Первый, за счет комбинаторики наличных элементов метода юридической науки и создания таким путем новых исследовательских моделей и конструкций. (Это и есть инструментальный аспект методологии, т.е. исследовательская задача требует «собрать» единый комплекс для ее решения определенное количество средств).

Второй, за счет освоения новых парадигм, привлечения новых методологических средств и процедур. (Это и есть гносеологический «аспект» методологии правоведения)

Инструментальный аспект – решение задач Гносеологический аспект – решение проблем

Различение задачи и проблемы целесообразно осуществить, прежде всего, в плане

соотношения целей и средств познавательной деятельности. В этих рамках исследовательская ситуация должна расцениваться как «задачная», если для достижения поставленных исследовательских целей наличные компоненты метода данной науки являются адекватными и достаточными. Если же исследовательская ситуация характеризуется недостаточностью наличных методологических средств правоведения, требует иных подходов и представлений, привлечения дополнительных инструментов научного исследования, в том числе и из иных наук, то ее можно характеризовать как проблемную. Другими словами, при таком понимании конкретная теоретическая проблема правоведения становится фиксацией недостаточности методологического инструментария юриспруденции для познания тех или иных правовых феноменов, построения удовлетворительных теоретических моделей исследуемых объектов.

Необходимость юриспруденции в обращении к исследовательским средствам других наук возникает только в тех случаях, когда поставленные цели исследования, требуемые исследовательские результаты не могут быть получены наличным инструментарием ее собственного метода.

Наконец, можно выделить проблемы, которые являются уже проблемами не теории права, а методологии правоведения. Такие проблемы фиксируются в тех случаях, когда существующие теоретические представления о праве оказываются непригодными для объяснения наличных эмпирических фактов. Разрешение ситуаций такого типа требует уже обращения к философским основаниям юриспруденции, пересмотра онтологических представлений, гносеологических установок и норм исследовательской деятельности. Судя по всему, именно в этих случаях юридической наукой востребуется специальная, целевая методологическая работа и актуализируются собственно методологические исследования.

118

Проблема выделения собственных методов правоведения. Существует две основных позиции ученых. Первая группа утверждает, что юристы имеют собственное, ни на что не похожее мышление, и в этом смысле имеют собственные мыслительные исследовательские конструкции (Р. фон Иеринг, «Юридическая техника»). Представители другой генерации юристов считают, что юриспруденция не имеет никаких собственных методов; как наука юриспруденция использует те же исследовательские средства и приемы, что и другие науки. Юристы пользуется одинаковыми исследовательскими методами, как и все остальные ученые. (Н.М. Коркунов, «Лекции по общей теории права». С. 423 – 428).

Если говорить только об инструментальном аспекте методологии, то, разумеется, никакой собственной техники интерпретации у юристов нет, как нет и особых форм сравнительного исследования. Однако если брать интерпретацию как определенную инструментальную область, связанную с предметом (т.е. рассматривать метод как «обращенную форму» предмета), и рассматривать юридические техники, которые были определены особенностями самого предмета, то в определенном смысле можно утверждать, что такой способ как формально-юридический или догматический метод, существует только у юристов – не потому, что больше нигде нет схоластического отношения или формальных методов, но потому, что юридическая формалистика, юридическая схоластика в силу особенностей своего содержания уже приобрела некоторую специфику, которая существенно отличается от общепринятых правил, и в этом смысле можно говорить – с определенными ограничениями – о юридическом толковании как определенном методе познания. Хотя юридическое толкование в своем первоначальном варианте предназначалось для правоприменения, т.е. для организации юридической практики, а не для целей познания. Тем не менее, когда мы на сегодняшний день уже в плане целого уровня культуры начинаем свои толкования, то здесь оно нам помогает и в познавательном процессе.

То же самое касается и сравнительного правоведения. Если просто брать операцию сравнения, то у юристов ничего особого нет. Однако если брать сравнительное правоведение как особую область, в которой был наработан целый класс определенного типа сравнительных моделей, то там уже есть некоторое своеобразие, которое возможно признавать и изучать.

