199

6.Федеральный закон от 27.07.2006 № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» (ред. от 18.03.2019) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. № 31. Ч. 1. Ст. 3448.

7.Кодекс профессиональной этики адвоката (принят I Всероссийским съездом адвокатов 31.01.2003) (ред. от 20.04.2017). URL: https://legalacts.ru/doc/kodeks-professionalnoi-etiki-advokata- prinjat-vserossiiskim-sezdom/.

А.К. Оганесян

ИНСТИТУТ ЧАСТНОЙ СОБСТВЕННОСТИ В ТЕОКРАТИЧЕСКОМ ПРАВОПОНИМАНИИ

Теократическое правопонимание представляет собой такой подход к пониманию сущности права, правосудия, справедливости, закона, который строится на аксиомах религиозного сознания, как правило, монотеистического, представляющего мир в категориях «творение», «Божья воля», «промысел» и др. Важно иметь в виду, что существующие исследовательские концепции теократии исходят из ложной посылки о том, что вера представляет собой частное дело, а теократия являет «самую чудовищную и бесчеловечную форму правления» [1, с. 19]. Существуют серьезные различия между этическими учениями восточного и западного христианства, ислама, иудаизма и других конфессий. Эти различия и приводили к ошибкам в государственном управлении, но эти ошибки – ничто по сравнению с тираническими режимами тоталитарных стран XX столетия, построенных на началах секулярного сознания, материализма и рационализма.

Теократическое правопонимание – наиболее древний в истории человечества подход к праву, теоцентристское понимание сущности и цели права, его основных истоков и признаков. Его отличает, прежде всего, мировоззренческий теоцентризм – Бог является не только исходной первопричиной бытия права и мира в целом, но и остается центром размышлений о праве,

11

законах, справедливости, а Божий суд мыслится как самый неизбежный и справедливый суд в мире. Помимо теоцентризма, к признакам теократического правопонимания можно отнести

иособую роль института личной ответственности перед Божиим судом за нарушение религиозно-правовых предписаний,

иединство нравственных, религиозных и правовых ценностей, их нераздельность и сочлененность в иерархии ценностей, и участие священнослужителей в заседаниях органов законодательной власти; и верховенство религиозных ценностей над мирскими, в том числе политическими. Именно теократическим было правосознание в Древнем Израиле, Византии, Московском государстве [2, с. 46–51; 3, с. 8–14]. И действительно, далеко не всегда совпадали фактические и юридические нормы жизни в теократиях [4, с. 23–29]. Например, в таком правопонимании «преступление против религии, от которой зависит жизнь вечная, является более тяжким грехом, чем преступление против государства» [5].

Рассмотрим институт собственности на землю в Древнем Израиле, где теократическое правовое мышление встречается впервые без политеистических отклонений. Теократическое мышление не может не отправляться от той точки зрения, что земля является собственностью, прежде всего, Бога: именно поиск земли, обещанной Богом, был основным мотивом переселения из Египта древних евреев. «Обетованная земля» принадлежит Богу, который дал ее своему народу: «Землю не должно продавать навсегда, ибо Моя земля; Вы пришельцы и поселенцы у Меня, по всей земле владения Вашего дозволяйте выкуп земли» (Библия. Левит. 25, 23). После обретения земли обетованной та была поделена между членами каждого колена (рода) и должна была передаваться внутри колена. Если не было наследника, то передача осуществлялась по лини родства: «отдайте надел его близкому родственнику из рода его, чтоб он наследовал его» (Библия. Левит, 25, 42).

Институт общинной собственности за землю был известен ранее, чем институт частной собственности. Связано это с тем, что в древности человек не мог жить вне рода, общины-племени. Особенно явно это видно на примере Палестины, где земельные

12

наделы, находившиеся в собственности членов родоплеменной общины, передавались исключительно внутри рода. Однако уже к VIII веку до н. э. земля все чаще становится объектом собственности отдельного главы семейства, так как общинные родовые связи распадаются. Например, Авраам приобрел за 400 шекелей серебра «поле и пещеру, которая на нем, и все деревья, которые на поле» (Библия. Книга Бытия, 23, 16).

