Глава 10. Перспективы полупрезидентской (смешанной) модели

Итак, теоретическая «примерка» парламентской и президентской моделей показывает, что в современной России негативные последствия их введения перевесят возможные преимущества. Да и вероятность такого рода конституционной реформы весьма низка. Таким образом, мы возвратились к уже существующей в России полупрезидентской модели. Разумеется, возвратились к ней, имея в виду, что речь идет не о проектировании очередной утопии, а о государственности, основанной на принципе разделения властей. Только такой тип государственного строя, пока «не изобретено» иного, способен обеспечить контроль общества над государственной властью. В свою очередь, сам этот гражданский контроль нужен не для угождения «внешнему агенту», не для демонстрации «соответствия мировым стандартам», не в качестве «пропуска в клуб развитых стран», а единственно для того, чтобы достичь действительно достойной и вдохновляющей цели – построения в России правового государства, бытийный смысл которого состоит в защите человеческого достоинства.

При рассуждениях о параметрах оптимальности той или иной властной модели мы должны также учитывать и то, что полупрезидентская модель уже хоть как-то «обжита», освоена политической элитой, стала привычной для общества. Другой вопрос – оставлять ли ее в нынешнем состоянии или требуется некая модификация? Вопрос этот риторический, поскольку, надеемся, нам удалось убедить читателя, что без институциональной перестройки, требующей не принятия новой Конституции, а внесения в действующую определенной системы поправок (в основном, в главы 4–8), никакие проекты, имеющие целью изменить монополистический характер нынешней политической системы, не принесут эффекта, а только вызовут раздражение и в элитах, и в обществе.

В настоящей работе мы, будучи юристами, не собираемся рассматривать вопросы о том, кто должен стать инициатором конституционной реформы, что должно побудить к ее поддержке элитами, как эта реформа должна быть преподнесена обществу и т.п., т.е. вопросы, относящиеся к политическим технологиям и вообще к политике в узком смысле этого слова. Свою задачу мы видим лишь в том, чтобы предложить и объяснить направления и основные черты преобразования нашей институциональной системы.

10.1. Направления (цели) модификации

Модификация существующей в России полупрезидентской (смешанной) республики должна быть направлена на достижение баланса властных прерогатив в институциональном «треугольнике» Президент – Парламент – Правительство. Хотя вся работа посвящена объяснению того, чем вреден нынешний дисбаланс, сформулируем кратко еще раз, какие последствия будет иметь достижение баланса.

Обратим, кстати, внимание на то, что понятие «система сдержек и противовесов», без которой не имеет смысл разделение властей, на английском языке звучит как «checks and balances». Перевод слова «balances» как «противовесы» в целом правилен, но в русском языке, если иметь в виду политическую сферу, это слово имеет несколько конфронтационную окраску. Поэтому точнее, на наш взгляд, говорить о «сдержках и балансах» (по сути, о равновесии), что выражает смысл данного механизма в менее конфронтационной тональности. Другими словами, без достижения равновесия, т.е. если какой-то властный институт не уравновешен институциональной силой других, вообще невозможно говорить о разделении властей.

Итак, институциональные преобразования позволят снять барьеры:

• стоящие перед формированием политического рынка, немыслимого без свободной политической конкуренции. Отсутствие последней не просто сдерживает становление демократии, но и обусловливает разложение всех институтов власти (в условиях идеократии процесс разложения, во всяком случае, в его открытой форме, несколько сдерживался тотальным контролем, осуществлявшимся не только за гражданами, но и за государственными структурами);

• препятствующие становлению устойчивых дисциплинированных и ответственных политических партий как основных субъектов политического рынка;

• не позволяющие реализовать принцип разделения властей в той мере, в какой этот принцип вообще имеет смысл;

• искажающие смысл народного волеизъявления, поскольку парламентские выборы ничуть не означают ни выбора новой политики, ни даже корректировки существующей.

Мы сознательно акцентируем внимание именно на ликвидации институциональных препятствий для политических процессов, являющихся индикаторами живой демократии, а не говорим, что установление баланса даст то-то и то-то. Ведь в социальной жизни причинно-следственные связи не такие жесткие, как, скажем, в физической природе, а потому от «социальной инженерии» стоит ожидать лишь устранения каких-то преград на пути к определенным целям, но не гарантий гармонии. Основное направление преобразований – это установление баланса между властными прерогативами Президента и Государственной Думы. Как мы показали, сегодня его практически нет, поскольку Конституция РФ, хотя формально и предусматривает «правило двух ключей» в основных – кадровых вопросах, но в действительности представляет Думу как политического субъекта, от которого почти ничего не зависит.

Мы говорим о необходимости повышения значимости Государственной Думы (и шире – Федерального Собрания в целом) отнюдь не исходя из такой логики: раз существует орган власти, значит, он должен иметь свой политический вес, практически равный весу иных основных институтов. Это само собой разумеется. Но мы убеждены в том, что по мере возвращения парламенту его политической значимости будет происходить становление и укрепление парламентаризма.

Как и многие другие конституционно-правовые понятия, парламентаризм в литературе трактуется очень по-разному. Поэтому, используя этот термин, нам придется сказать, что под парламентаризмом здесь понимается такое место парламента в общей системе государственной власти и такой режим его деятельности, которые обеспечивают, с одной стороны, реальную представленность ценностей, мировоззрений и интересов всех слоев, групп общества, а с другой, – отражение этих ценностей, мировоззрений и интересов в законах. Другими словами, в условиях парламентаризма ни одна социальная, национальная, религиозная группа, за исключением тех, кто выступает против самого парламентаризма, не имеет оснований считать себя аутсайдером, чье мнение никого не интересует. Именно парламентаризм институализирует общественное разнообразие, служит надежным барьером, ограждающим общество от появления и распространения вождистской психологии. Наконец, только в условиях парламентаризма возможен реальный гражданский контроль над государственным аппаратом в широком его понимании.

***

На наш взгляд, возможны два варианта институциональных преобразований, способных устранить барьеры на пути реализации принципа разделения властей.