Лекции ИМЮН

однопорядковых судебных прецедентов (Э. Леви, «Юридическое мышление» описывает, как в прецедентной практике сформировалось понятие «опасный предмет», в отношении которого нет ни легального, ни доктринального определения, понятие выводится аналитически из ряда связанных прецедентов).

Впредмете науки существуют различные понятия по своему генезису и эпистемологическому статусу. Под юридической наукой мы понимаем все пространство юридического мышления – и догматика, и философия и теория права. Поэтому это те понятия, которыми мы пользуемся, и которые находятся в структуре предмета юридической науки (здесь нет различия между общей теорией права и теорией гражданского права).

По генезису юридические понятия возникают различными способами. Первый способ

–юридические понятия формируются в процессе рефлексии над юридической практикой.

В результате профессиональной рефлексии (т.е. обращения к основам, целям, средствам профессиональной деятельности) или в процессе построения определенных объяснительных моделей, теоретических конструкций – формируется собственно юридическое понятие (помысленное, представленное в профессиональном мышлении юридическое явление).

Вэпоху, когда юридическая сфера выделяется в качестве самостоятельной, мы можем наблюдать определенные способы действия и нормирования этих действий, которые на самом архаическом этапе выделения юридической сферы представлены лишь юридическими именами. Например, виндикационный иск. Первоначально в эпоху римской классики мы застаем конструкцию, но на первом этапе – это есть некая ритуальная процедура, осуществляемая в рамках компетенции понтификов, связанная с вопросами споров о собственности. Первоначально эта процедура получает имя собственное, основанием для которого является копье, затем символический жест (здесь по Р. Иерингу). Сначала это имя скреплено воедино с определенным конкретным действием, юридическое сознание пока еще это имя от конкретного действия отслоить, отделить не может. Поэтому чтобы заявить свои права на эту форму имущества некто обязан совершить точно предусмотренную ритуалом последовательность действий – явиться в означенное место, совершить означенные действия. Имя на данном этапе означает реальное поведение, и юрист пока не может разорвать имя и поведение.

Вдальнейшем, в процессе развития регулятивных практик прямые поведенческие ритуалы уходят, и форма становится более абстрактной – вместо имени появляется некоторый термин, которые отграничивает это образование, норматив от любого другого. Здесь действия начинают формироваться в виде практик.

Впоследствии формируются целостная и очень сложная юридическая конструкция – сначала глоссаторами, потом пандектистами, затем современными цивилистами доводится до полной нюансировки, и мы получаем очень точную развернутую конструкцию, которая является теоретической моделью, описывающей принципы построения определенных правил, и появляется юридическое понятие виндикации. Это понятие доктринальное.

Как возникало в римском праве понятие обязательства? Первоначально римляне вообще не умели отслаивать некоторые вещи как некоторые реальные объекты от действий, совершаемые с этими вещами. На первом этапе obligatio были операции с вещами. В дальнейшем этот смысловой центр вещи обособляется и начинают возникать конструкции и соответствующие понимания. Для того чтобы приобрести право на совершение некоторых действий с вещью не обязательно производить эти действия в реальности, и возникает обязательство. Оно возникает сложно. Сначала обязательство начинает трактоваться как бестелесная вещь. Потом по мере развития цивилистической мысли начинает проводиться

101

различение вещей и обязательств, и появляется понятие обязательств. Это тоже доктринальное понятие.

Эти понятия формируются как результат осмысления конкретных юридических практик. Это основной способ появления юридических понятий. Львиная доля понятий,

существующих в современном правоведении, сформирована в результате рефлексий юридических практик. Органические понятия составляют предметное содержание юриспруденции.

По мере того, как юридическое мышление становится самостоятельной областью профессии, появляется другая процедура. Начинается формирование понятий, которые не имеют реальных референтов в реальной юридической практике. Референтные отношения – отношения соответствия между термином и обозначаемым им объектом, фрагментом реальности. Способ научного анализа, синтеза, теоретического конструирования, т.е. работа самого юридического мышления формирует теоретические понятия. Понятие в данном случае – не описание деятельности, а ее концептуализация посредством существующих теоретических конструкций и их синтез в рамках некоторой теоретической идеи.