Постепенно частная собственность стала утверждаться в Древнем Израиле настолько сильно, что в Библии говорится о гневе Бога Яхве по отношению к тем, кто посягает на частную собственность на землю. Так, например, царь Ахаз попытался конфисковать землю у некоего Набота, то этот самовольный поступок царя был признан преступлением, вызвавшим гнев бога Яхве (Библия. Первая Книга Паралипоменон, 8, 36). О конфликтах в сфере частной собственности на землю Бог предупреждает евреев и тогда, когда они просили дать им царя: пророк Самуил предупреждает о проблемах, говоря, что царь «самые лучшие поля ваши,

ивиноградники ваши, и масличные рощи ваши возьмет и раздаст слугам своим» (Библия. Первая Книга Царств, 8, 14).

Однако частная собственность в теократическом правопонимании не могла иметь абсолютный характер. Собственник был связан обязательствами перед Богом Яхве, которому все в итоге принадлежит. Например, в Библии указано: «Если брат твой обеднеет и продаст от владения своего, то придет близкий его родственник и выкупит проданное братом его; если же некому за него выкупить, но сам он будет иметь достаток и найдет, сколько нужно на выкуп, то пусть он расчислит годы продажи своей

ивозвратит остальное тому, кому он продал, и вступит опять во владение свое, если же не найдет рука его, сколько нужно возвратить ему, то проданное им останется в руках покупщика до юбилейного года, а в юбилейный год отойдет оно, и он опять вступит во владение свое» (Библия. Левит, 25, 28). Иными словами, в законодательстве Моисея существовали правовые механизмы возврата права собственности после вынужденной продажи земли. Так, например, если отчуждался дом в городе, огражденном сте-

13

ной, то можно было его выкупить до истечения года от его продажи. Если же отчуждался в селении дом, не огражденный стеной, то его всегда можно выкупить, и в юбилейный год он возвращался прежнему владельцу. В отношении левитов библейское законодательство еще более гуманно: их проданные дома в юбилейный год необходимо возвращать бывшему хозяину-левиту. Данные имущественные исключения были связаны с особой сакральной миссией колена левитов. Библия гласит: «полей вокруг городов их продавать нельзя, потому что это вечное владение их» (Библия. Левит, 25, 34).

Вдальнейшем на израильское право сильно повлияли успехи римской юриспруденции, уточнив различные параметры отчуждения частной собственности. Так, например, арамейский контракт 134 года до н. э. из окрестностей Мертвого моря закрепляет различные признаки и свойства дома, ставшего объектом купли-продажи: он указывает на индивидуальные характеристики дома («дом открывается на север во внутренность моего двора»), фиксирует стоимость в договоре («8 зуз, равных двум села»), перечисляет принадлежащие дому вещи («содержащиеся в нем камни, бревна и кирпичи»). Исследователи обращают внимание на то, что в контракте содержатся некоторые традиционные для римского права институты [6, с. 202–2013]. Следует обратить внимание и на согласие супруги продавца на продажу дома («И я, Шалом, дочь Шимона, не имею возражений против продажи этого дома»). Это согласие, как отмечает Н. Ю. Шеметова, связано с нормами Мишны, в которой имущество мужа является предусмотренной брачным контрактом гарантией имущества или приданого жены [7, с. 33–38]. Разумеется, что никто не будет покупать собственность женатого человека без формального отказа жены последнего от ее прав на продаваемую собственность («...слов (возражений) нет у меня», причем термин «слово» в древнееврейском законодательстве использовался и для обозначения судебной тяжбы).

