Sotsiologia

яние и не распространена в доцивилизованных обществах. Однако цивилизация, резкое развитие которой началось 3–4 тыс. лет до Р. Х., создала условия для распространение злокачественной (деструктивной) агрессии, наибольшее распространение которой произошло в ХХ веке. С этим связано увеличение масштаба и численности войн, деградация и кризис человека сегодня.

На первый взгляд идеи З. Фрейда, Э. Эриксона и Э. Фромма определяют психологические свойства личности и малоинтересны социологу. Однако эти подходы позволяют решить важную для социологии проблему: как формируется автономия, независимость личности и одновременно ее способность «встраиваться» в социальные отношения.

Теория структурации Э. Гидденса (р. 1938)

Наиболее законченное решение этой проблемы можно найти в теории структурации Э. Гидденса, который снимает противоречие автономии личности и вхождения в социальные структуры через категорию «доверие». С точки зрения Э. Гидденса, в системе человек — социальная среда и в структуре социальной деятельности чувство доверия зависит от определенных, наделенных особыми свойствами связей между индивидуальным субъектом деятельности,

исоциальными условиями, в которых этот субъект осуществляет свою повседневную деятельность. Если бы субъекта невозможно было постичь иначе, кроме как посредством рефлексивного построения ежедневной деятельности в рамках социальных практик, мы не смогли бы понять механизмы индивидуальности в отрыве от рутины повседневности, в которой существует и которую производит

ивоспроизводит человек. Повседневность, актуализированная индивидом на уровне практического сознания, обеспечивает целостность личности социального деятеля в процессе ее деятельности, а также является важной составляющей институтов общества, которые являются таковыми лишь при условии своего непрерывного воспроизводства. Исследование рутинизации позволяет объяснить типичные формы взаимоотношений, существующие между базисной системой безопасности, с одной стороны, и рефлексивно создаваемыми процессами, свойственными эпизодическому характеру социальных взаимодействий, с другой.

До сих пор мы рассматривали подходы Западной социологии к сущности и структуре личности. Теперь мы раскроем наиболее известные подходы к личности современных российских социологов.

Ю. А. Левада (1930–2006)

Юрий Левада понимает личность как элемент памяти общества, того богатства знаний, умений, навыков, которые оно накопило на протяжении своей истории. Эти знания хранятся не только записанными в книгах или на электронных носителях, но еще и в головах людей. Это очень важная «клеточка», в которой общество хранит то, что им добыто. Личность — это узел культуры, т. е. тех норм и требований, которые предъявляются в обществе к любой группе, институту, ко всему, что в обществе существует и действует. Однако человек не только хранит в себе некоторую долю норм, правил и т. д., человек активен, т. е. он имеет определенные потребности, чего-то требует от общества, среды, ближних и добивается удовлетворения этих потребностей. Благодаря этому он выступает как некоторая активная сила, активный центр в обществе.

Структура личности по Ю. Леваде имеет следующий вид:

Ближе к центру на схеме выделена та часть хранимой в личности общественной информации, которая меньше всего изменяется и которая задает некоторый тон для всего процесса восприятия и переработки информации. Назовем ее «убеждениями». Более внешний круг — «знания», самый внешний круг — «оперативная информация».

Мы живем в среде, меняющейся постоянно, каждый час и каждую минуту, получаем новые сведения, т. е. на оперативном уровне постоянно течет некоторый поток чего-то нового. Но существуют знания, которые не меняются так быстро, и именно благодаря им мы можем оперировать с быстротекущими новостями. Ведь нормы нашего языка устойчивы, поэтому мы можем менять слова, фразы, строить их по-разному и т. д. По мере развития науки могут меняться

и знания, и их объем, однако, пока существует личность, где-то в ее глубине должны быть определенные прочные отношения к миру — мы назвали их убеждениями, т. е. чем ближе к некоторому центру, тем плотнее, устойчивее «содержание» личности. В том секторе нашей схемы, который мы договорились соотносить с культурой, тоже можно выделить разные по устойчивости слои. На поверхности существуют, скажем, правила тактического порядка, определяющие наше поведение на улице, в разговоре, дискуссии, на работе, правила, быстро меняющиеся в связи с обстановкой. Для того чтобы мы могли ими пользоваться, нужно знать некоторые более глубокие и устойчивые принципы. Предположим, это будут принципы поведения, позволяющие отличать вредное от полезного, учитывать меняющуюся обстановку и подчинять текущее поведение более существенным требованиям. Принципы тоже могут меняться, заменяться новыми, более глубокими, или нарушаться.