У римлян очень много видов договоров, и поэтому каждому виду договора можно найти реальную референцию, но позднее возникает понятие юридического договора как предельная абстрактная модель, которая не имеет референта в реальности.

В дальнейшем в истории юриспруденции будут возникать понятия, которые вообще не могут иметь референта даже на уровне некоторого объяснительного принципа. Так,

например, в уголовном праве есть понятие состав преступления. Нет в юридической практике никакого референта, на который можно указать и сказать: «Это состав преступления», нам не на что указать. Если мы в доктринальных понятиях можем указать на действия, которые подпадают под предельно широкое понятие договора, то с составом преступления нам не на что указать. Однако само понятие состава преступления есть, а самого состава преступления как фрагмента реальности нет. В юридической уголовноправовой практике мы пользуемся понятием состава преступления, но мы пользуемся как понятийным средством, способом организации мышления.

Другой пример – механизм правового регулирования (МПР). Нет никакого МПР в нашей юридической действительности, юридической практике. Однако само понятие МПР есть. Оно служит теоретическим и методологическим целям, но не цели обозначения реальности. Еще пример: понятие юридического факта, которое вводится Ф.К. Савиньи для построения теории обязательств, как элемент конструкции обязательств. Прошло 150 лет, юридический факт стал одним из фундаментальных юридических понятий, хотя не на что указать в реальности как на юридический факт. Можно сказать, что мы к конкретным обстоятельствам относимся как к юридическим фактам, на сам юридический факт не имеет референции.

Возникающие указанными способами генетически в сфере юриспруденции понятия условно названы «органическими», поскольку они составляют ядро предметной области.

Третий способ включения понятий в предмет правоведения: это привлечение юридических понятий из других сфер деятельности, областей знания и корректировка их содержания для юридических (практических и исследовательских) целей. Мы заимствуем определенное слово, поскольку оно подходит для того, что нам необходимо, но начинаем менять содержание этого термина. Классический пример: термин «ночное время». Есть астрономическое понятие ночного времени и юридическое понятие ночного времени, хотя и там и там одинаковый термин. Еще пример: термин «правосознание». Юристы взяли из

102

другой области термин «сознание», притащили к себе, добавили рамку «право» и изменили его содержание для юридических целей, назвали правосознанием. Таких понятий в юриспруденции очень много (юридическая техника – это существенная переработка понятия «техника», мы работаем с другим значением, которое не совпадает с его культурным значением). Такие понятия условно названы консолидированными.

Четвертый способ включения понятий в предмет правоведения: юриспруденция обращается и работает с понятиями, взятых из других областей, в их первоначальном выражении, их первоначальной терминологической традиции. Это, как правило, происходит там, где юриспруденция переходит для целей своего взаимодействия с другими областями знания. Так, например, юристы взяли понятие «объект», которое не является юридическим, но оно нам необходимо для юридических целей. Мы берем термины из других областей и используем их в первоначальном значении. Это – способ формирования взаимодействия междисциплинарного с другими областями знаний для целей юридических практик. Такие понятия условно названы ассоциированные.

26. Объект и предмет правоведения: методологические смыслы различения.

С позиции традиционных представлений классической науки объект познания существует как налично данная действительность, явления и процессы которой познаются субъектом. Предметом познания является определенный ракурс исследования, это знаковознаниевое изображение объекта, некоторая редуцированная и апроксимированная модель объекта.

Фрагмент реальности – то, что мы способны фиксировать в некоторых эмпирических формах – через наблюдение, практику. Этот фрагмент реальности получает определенного рода осмысление, проецируется в некоторую категориальную форму, которая находится в пространстве культуры, – и получается предмет науки. Есть некоторая реальность, и есть ее

проекция, отражаемая, прежде всего, в понятиях – это предмет науки.

В.С. Нерсесянц по поводу соотношения объекта и предмета науки отмечает: «Объект науки

–это то, что мы о нем знаем до его научного изучения, а предмет – это изученный объект, то, что мы знаем о нем после научного познания. Речь идет о различении познаваемого объекта и идеи (теоретического смысла, мыслительного образа, логической модели и т.д.) познанного объекта».