Всовременном Израиле отражаются теократические принципы регулирования частной собственности. Думается, именно к

14

их следствию относится то, что особым признаком системы землевладения в Израиле является государственная собственность на большую часть земли, а частное владение землей основано на долгосрочной аренде государственной земли, которая, как правило, предоставляется на 49 лет (следуя Библейскому юбилею) с правом возобновить аренду на такой же срок (максимальный срок аренды составляет 98 лет [8, р. 97].

Литература

1.Тощенко Ж. Т. Современные лики теократии // Мир России. Социология. Этнология. 2010. № 2.

2.Овчинников А. И. Идея симфонии властей как основа византийской государственности // Вестник юридического факультета Южного федерального университета. 2019. Т. 6. № 1.

3.Фоминская М. Д. Духовно-нравственные основания и предпосылки «достоинства личности» как юридической категории // Вестник юридического факультета Южного федерального университета. 2019. Т. 6. № 1.

4.Лановая Г. М. Церковно-государственные отношения: идея и политико-правовая реальность // Вестник юридического факультета Южного федерального университета. 2019. № 2.

5.Мусаелян Л. А. Методологический плюрализм и некоторые проблемы теории и практики права в России // Шестой Пермский конгресс ученых-юристов: избранные материалы / отв. ред.

В.Г. Голубцов, О. А. Кузнецова. М., 2016.

6.Амусин И. Д. Арамейский контракт 134 г. до н. э. из окрестностей Мертвого моря // Древний мир: сборник статей. М., 1962.

7.Шеметова Н. Ю. Правовая регламентация отношений в сфере оборота недвижимого имущества в государствах Древнего Востока // История государства и права. 2015. № 15.

8.Legal aspects of alien acquisition of real property / ed. by Campbell D. 2013.

15

И. Е. Рудик

СПОСОБЫ ОБЕСПЕЧЕНИЯ ИСПОЛНЕНИЯ ПОСЛЕДНЕЙ ВОЛИ НАСЛЕДОДАТЕЛЯ

В СОВРЕМЕННОМ НАСЛЕДСТВЕННОМ ПРАВЕ

Вопрос о правовом механизме, способном обеспечить исполнение воли наследодателя о судьбе его имущества после смерти, всегда был актуальным. Законодательство РФ возлагало эту функцию на наследников, нотариуса и душеприказчика. Последний является специализированным субъектом, исполнение завещания – его основное назначение в наследственном процессе.

Долгое время российское законодательство допускало к исполнению завещания только граждан (п. 1 ст. 1134 ГК РФ в редакции, действующей до 1 сентября 2018 года [1]), что подвергалось критике в литературе [2, с. 23; 3, с. 139–140; 4, с. 290; 5, с. 8; 6, с. 8; 7, с. 13]. Так, В. В. Плеханова, рассуждая о перспективах развития института исполнения завещаний, высказывала надежду на появление юридических лиц, целью деятельности которых станет исполнение распоряжений, сделанных наследодателем на случай смерти. Выбор таких исполнителей, по ее мнению, имеет много плюсов. Во-первых, специальная целевая направленность деятельности данных объединений позволит собрать вместе лиц, специализирующихся в этой области, способных добиться оптимального результата в короткий срок. Во-вторых, ответственность указанных лиц будет повышенной, поскольку для них исполнение завещаний станет систематически осуществляемой деятельностью, приносящей прибыль. В-третьих, последующий отказ от исполнения завещания для таких субъектов крайне затруднен, поскольку ни болезнь, ни утрата дееспособности им не грозит, в силу чего отношения по исполнению завещаний приобретают большую устойчивость [4, с. 290].