Но личность есть личность, если у нее существует более устойчивое ядро этих принципов. Ю. Левада называет их установками. В этой сфере личности легко обнаружить разные слои. Наконец, в активности личности тоже можно выделить разные слои. Предположим, где-то на поверхности быстротекущие, меняющиеся желания. (Под желаниями Ю. Левада имеет в виду желания самые обыденные: хочется есть или идти, нужно встать, сесть или что-то написать и т. д., т. е. то, что меняется, течет, отражает весь поток жизни в сфере активности человека). За этими быстротекущими желаниями где-то более глубоко, ближе к воображаемому нами центру, существуют интересы более устойчивые, менее подверженные изменению — интересы к знаниям, ближним, работе, интересы политические, научные и т. д. А в глубине личности, ближе к воображаемому центру, мы можем обнаружить «ориентацию». В социологии употребляется термин ценностная ориентация, при помощи которого обозначается устойчивая направленность человека, более или менее устойчивое отношение личности к определенным элементам культуры (причем, как мы уже видим, это могут быть и культурно-значимые предметы, и вещи, и символические структуры-идеалы, знания и т. д.). Ценностными ориентациями являются приобретательство, образование, продвижение по службе. Но можно найти и более глубокие ориентации — на сохранение существующего положения или на стремление к его изменению и т. д. Как соотносятся разные типы и уровни ориентации, мы сейчас обсуждать не будем. Текущие знания обладают такой особенностью: они расчленены на малые части, с ними легко оперировать, их можно переставить, рассмотреть в обратном порядке, выделить любые ку-

ски, они, как кубики, из которых можно строить все, что нам угодно. Глубинные же знания мы воспринимаем в виде знания некоторых законов. Эти знания не состоят из отдельно взятых кусочков. Если они глубокие, то представляют некоторый связанный и целостный комплекс, который не так просто разрушить. Что касается убеждений, то их разрушить иногда труднее, чем ядро атома, не только потому, что они устойчивы, но и потому, что они целостные, неделимые. Вообще говоря, убеждения у каждого из нас — это некоторый шаблон, та готовая рамка, при помощи которой мы подходим к разного типа знаниям и тем более к оперативной информации.

В. А. Ядов (1929)

Российский социолог В. А. Ядов предложил оригинальную теорию личности, в которой он сопоставляет социальный компонент (мотивационную структуру) и социально-психологический (свойства личности). Для этого он вводит понятие диспозиции (от лат. disposition — расположение) — тип реакции на влияние социального окружения.

Социальные установки личности связаны с определенными потребностями и условиями деятельности, в которых та или иная потребность удовлетворяется. И потребности, и ситуации деятельности,

исама диспозиция образуют определенные иерархические системы расположения элементов в порядке от высшего к низшему.

Потребности личности в данной концепции рассматриваются относительно физического и социального существования и в цикле индивидуального развития (онтогенезе), структурируются по уровню включенности личности в расширяющиеся сферы деятельности — от семьи до общества. Активность личности при таком подходе стимулируется ее потребностями в самореализации. Другой компонент структуры личности — ситуации (условия), в которых могут быть реализованы потребности личности. Они, в свою очередь, образуют определенную иерархию. За основу здесь принимается длительность времени, в границах которого действуют данные условия. Сюда относятся быстро изменяющиеся предметные ситуации, более длительные — условия группового общения и долговременные, относящиеся к условиям длительности в сферах трудовой, общественной и семейной жизни. Еще более устойчивы условия, связанные с образом жизни общества. Все это придает деятельности личности большую пластичность, приспособленность, универсализм, поскольку постоянно возникают и разрешаются противоречия между потребностями

иситуациями (условиями), из которых человек не всегда выходит победителем.

Эти диспозиционные образования, в свою очередь, образуют собственную иерархию. Первый уровень диспозиционной структуры личности связан с простейшими жизненными ситуациями, требующими элементарной поведенческой готовности. Часто они лишены модальности, т. е. не требуют соотнесения суждения с достоверностью тех или иных действий или явлений (т. е. ответа «за» или «против»). Этот уровень также не требует когнитивности (от англ. cognition — знание) Последнее включается тогда, когда привычное (автоматическое) действие наталкивается на препятствие. Например, если человек, придя на привычную остановку автобуса, не обнаружил ее на месте, он волей-неволей должен обдумывать возникшую ситуацию и искать ее рациональное решение.

