Монография 2020

(дефицит и имеющиеся в наличии, в том числе и собственные), с помощью которых можно добиться поставленных целей и задач.

Организуйте свой «рабочий стол» (рабочее место). Рабочий стол специалиста – это определенным образом структурированная совокупность технологий и информационной базы профессиональной деятельности специалиста. Рабочий стол социального посредника определяет всю совокупность технологий и методик, позволяющих ему решать профессиональные задачи, включенных в рабочий инструментарий. Содержание рабочего стола определяется основными функциями профессиональной деятельности социального посредника. На рабочем столе должна находиться табличка с вашими полными фамилией, именем и отчеством, должностью (даже в том случае, если эти данные расположены на входной двери). Снабдите свой рабочий стол поисковыми электронными системами («2Гис» или другими), методической литературой или необходимыми из нее выдержками, нормативноправовыми документами, выпиской необходимых адресов и телефонов, оказывающих скорую помощь разным категориям граждан, брошюрами, визитками и буклетами субъектов помощи.

Разместите на удобном для вас месте свой распорядок рабочего дня, включая время, которое необходимо потратить на самообучение. На рабочем столе или на видном месте в кабинете расположите текст своей индивидуальной образовательной траектории, в которой вы должны для себя определить, в том числе, например: контактные данные своего сопровождающего лица, с которым вы бы хотели обмениваться в рамках обратной связи; формы и методы контроля (самоконтроля), в том числе по внесению изменений в нее при необходимости; каких результатов вы хотите добиться и какими способами.

Список использованной литературы:

1 Игнатова В. В. Стратегический подход в педагогике высшей школы в инновационном осмыслении // Педагогические стратегии становления личности в социокультурном образовательном пространстве: коллективная монография.

120

Красноярск: Изд-во СибГТУ, 2015. С. 8–48 с.

2 Игнатова В. В., Шушерина О. А. Педагогические стратегии в контексте профессионально-культурного становления личности студента вуза // Сиб. пед. журн. 2004. № 1. С. 105–113.

3 Ильязова М. Д. Компетентность, компетенция, квалификация – основные направления современных исследований [Электронный ресурс] // Проф.

5Организационно-педагогическое сопровождение посреднической

деятельности специалистов социальных учреждений: монография / О. В. Логунова, В. В. Игнатова; СибГУ им. М. Ф. Решетнева. Красноярск, 2019. 216 с.

6 Логунова О. В. Сопровождение посреднической деятельности специалиста социального учреждения как педагогическая проблема // Научное обозрение: гуманитарные исследования». 2011. № 4. С. 120-124.

7 Логунова О. В. Аутодиагностика как средство осознания специалистами социальных учреждений подготовленности к посреднической деятельности [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.rusnauka.com/Page_ru.htm (дата обращения: 10.11.2013).

8 Айснер Л.Ю., Гончаревич Н.А., Ерахтина Е.А., Ерошина А.А. и др. // Актуальные психолого-педагогические, философские, экономические и юридические проблемы современного российского общества: коллективная монография. Ульяновск, Изд-во «Зебра», 2019. Том Выпуск 4. 490 с.

9 Синьковская И.Г., Малимонов И.В. Формирование семейных ценностей как основы новой социальной структуры российского общества // Вестник Восточно-Сибирской Открытой Академии. 2017. № 25. С. 8.

© О.В. Логунова, 2020

121

В.В. Лунев

канд. социол. наук, доцент Сибирский федеральный университет г. Красноярск, Российская Федерация

ПОНЯТИЕ И ФУНКЦИИ КУЛЬТУРНОЙ ПАМЯТИ

В настоящее время проблема культурной памяти вышла на первый план общественной жизни и научных исследований. Она стала местом для понятийных, методологических и политических дискуссий, интенсивность которых только возрастает [10]. В последние десятилетия в некоторых странах были предложены или приняты проекты мемориальных законов, как например, в некоторых странах Европы, запрещающие отрицание Холокоста [16, с. 74.].

На этом поле публицистических и научных исследований сформировалось достаточно много близких по смыслу, но не совпадающих по содержанию понятий, которые часто используются как синонимы – «коллективная память», «социальная память», «культурная память», «историческая память», «культурный код» и др.

Понятие «социальной памяти» было велено в науку в начале XX века французским социологом Морисом Хальбваксом. Он предложил различать индивидуальную память человека и память социальной группы, общества. Для обозначения последней он использовал понятие «коллективной или социальной памяти». М. Хальбвакс обосновал, что память социально обусловлена, она не может существовать независимо от социальных субъектов – индивидов и социальных групп [34, с. 138]. Именно общество определяют рамки памяти – каждый раз решая, что сохранять, а что придавать забвению.

