14ekabrya

«Якуб идет». А.И.Якубович в день 14 декабря 1825 года

шуцкому остаться с главным караулом перед воротами. Кавелину он приказал привести те роты Павловского полка, которые были не в карауле. Кавелин поставил их на Миллионной и на Зимней канавке (14 декабря 1994: 263–270).

Когда Николай был перед 1-м батальоном преображенцев, подошел Милорадович. Описание этого его вторичного появления было искусственно сконструировано Корфом из нескольких источников. Взяв из воспоминаний А.П.Башуцкого время прихода Милорадовича, Корф вложил в уста графа фразу, которую генерал произносит в записках Николая, при- чем историк изменил ее. Вместо: «идут к Сенату» — Корф написал: «окружили монумент». Если Николай первоначально утверждал, что Милорадович сам вызвался переговорить с мятежниками, то, согласно Корфу, на переговоры с бунтовщиками Милорадовича отправил именно царь: «Вы, граф, долго командовали гвардией <…> солдаты вас знают, любят и уважают: уговорите же их, вразумите, что их нарочно вводят в обман; вам они скорее поверят, чем другим» (14 декабря 1994: 271). Фразу эту Корф почти дословно заимствовал из записки В.Ф.Адлерберга, полученной им при подготовке рукописи книги и сохранившейся в его бумагах, но поместил ее не в эпизод, имевший место, согласно воспоминаниям Адлерберга, у Главного штаба, а перед 1-м батальоном, стоявшим вдоль Зимнего дворца (14 декабря 1825 ãîäà III: 36). Выстрелы, ранившие Милорадовича, Николай, согласно Корфу, услышал около угла Главного штаба и тут же приказал зарядить ружья. Затем царь отдал приказание полковому командиру Н.А.Исленьеву с тремя фузелерными ротами идти к Сенатской площади и остановиться около дома Лобанова-Ростовского. Сам же он пошел позади с ротой Его Величества под командою капитана П.Н.Игнатьева. Капитан вспоминал, а Корф почти дословно перенес его воспоминания в текст своей книги: «Государь двинулся за фузелерными ротами по направлению к Сенатской площади». На этом пути он останавливался, «причем свободно допускаемы были к нему многие как должностные, так и частные лица» (Игнатьев 1996:

170–171). Одним из них и оказался Якубович. Согласно Корфу, эта встреча произошла на углу Невского проспекта (14 декабря 1994: 271), хотя Игнатьев, описывая движение царя к

271

М.М.Сафонов

Сенатской площади, не указывает точно места, в котором Николай увидел Якубовича. Указание на угол Невского проспекта Корф извлек из записки В.Ф.Адлерберга, очевидно, путавшегося в топографии (14 декабря 1825 ãîäà III: 36). «Продолжая медленно ехать вперед, — пишет Корф, — государь послал сперва бывшего при нем верхом старого рейхткнехта Лондырева, а потом Перовского за Конной гвардией. Орлов поспешил в казармы». «В эту минуту к нему приехал Милорадович» (14 декабря 1994: 272). Как уже отмечалось, выстрел, поразивший Милорадовича, Николай услышал, когда остановился у Главного штаба. А.М.Голицын принес известие о ране генерала. «Постепенно продвигаясь, государь доехал уже до конца Адмиралтейской площади и находился у угла, образуемого продолжением Вознесенской улицы и домом Лобанова <…> В это время пришла Конная гвардия» (14 декабря

1994: 273).

Читая Корфа, нетрудно заметить, что он намеренно не заострял внимания на том, кто, когда и с каким приказанием был послан в Конную гвардию. Если бы историк добросовестно расположил бы в хронологической последовательности все приказы царя, то получилась бы яркая картина того, как Николай торопил выводить Конную гвардию, а она все не шла, и император буквально с одной ротой оказался перед выходом на Сенатскую площадь. Но Корф намеренно затемнял этот эпизод. В его изложении совершенно непонятно, почему Милорадович, которому Николай приказал отправиться говорить с мятежниками, вдруг оказывается в казармах Конного полка. А ведь А.П.Башуцкий совершенно четко пишет о том, что царь дал Милорадовичу поручение вывести Конную гвардию на площадь (14 декабря 1999: 122). Также совершенно не ясно, откуда в Зимнем дворце появился Саперный батальон, который встретил восставших лейб-гренадер под командой поручика Н.А.Панова во дворе дворца (14 декабря 1994: 281).