Вопросы соотношения объекта и предмета науки – это, прежде всего, вопросы метода. В учебной литературе наука атрибутируется своим предметом и своим методом. Предмет и метод науки находятся в отношениях строгого соответствия. Применение метода

–это не вопрос произвольного выбора, применение того или иного метода диктуется природой объекта, исследованием которого мы занимаемся. С одной стороны, природа объекта диктует нам формирование и выбор метода, а реализованный метод получает превращенную форму предмета науки, ибо он выражается в категориях, понятиях, теориях, и поэтому можно говорить о строгом соответствии предмета и метода науки, ибо предмет науки создается средствами определенного метода. И в этом смысле предмет и метод находятся в отношениях соответствия.

Какой-либо процесс или явление реальной действительности – объект познания – может быть рассмотрен с различных ракурсов, т.е. иметь целый ряд предметов познания, которые могут быть рассмотрены как его проекции с позиции целей и методов исследования той или иной науки. Иными словами, один и тот же объект познания могут иметь несколько разных наук с различными предметами. Например, один и тот же пейзаж может изобразить

представитель классицизма, импрессионизма, сюрреализма. В натуре мы будем

103

воспринимать одно и то же, но в разных этих художественных течениях мы получим совершенно разные изображения.

Объект – это некоторая объективная реальность в философском смысле, он не существует в нашем сознании как результат собственного опыта, а в виде некоторых категорий, знаний, языков этой реальности. Объект – это некоторая реальность. Реальность – некоторый набор феноменально представленных явлений, которые принимаются явленными внешним образом, т.е. вне своего устройства, своих закономерностей и т.д. Проблема при исследовании – изначально видится только внешний облик реальности, что внутри неизвестно. То, что мы называем фрагментами реальности, с которыми имеет дело наука, это

уже представленное в определенном языке описание реальности. Это не значит, что наука не сталкивается с реальностью, но она сталкивается в частных ситуациях (опыт). Понимание науки будет зависеть от т/ого, какая система представлений там уже заложена. Например, никто не знает как в реальности выглядит атом, но созданная наукой модель атома работает.

Юристы изначально думают, что они знают об устройстве явлений реальности все. Например, судебная власть – есть вывески, судьи в мантиях, проходят определенные процессы (т.е. внешнее), но есть ли эта власть на самом деле?

Об объекте и предмете нельзя говорить вне какого-то языка. Объект и предмет всегда определяются в каком-либо языке. Мы воспринимаем мир и думаем о мире в каком-то языке (Витгенштейн). Все картины мира описываются в языках философии. Когда взятое таким образом в философском языке описание начинает проецироваться с помощью некоторой системы научных средств в некоторый предмет, получается предмет науки. Когда правосудие рассматривается объектно, оно рассматривается как некоторый фрагмент реальности, существующий в обществе. Когда мы говорим об объекте исследования, мы даем первичное описание объекта как фрагмента реальности в языках некоторых философий.

После переведения избранного фрагмента реальности объекта в плоскость категорий

ипонятий нашей науки, мы делаем его предметный срез и получаем предмет исследования. От всех связей реальности юристы оставляют только один фрагмент реальности, срез, который является предметом исследования. Например, правосудие нельзя исследовать вообще, можно исследовать отдельные его формы, социальные основания и культурные следствия, различные институты в рамках правосудия. Как таковое правосудие исследовать юридическими средствами нельзя. Государство и право также не могут быть исследованы вообще, только отдельные закономерности возникновения, развития, функционирования и т.д.

Объект и предмет юридической науки: натуралистическая и методологическая позиция.

