§ 5. Кровная месть

В общественной жизни кабардинцев и балкарцев в XVI — начале XX в. бытовал институ'] кровной мести (лъыщӀэжын; къан алыу)

Этот обычай был известен предкам адыгов и балкар­цев, как и многим другим народам мира, с древний времен. Цервоначально действовал принцип «око за око зуб за зуб, кровь за кровь, жизнь за жизнь». С разви­тием частной собственности, и к уществепной и социаль­ной дифференциации кровь, оскорбление, увечье и а д. начали выкупаться Причем цена выкупа росла по мере восхождения потерпевшего по степеням сословной иерар ­хии общества.

Тем не менее древний принцип «око за око» сохра­нял у кабардинцев, особенно среди князей и уорков, зна­чительную силу вплоть до начала XX в “По обычаю, любое оскорбление, насилие, увечье и тем более убийство должны были быть отомщены. Наиболее часто враждебные отношения возникали из^за присво ения чужой собственности, разбоев, поджогов, кражи скота, рукоприкладства, изнасилования, оскорбления родителей, особенно матери, отказа от данного слова irpi; заключении брака, похищения невесты, развода без при чин, убийства и т. д.

Кровная месть имела свои законы — обычаи. Мсти­ли, как правило, только чужеродцу (внутри рода за убийство карали обычно изгнанием) Месть не имела срока давности, эе нельзя было забыть. Она передава­лась из рода в род, переходила по наследству от отца к сыну, если даже при совершении убийства последний находился в утробе матери. По обычаю, мстить должен был сын, брат, двоюродный и троюродный и т. д. В слу­чае отсутствия единокровных или близких родственников ■и кровь убитого отвечали далекие сородичи или родст- ш лники по матери, особенно брат матери, племянники по .аинии сестры.

Месть распространялась в первую очередь на убийцу, а если ому удавалось скрыться, то на его ближайши:: родственников, членов рода. Княеья и уорки часто не ограничивались мщением непосредственно виновному, а распространяли месть на их подвластных, на целые роды и даже аулы. Если убийца, скрывавшийся в другом мес­те, умирал, то все равно месть не прекращалась, мстили его ближайшим родственникам.

Кровник до совешления акта мести не участвовал в каких-либо торжествах, не появлялся в обществе, не за* ботился о благоустройстве своей жизни, не занимался по­лезной деятельностью, не вступал в брак, не брился, по­крывал голову черным башлыком и думал только о том, чтобы как можно быстрее отомстить за своего брата, отца или сородича. При этом эти враги придерживались обяза­тельных неписанпых законов. Так, если обидчик слу­чайно встречал обиженного, то он не мог первым напа­дать, а вправе был только защищаться, обязан был уступать дорогу, а встретившись в людных местах или в доме другого, должен был сразу уйти, как только по- казкстся обиженный. При встрече врагов праве первого выстрела принадлежало обиженному. Убийство из-за угла считалось недостойным. Имело значение и употреб­ляемое оружие. Более тяжким преступлением считалось убийстве палкою. Обычай не допускал стрелять во врага,, застигнутого врасплох, хотя такие примеры имели место.

В тех случаях, когда убийца оставался неизвестным,, но был подозреваемый, последний по обычаю или по ре­шению народных судей должен был дать присягу в не­причастности к обвинению. В отдельных случаях вместе с подозреваемым присягу давали его ближайшие родст­венники, число которых иногда превышало 30-—40.

По обычаю, только кровь за кровь могла удов лет вод нигь обиженную сторону. Только вдовы и беззащитные люди жаловались на обидчиков, а все остальные сами

добивались возмещения нанесенного ущерба путем не­посредственного мщения. Убийство не могло быть остав­лено неотомщенным. Яеотомстившие родной брат, дво­юродный и т. д. покрывались позором, их презирало все население, они теряли всякое уважение, их не считали за людей, с ними не считались.

В большинстве случаев для кровомщения не имело значения, является ли убийство родственника актом про­явления злой воли, случайным событием или оно было совершено в ходе самозащиты, как результат ответного, вынужденного действия. Убийца должен был отвечать еа содеянное своей жизныо или кровью родственников.