Свидетельство Башуцкого подтверждается «Подробным описанием происшествия, случившегося в Санкт-Петербурге 14 декабря 1825 ãîäà». Этот документ, скрепленный 21 декабря подписью генерал-адъютанта А.Н.Потапова, был объявлен в войсках (ÐÈ 1825: 29 декабря), а потом вышел отдельной брошюрой. В этом «Описании» сказано, что Николай прика-

272

«Якуб идет». А.И.Якубович в день 14 декабря 1825 года

çàë 1-му батальону Преображенского полка прийти на Дворцовую площадь,

«что им и исполнено в неимоверной скорости, — тогда же прибыл к государю императору военный генерал-губернатор Милорадович с известием, что толпа произносит крик и восклицания “ура, Константин” и что он полагает, что сие иное не может быть как предлог к самым пагубным намерениям, для которых нужно без отлагательства взять строжайшие меры. Тогда послали от его величества повеление прибыть 3 ротам лейб-гвардии Павловского полка <…> и лейб-гвардии Саперному батальону, которым занять Зимний дворец, а третьему батальону лейб-гвардии Измайловского полка и Павловскому полку прибыть к его величеству» (Описание 1825: 2–3).

Ряд воспоминаний позволяет более точно определить последовательность событий и очень ярко рисует тщетные попытки Николая добиться выхода войск. Оказывается, Нейдгардт был послан не в Конную гвардию с приказанием приготовиться, но не выходить, а в Семеновский полк, чтобы вместе с ним водворить порядок в той части Московского полка, которая осталась в казармах. В Конный же полк Николай послал адъютанта А.Х.Бенкендорфа П.М.Голенищева- Кутузова-Толстого. Согласно собственным поздним воспоминаниям Толстого, это приказание было отдано ему в коридоре дворца самим царем. Николай на ухо приказал ему «тотчас ехать в Конную гвардию к генералу Орлову с приказанием собрать полк и выехать на Сенатскую площадь» (14 декабря

1999: 114).

По всей видимости, так оно и было, но только приказание царя заключалось в том, чтобы Конная гвардия не выходила на Сенатскую, но была в готовности, — мемуарист определенно запамятовал (в его воспоминаниях фигурирует Николай перед главными воротами Зимнего дворца с наследником на руках. Но эпизод этот имел место вечером 14 декабря, а не утром). А.Ф.Орлов, командир Конной гвардии, подтверждает, что именно Толстой известил его о происшествии в Московском полку и привез приказание конногвардейцам быть в готовности (14 декабря 1825 ãîäà III: 25). Тогда же адъютант

273

М.М.Сафонов

А.А.Кавелин был послан в Аничков дворец перевезти царских детей в Зимний дворец (14 декабря 1825 ãîäà III: 45).

Когда Николай находился перед главными воротами дворца, среди толпы появился Милорадович и сообщил, что московцы идут к Сенату, сам же военный генерал-губернатор отправляется говорить с ними. Собственно ничего нового Милорадович не сообщил, все эти сведения уже были известны царю от Нейдгардта. Когда Николай читал манифест толпе, снова появился Нейдгардт, на сей раз верхом. Об этом его возвращении царь в своих записках умолчал. Но его приезд означал, что задача, поставленная перед ним и связанная с Семеновским полком, оказалась невыполненной. О вторич- ном приходе Нейдгардта сообщает ряд очевидцев: А.П.Башуцкий видел, как Нейдгардт подъехал верхом из-под арки Главного штаба и отрапортовал о том, что мятежники уже находятся на Исаакиевской площади. Правда, мемуарист говорит еще о том, что Нейдгардт сообщил о происшествиях в Московском полку, но это невероятно, так как он донес об этом царю еще в первый свой приход (14 декабря 1999: 119). Нейдгардта, несшегося во всю прыть у Главных ворот Зимнего дворца, видели президент Академии художеств А.Н.Оленин (его свидетельство датировано 24 декабря 1825 ã.) (14 декабря 1999: 208) и В.И.Фелькнер, прапорщик Саперного батальона (14 декабря 1999: 179–180), а также отставной полковник Преображенского полка П.С.Деменков. Его свидетельство — самое раннее, оно датируется 17 декабря 1825 г. Согласно Деменкову, Нейдгардт сошел с лошади и «начал ÷òî-òî тихо докладывать государю». Николай тогда произнес: «Скорее в первый батальон Преображенского полка, и чтобы прибыл сюда немедленно, а мне лошадь» (14 декабря 1999: 350). Далее Деменков сообщает сомнительные сведения о том, что лошадь была подведена, и Николай верхом подъехал к вышедшему к Зимнему дворцу 1-му батальону Преображенского полка. В действительности же император был еще пешим. Как помним, в 1-й батальон был послан Стрекалов. Очевидно, на площади царь послал за преображенцами еще и Адлерберга. А.П.Башуцкий утверждает, что в то же самое время в 1-й батальон был послан еще и его отец, П.Я.Башуцкий (14 декабря 1999: 120). Íî ýòî ìàëî-

274

«Якуб идет». А.И.Якубович в день 14 декабря 1825 года

вероятно, потому что коменданту было поручено вместе с караулом охранять Главные ворота дворца.