Суть «натуралистической» позиции состоит в том, что предмет науки права рассматривается в «объектном отношении», т.е. как «объективная реальность», существующая вне научного знания и не зависящая от оснований и методов научного исследования. С такой точки зрения научное познание мыслится как непосредственное отношение исследователя и объекта, в котором и формируется знание об объекте. Поэтому предмет правоведения здесь предстает как сама, данная в созерцании, реальность права («правовые явления»), его имманентные свойства, закономерности возникновения, функционирования и развития. Такая (натуралистическая) точка зрения на объект строится на принятии положения о существовании некоторой системы бесспорных знаний, выступающих как очевидные факты действительности. Постулирование таких исходных положений

идает возможность трактовать предмет науки как саму объективную реальность, а получаемое в исследовании знание рассматривать, абстрагируясь от условий и средств его продуцирования, т.е. в

установке, что объект исследования устроен так же, как наши знания о нем. С данной

104

натуралистической точки зрения, основания для различения объекта и предмета науки и смыслы такого различения отсутствуют. В правоведении такая схема рассуждений и сегодня сохраняется как актуальная, а в отраслевых науках - как доминирующая. Несомненные плюсы данного подхода, с позиций позитивной юриспруденции, состоят в соответствии юридического исследования идеалу объективности, естественном обеспечении согласованности научного знания, устранении противоречий между различными его областями уже в силу познания законов самого объекта, что соответствует как постулатам господствовавшей у нас версии материализма, так и традиционным представлениям о природе права.

Для противоположной позиции требование различать объект как познаваемую реальность и предмет науки как создаваемую определенными исследовательскими средствами теоретическую модель этой реальности является принципиальной. С данной точки зрения предмет - «это реальность, созданная самой наукой, существующая лишь постольку, поскольку есть знания об объекте» (Э.Г. Юдин). А поскольку один объект может исследоваться разными науками, то каждая из них создает свою теоретическую модель объекта своими исследовательскими средствами, что означает возможность существования множества научных предметов, относящихся к одному реальному объекту. В таком понимании объект юридической науки «существует», а предмет «формируется» в процессе познавательной деятельности правоведов в зависимости от тех или иных мировоззренческих представлений, гносеологических установок и исследовательских средств.

От принятия одной из данных точек зрения нередко зависят трактовки обсуждаемых вопросов, понимание конкретных проблем правоведения, подходы к их решению. В частности, точное следование первой требует абстрагироваться от условий, целей и средств научного познания права, что не только минимизирует возможности критики оснований полученного знания, заставляет принимать «на веру» его предметную репрезентативность, но и фактически снимает вопрос о самостоятельности методологических исследований в рамках юридической науки. Для второй же исследовательские средства находятся в зависимости и от гносеологических установок, характера социокультурной ситуации, могут создаваться, в том числе, путем методологического конструирования, а значит, целевые методологические исследования и разработки являются условием построения развернутого предмета правоведения и, следовательно, обеспечения наиболее полного познания права. Кроме того, поскольку научное исследование права, правовых явлений осуществляется определенными, присущими юриспруденции средствами и методами, оценить адекватность теоретических конструкций правовой реальности (и, следовательно, истинность юридического знания) возможно постольку, поскольку характер и особенности применяемых методов исследования предъявляются в процессе описания и объяснения исследуемых объектов. Это означает, в том числе, что в данной установке философские методологические разработки уже не могут приниматься «по умолчанию» и рассматриваться как достаточное условие для научной обоснованности правовых теорий, а методология должна рассматриваться как фундаментальная область юридической науки.

Натуралистическая точка зрения на процесс познания имеет место в случаях, когда исследование опирается на систему знаний, исходные положения которой принимаются как абсолютно бесспорные и рассматриваются как очевидные факты самой действительности. Именно таким образом строятся размышления на уровне юридического позитивизма, где правовая действительность ограничена действующим правом, средствами его анализа являются конструкции юридической догмы, цели же определяются обеспечением задач юридической практики, а не познанием сущности и законов правовой реальности. Отсюда в юридических разработках такого рода сама постановка вопроса о различении объекта исследования и предмета, как создаваемой в процессе знакового замещения его теоретической модели, теряет смысл, поскольку исследуемый объект – позитивное право, уже существующий как знаковая система, адекватная характеру решаемых задач, действительно дан правоведу в непосредственном созерцании. В связи с этим необходимость замещения такого объекта теоретической моделью отсутствует, а юрист-догматик мыслит не в концептуальных схемах, а в терминах закона. Таким образом, на уровне юридического позитивизма

105

исходить из того, что аналитические утверждения касаются самого позитивного права, как объекта исследования, и не нуждаются в последующей практической интерпретации, не только допустимо, но и вполне оправданно.

