ignatov_ma_setevye_fenomeny_v_kulture_filosofskokulturologic

антиредукционистские позиции»135. «Действительно, – пишет далее Болтански, – понятие сети оказалось в тесной связи с поиском методов тотализации знания, способных с наименьшими искажениями представить своеобразие установленных отношений и индивидов, которых они объединяют, что в корне отличалось от традиционных редукционистских подходов, при использовании которых индивиды и отношения соотносились с такими категориями, как тип, класс, исходные структуры, в результате чего формировались более общие группы, которые могли стать предметом расчетов и вычислений. Эти подходы, разделяют со структурализмом одну особенность – делать упор на отношенческие, а не на субстанциональные качества… Однако в отличие от структурализма, который направлен на то,

чтобы выявить начальные структуры, исходя из которых осуществляются последующие изменения»136.

Подчеркнем, что в отличие от структуралистского поиска «логической структуры мира» сетевой подход предполагает радикальный эмпиризм – вместо того, чтобы представлять мир, организованный в соответствии с базовыми структурами (даже если они остаются скрытыми и для своего выявления требуют научной работы по редукции до элементарных составляющих). Данный сетевой подход подразумевает «мир, в котором потенциально всѐ соотносится со всем; мир, часто рассматриваемый как

«текучий, непрерывный, хаотичный», мир, где всѐ может контактировать со всем, и который требует к себе именно такого подхода, в котором не было бы даже тени редукционизма»137.

Болтански и Кьяпелло в работе «Новый дух капитализма» пишут: «Целью такого исследования было не только дать правдоподобное и новаторское описание данного периода. Исходя из данного исторического примера, мы рассчитывали предложить более общую теоретическую рамку,

135Там же.

136Там же. С. 264.

137Там же.

81

тем самым обеспечив лучшее понимание того, как могут меняться идеологии,

связанные с экономической деятельностью»138. А «применение понятия сети свидетельствует здесь об амбициозной попытке предложить слишком обобщенные формулировки и модели, способные определять неважно какие виды существ, необязательно уточняя их природу, рассматриваемую как свойство, исходящее из самой сети. Тем не менее, этот сетевой мир не является хаосом; и анализ его должен помочь выявить в нем наличие некоторых отношений, которые являются более стабильными, чем остальные, наличие более верных, проторенных путей»139. Однако, по мнению ряда специалистов, эти «исследования должны опираться на схему,

позволяющую понять способ, посредством которого может реализоваться эта всеобщая сообщаемость.·Эта схема «коммуникации», «избранное место инновации», которое дает возможность «ответить на вызов множественности», предоставляя средства тотализации мира, способные связать мироощущение с различиями.

Специфика сетевой парадигмы, исходящей из схемы коммуникации, в

том, что «понятие коммуникации сопряжено здесь с проектом вытеснить эссенциалистские онтологии и заменить их своего рода открытыми пространствами, не имеющими ни границ, ни центров, ни опорных точек. В

таких пространствах индивиды всецело определяются отношениями людей, в

которые они вступают, здесь они модифицируются благодаря потокам,

трансферам, обменам, перемещениям, переводам с места на место: в этом пространстве все эти изменения предстают как самые существенные события. Момент контакта («встреча» по Ж. Делѐзу) – это тот промежуток времени, когда складывается идентичность людей, которые вступают в определенные отношения»140. И далее: «Если занять точку зрения стороннего наблюдателя, в таком мире ничто а priori не может быть сведено

138Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма // Логос. 1 (80) 2011. С. 100.

139Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М., 2011. С. 264.

140Там же. С. 266-267.

82

ни к чему другому, потому что «редукция» (когда один элемент ассимилирует, передает, выражает другой, с которым он вступает в контакт) – это и есть операция, с помощью которой создаются и устанавливаются связи внутри сети. Описывать сеть, значит наблюдать и передавать эти операции редукции, которые в открытом пространстве взаимосоединений порождают относительную необратимость»141.

Кроме того, в рамках направления социологии науки, разработанного Латуром и Каллоном, представления в терминах сети используются для преодоления границы между тем, что якобы относится к собственно «науке»

(называемой «объективной»), и тем, что, по всей вероятности относится к порядку ее «социального использования» (привлечение интересов, которые,

по всей видимости, должны искажать эту «объективность»). «Та же самая философема оказалась включенной и в менее специфичные направления мысли. Она использовалась, по крайней мере, во Франции на протяжении нескольких лет, начиная с 1968-го, в критике (в частности, у Ж. Делѐза) не только «субъекта», как он определяется в отношении к самосознанию и к сущности, которая якобы являет собой нечто иное, чем след отношений в которые субъект вступал по ходу своих перемещений, но также и критике всего того, что изобличалось как «опорная точка»: государство, семья,

церковь, словом, любые институции, но также наставники (в деле мысли),

бюрократы, равно как всякого рода традиции (поскольку все они обращены к первоистоку, который воспринимается как точка опоры) и эсхатологии – религиозные или политические, потому что они ставят человека в зависимость от сущности, спроецированной на будущее»142.