Убийца, по обычаюГ немедленно покидал свой дом, аул и искал 'другое убежище. ,3 истории кабардинцев известно немало случаев, когда убийца скрывался у бал­карцев, ногайцев, осетин, чеченцев, черкесов и т. д. Они часто меняли свое место пребывания, нередко _отдава­лись под покровительство какого-нибудь влиятельного и известного человека, князя, через которого начинались переговоры о примирении. Некоторые убийцы,. боясь возмездия, на всю жизнь оставались жить среди другого народа. Поэтому нередко можно было встретить обалка- рившихся кабардинцев, и наоборот.

Нередко князья, совершив убийство другого владель­ца, покидали Кабарду и со своими подданными находи лясь у закубанских адыгов, в Клзляре и т. д. Так. в SO-x годах XVI в. князь Казый Пшеаншоков убил Мам- стрюка Темрюкова и его брата, претендовавших на место старшего князя Кабарды, и со своими уорками и крестья­нами ушел на Кубань. В 40-х годах XVIII в. Росланбек Кайтукин убил Пшиалшуко Казиева. двоюродного брата В’асая Атажукина. Последний, мстя за своего родствен­ника, убил родного брата Росланбека — Канамата, За это Росланбек Кайтукин со зеем своим родом преследо­вал Касая Атажукина и членов его рода, и в 1744 г. им 'удалось ранит! Касая. Таких примеров было много. Убийство же князя одного племени князем другого пле­мени могло привести к настоящей войне. Так, убийство кабардинского князя Атажукина бесланеевским князем Кононовым в 1846 г. возбудило войну между кабардин­цами и бесланеевцами, и только вмешательство царских властей предотвратило ее, и вражда закончилась судеб­ным разбирательством и уплатой за кровь.

Кровная месть, широко бытовавшая в XVI—XVIII вв., губительно сказывалась на жизни народа. Она охваты-

пила целые роды и аулы, одно убийство рождало другое, - Поэтому известный общественный деятель Кабарды гу мпӀШСт Жаоаги Казэноко в начале XVIII в. выступал против кровной мести, которая иногда приводила к ги­бели целых родов. Он доказывал бессмысленность и па­губность кровной мести, которая порождала следующую месть и так целую цепь нескончаемых убийств. Он ездил по селениям, выискивал врая'дующие семьи и мирил их. Может быть, он сыграл определенную роль в том, что с XVIII в. в большинстве случаев месть стала ограничи­ваться убийством самого виновника, или одного из его ближайших родственников, и, вообще, с XVIII в. все большее распространение получала уплата «цены за кровь».

Сельское общество и тем более родные не оставались безучастными к кровной мести. Когда она угрожала принять большие размеры, народ через своих представи­телей заставлял заинтересованные семейства кончать свое противоборство мирным путем, по обычаю. В боль­шинстве случаев, особенно при случайных, непреднаме­ренных убийствах, родственники убийцы через своих до­веренных, влиятельных людей общества, начинали пере­говоры о примирении сторон и об уплате «цены за кровь» (лъы уасэ). Следует отметить, что родственники убийцы делали попытки принять участие в похоронах убитого человека, предлагали свой скот, деньги на по­минальные расходы, но родственники убитого не впус­кали их во двор, отказывались от всего, так как обычай требовал мытн. Родственники, особенно из феодальной знати, отказывались и от переговоров о примирении.

Тем не менее в XVIII — «особенно в первой полови­не ХТХ в. асе больше было примеров примирения и уп­латы «цены за кровь». А «цена» была различной, она зависела от сословной поинадлежностн потерпевшего. В XVII—XVIII вв. кровь князя вообще не имела цены и жизнь его считалась неприкосновенной. Даже за оскорбление князя или кражу у него скота виновные пла­тили во много раз больше, чем за то же преступление, касавшееся уорка и тем более крестьянина.