В тот момент, когда Николай шел вдоль фронта 1-го батальона, выстроившегося от угла Зимнего дворца до комендантского подъезда, вновь появился Милорадович. То, что это произошло уже после выхода преображенцев, подтверждается «Описанием» А.Н.Потапова. Здесь сказано, что, как только вышел 1-й батальон, «тогда же прибыл к государю-императору Милорадович» (Описание 1825: 2). Военный генерал-губернатор получил приказание вывести Конную гвардию на Сенатскую площадь и ждать его подхода с преображенцами (14 декабря 1999: 121–122). Только после его прихода были отданы важнейшие распоряжения войскам: «прибыть 3 ротам Павловского полка, Саперному батальону, которым занять Зимний дворец, и 3-ìó батальону <...> Преображенского полка и Измайловскому полку прибыть немедленно к Его Величеству» (Описание 1825: 3).

Согласно В.И.Фелькнеру, прапорщику Саперного батальона, А.М.Голицын был послан Николаем в казармы этого батальона с приказанием немедленно прибыть для охраны Зимнего дворца (14 декабря 1999: 178). Правда, по его словам, это распоряжение было отдано одновременно с приказанием 1-му батальону Преображенского полка явиться к дворцу, то есть еще до появления Милорадовича. Однако симптоматично, что ни в записках Николая, ни в книге Корфа ни слова не говорится о том, когда и при каких обстоятельствах был вызван Саперный батальон. На самом деле эта была реакция на возвращение внешне деморализованного Милорадовича.

С того момента, как Николай с ротой преображенцев миновал угол Невского проспекта, близ него находился отставной полковник Преображенского полка П.С.Деменков. Он был свидетелем того, как царь получил известие о волнении в Измайловском полку: «Что такое? — воскликнул царь — <…> cтупайте и скажите Мартынову (бригадному генералу второй гвардейской бригады — М.С.), что, если он уверен в своих измайловцах, пусть спешит сюда, иначе может оставаться дома: я и без него обойдусь» (14 декабря 1999: 351–352). Адъютант императора А.А.Кавелин вспоминал, что именно он был послан в Измай-

275

М.М.Сафонов

ловский полк с приказанием привести его, если в полку будет спокойно (14 декабря 1825 ãîäà III: 45).

Итак, ни один из вызванных Николаем полков по его приказанию не явился. Император пока оставался только с ротой преображенцов (две другие были посланы вперед) и остановился на Адмиралтейском бульваре, спиной к Адмиралтейству. Тут он услышал выстрелы и вскоре узнал от А.М.Голицына о смертельном ранении Милорадовича, посланного за Конным полком. Оказалось, что полк не только не вышел, но военный генерал-губернатор был вынужден, не дождавшись полка, в одиночку идти к мятежникам и получил огнестрельное ранение. Для Николая дело стало принимать критический оборот. Согласно его запискам, он услышал выстрелы по Милорадовичу во время движения от угла Главного штаба до Вознесенского проспекта (14 декабря 1994: 328). В какой именно точке этого пути — Николай не указал. Как мы уже отме- чали, Корф утверждал, что в этот момент Николай находился возле угла Главного штаба (14 декабря 1994: 273). Между тем это, конечно же, неверно.

Воспоминания очевидцев событий И.Я.Телешева, чиновника министерства финансов, и М.С.Волкова, репетитора Института корпуса инженеров путей сообщения, позволяют довольно точно определить это место. По словам Телешева, Николай остановился посреди Адмиралтейского бульвара против шпиля Адмиралтейского (14 декабря 1999: 369). Л.Л.Мейер, начальник бухгалтерии канцелярии Военного министерства, совершенно точно указал в своих воспоминаниях: Николай от пути от Зимнего дворца продвигался «до дома Губернского правления» (14 декабря 1999: 392), то есть до угла Гороховой улицы. Волков уточняет, что Николай находился «в нескольких саженях от бульвара, почти против ворот Адмиралтейства, лицом к дощатому забору, окружавшему Исаакиевский собор» (14 декабря 1999: 373). Именно здесь царь услышал, как раздался залп из нескольких ружей «в стороне Сената и вся толпа взволновалась». Николай послал одного генерала узнать как можно скорее, кто стреляет. Мемуарист отметил, что выстрелы очень смутили Николая и его свиту. Телешев подчеркнул:

«генералы, штаб- и обер-офицеры, приезжающие от Сената, беспре-

276

«Якуб идет». А.И.Якубович в день 14 декабря 1825 года

станно докладывают императору, и грустный вид его ясно показывал, что нерадостные доходили вести» (14 декабря 1999: 370). То же отметил и П.Н.Игнатьев, возглавлявший роту, сопровождавшую Николая: «Получив уже известие о ране, нанесенной графу Милорадовичу, и о мрачном виде, который принимали обстоятельства, Государь с горестью говорил о происшествиях полудня» (Игнатьев 1996: 171). Именно здесь, у главных ворот Адмиралтейства, спустя несколько минут после того, как Николай узнал о том, что Милорадович не сумел вывести Конногвардейский полк и получил смертельное ранение, и произошла встреча царя с Якубовичем. Теперь становится понятно, почему, когда царь увидел «черным обвязанную голову, огромные черные глаза и усы», то ему показалось, что вся наружность этого офицера имела в себе «что-то особенно отвратительное».

Еще до печального известия о ранении Милорадовича, обеспокоенный тем, что Конная гвардия не появляется, Николай послал адъютанта В.А.Перовского с приказанием «выезжать на площадь». А.Ф.Орлов утверждал, что Перовский прибыл в полк

«минут через пять по отправке» Толстого (14 декабря 1825 ãîäà III: 25). Но это, конечно же, неверно. Сам Перовский в своих воспоминаниях свидетельствовал о том, что «дважды ездил в л. гв. Коный полк: в первый раз с приказанием командиру полка скакать; а во второй с приказанием поспешнее выходить на Сенатскую площадь» (14 декабря 1825 ãîäà III: 30). Николай вспоминал, что уже после известия о ранении Милорадовича «не видя еще Конной гвардии, я остановился и послал за нею одного бывшего при мне конным старого рейткнехта из Конной гвардии Лондыря с тем, чтобы полк скорее шел» (14 декабря 1994: 328). Видимо, Перовский был послан после Лондыря вторично с тем же приказанием. И в этот самый критический для нового императора момент появился Якубович. Только встреча царя с «извергом во всем смысле слова» произошла не на углу Вознесенского проспекта, а у главных ворот Адмиралтейства.

277

М.М.Сафонов

9. «Двусмысленное посредничество»

Николай связывал появление Якубовича с выходом Конной гвардии и утверждал, что это произошло, когда он дошел до угла Вознесенского проспекта. Между тем, это не совсем так. Дело в том, что воспоминания Деменкова позволяют нам разрешить это противоречие. Оказывается, Конный полк выходил на Адмиралтейскую площадь в два приема. После ранения Милорадовича

«минут через несколько, — писал П.С.Деменков, — два эскадрона Конной гвардии вынеслись на рысях èç-çà временных заборов Исаакиевского собора и начали строиться тылом к Присутственным местам (то есть на углу Гороховой улицы, д. 2, и Адмиралтейского проспекта, д. 6 — Ì.Ñ.); когда же полковой их командир Орлов подъехал к государю, то он как будто тревожно спросил: “А остальные?” — “Сей- час, государь!” — отвечал Орлов, и это, казалось, доставило удовольствие государю. Затем вскоре прибыли и остальные эскадроны к дому князя Лобанова» (14 декабря 1999: 352).

Что именно таким был выход Конного полка, свидетельствуют воспоминания и самих конногвардейцев: полковника И.И.Велио, командира 2-го эскадрона (14 декабря 1999: 146– 147), и штабс-ротмистра В.Р.Каульбарса, командира 4-го взвода 2-го эскадрона (14 декабря 1999: 151). Деменков ошибся лишь в том, что в действительности первые два эскадрона выехали не из-за заборов, а из Вознесенского проспекта, и не на рысях, а галопом.

Согласно Л.Л.Мейеру, через полчаса после того, как Николай остановился у Присутственных мест, явилась Конная гвардия и продефилировала мимо государя. «После сего войска остановились против дома Бюргер-клуба» (Большой мещанский клуб находился на углу Вознесенского проспекта и Адмиралтейской площади. Современный адрес: Адмиралтейский пр., д. 10 — Ì.Ñ.) (14 декабря 1999: 392). Что значит — войска дефилировали перед государем? Дело в том, что вначале Конная гвардия построилась по эскадронам, а потом перестроилась во фронт. Николай пошел на контакт с Якубовичем до

278

«Якуб идет». А.И.Якубович в день 14 декабря 1825 года

выхода Конной гвардии. Очевидцы по-разному описывали эту встречу. Но этому не следует удивляться. Различные мемуаристы были свидетелями разных эпизодов, потому что контакты Николая с Якубовичем продолжались довольно долго и происходили в разных местах.