Как известно, в 1970-е годы прошлого столетия острая критика обратилась на капитализм, который в этих изобличениях сливался с буржуазной семьей и государством. Все эти элементы определялись как

141Там же. С. 266.

142Там же.

83

закрытые, закостеневшие, замороженные миры, будь то вследствие привязанности к традиции (семья), к юридическому формализму и бюрократии (государство) или, наконец, к учету и планированию

(предприятие). Этим закрытым мирам противопоставлялись ценности подвижности, мобильности, текучести, словом, опыт «номадов», способных циркулировать – в силу многочисленных метаморфоз – в открытых сетях. «Однако, с другой стороны, эта критика помогала освобождаться от прочно установившегося разделения между порядками, сферами, полями, классами,

аппаратами, инстанциями и т.д., которые примерно в то же время, в

частности в социологических версиях марксистского структурализма,

приняли форму сакральных сущностей, критическое обсуждение которых могло сойти за кощунство»143.

Болтански и Кьяпелло пишут: «В англосаксонских текстах концепции мира (а не только общества), построенные на сетевой основе, связаны с прагматизмом и радикальным эмпиризмом. В этом случае понимание того,

как устанавливается отношение между элементами, изначально определенными как различные и разделенные также первично и заставляет обратить внимание прежде всего на процесс коммуникации. Такой подход позволяет представить себе мир в форме замкнутой сети «знаков», каждый из которых может отражать или представлять остальные, в зависимости от данного ему расположения (а не с точки зрения, расположенной над всеми,

— такое положение отсутствует в данной модели). Отсюда значимость, часто остающаяся имплицитной, семиотики, разработанной Ч.С. Пирсом (C.S. Peirce), которая способствует формированию представления о мире,

мыслимом как сеть»144.

В самом деле, у Ч. Пирса знак не просто соотносится с объектом (как в диадическом отношении «означаемое – означающее»). Он сам должен

143Там же. С. 257.

144Там же.

84

интерпретироваться, только тогда он может иметь смысл. «Эта триада знака (знак, объект, интерпретирующий знак) позволяет представить мир в таком виде, что он может быть наделен значением, подобным «сети» с

неопределенными контурами, которая конституируется множественного переводов: «знак является знаком только тогда, когда его можно перевести с помощью другого знака, в котором он раскрывается в полной мере. Таким образом, интерпретатор играет роль переводчика или посредника, дающего сети возможность расширяться: он устанавливает контакты между участниками, которые без того могли бы остаться в изоляции и потому были бы лишены значения. Таким образом, сеть позволяет располагать объекты между «кристаллизованной формой», определенной устойчивыми, но замкнутыми связями (к которым можно применить понятие структуры), и «хаотичной бесформенностью», внутри которой ни одна связь не допускает возможности перейти от одного элемента к другому по одному и тому же пути»145.

Эта проблематика проникает в социальные науки, которые устанавливают рамки, куда анализ в понятиях сети вписывается сам собой,

поскольку, в каком-то смысле, такой анализ сам их предполагает и к ним обращается. Только лет десять назад американская социология сетей начала приживаться во Франции: «Поначалу это происходило через исследования,

посвященные социабельности (практически вне всякой связи с теми путями,

по которым парадигма сети распространялась сначала французской философией 1960-1970-х годов, а затем и новой французской науки и техники»146.

Даже если можно, как мы попытались это сделать, связать схождение этих двух школ со схемами, которые в конечном довольно близки и которые,

что вполне очевидно, могут быть использованы и в делегитимации мира,

145Там же. С. 267-268.

146Там же. С. 271.

85

связанного со вторым духом капитализма с его бюрократиями,

государствами, буржуазными семьями и социальными классами, и в легитимации нового сетевого мира, которому третий дух капитализма пытается придать смысл, мы должны констатировать, что речь идет именно о двух «школах», взаимодействие которых, если судить по частотности личных контактов на семинарах, коллоквиумах или просто по взаимоцитированию,

может показаться весьма ограниченным или вовсе не существующим»147.