Сегодня ситуация кардинально изменилась. Во-первых, ГК РФ допускает исполнение функций душеприказчика юридическим лицом. По мнению Е. А. Останиной, оно может быть как коммерческим, так и некоммерческим [9]. А во-вторых, стало воз-

16

можным участие в наследственных отношениях юридических лиц со специальной правоспособностью – наследственных фондов. Отметим, что наследственный фонд в соответствии с российским законодательством не может считаться душеприказчиком. Более того, он занимает совсем другое место в наследственных отношениях – является правопреемником наследодателя. Однако его роль в наследственном правоотношении сводится к исполнению распоряжений завещателя относительно судьбы его имущества на случай смерти. Вся деятельность наследственного фонда должна быть обусловлена прижизненными интересами завещателя, которые после его смерти становятся интересами самого фонда. Возможна, впрочем, и такая ситуация, при которой завещатель предусмотрел и создание наследственного фонда, и назначение исполнителя завещания. Отдельно законодатель упоминает о распоряжении, в котором душеприказчику поручается совершить фактические и юридические действия, связанные с созданием наследственного фонда (п. 2.1 ст. 1135 ГК РФ), но этим полномочия душеприказчика не исчерпываются.

ГК РФ не содержит ограничений для завещателя в отношении количества назначаемых им душеприказчиков, которые могут осуществлять действия по исполнению завещания одновременно, а норма о наследственном договоре с участием супругов даже упоминает о нескольких исполнителях завещания, которые, впрочем, действуют в случае смерти каждого из супругов (абз. 1 п. 5 ст. 1140.1 ГК РФ). Следует согласиться с О. А. Птушкиной в том, что назначение нескольких душеприказчиков будет иметь значение также при завещании различных видов имущества и имущественных прав, требующих при исполнении завещания специальных знаний, поскольку в этом случае одному исполнителю, возможно, будет не под силу справиться с поручением завещателя [6, с. 8]. Представляется, что назначение нескольких душеприказчиков может быть обусловлено не только потребностью в специальных знаниях для исполнения завещания, но и количеством завещанного имущества, его местонахождением и другими факторами. При назначении нескольких исполнителей распределение функций по исполнению может устанавливаться в завеща-

17

нии либо определяться самими исполнителями по согласованию между ними [9; 10, с. 13–14].

Возложение на лицо функций исполнителя завещания возможно только по его согласию. Согласие лица, назначенного завещателем душеприказчиком, исполнять завещание является односторонней сделкой и порождает обязательство перед наследниками и иными лицами, в пользу которых составлено завещание. Но объем и условия исполнения этого обязательства определены завещателем и не могут быть изменены по соглашению душеприказчика с наследниками.

В литературе давно высказывалось мнение о том, что в соответствии с общими началами договорного права согласие гражданина быть исполнителем завещания может быть подтверждено им в договоре с завещателем, в котором также определяются и параметры реального исполнения, адекватного намерениям завещателя, объективированным в его завещании [11, с. 450]. Такая точка зрения возродила к жизни дискуссию о связанности завещателя и исполнителя завещания договором. Так, В. К. Дроников считал исполнителя завещания стороной в договоре, заключенном им с наследодателем в пользу наследников [13, с. 122–123]. Однако, если рассматривать классические отношения по исполнению завещания, то следует согласиться с Н. Н. Мисником в том, что назначение лица душеприказчиком не изменяет характера завещания как односторонней сделки и потому не носит характера предложения заключить договор, то есть не имеет качества оферты [14, с. 178–179]. В свою очередь, согласие исполнителя также нельзя рассматривать как акцепт сделанного завещателем предложения, поскольку это согласие является лишь элементом фактического состава, лежащего в основе возникновения прав и обязанностей исполнителя. Никаких прав и обязанностей для сторон этот «договор» не порождает. Ни завещатель, ни исполнитель не могут ничего потребовать друг от друга на основании принятого предложения [15].