Второй уровень диспозиционной структуры — социально фиксиованные установки со сложной структурой, состоящей из трех основах компонентов: эмоционального (оценочного), когнитивного (рассудочного) и собственно поведенческого (поведенческой готовности). Здесь речь идет о взаимодействии индивида с отдельными объектами и в разных конкретных ситуациях, а также и его способности разрешать «личные конфликты».

Высший уровень диспозиционной иерархии образует система ценностных ориентаций индивида на цели жизнедеятельности и средства их достижения, детерминированные общими социальными условиями, в которых он находится. Здесь речь идет о высших потребностях личности, интересах, связанных уже с реализацией более высоких социальных и индивидуальных ценностей.

В системе ценностных ориентаций может быть выделена центральная ось, организующая иерархию ценностей в специфически индивидуализированную структуру, называемая жизненной позицией личности. Это своеобразный баланс направленности ее интересов в такие сферы жизнедеятельности как, например, трудовая или сфера потребления. Жизненная позиция личности — очень важная категория, фиксирующая устойчивую направленность личности на определенные ценности. Она есть у каждого человека, даже у того, кто это не осознает, хотя и действует в соответствии с ней. Доминирование направленности интересов на определенные сферы деятельности или относительно равномерная идентификация с деятельностью в сферах труда, семейно-бытовой и досуговой деятельностью, общественнополитической жизнью и т. д. в конечном счете, определяет наиболее значимые черты «социального качества» индивида в соотнесении с главными особенностями образа жизни его социальной среды.

§2. Ролевая теория личности. Социальные статусы

исоциальные роли личности в обществе

Обычный индивид в разных ситуациях сталкивается с разнообразными ожиданиями, в свою очередь, ситуации, продуцирующие эти ожидания, подразделяются на определенные группы. Студент может посещать два курса у двух разных профессоров на двух разных факультетах и столкнуться с различными вариантами ожиданий (скажем, формальным и неформальным отношением между преподавателями

истудентами). Тем не менее, обе ситуации будут иметь существенное сходство между собой и с ситуациями во всех других аудиториях, занятия в которых он посещал раньше. Иначе говоря, прошлый опыт позволит ему в обоих случаях, с незначительными изменениями, играть роль студента. Итак, роль можно определить как типичную реакцию на типичное ожидание. Базовую типологию ролей заранее определяет общество. На языке театра, откуда и было заимствовано понятие роли, можно сказать, что общество расписывает роли всем своим членам. Следовательно, актерам нужно только войти в роли, расписанные им до поднятия занавеса. Пока роли играются по тексту, социальное действо идет, как запланировано.

Роль задает образец, показывающий, как действовать индивиду в конкретной ситуации. Разные роли в обществе, как и в театре, не в равной степени жестко требуют от актера точного следования прилагаемым инструкциям. Среди профессиональных ролей минимально регламентируется, например, роль уборщика, тогда как врачам, политикам и военным приходится приобретать особые манеры, речевые

имоторные навыки: военную выправку, уверенный голос, доброе лицо у постели больного.

Таким образом, роль ставит своему исполнителю поведенческие пределы. Если поведение, свойственное данной роли, не выходит за эти пределы, то оно удовлетворяет и индивида и его окружение, т. е. отвечает требуемым нормам. У разных ролей все-таки разные пределы дозволенности, и в каждой роли есть специфические ситуации этой «дозволенности». Диапазон этой ролевой свободы может быть больший или меньший, строгость соблюдения «ролевых» правил слабее или сильнее — так называемая дихотомия роли. Например, актеру или представителю другой творческой профессии позволительно многое, чего не позволяется священнику. Также чем выше у индивида социальное положение, тем позволительнее ему «необычное поведение».

Однако соотношение понятий «личности» и «роли» гораздо сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Из того, что мы сказали ранее, понятно, что роль регулирует действия человека, но при этом

хватывать» воскресенья; террорист, страдающий от ночных кошмаров, сам вызовется на ночную операцию. И в своих действиях они будут по-своему совершенно правы: каждая роль имеет свою внутреннюю дисциплину. Роль воспитывает, придает форму, задает типовые образцы и действия, и самого актера. В этом мире очень сложно притворяться, и, как правило, человек становится тем, кого он играет.