М. Хальбвакс отделял социальную память от истории, считая, что последняя отделена от социальных групп и носит объективный характер [7, с. 45]. Поэтому понятие «историческая память» он считал не очень удачным [35].

Как показывают недавние исследования, в отличие от истории, социальная память имеет сильную эмоциональную окрашенность, что часто мешает

122

объективно оценивать те или иные исторические или культурные события. Поэтому можно согласиться с тем, что история и социальная память – это разные явления. История ориентируется на поиск истины и обращена в прошлое, а память связана с настоящим и больше опирается на мифы и символы [10; 7, с. 80]. Истрия основывается на знании, добытом научными методами в соответствии с правилами научного познания. Цель истории – понять и сохранить прошлое. В истории не должно быть «белых пятен». Память опирается на эмоциональное переживание и оценку прошлого с точки зрения настоящего. Память, в отличие от истории, всегда носит избирательный характер.

Однако, как справедливо отмечает Н. Копосов, нельзя также исключать идеологическое искажение истории [16, с. 30]. Н. Копосов, анализируя истерическую науку СССР, приводит примеры, когда историки в угоду политике искажали исторические факты, мифологизируя целые периоды истории страны и переписывая учебники [16, с. 77-181]. В этом случае, можно сказать, что история играла роль социальной памяти и выполняла ее функции. Можно согласиться с Яном Ассманом, что память в этом случае пытается написать свою собственную историю [7, с. 44].

Идеи Мориса Хальбвакса получили развитие в работах немецких историков и культурологов Яна Ассмана и Алейды Ассман. Они показали, что объекты воспоминания всегда конкретны, привязаны к определенному времени. Пример – годовой круг праздников. Также память всегда соотнесена с определенным пространством – семья, город, нация. [7, с. 3940].

Неотъемлемой частью коллективной памяти является миф. Миф по Яну Ассману – это обосновывающая история, история, через которую пытаются объяснить настоящее, его происхождение и будущее [7, с. 54-55]. Роль мифологизации памяти будет рассмотрена нами ниже.

В социальной памяти они предложили выделять несколько слоев, существующих на разных уровнях социального сознания, но при этом влияющие друг на друга. Так, Ян Ассман в социальной памяти предлагает различать две опции – коммуникативную и культурную память. Коммуникативная память – это воспоминания, связанные с недавним прошлым. Это память примерно трех

123

поколений, которая со временем исчезает и уступает место памяти следующих поколений [7, с. 52-53]. Алейда Ассман, чья работа вышла позже, предложила называть этот тип памяти – социальной памятью поколений [8, с. 33].

Примерами коммуникативной памяти могут служить исследования отечественных социологов, которые показывают, что даже в рамках двух-трех поколений исторические и культурные события теряют свою важность и меняют вектор оценки. Так, например, исследования Л.И. Миклиной культурной памяти среди молодежи показывают, что некоторые исторические события, имевшие большую значимость для общества еще несколько десятилетий назад (Революция 1917 года, Гражданская война), сегодня либо вообще не имеют значение в глазах современного молодого поколения, либо оцениваются в целом отрицательно («террор», «ужас», «кошмар» и т.д.) [23, с. 139].

Исследования Т.А. Андрияновой, проведенное среди студентов также показывают, что даже в рамках одного поколения (2012, 2015 гг.) со временем меняются представления о культурных и исторических ценностях, важности тех или иных исторических событий. Меняется и фокус памяти. Для представителей более взрослого поколения может вызвать удивление тот факт, что почти треть опрошенных студентов считает, что первый космический спутник на орбиту земли вывели США, а значительная часть студентов гуманитарных специальностей не знает, где расположен музей «Эрмитаж» [5, с. 18].

Еще более информативными являются результаты многолетних исследований коллективной памяти, проведенные А.Н. Покидой и Н.В. Забуновской. Они показывают, что всего за пятнадцать лет (с 2001 по 2015 год) в стране потеряли историческую ценность такие события, как «Эпоха Петра I», «Победа в Отечественной войне 1812 г.», «Отмена крепостного права», «Освобождение от татаро-монгольского ига», «Революция 1917 года», «Русскояпонская война», и др. [26, с. 103-104].

Культурная память носит долгосрочный характер. В отличие от оперативной памяти она на долгое время сохраняет культурные артефакты, символы, смыслы и знаки. Прошлое представлено в ней символическими фигурами в виде мифов, традиций и артефактов [7, с. 54-56]. Описывая

124

символический смысл культурной памяти, Ян Ассман приводит пример холокоста. Холокост – это исторический факт. Однако для государства Израиль холокост стал гораздо большим явлением, чем исторический факт – он стал обосновывающей историей, мифом, из которого государство черпает свою легитимность и строит свою идентичность [7, с. 81].