И все же сегодня существует возможность договорного регулирования этих отношений. Речь идет о наследственном договоре (ст. 1140.1 ГК РФ). Законодатель не говорит о том, что душеприказ-

18

чик может выступать стороной такого договора, но устанавливает, что договор может содержать упоминание о душеприказчике, а также возлагать на его участников обязанности по исполнению воли наследодателя. Возможны варианты договорного закрепления отношений с лицом, исполняющим последнюю волю наследодателя. Лицо может быть прямо названо в договоре душеприказчиком, и тогда возникает вопрос о том, будет ли определяться его правовое положение только договором и ст. 1140.1 ГК РФ или еще и нормами ГК РФ об исполнителе завещания. Возможно также наделение лица полномочиями по исполнению последней воли наследодателя, выраженной в завещании или в наследственном договоре, без указания на его место в наследственном процессе. Представляется, что в этом случае положения ст. 1134–1136 и другие нормы ГК РФ, касающиеся прав и обязанностей душеприказчика, однозначно применяться не должны.

Меняет ли участие в договоре содержание прав и обязанностей наследодателя и душеприказчика? Будет ли на такие отношения распространяться требование о недопустимости одностороннего отказа от исполнения обязательства (ст. 310 ГК РФ)? Представляется, что нет. Наследодатель до открытия наследства имеет право изменить свое решение (абз. 2 п. 10 ст. 1140.1 ГК РФ). При этом правило о возмещении им другим сторонам наследственного договора убытков, возникших у них в связи с исполнением договора (абз. 2 п. 10 ст. 1140.1 ГК РФ), не может быть применимо к стороне договора – душеприказчику, если на него договором возлагается лишь исполнение завещания.

Можно отметить несколько преимуществ договорного оформления рассматриваемых отношений для целей планирования наследства.

1. Договор дает возможность душеприказчику выразить свое согласие на исполнение воли наследодателя в условиях, когда она ему доподлинно известна (обратная ситуация имеет место при выражении согласия душеприказчика до момента открытия наследства (абз. 2 п. 1 ст. 1134 ГК РФ) [16, с. 100]. Для последнего случая в литературе рекомендовано запрашивать согласие душеприказчика только после ознакомления его с текстом завещания [7, с. 164].

19

2.Договор снимает вопрос о сроке принятия предложения об исполнении обязанности душеприказчика. Пунктом 1 ст. 1134 ГК РФ для выражения согласия душеприказчика после открытия наследства установлен месячный срок. Однако ничего не говорится о последствиях пропуска душеприказчиком этого срока. Представляется, что истечение месячного срока имеет правопрекращающий эффект. Выражение согласия лицом, назначенным душеприказчиком, по прошествии одного месяца со дня открытия наследства не имеет юридического значения и не дает права нотариусу выдать свидетельство об удостоверении полномочий исполнителя завещания.

3.До открытия наследства душеприказчик может отказаться от принятых на себя обязательств посредством подачи в нотариальную контору, в которой хранится завещание, заявления об отказе. Освободить исполнителя завещания от его обязанностей после открытия наследства ранее мог лишь суд, независимо от того, кто был инициатором прекращения этих отношений.

С1 сентября 2018 года п. 2 ст. 1134 ГК РФ устанавливает судебный порядок освобождения лишь по требованию наследников при наличии обстоятельств, свидетельствующих о ненадлежащем исполнении им своих обязанностей или об угрозе нарушения охраняемых законом интересов наследников в результате действий (бездействия) исполнителя завещания. По инициативе душеприказчика отношение теперь прекращается посредством уведомления нотариуса (п. 2 ст. 1134 ГК РФ), а отзыв согласия на исполнение завещания не обусловлен какими-либо причинами.

Новый порядок освобождения душеприказчика от исполнения своих обязанностей более простой. Однако теперь при невозможности назначения другого исполнителя завещания взамен отказавшегося воля завещателя остается без поддержки и охраны. Ранее суд перед вынесением решения обязан был разобраться в причинах заявлений исполнителя и наследников об освобождении от обязанностей душеприказчика и вынести соответствующее решение в интересах охраны наследства, соблюдения воли завещателя, обеспечения прав наследников по завещанию и с учетом возможности исполнения завещания самими наследниками без участия душеприказчика [16, с. 79].

20