Задним числом сформировалось мнение, что все это происходило очень скоротечно. Самая первая встреча, еще у главных ворот Адмиралтейства, а не на углу Вознесенского проспекта, видимо, довольно точно описана самим Николаем. Это описание подтверждается воспоминаниями присутствовавшего здесь же П.Н.Игнатьева. Немаловажно, что Игнатьев тоже отмечает, что Николай взял Якубовича «за руку». Этот жест запомнил и И.Я.Телешев (14 декабря 1999: 370). Вот рассказ Игнатьева, почти дословно воспроизведенный Корфом:

«Якубович, подойдя к государю, объявил, что он принадлежит к заговору, но теперь сознается в заблуждении и, показывая перевязанную голову, просил случая заслужить вину. Государь с величием взял его за руку и сказал: “Хочу теперь же дать вам возможность загладить прошедшее. Ступайте к своим, вразумите их и возвратите к порядку и обязанности, если, впрочем, не боитесь опасности”. Неуместный отзыв флигель-адъютанта Дурново на ответ Якубовича заслужил замечание его величества» (Игнатьев 1996: 171).

В воспоминаниях Е.Ф.Комаровского приводится ответ Дурново на реплику Якубовича: «“Прекрасно”. Но государь возразил: “Погодите, господа, хвалить, увидим, чем все это кончится”»

(14 декабря 1999: 99). По всей видимости, Николай послал Якубовича на Сенатскую площадь не сразу. Якубович пришел к царю, когда Конной гвардии еще не было, а отправился к бунтовщикам уже после выхода конногвардейцев. Велио, стоявший во главе 2-го эскадрона конногвардейцев, свидетельствовал: «Государь остановился около нашего правого эскадрона и долго говорил с неким Якубовичем» (14 декабря 1999: 147). Немаловажно, что и Деменков вспоминал о том, что сам он не видел, как Якубович подошел к Николаю и был прощен им. Мемуарист знал об этом только со слов других. В момент же выхода Конной гвардии

279

М.М.Сафонов

«государь, разговаривая со стоявшими подле него, вероятно о причинах начавшегося волнения или о коноводах, обратился в ту сторону, где стоял Якубович, и довольно громко сказал: “А вот господин Якубович может нам пояснить это” <…> подозвав его, он начал расспрашивать, но ни ответов Якубовича, ни данного потом приказания государем отправиться к бунтующей толпе с требованием разойтись, не могло, разумеется, дойти до слуха моего, — писал Деменков, — потому что я продолжал стоять возле 1-го батальона, в шагах тридцати от государя. Когда же Якубович тронулся с места, то и мне очень ясно было слышно, как государь ему довольно громко сказал: “Смотрите же, вы мне отвечаете своей головою”. Якубович остановился и, показывая на черную повязку <…> еще громче отвечал: “Государь! Мне честь моя дороже израненной головы моей”. Казалось бы, и хорошо было сказано, но впоследствии вышло, что все это были лишь пустозвонные слова» (14 декабря 1999: 352).

Фразу о чести и раненой голове почти дословно воспроизвел В.А.Жуковский в своем письме от 16 декабря 1825 г., являющимся самым ранним свидетельством: «Честь мне дороже головы, которую я никогда не щадил» (14 декабря 1999: 217).

По свидетельству Телешева, Якубович «подойдя к государю, довольно долго (выделено мной — М.С.) и тихо с ним разговаривал». Мемуарист вспоминал, что стоял «не более сажень от государя и потому мог хорошо слышать все слова его, когда он говорил, оборачиваясь в мою сторону». Телешев так передает слышанный разговор: «Государь выслушал его с великим вниманием и потом, взяв за руку, сказал окружающим: “Ошибаться может всякий, но он сознался в своем заблуждении, и я свидетельствую всем вам, что признаю его за человека благородного”, — а потом Якубовичу: “Поздравляю вас”» (14 декабря 1999: 370). Сам Якубович

14 декабря вечером, уже после ареста, показал: «встретив императора, проходившего мимо, объявил мое преступное намерение, происходившее единственно от усердия и моей привязанности к цесаревичу. Его величество удостоил меня личного разговора и милостивого прощения и незаслуженных мною ласк» (ÂÄ II: 285). Телешев ни слова не говорит о том, что царь тогда послал Якубовича к заговорщикам. Вскоре мемуарист покинул Адмиралтейский бульвар. Очевидно, Якубович был послан на Сенатскую площадь несколько позже.

280