Культурная память привязана уже не к поколениям, а к большим социальным группам. В этом смысле можно выделить культурную память мировой цивилизации, отдельных стран и народов. Ее носителями помимо социальных групп и социальных институтов выступают также писатели, политики, религиозные деятели, ученые – и все те, кто может читать культурные коды и участвовать в сохранении и передачи культурного наследия [7, с. 56].

Основной формой участия группы в культурной памяти – это традиции, обряды или праздники. Традиции, обряды и праздники закрепляют идентичность группы – ее единство во времени и пространстве [7, с. 5960].

Как верно отмечает А. Завадский, для сохранения культурной памяти и передачи ее следующим поколениям важно, чтобы общество сохраняло свои воспоминания посредством материальных носителей (памятников, музеев, библиотек, книг, фильмов и т.д.) [13, с. 502]. При этом, как показывает П. Нора, отбор содержания памяти для его сохранения и последующей передачи во многом зависит от настоящего, политической конъюнктуры и понимания в обществе будущего [25].

Не до конца изученным остается вопрос сохранения культурной памяти посредством сети интернет. Ясно, что этот процесс уже начался и набирает темпы. Примером может служить программа ЮНЕСКО «Мировая память», которая призывает к сохранению культурных фондов за счет их оцифровки [22, с. 123-124]. Известно, что многие страны Евросоюза на государственном уровне занимаются оцифровкой музейных, библиотечных и архивных материалов. Подобные программы также начинают реализовываться многими университетами и просто добровольцами. Примером может служить известный российский портал «Военная литература», поставивший целю сохранение

125

первоисточников, мемуаров и воспоминаний о военной истории посредством их перевода в интернет [12]. Таких ресурсов становится все больше и больше.

Виртуализация культурной памяти, несомненно, приведет к доступности культурных ресурсов и многообразию смыслов. Централизация теперь постепенно уступает место сетевому подходу. Однако, как верно отмечает Л.А. Пронина, прежняя проблема остается – проблема полноты и объема материала, который подлежит оцифровке – что и почему сохранять [27].

Можно признать, что синонимом понятия «культурная память» является понятие «историческая память». Именно такое понимание можно встретить в большинстве научных работ, посвященных исторической памяти и историческому наследию [29, с. 82-99; 16, с. 51]. На наш взгляд, понятие «исторической памяти» часто вносит терминологическую путаницу, так как приходится разграничивать его с понятием истории как науки. В этом смысле понятие «культурная память» этимологически нейтрально и методологически более удобно. Независимо от используемого понятия, надо признать, что ключевым в обоих понятиях является слово «память».

Частью культурной памяти является «культурный код». В целом мы согласны с семиотической трактовкой этого понятия. Можно сказать, что «культурный код» – это символический язык культуры, на котором происходит сохранение артефактов культурной памяти. Он определяет восприятие культуры. Именно в таком понимании можно встретить это понятие у Ю.М. Лотмана [19, с. 15].

Культурный код придает смысл той или иной культурной ценности и воспринимается человеком на уровне символов, образов и ассоциаций. Не зная культурного кода, человек не сможет понять иную культуру и смысл лежащих в ее основе ценностей. Такая культура остается для него непостижимым явлением, и ему будет сложно воспользоваться ее достоянием [1].

Несмотря на то, что процессы глобализации приводят к интеграции культурных кодов отдельных стран и народов (культурный код определенной национальной культуры является открытой и самоорганизующейся системой, впитывающей коды других культур), культурные различия продолжают

126

сохраняться. Это хорошо показывают современные исследования в области мультикультурного маркетинга и кросскультурного менеджмента. Клотер Рапай приводит пример, как одни и те же вещи в разных странах воспринимаются поразному и в основе этой разности восприятия лежит культурный код [28]. Так, сравнивая китайскую и американскую деловую культуру, можно отметить, что восприятие таких категорий, как «время», «стиль коммуникаций», «дружба», «дистанция», «цель» и др. у них довольно сильно отличается [24, с. 282-286].

Также открытым остается вопрос о функциях культурной памяти, ее влияние на современность и будущее. Можно лишь частично согласиться с функциями, выделяемыми некоторыми авторами. Так, например, М.Л. Шуб говорит о следующих функциях культурной памяти:

-накопительная функция (обеспечивает сохранение культурных ценностей);

-идентификационная функция (обеспечивает идентичность социальных групп);

-стабилизационная функция (обеспечивает непрерывность социального времени);

-объяснительная функция (интерпретирует прошлое и настоящее);

-лигитимизирующая функция (оправдывает настоящее);

-компенсаторная функция (конструирование идеального прошлого, чтобы объяснить настоящее) [36, с. 71-76].