Иная ситуация в теоретических исследованиях, для которых различение «предмета» и «объекта» является нормой. При натуралистическом подходе в качестве предмета юридической науки рассматриваются правовые явления взятые, разумеется, в своем теоретическом описании, но в объектном отношении. Таким образом, при обсуждении данных вопросов вне различения объекта и предмета правоведения мы вынуждены соотносить различные онтологические утверждения, а, по сути - производить оценки явлений, как подлежащих юридическому исследованию, или находящихся за пределами его «компетенции». Основанием таких оценок будут выступать доминирующие понятия правового (право, правовая реальность, правовая действительность и т.д.), которые рассматриваются не как теоретические конструкции, созданные на определенных основаниях и по определенным правилам, т.е. научная реальность, а как явления объективной реальности. Следовательно, ограничения к расширению предмета юридической науки, по сути дела, будут задаваться не свойствами права, а господствующими представлениями о них. Например, если господствующие представления о праве, правовой реальности строятся на фундаменте юридического позитивизма, то и любые исследования, выходящие за сферу позитивного права (за исключением чисто прикладных), будут рассматриваться как «неюридические». И наоборот, если право начинает рассматриваться как сложный социокультурный феномен, то сфера исследований, признаваемых юридическими, начинает расширяться до проблем правовой ментальности, народного духа как источника права и отношений между теорией права и юридической методологией. Таким образом, вне различения объекта и предмета правоведения, разграничение «юридических» и «неюридических» проблем в правовых исследованиях во многом превращается в вопрос онтологической оценки и, в этом смысле, не решает вопроса о предметной определенности юридической науки.

Различение объекта и предмета юридической науки не просто уточняет гносеологические характеристики познания права, позволяет обеспечивать его в соответствии с современными требованиями научного исследования, но и «создает пространство» существования методологии правоведения как самостоятельного направления развития юридической мысли.

Правила и законы предмета и правила и законы объекта – есть разные законы,

каждая из этих сфер подчиняется своим нормам. Когда мы мыслим в предмете, мы производим определенные операции по правилам мышления, но это не значит, что мы производим операции с теми объектами, в отношении которых мы рассуждаем. Если мы по правилам теоретического мышления получаем определенный вывод в предмете, то это не означает, что эти выводы имеют какое-либо практическое значение. Они имеют статус научного результата. Вопрос практического значения – это отдельный самостоятельный вопрос, который имеет свои средства решения.

Объект и предмет исследования – одно и то же. Различием между ними являются философско-научные гносеологические позиции. «Различение объекта и предмета науки следует понимать не как их самостоятельное, раздельное существование, а как изменение гносеологических представлений, выражающееся, в частности, в изменении способов обоснования научного знания, идеалов и норм доказывания в научном исследовании, представлений и научной истине и т.д. В гуманитарных областях, наверное, наиболее значимым следствием осуществленного различия явилась возможность обосновать рассмотрение в качестве научных объектов сложных саморазвивающихся систем».

Различение объекта и предмета науки в истории науки в истории науки происходило не всегда. В период классической научной рациональности различения не было

– одно и тоже. Оно понадобилось тогда, когда выяснилось, что одна и та же группа феноменов, может описываться несколькими теориями, каждая из которых при проверке их

106

соответствующими средствами является справедливой. Первоначально существовала точка зрения – теория есть фотография реальности, но потом выяснилось, что фотографии могут быть разные. Взгляды изменились. Различение понадобилось для того, чтобы актуализировать понятия метода и методологии. Если объект и предмет не различаются, то мы говорим, что реальность устроена так, как мы ее описали; законы реальности таковы, каковы законы мышления; теоретическое научное описание объекта является истинным.