В XVTTT —первой половине XIX в. «цена крови» ид. гг< кого кпизи колебалась от 6 до 8 тыс. быков, а тлхукотлл — всего 100 быков. При .этим в «цену крови» за князи входили такие особо редкие предметы, что ее уплата оказывалась вообще невозможной. В их число входили ценнейшие кольчуги, шашки, самые выеокопо-родные лошади, черные борзые без всяких отметин, па­ра сапог, наполненных золою из сожженной шелковой материи, ось под телегу из дерева шебар, толщина кото­рого редко бывает больше восковой свечи, ручные львы и т. д.

Довольно значительной была и «плата за кровь уор- ка»ГПсГ данным JI7 Я. Люлье, она включала 2 панциря, 2 щлеиа, 2 шашки. 2 пары налокотников, 2 хорошие лошади, ружье ценою в 16 быков, серебряный кубок, 8 быков и 2о обыкновенных лошадей. Плата за кровь крестьянина в Кабарде была довольно значительной. Это объяснялось тем, что в первой полоьине XIX в. закре­пощение крестьян-тлхукотлов здесь в основном за вер­шилось и они принадлежали феодалам. Поэтому обычай, защищая интересы князей и дворян, установил доволь­но высокую плату за их кровь.

У балкарцев, у которых процесс феодализации еще не завершился, существовали несколько другие обычаи. Здесь «плата за кровь» свободные общинников была немного выше, чем в Кабарде-

«Цена крови» определялась, по обычаю, судом, ко­торый избирался из доверенных, честных людей из дво­рян и крестьян. Причем каждая сторона выбирала в члены суда равное количество людей, которые не долж­ны были быть близкими и родственниками тяжущихся. Члены суда давали присягу на Коране. Присягу давали стороны и в том, что они согласятся с решением суда и выполнят его.

Важным актом примирения сторон было воспитание сына — ребенка убитого или его братьев. Это делалось по решению общества. Но таких случаев было мало. Ча­ще встречались примеры, когда убийце удавалось вы­красть сына убитого или его брата и он воспитывал его. Если этот ребенок кормился грудным молоком супруги убийцы или его брата, кровная месть прекращалась. За­вершив воспитание, убийца возвращал ребенка в дом его родителей с большими подарками и почестями, которые соответствовали «цене за кровь», и месть прекращалась.

Кровная место прекращалась и в тех случаях, когда убийце удавалось, выбрав удобное время, проникнуть в дом убитого и прикоснуться губами к груди его матери или тети, даже сестры.

С окончанием кровной мести, то есть примирением сторон, род убийцы обязан был устроить примиритель­ное угощение для всех взрослых мужчин потерпевшего■ода, которое состояло из определенного количества сто­лп ков, скота на зарез, бузы на столько-то пудов меда. Их соличеетво, как и «цену за кровь», определял суд по ■-уществующему обычаю.

В кровной мести классово-сословное различие прояв­лялось не только в «цене крови>И но и в том, что когда шикала кровная месть между феодалами и крестья­нами. то наибольшие несчастья выпадали на долю кре­стьянина в моральном, физическом и материальном от­ношениях. Часто князья вообще не несли никакого на­казания за оскорбление и даже убийство крестьянина, хотя, правда, им по всегда удавалось избегнуть некото­рых формальностей, но обычаю. Но если князя убил крестьянин, что случалось очень редко, то если и уда­валось примириться, то крестьянин и весь его род всю жизнь должны были нести повинности в пользу князя (работа на него, воспитание его детей, различные плате­жи и т. д.). Кровную месть могло вызвать не только убийство князя или урока, но их ранение, увечье, оскорбление и т. д.

Чре звычайно ьысоко ценилась кровь кабардинского князя. Если убитый был княжеского происхождения, то родственники его отказывались от платы за кровь, а требовали, чтобы убийца и все его взрослые родственни­ки были преданы смерти, а дети и женщины из рода убийцы вступили в рабство к наследникам убитого кня- я. Дом и все имущ‘'‘тпо убийцы подлежали разграбле­нию По словам К. Ф. Сталя, лицо, покушавшееся на жизнь к I» in, подлежало истреблению с целым семейст­вом «Цена крага» адыгского князя была настолько ве­янии что далее феодальная знать других горских на­родов не pi щ*лмм. поднимать руку на него, ибо и бога­тым гор ким феодалам часто было не по средствам р к платиться за его кровь.