Развивая этот подход, его представители считают, что за каждой социальной ролью закреплена определенная идентичность, которую общество поддерживает и трансформирует. В некоторых случаях идентичность тривиальна и эпизодична, в частности, у тех профессий, которые не требуют от занимающихся ими индивидов существенно изменить себя: сборщику мусора нетрудно перейти в сторожа; сложнее священнослужителю перейти в офицеры; крайне трудно сменить роль негра на роль белого и почти невозможно — роль мужчины на роль женщины. При этом любая идентичность, и даже та, которая считается неотъемлемой частью нашего «Я», приписывается обществом. Усвоение и идентификация с расовыми ролями происходит точно так же, как и с гендерными ролями. Сказать «я — мужчина», значит сделать такую же заявку на роль, как если сказать «я — офицер российской армии».

Пожалуй, наиболее глубокое теоретическое осмысление этого подхода произведено в работах Дж. Мида, который становление личности интерпретировал как одновременно и «становление собой» и «открытие общества для себя». Ребенок обнаруживает, кто он есть, постигая, что есть общество. Он обучается соответствующим ролям, обучается, как сказал Дж. Мид, «брать на себя роль другого», что, между прочим, является принципиально важной социально-психологической функцией игры, когда дети надевают на себя маски самых разных социальных ролей и в игре открывают предписываемое ими значение. Это обучение происходит (а только так оно и может происходить) во взаимодействии с другими людьми, будь то родители или кто-то еще, кто воспитывает ребенка. Ребенок сначала перенимает роли только тех, кого Дж. Мид называет «значимыми другими», т. е. тех людей, которые составляют непосредственный круг общения и чьи социальные установки оказывают решающее воздействие на формирование его представлений о себе. Позднее ребенок обнаруживает, что роли, которые он играет, важны не только для самых близких ему людей, но соотносятся с ожиданиями более широкого общества. Это формирование социальной реакции более высокого уровня абстракции Дж. Мид называет открытием «обобщенного другого». То есть того, чтобы ребенок вел себя хорошо, был аккуратным и говорил правду,

§ 2. Ролевая теория личности. Социальные статусы и социальные роли личности в обществе 201

ожидает не только мать, но и общество в целом. Лишь с появлением у ребенка абстрактной концепции общества у него может сформироваться ясное представление о собственной личности. «Личность» и «общество» во внутреннем опыте ребенка составляют две стороны одной медали.

Иными словами, идентичность не есть нечто «данное», идентичность принимается в актах социального признания. В рамках этого подхода, какими мы становимся, так к нам обращаются. Та же идея выражена в хорошо известной концепции Чарльза Кули — в концепции «зеркального Я». Это не значит, конечно, что у индивида нет никаких врожденных характеристик, переданных ему с генами по наследству, которым суждено раскрыться независимо от конкретного социального окружения. Ребенок, лишенный человеческой любви и внимания, теряет все человеческое. Ребенок, с которым обращаются уважительно, сам начинает уважать себя. Мальчишка, которого считают «гадким утенком», станет им; если же позже с ним будут обращаться как с внушающим страх юным богом войны, то он будет воспринимать себя таковым и действовать соответственно, ибо самоидентификация происходит под действием направленных извне ожиданий.

Самоидентификацию мы получаем от общества, и она нуждается

всоциальной поддержке, причем постоянной. Человек не может быть человеком без других людей, как нельзя обладать идентичностью без общества. Офицер может быть офицером только там, где другие соглашаются воспринимать его таковым. Если его лишают признания, то обычно для разрушения «Я-концепции» требуется не очень много времени.

Важные аргумент в пользу этого подхода к присвоению роли его представители видят в процессе смены идентификации, который, по их мнению, влечет за собой коренные изменения личности.

П.Бергер пишет: «случаи радикального лишения признания со стороны общества могут многое поведать нам о социальном характере идентификации. Например, если человек за одну ночь превращается из свободного гражданина в осужденного, то его недавние представления о себе моментально подвергаются массированной атаке… он может отчаянно держаться за свое недавнее прошлое, но если в его непосредственном окружении не окажется никого, кто будет подтверждать его прежнюю самоидентификацию, то он обнаружит, что поддерживать ее лишь в собственном воображении почти невозможно. Очень скоро он обнаружит, что действует так, как полагается действовать осужденному, и чувствует все то, что полагается чувствовать

вподобной ситуации. Было бы ошибкой видеть в процессе утраты