Методологическая установка на различение объекта и предмета науки отчетливо возникла в XIX веке, на этапе неклассической научной рациональности, «когда произошел отказ от отношения к одной из конкретных научных теорий как единственно истинной и, в этом смысле, «разотождествление» исследуемого объекта и его «представленности» как теоретического описания. Суть ее усматривается в том, что «в противовес идеалу единственно истинной теории, «фотографирующей» исследуемые объекты, допускается истинность нескольких отличающихся друг от друга конкретных теоретических описаний одной и той же реальности, поскольку в каждом из них может содержаться момент объективно-истинного знания <…> если в классической рациональности научная теория считалась объяснением и описанием реального объекта таким, как он существует «на самом деле», то теперь обязательным требованием к научной теории становится предъявление, помимо описания объекта, оснований и средств его построения».

С позиции классической науки есть мир идей и вещей, теоретическое описание неравно объекту, но они тождественны. Между теориями и объектами, в отношении которых они созданы, есть отношения тождества. Но тождество возможно только при условии: убеждения в том, что существует некоторая первоначальная система

абсолютно истинных и достоверных знаний, выраженных в форме постулатов, полаганий, они очевидны сами из себя и не нуждаются в доказывании.

В остальных случаях между теориями и объектами есть отношения соответствия: теория объясняет поведение объекта в некоторых условиях. Теория не описывает сам объект, а делает некоторый срез объекта. Относительно каждого объекта может существовать несколько теорий. Встает вопрос об соотношении теорий и предпочтении одной из них. Например, существуют различные школы права: социологическая, психологическая, нормативистская и т.д. Каждая из этих школ есть определенная теоретическая позиция и каждая представляет свое теоретическое объяснение одной и той же реальности. На каких основаниях можно сличать эти теории? Мы поступаем по принципу неявного предпочтения, сравниваются конечные аргументы, но не основания на которых выстраивается эта теория. Критика теорий строится на уровне следствий и выводов и он не продвигает нас на пути исследования.

Различение объекта и предмета науки для юриспруденции далеко не всегда необходимая методологическая установка. Оно является несущественным, когда осуществляются догматические исследования. Здесь их различить невозможно. Мы можем различить объект и предмет исследования тогда, когда мы можем показать, что законы объекта и законы предмета, устройство объекта и устройство предмета есть разное. В юридической догматике язык объекта (закона) и самого исследования совпадают. Для прикладных догматических исследований это является нормой культуры, и поэтому для них разделение объекта и предмета бессмысленно.

Разделение объекта и предмета имеет значение тогда, когда начинают строиться различные научные теории. Различение объекта и предмета обязательно при научном исследовании, так как здесь начинают появляться понятия. Понятие – это то, чего в природе

107

не существует. В объекте этого нет. Выведенные нами теоретические следствия не есть законы объекта, а только модели, по которым этот объект можно понимать. Объект и предмет это только исследовательская позиция, которая влияет только на характер научных построений.

Часто с наивно-натуралистической позиции утверждают: факт – упрямая вещь. Однако факт не есть сама действительность, это интерпретированная действительность. Есть некоторые феномены действительности и утверждения об этих феноменах. Факт находится не в действительности, а в утверждениях. Факты – это не то, что есть в реальной жизни, а то, что наши высказывания говорят об этой жизни. Факты – это всегда теоретически нагруженные утверждения. Если различаются объект и предмет исследования, научные факты находятся в предмете, а не в объекте. Без теоретический нагрузки научный факт появиться не может. Факт появляется только тогда, когда есть теория. В разных теориях одни и те же явления могут интерпретироваться фактологически различным образом – т.е. в разных научных теориях в отношении одних и тех же явлений получаются различные факты. Если нет теоретической нагрузки, то мы никогда факт не обнаружим. Один и тот же класс явлений человечество наблюдает всю свою историю, но интерпретации даются по-разному, в зависимости от изменения теоретической основы. Выводы зависят от теоретической основы, от того, какие научные гипотезы мы способны построить. Первоначально должны быть построены теоретические гипотезы. Даже обнаружение некоторой тенденции не дает никаких оснований приближения к истине, если нет соответствующего теоретического обеспечения. Поэтому юридическое исследование должно иметь сначала теоретическую основу и только затем эмпирическую базу.