Терская сословию поземельнап комиссия, отмечая ӀКМСЮЧНТОЛЫӀОО положен н< адыгского князя, писала: • Плати I кровь убитого иное не могла быть исчислена. По выражению горцев, кровь убитого пше наполняет собою всю глубину ущелья, в мрачную бездну которого 0(1 01 I Ком падает ПЗор МоГИЛЬПОГО ворона». Поэтому, ■ ■■к а на коми! I пи, расплата за кровь адыгского пши была не под силу даже i. ',мым племенам. Князья получали огромны штраф' с рода убийцы за убийство его вас-

CUJIU.

Женщина непосредственного участия не принимала в кровной мести, но она играла довольно активную роль в межродовых столкновениях: в одних случаях водворяя мио, в других — разной 'ая месть. У кабардинцев и бал Карцев, как и у других многих народов, писал М О. Кос­вен, «женщины оказываются самыми деятельными под­стрекательницами к мести».

По обычаю, больных и умалишенны^, не убивали. Считалось позером в порядке мести убивать и старика,

Кровная месть имела место в жизни кабардинцев к балкарцев вплоть до начала XX в., хотя уже с ХУШ в. все чаще сельское общество использовало все свои силы для примирения сторон и решения вопроса путем упла­ты — «цена за кровь». В 1822 г. генерал Ермолов, пода­вив антиколониальное движение в Кабарде, в своей про­кламации запретил кабардинцам кровную месть. На деле она продолжала бытовать, особенно среди феодаль­ных слоев.

Как уже отмечалось, враждебные отношения между членами общества, родами возникг ли из-за ранения, увечья, кражи скота, оскорбления и т, д. Обычное право кабардинцев и балкарцев определяло порядок решения и таких вопросов, как размеры платежей. Они тоже ре­шались на хеищӀз тёре, шариатском суде или при помо­щи сельских судебных органов, посреднических судоз.

За одну похищенную голову скота вор платил князю и тлекотлешу 9 голов, другим уорхам — 8 голов," тлху- котлу — 7 голов, За украденную лошадь, кроме девяти лошадей, князю давали в качестве штрафа еще одну хо­лопку. Если же крал князь (или тлекотлеш) у нижесто­ящего уорка, то он возвращал хозяину только похищен­ное А за кражу из дома тлекотлеша Тамбиева лошади одним беслан-уорком, да еще ь дни трауре у Тамбиевых, весь народ села счел себя оскорбленным, поэтому когда нашли вора, то предали смерти. Дело в том, что кража животного из дома считается более тяжким преступле­нием, чем из табуна, а в дни похорон и траура еще бо­лее тяжким преступлением. Если бы кражу совершил Тамбиев у беслан-уорка, то ничего подобного не произо­шло бы. Тамбиев просто вернул бы украденное, и все. Такие примеры можно привести и по всем другим видам вражды и преступлений.

В XVI — первой полоьине XIX в. все уорки князя и, конечно, егс родственники оказывали ему помощь в уплате «цены крови». Уорки, в свою очередь, собирали эту помощь у своих подвластных. Такой же обычай су­ществовал и у балкарцев. В случаях совершения убий­ства или иных преступлений таубием его зависимые со­бирали ему нужную сумму денег. Обычаи балкарцев, _ как видно из материалов, опубликованных Ф. И, Леон- говичем, еще в какой-то мере защищали подданных фео­далов от их произвола. Так, если таубий ударил кара- киша или нанес ему рану, то обиженному феодал должен был отдать лошадь и сварить пиво. Но если кара- киш покушался на жизнь таубия, то обычай полностью был на стороне феодала, охраняя егс повышенной пла­той за кровь.

Приведенные факты свидетельствуют о том, что фео- дальпая верхушка Кабарды и Балкарии в XVIII — пер­вом половине XIX в. пользовалась исключи тельным пре­имуществом при получении компенсаций за всякого ро­да преступления.