О методологической функции теории. Теоретические модели, конструкции и понятия могут выполнять методологическую роль, когда они берутся за пределами своего предмета. Например, представление о системе права в общей теории права неразрывно связано с самим юридическим теоретическим материалом, она не может выступить методом для самой теории права, она может выступить методом в частных исследованиях.

Любая теория – это есть неразрывное единство, синтез, сплав и того, что называют предметом, и того, что называют методом. В самой теории предмет и метод разорвать нельзя, они находятся в органическом единстве. В специальном методологическом исследовании это возможно (например, исследование метода К. Маркса в «Капитале»: методологи искусственно выделяли метод Маркса, в самой теории метод выделить нельзя).

В рамках самого теоретического пространства теория не может быть методологична, потому что она предметна. В собственно методологическом мышлении нет содержания, все методологические нормы, конструкции, модели бессодержательны. В этом смысле методология очень напоминает математику, но математика, в отличие от методологии, не имеет рефлективности. Для самой теории права теория не может выступать методологическим образцом, и даже для отраслевых исследований она не всегда выступает

119

как методологическая область. Для частных исследований общетеоретические конструкции могут являться методологическим образцом (именно образцом, а не нормой культуры).

30. Метод и методологический подход в правоведении.

Если понятие метода науки, методов научного исследования достаточно обстоятельно обсуждается практически в любой юридической науке, то понимание подхода до сих пор остается практически на уровне смыслов. Наиболее развернутое обсуждение категории «подход», ее содержания и структуры имеет место, кажется, только в методологической литературе, в рамках исследования системного подхода. Хотя в теории государства и права достаточно распространено указание на осуществление исследований в рамках аксиологического, исторического, генетического и других подходов, специальные исследования, посвященные как категоризации подхода, так и его методологическим характеристикам в юридической литературе, по сути, отсутствуют. Создается впечатление о возникновении в нашей науке некоторой неявной конвенции, легитимировавшей данного термина в смысловых контекстах, без определения соответствующего понятия и даже фиксации границ и правил его применения.

Подход не есть метод, это способ формирования системы фактов, которые интерпретируются в определенном методе – и только тогда получается профессиональное знание. Если результаты, полученные в процессе исследования какими-либо подходами, нельзя концептуализировать в рамках собственного метода, следовательно, нового знания о праве не получено.

Различая метод и подход как средства познания, В.А. Козлов отмечает, что при определении метода «чаще всего указывают на такие его характеристики, как последовательность и целесообразность применяемых действий, приемов, операций, системность и нормативный характер используемых процедур». Подход же, с точки зрения автора, «определяет основной путь, стратегию решения поставленной задачи». /.../ указание на определенный подход может контекстуально означать и рассмотрение вопроса с определенной точки зрения, и оценку с некоторых позиций, и анализ с привлечением категорий и понятий определенной науки или метанаучной области, и претензию на применение некоторого научного метода и просто привлечение некоторых неюридических понятий.

И.В. Блауберг и Э.Г. Юдин определяют методологический подход как «принципиальную методологическую ориентацию исследования, как точку зрения, с которой рассматривается объект изучения (способ определения объекта), как понятие или принцип, руководящие общей стратегией исследования». По мнению авторов, подход реализуется только применительно к общенаучному уровню методологии и не работает на уровне философских, конкретно-научных методов, методик и процедур исследования.

В отличие от названных исследователей, В.Н. Садовский считает, что ограничивать значение методологического подхода только уровнем общенаучной методологии нет оснований. По мнению автора, реализация системного подхода предполагает уровень философии, логики и методологии исследования и соответствующую теорию и может фиксироваться от описания процедур исследования до выражения общесистемных процедур и методов. Определяя системный подход, В.Н. Садовский, в частности, показывает, что понимает его как форму «восприятия методов и принципов системного исследования, которой преимущественно пользуются специалисты конкретных научных и технических дисциплин, работающих в области конкретно-научного знания о системах».

120