Объект и предмет необходимо различать при выдвижении теоретических гипотез. Гипотеза как единица научного мышления также находится в предмете. Если нет теоретического оснащения, гипотезы в научном смысле появиться не могут. Например, все теоретическое оснащение, система составов преступлений заложена в Уголовном кодексе. При убийстве лица выдвигаются определенные версии. Версии откуда берутся? Все они заложены в уголовном кодексе, за его пределы мы выйти не можем, так как в противном случае будет отсутствовать состав преступления, т.е. мы завязаны на юридические конструкции, которые определяют систему гипотез.

Законы существуют только в предмете науки, в объекте нет никаких законов. Законы существуют только в пространстве научного мышления, в реальности никаких законов не существует. Некоторые тенденции, которые проявляются в процессе наблюдения, некоторые конфигурации трендов, которые существуют в естественных процессах, получают свое теоретическое описание и получают объяснение в виде некоторой системы теоретических представлений, и тогда мы это начинаем называть законом. Законы создаются в науке, и мы только рассчитываем, что наше познание привело нас к формулированию законов, которые адекватны тем процессам, которые существуют в окружающем мире. Поскольку закон до сих пор не опровергнут, мы принимаем его как истинный. Если мы закон помещаем в пространство жизни, естественного существования, категория истинности в отношении закона вообще теряет смысл. Смысл приобретает наше утверждение по поводу этого процесса. Истинны или ложны наши высказывания по поводу объекта, сам объект не может быть ни истинным, ни ложным. В самой вселенной нет никаких законов, мы формулируем законы научными средствами, они превращаются из простых тенденций, причинноследственных обусловленностей в то, что мы называем достоверно установленной, воспроизводящейся, повторяющейся связью, т.е. законом. Однако это осуществляется в

108

пространстве науки, в пространстве мышления, но не в природе. Любые научные законы – только определенная ступень заблуждения в процессе познания. Это не означает, что эти законы произвольно сформулированные, они получены в процессе особого познавательного процесса исследовательскими методами, концептуализированы определенным образом, сформулированы. И мы говорим, что данный закон адекватно отражает процессы, происходящие в естественном мире, и поэтому мы воспринимаем это как закон. Мы уверены, что наш закон относится к природе, но в то же время мы понимаем, что как закон он существует только в нашем мышлении.

Платон очень четко разделял мир вещей и мир идей, это не некоторые реальности, это определенный способ помыслить реальность. Разделить мир так – это означает так помыслить мир. Сформулировать определенный закон – означает так помыслить мир. В конечном счете, наука – один из способов помыслить мир. Человек в естественном состоянии привык относиться к миру как к тому, что можно потрогать, прикоснуться, ощутить. Наука к миру относится иначе: она не отвечает на вопрос, что такое мир на самом деле, она отвечает на вопрос, как мир можно помыслить. Юрист говорит: социальный мир можно помыслить как систему правоотношений, это не означает, что наш мир – это система правоотношений. Юрист утверждает – я могу так помыслить, и это будет правильно. Социолог говорит: я помыслю социальный мир как систему тенденций, выраженных в некоторых статистических трендах. Мир не есть таковой, но его так помыслили. Психолог говорит: я помыслю мир как систему переживаний, психологического заражения, подражаний, установок. Он так помыслил мир. Например, одно и то же произведение может иметь несколько экранизаций, которые могут серьезно отличаться друг от друга. У науки помыслить мир – сформировать некоторую картину мира, которая позволяет познавать мир.

Натуралистическая и методологическая позиции (С. 137 – 138), методологическое значение: С. 139, механизм правового регулирования как методологическая конструкция, С. 155, вывод – С. 156.

27. Метод юридической науки.