Вопросы

1. Какая связь между социальной принадлежностью потерпевшего и платой за кровь, кражу, увечье?

2. Когда кровная месть стала заменяться платой за кровь?

7. Почему Жабаги Казаноко выступал против кровной мести?

Л. Чему равнялась плата за кровь князя, уорка, крестьянина?Глава IV

СЕМЕЙНАЯ КУЛЬТУРА § 1. Большая и малая семья

Семейный быт кабардинцев и балкарцев в XV — на­чале XX -щ._регулировался обычаями и л радициями на- I jflOB. Правда,_ они на протяжении веков не оставались неизменными. Напротив, под влиянием социально-эко­номического развития общества и расширения связей с соседними народами они, как и общественный быт, из­менялись, дополнялись и обогащались. С XVIII в. ь се-, мейном быте всевозрастающую роль стало играть му­сульманское право — шариат, на основе которого стали регулироваться многие вопросы 'семейно-бытовых отно шений. ■

В XVI—XVIII рв, кабардинцы и балкарцы жили в основном большими семьями,^- состоящими из несколь­ких поколений, то есть совместно жили несколько жена­тых братьев со своими сестрами и де^тьми, во главе ко­торых стояли отец и мать. _ Нередкими были и семьи, состоящие из женатых братьев, с сестрами .и детьми, которые возглавлял один из старших братьев. Такие семьи назывались у кабардинце?— бынунагъуэшхуэ», «зэигзэхэс унагъуэ», «унагъуэ зэшэхэс», а у балкарцев — «уллу юй дечп». 3, Бакунин в своем «Описании кабар­динского народа» (Mail 1748 г.) отмечал, что во.главе кабардинских феодальных семей стоит отец, если он скончался, то его следующий старший брат, если нет такого, то старший из братьев, «а поотчие умершего от ца дети должны жить при том их большем брате и со­держание свое получать от него и для того быть у него в послушании» В 1781 г. Кавказский генерал-губерна­тор П. С. Потемкин в своем '«Кратком описании кабар­динского народа» тоже отмечал, что « каждое., семействе от прадеда и до позднего поколения живет нераздельно и пищу употребляют из одного котла, и посему здесь народ не говорит «сколько семей или дворов», но «сколь­ко котлов»

Численность такой большой. ..семьи колебалась „ от 20 до 60^человек^—В XIX в. чаще стали встречаться се мойные разделы, особенно после отмены крепостного права (1867)^ когда уже стали преобладать малые се­мьи, состоящие из двух поколений — родителей _ и их детейГТак, по посемейным спискам 1886 г в селении Жанхотово большие семьи составляли 22 %> в Мисо- стово — 21, Догужоково — 12, Ашабово — 39, в Безен- гиевском и Урусбиевском обществах — по 39, Хулам- еком обществе —45 %. Интересно, что в 1903 г. в Урус­биевском обществе количество семей увеличилось с 306 до 520, в которых большие семьи составляли уже 27,5 %. Сокращалось и количество человек в больших семьях. 'Га 1с, в селениях Лафишево, Наурузово, Ахлово их чис­ло составляло 11 человек, а в селениях Куденетово, Верх- пекожоково, Кармово, Кучмазокино, в Чегемском обще­стве в больших семьях было по 12 человек. В ср_еднем в_ большой семье в 1886 г. насчитывалось 11 — 13 человек. Сохранение больших^ семей объяснялось малоземельем, бытованием пережитков патриархально-родовых 'отно­шений, натуральностью хозяйства, примитивностью тех­ники и хозяйственным укладом, вызывавшим необходи­мость в экономически мощной семье, обычаями народов и т. д. Одновременное ' занятие земледелием, скоте водетпом, промыслами требовало сохранения больших семей. Да и само царское правительство . предпочитало иметь платежеспособную семью,^- чем бедные небольшие семьи.