Примечательно, что исследователи говорят о принципиальной невозможности вычленения каких-либо основных критериев-признаков порядка, основанного на сетевой конструкции, в единую систему по причине отсутствия основополагающего труда, нацеленного на утверждение возможности существования гармоничного и справедливого мира,

основанного на принципе сети.

Болтански и Кьяпелло сетуют: «Отношенческий порядок никогда не являлся объектом (как это было, например, с порядком домашним,

гражданским или рыночном) систематических аналитических построений в рамках традиционной политической философии. Причина этого в том, что современные течения, в которых разрабатывалось понятие сети,

складывались в противовес всякого рода метафизическим конструкциям, на которые опирались политические философии общего блага»148. Отсюда следует, что всякие «попытки совмещения сетевых представлений с моральной проблематикой, «подразумевающей отношение к справедливости,

выстраивались путем присоединения к сетевой топике различных элементов,

восходящих к самым разнообразным течениям мысли»149. Зададимся вопросом: каким образом происходят процессы ассимиляции сетей в социальных науках, которые участвуют в описании отношенческого мира,

обладающего когерентностью и природной непосредственностью, в котором

147Там же. С. 272.

148Там же.

149Там же.

86

действие может быть оправдано, если оно является составляющей проекта,

направлено на развитие их возможностей ассимиляции в рамках принятой в них концепции науки. Основной тезис здесь: «Сказать, из чего, в конце концов, состоит мир, – значит придать ему некое свойство, природу»150.

Преимущества сетевого анализа можно постараться описать посредством краткого сравнения способов описания мира и общественных феноменов.

Стремление создать по-настоящему научную социологию на базе сетевого анализа заявило о себе двумя разными способами. Первый можно схематически определить как исторический, а второй – как натуралистический.

Согласно первому, историческому, сетевой анализ является наиболее адекватным для описания современных обществ, поскольку их

утверждением, сопровождающим описание отношенческого мира, согласно

которому эта форма характеризует мир, рождающийся у нас на глазах.

Второй, натуралистический отдает предпочтение описанию исторических изменений исключительно через сетевую структуру. Так,

например, Ф. Бродель в своих описаниях начала и расцвета капитализма

обращает внимание не столько на конкуренцию и рынок, сколько на социальные сети, служащие опорой для удаленной торговли. Отсюда

следует ее преимущество: «она придает сетевой форме более прочное основание, укореняя ее в самом естестве, в самой природе мира»151.

Преодоление разрыва между этими позициями: исторической, согласно которой сеть это форма, которая подходит нашему времени, и

150Там же. С. 273.

151Там же.

87

натуралистической, утверждающей, что сеть – это конститутивная основа любого природы и социального мира, возможно при допущении, что плане познания сетевая организация представляет собой наиболее приемлемую

суждения, в рамках которого принимается как непреложная данность, что мир – это сеть (а не система, не структура, не рынок, не сообщество), что дает определенные точки опоры, для того чтобы оценить и упорядочить относительную ценность людей в этом новом мире»152.

Понятие «сети» которое вплоть до семидесятых годов прошлого столетия имея преимущественно специальное (или даже маргинальное)

употребление, с тех пор «стало объектом большого внимания и является ключевым для целого ряда довольно разнообразных теоретических или экспериментальных работ по разным дисциплинам, так что приверженцы такого рода разработок решительно заявляют о новой парадигме»153.

Представляется, что «тa легкость, с которой распространилось использование сетевой метафоры, та скорость, с которой стали развиваться различные специальные исследования, и те значения, в которых она в них использовалась, определяют рискованность любой попытки провести такую разграничительную линию между «научным» и «идеологическим» использованием сетевой терминологии»154. «При этом авторы генеалогию собственной сетевой методологии выводят из коммуникативной философии Ю. Хабермаса и коммуникативной психологии П. Вацлавика, идей самоорганизации систем (синергетика И. Пригожина) и научных идей

152Там же. С. 275.

153См.: Игнатов М.А., Игнатова В.С., Римский В.П. Капитализация науки в сети инноваций

//Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». 2017. № 3 (252). Вып. 39. С. 22.

154Болтански Л., Кьяпелло Э. Новый дух капитализма. М., 2011. С. 254-255.

88

В.Гейзернберга, американской социологии анализа сетей (один из пионеров сетевого подхода М. Гранноветтер, Л. Фриман и др.) и социологии науки Б.Латура, собственно создателя целостной акторно-сетевой теории (АСТ)»155.