Изначально слово метод (греч.) означало путь, ведущий за горизонт, за пределы известного. Согласно одной из версий, слово «метод» появилось у древних греков тогда, когда они начали плавать не вдоль береговой линии, а за горизонт, в открытое море. Плавание вдоль береговой линии не представляло особой задачи: смотри на берег – и плыви. Плавание в открытое море предполагает формирование курса следования, держась которого только и возможно достичь конечной цели. Иными словами, плыть можно только по определенным правилам, и именно такую ситуацию описывало у греков слово «метод». Соответственно, метод – это путь, который благодаря определенным правилам, ведет за пределы известного.

Метод науки – путь, ведущий за горизонт знания. О методе можно говорить только в отношении тех исследовательских средств, которые позволяют преодолеть границы существующего предмета и обеспечить его приращение. То или иное исследовательское средство мы можем отнести к методу только в том случае, если оно позволяет выйти за границы предмета этой науки, расширить его, и тем самым прирастить его новыми знаниями и представлениями. Если определенное действие никакого нового знания не приносит, то оно не является методом; это лишь некоторым образом организованная система фактов, которая дает возможности дополнительной аргументации той или иной позиции. Метод работает только тогда, когда он реализуется в рамках некоторой эвристической идеи и может принести новые знания.

Сам по себе метод в профессиональном пространстве не существует явленно и выделено, он встроен в предмет – юридические теории, концепции, понятия и т.д. Его нужно уметь оттуда достать и осмыслить. Это особая методологическая работа, которая в

109

собственном смысле не является научной. Методологию, в отличие от науки, не интересует реальность, она исследует то, как люди мыслят в процессе познания. Сам процесс познания, его основания, условия, формы становятся предметом методологической работы.

Метод – это не некоторая универсальная, унифицированная строгим образом познавательная модель, а заданная научной парадигмой система исследовательских средств. Метод имеет достаточно сложное устройство. Если взять метод любой науки, то в нем мы обнаружим, по меньшей мере, четыре исследовательских слоя.

При обобщении имеющихся в литературе характеристик метода юридической науки можно выделить, как минимум, три плана его рассмотрения.

Прежде всего, это план инструментальный, где метод рассматривается в

качестве философски оправданного и научно обоснованного средства познавательной деятельности (выражающегося в определенного рода правилах и процедурах), обеспечивающего научное познание действительности и научный характер продуцируемого знания.

Во-вторых, это план системный, в котором метод науки раскрывается как

сложноорганизованный, как уровневая система, представленная соответствующими элементами и структурой.

В-третьих, это план связи предмета и метода юридической науки, который выражается как в особом категориальном составе науки, так и в наличии специфических, только данной науке присущих методов исследования.

Если современная познавательная установка предполагает отношение к науке как непрерывному процессу познания, то и метод познания, представленный как система, должен полагаться как открытая система. В этом смысле, развитие метода науки (а следовательно, развитие науки) может рассматриваться как процесс постоянного расширения и усложнения данной системы.

Метод юриспруденции – научно обоснованная и философски оправданная система средств познавательной деятельности, соответствующая природе права и неразрывно связанная с предметом правоведения.

Метод правоведения – исторически сложившаяся система философских, общенаучных и собственно юридических средств познания права. Синкретизм различных форм юридического сознания («сплав» догмы, философии и теории права), сформировавшийся как результат эволюции правоведения, обусловливает и сложную организацию исследовательского метода юристов. Метод юридической науки складывается из нескольких разделов (видов) инструментов. Если метод понимать как систему познавательных средств, объединенных принятой парадигмой, то эта система средств подразделяется в юриспруденции на 4 группы.

• философские. Первый исследовательский слой – философский. Ученый, вопервых, всегда должен поместить себя, свою деятельность и свой предмет в какую-то картину мира (онтология) или сформировать такую онтологическую картину. Во-вторых, он всегда вынужден отвечать на предельные вопросы познания, находящиеся в ведении гносеологии: познаваем или нет данный объект, какими средствами он может быть познан, каково отношение к этому познанию. Всегда возникают предельные философские вопросы – где-то они присутствуют больше, где-то меньше, но если взять науку как некоторое целое, они присутствуют в этой сфере деятельности всегда.

Юристы обращаются к тем методологическим средствам, которые создает философское познание. Это фундаментальные философские категории, описывающие

110