Во главе большой семьи и семейной общины стоял отец семьи (тхышадэ; тамада).. Если он не был жив, то его бра г, если не было брата, то старший сын. Тхамада пользовался неограниченной властью в семье, он распо­ряжался всем имуществом (земельным участком, скотом, домом, терном, деньгами и т.д.). Вез его участия никто пт члоппП еемьп но решал ни один вопрос, он представлял семью п сельском обществе, решал вопросы женитьбы | ын , выхода замуж дочери, уплаты калыма, оказания цнмопӀ.ӀӀ сородичам, односельчанам. Он отвечал за вос­питание нпукоп с 7—8-лстисго возраста, определял, кому па сыновей и братьев следует заниматься той или иной работой и т, д Глава еемьп своим Личным трудом уча- I попал в ( оп.еьохотяйстпепних работах семьи.

Однако эго не означало, что тхамада — глава, се­мьи — был деспотом и 1111 с кем не считался. Он должен был отличаться объективностью, справедливостью, обес­печивать равноправие всех членов семьи, заботиться о каждом из них. При решении тех или иных важных во­просов он советовался с братом, женатыми сыновьями и супругой. Солидарность всех членов семьи была важным условием и основой деятельности большой семьи. Тха­мада действительно пользовался большим авторитетом и уважением в семье, его жизненный опыт и мудрость обеспечивали ему такое положение. Конечно, он не мог безрассудно распоряжаться семейным имуществом, вме­шиваться в женские дела семьи.' Эти вопросы находи­лись во власти супруги главы семьи, которую кабардин­цы называли «гуащэ», балкарцы — «юй бийчев.

Гуаша распоряжалась почти всеми вопросами домаш­него хозяйства (продуктами питания, приготовлением пищи, обеспечением членов семьи одеждой, ее ремонтом, воспитанием детей до 7—8-летнего возраста, а девочек и в последующие годы, распределением работ между до­черью и снохами, уборкой комнат дома, обработкой шер­сти и т. д.). Гуаша на женской половине пользовалась таким же авторитетом и уважением, | как и тхамада е семье. Она считалась хранительницей домашнего очага.

В кабардинских и балкарских семьях тхамада распре­делял работы с учетом способностей и интересов сыно­вей: кому заниматься скотоводством, кому земледели­ем, кому ремеслами, работы распределялись на сезон или на каждый день. При этом отец стремился к тому, что­бы все сыновья знали, получали навыки по всем основ­ным видам работ. Точно так же поступала гуаша. Она стремилась научить дочерей и снох организации домаш­него хозяйства, воспитанию детей, приготовлению пищи, шитью одежды, рукоделию, организации домашнего уюта и т. д. *

Хотя глава семьи распоряжался землей и скотом, фак­тически они находились в групповой собственности. Сы­новья и дочери, какого бы они ни были возраста, могли распоряжаться только своим личным имуществом (ору­жие, одежда). Никто из женатых сыновей не мог под­нять вопрос о выделе из семьи и создании собственного хозяйства или о строительстве им отдельного дома. Инициатива в таких вопросах могла исходить только от главы семьи. В XVI—XVIII вв. семейные разделы были редким явлением. Сына, который попытался бы поднять вопрос о разделе, отец имел право лишить части имуще­ства и изгнать из семьи. Тогда он заслужил бы всеоб­щее порицание.

Семейные разделы встречались чаще после смерти отца между женатыми_ братьями. Если же семья дели- лаеь при жизни отца и’матери, то они получали особую большую долю, а остальное делилось поровну __м еж ду братьями,_ независимо от количества 'членов их семей. хотя и это учитывалось в отдельных случаях. Семейное имущество делил один из братьев, а остальные выбира­ли по старшинству. Если в данной семье жил и усынов­ленный, то он участвовал в разделе на равных началах. Родители обычно оставались с одним из сьшовей, чаще младшим сыном, к которому переходили родительский дом и усадьба. Усадьба отца не делилась.