А.В. Верещагина, Н.В. Ничипуренко, С.И. Смыгин добавляют к выделенным функциям две новых:

-способствует формированию моделей поведения и ценностных представлений через механизм социализации социальных групп;

-влияет на проектирование будущего социальных систем посредством исторической преемственности [11, с. 100].

В.З. Бадретдинов считает, что основная функция социальной памяти – сохранение идентичности социальной группы, которая создается на основе памяти [9, с. 237].

Анализируя работы М. Хальбвакса, Я. Ассмана, А. Ассман, П. Нора,

К.Леви-Стросса, Ю.М. Лотмана, на наш взгляд, можно выделить четыре

127

основные функции культурной памяти: накопительную функцию, функцию сохранения национальной идентичности, функцию обеспечения социального развития и функцию обеспечения этической преемственности. Рассмотрим их подробнее.

Накопительная функция культурной памяти. Характеризуя накопительную функцию культурной памяти, необходимо понимать, что культурная память в отличие от истории всегда носит избирательный характер. Она не ставит своей целью сохранение культурных ценностей как таковых. Сохраняется только то, что имеет значение для настоящего и будущего и выполнения других функций памяти. Это и формирует образ прошлого, остальное предается забвению. Как пишет Ян Ассман, не существует чистых фактов памяти – коллективная память очень избирательна, прошлое не может в ней сохраниться полностью [7, с. 42-43].

Алейда Ассман выделяет в культурной памяти накопительную и функциональную части. Говоря о накопительной части культурной памяти, она отмечает, что эта часть формируется посредством целенаправленного отбора, что должно сохраниться и быть перенесено в будущее. Она хранит только малую часть культурного наследия. Это накопительная память архивов и библиотек [8, с. 33-36]. Долгое время этот процесс носил централизованный характер и в нем участвовали государственные и общественные институты. Однако, как уже было отмечено, с появлением сети интернет к этому процессу все больше подключается волонтеров и сам процесс становится децентрализованным.

Помимо накопительной части памяти Алейда Ассман выделяет и ее функциональную часть – ту часть, которую непосредственно использует общество в настоящий момент. По своему объему она является еще меньшей, чем накопительная часть. В ней сохраняется только самое важное и востребованное. Попадающие туда материалы проходят жесткий отбор. Все, что входит в функциональную часть памяти, презентуется обществу – попадает в учебники и учебные программы, на телеэкраны, в репертуары театров и в музейные залы. Именно функциональная часть памяти содержит традиции, ритуалы и канонизированные артефакты [8, 33-36]. Примером реализации

128

накопительной функции культурной памяти могут служить Места памяти, предложенные П. Нора, на которых мы остановимся ниже [25]. Канонизированные в России писатели и поэты – А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, Ф.М. Достоевский, Л.Н. Толстой, А.П. Чехов, Б.Л. Пастернак, А.А. Ахматова – являются примерами реализации функциональной части памяти в нашей стране.

Функция сохранения национальной идентичности. Как уже отмечалось, культурная память всегда отнесена к какой-то социальной группе. Ю. Лотман утверждал, что любая социальная общность имеет свою коллективную память [19, с. 616]. Как пишет Ян Ассман, культурная память является способом идентификации членов группы. По сути, коллективная память выступает зеркалом группы, чтобы она могла себя в ней узнать [7, с. 44]. Она включает необходимые символы и мифы, посредством которых формируется групповая идентичность. Фигуры из коллективных воспоминаний являются образцами для подражания, формирования идеалов, ценностей и поведения [7, с. 40-41].

П. Нора так же объясняет современную актуальность проблем культурной памяти непосредственным ее участием в укреплении и поддержании национальной идентичности. Введение им в научный оборот понятия «места памяти», воплощает в себя идею сохранения национальной общности посредством национальной памяти. С точки зрения П. Нора, местами памяти становятся материальные артефакты, люди, территории, которые способны стать символом коллективной идентичности. Посредством формирования мест памяти нация пытается понять и сохранить свое общее прошлое. Так формируется представление народа о самом себе, своей истории и будущем [25].

Таким образом, культурная память является необходимым условием сохранения национальной идентичности. Однако, сама по себе она не создает идентичность. Как правильно отмечает Д.А. Филимонов, невозможно окончательно дать ответ об идентичности того или иного народа. Как правильно ответить на вопрос: какова идентичность россиян сегодня? [33, с. 127]. Культурная память не дает ответ на этот вопрос, так как содержит многообразие трактовок и смыслов.

129