Анализируя представленность сетевой проблематики в современной философии мы обращаем внимание на определенную парадоксальность ситуации: так, с одной стороны, в настоящее время понятие «сети» активно вторгается в рационально рефлексивную культуру современности. А с другой стороны, при том, что «российская философия, которая так любит быстро улавливать в свои концептуальные и «дисциплинарные» сети всѐ

«инновационное», создавая разного рода «философии» (науки», языка», или,

скажем, «философскую синергетику» и пр.) «философия сети» в данном ряду все еще отсутствует156, прямая, сознательная обращѐнность к сетевой методологии и тем более еѐ критическая рефлексия у российских мыслителей наблюдается только в последние годы». Хотя, конечно, есть определенные конструктивные наработки и движение в этом направлении157.

Осмысливая концепт «сети» и сетевой парадигмы в российской философии начала XXI столетия, мы сталкиваемся с рядом проблемных вопросов, в ряду основных – правомерность констатации сетевой

«парадигмы», которая вроде бы есть... Ведь можно указать по первой прикидке, что отнюдь не мало авторов присутствует в этом проблемном

155 Игнатов М.А., Игнатова В.С., Римский В.П. Капитализация науки в сети инноваций // Научные ведомости БелГУ. Серия Философия. Социология. Право. 2017. № 3 (252). Вып. 39. С. 22.

156Там же.

157См.: Пигалев А.И. Бог и обратная связь в сетевой парадигме // Вопросы философии. 2004. № 6. С.148-159; Зеленкова Т.В. О сетевой парадигме в психологии // Методология и история психологии. 2007. №3. С. 18-28; Общество сетевых структур: моногр. / М.В. Ромм и др.; под общ. ред. М.В. Ромма, И.А. Вальдмана. Новосибирск, 2011; Шенцева Е.А. Сетевой подход в контексте философского дискурса // Вопросы философии. 2012. № 8. С.42-49; Назарчук А.В. Сетевое общество и его философское осмысление // Вопросы философии. 2008. № 7. С. 61-75; Назарчук А.В. Социальное время и социальное пространство в концепции сетевого общества // Вопросы философии. 2012. № 9. С. 56-66; Шенцева Е.А. Ризома vs сеть // Вопросы философии. 2015. № 5. С. 202-210; Аршинов В.И., Буданов В.Г. Парадигма сложностности и социогуманитарные проекции конвергентных технологий // Вопросы философии. 2016. № 1. С. 59-70; Аршинов В.И., Буданов В.Г. Системы и сети в контексте парадигмы сложности // Вопросы философии. № 1. 2017. С. 50-61; и др.

89

поле, что и проделано выше. Но является ли она («сетевая парадигма»)

новой? И, что особенно важно, ломает ли она «нормативную науку»? Как мы отмечали, концепт «сеть» в современной философии и науке применяется,

как правило, в дискурсе «технических сетей», и, главное, в контексте исследования интернет-феноменов и социальных сетей.

В этом плане интересна сетевая методология в свете сравнительного анализа идей М.К. Петрова и Латура158, основателя «сетевой методологии» в

социально-гуманитарном знании, показавшего, «как собирается

«социальное» в сетях в «коллективы» и «ассоциации», «парламенты» и «ассамблеи» причудливых гибридов: человеков и нечеловеков, вездесущих

«акторов», активных «актантов» и представительных «агентов» – этих лейбницевских монад нашего единого, гармоничного и лучшего из миров,

возросших в хайдеггеровском стоическом dasein и сбежавших в ландшафты латуровских сетей повседневности»159.

Во-первых, это относится к петровскому дискурсу в исследовании науки: не только «сетей цитирования» как механизма получения нового знания, но и к неформальной, неиерархической и «горизонтальной» организации науки как «невидимого колледжа», который стремится постоянно стать институализированной, почти всегда иерархичной и

«вертикальной» куновской «парадигмой». Во-вторых, сами необычные концепты М.К. Петрова введѐны им в контекст собственного философско-

культурологического науковедения ещѐ в 60/70-е годы прошлого века, когда он занимался социологией науки в лаборатории «социологии науки» параллельно Б. Латуру, создавшему в это же время свои лабораторные

158 См.: Белоненко Е.О., Римский В.П. Время в самоидентификации модерна // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». №2 (199). Вып. 31. Белгород, 2015. С.65-80; Белоненко Е.О., Римский В.П. Капитализация времени в цивилизации модерна // Наука. Искусство. Культура. №1 (5). Белгород, 2015. С. 5-24; Римский В.П. Эссе о свободной философии // Научные ведомости БелГУ. Серия «Философия. Социология. Право». № 8 (205). Вып. 32. Белгород, 2015. С. 193-198.

159 Римский В.П. Генеалогия сетевой парадигмы. Часть I. Аналогия и феноменология // Наука. Культура. Искусство. № 2 (6). Белгород, 2015. С. 270.

90