Женщины в разделе семейной собственности не уча­ствовали, но для незамужних женщин выделялась часть имущества на приданое, а _мля неженатых сыновей —

< кот на уплату калыма. В распоряжении снох оотавлял- я особый вид имущества, состоящий из части калыма, оставляемого в доме жениха как собственность невесты, п также приданое, подарки, полученные ею от родствен­ников, которые являлись ее личной собственностью, хотя она ею почти никогда не пользовалась, Фактически этой личной собственностью невестки распоряжался глава семьи или муж “после образования им своей отдельной ССМЬи.

Вопросы наследования имущества могли решаться и по шариату, и по обычному праву — по выбору заинте­ресованных сторон. Из разобранных в 1892 г. 19 наслед- гпсмпых аоров 11 были решены по «согласованию на- ледников», то ость по адату, 6 — по шариату и 2 — по завещанию отца и т. д.

В жп пн кабардинцев были и такие случаи, когда старшие члены фамилии собирались и заключали до- гооор О том, что е< л и кто побудь из родственников умрет, не остаппп мосле себя ближайших родственников (сына или брата), то его имущество должно быть разделено по­ровну между всеми семьями этой фамилии.

При наследовании вдова по шариату получала вснзь- * ,чо н-ть, а остальное — сыновья и дочери, но при этом сыновья получили вдвое больше сестер. Золовки, если они <1 гпимлиеь в семье, могли получить долю несовер- Mieiiiioiioi-imy детей. II бездетных же еемьях вдова полу­чаем четверть имущества, в остальное—ближайшие роде пп .ит,!! умерт ео. Правом на наследство пользо- шгь только сыновья, один из которых брал на^свое нонечӀ-iiне мать, незамужних сестер и несовершеннолет­них братьев, а при отсутствии взрослых сыновей — кто- либо ие ближайших родственников мужчин с теми же обя- занностямрх, Он становился опекуном несовершеннолет них детей своего родственника, его утверждало сельское общество.

Прямыми наследниками умершего были братья и сыновья, если их не было, то ближайшие родственники мужчины (дяди, племянники, двоюродные братья и т. д.). При" отсуствии родственников мужчин им ушество насле­довали дочери, сестры и т. д. Зсли при разделе имуще­ства между братьями возникали споры, то приглашались посредники. По обычаю кабардинцев, старшему сыну дозволялось выбрать из целимого имущества лучшего коня или какую-нибудь ценную вещь

Что касается малой семьи, которая стала преобла­дать во второй половине XIX в., то ее средняя числен­ность составляла^)—а человек. Б ней права отца и матери были примерно такими же, какими были и у тхамады и гуаши большой семьи. Но отношения между мужем и женой, родителями и детьми были более демократич­ными.

Социально-экономические изменения, происходящие в жизни кабардинцев и балкарцев, особенно после отме­ны крепостного права, не могли не сказаться и на кабар­динской, и балкарской семье. Патриархально-родовые отношения стали постепенно ослабевать, а некоторые обычаи и традиции, например обычай избегания, стали изживаться или сроки их соблюдения сокращаться. Уча­стились семейные разделы, и к концу XIX в. они стали обычным явлением, тем более что теперь крестьяне на­делялись землей по дворам.

Следует также заметить, что в Кабарде и Балкарии в конце XIX — начале XX в. во многих случаях и после раздела семьи малые семьи женатых сыновей в течение нескольких лет продолжали жить в отцовском дворе, ведя даже совместное хозяйство дс тех пор, пока эконо­мические возможности семьи не позволяли им заиметь собственную усадьбу со своим отдельным двором и до­мом. Такие примеры чаще встречались в балкарских се­лениях. Так, по данным начала XX в., из 271 учтенного двора в 69 жили по 2, в 39 — по 3, в 20 — по 4, в 7 — по 5, в 3 — по 6, в 2 — по 8, в 1 — по 9 семей

1. .Из кого состояла большая семья, как она у вас называлась?

Почему сохранилась большая семья?

.4. Назовите семьи, в которых жили два, три, четыре женатых бра­та с родителями.

1. Назовите права и обязанности тхамады.

... Какими правами пользовалась гуаша?

С). Как происходили семейные разделы?

7. Какими правами пользовались женщины (жена, дочь, сноха) при разделе семьи, имущества?