2010_Lyus_E__Bez_oglyadki_na_bogov_Vzlyot_sov

4. Вымышленная лошадь

выводу о причинах возникновения пожара в вагоне, в котором заживо сгорели 58 человек. Но все свидетели согласны в том, что при пожаре присутствовала большая толпа местных обозленных мусульман.

ПравительствоштатаГуджаратподруководствомНарендры Моди, члена партии Бхаратия Джаната, прачарака РСС, который стал главным министром лишь за несколько недель до этого, объявило 28 февраля днем траура, чтобы можно было устроить похороны погибших пассажиров на улицах Ахмедабада, самого большого города Гуджарата. Это было явным подстрекательством к насилию. Когда в Ахмедабаде и других городах Гуджарата собрались тысячи индусских боевиков мусульманские кварталы этих городов превратились в смертельную западню для мусульман. По мере того как беспорядки усиливались, Моди ссылался на третий закон Ньютона: «Любое действие порождает равное ему по силе и противоположно направленное противодействие», — сказал он. Эти слова Моди стали зеленым светом для погромщиков. И сила противодействия оказалась чудовищно непропорциональной. Сотни инцидентов начавшегося кровопролития были зафиксированы свидетелями, а некоторые даже попали в телекамеры. Самой удручающей чертой этих погромов было обращение с мусульманскими женщинами и детьми. Толпа разбивалась на кучки и насиловала женщин. Затем они вливали керосин в глотки им и их детям и бросали туда горящие спички. Сотни людей с одобрением смотрели на эти отвратительные события, которые символизировали возмездие за сожжение пассажиров поезда в Годхре. Мужчин заставляли смотреть, как горят их жены и дети, а потом убивали. По видимому, убийства были спланированы. Погромщики располагали списками избирателей, так что им не составило труда находить и уничтожать мусульман, оставляя нетронутыми другие дома. Они знали и то, какие торговые заведения принадлежат мусульманам, хотя последние из предосторожности брали в партнеры индусов, чьи имена и красовались на вывесках. Сотни мусульманских лавок и магазинов были разграблены и разгромлены. Проглядывавшие в происходившем целеустремленность и эффективность, свидетельствовали о том, что погром был отчасти спланировал1.

1Иногда история как будто намеренно подсовывает нам странные сопоставления. 27 февраля — день, когда в Годхре сгорели

171

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

Второй удручающей чертой этих погромов стала роль гуджаратской полиции, спокойно наблюдавшей за резней. В некоторых случаях полицейские, вероятно, помогали убийцам, подсказывая им адреса местным мусульман. В других они ловили сбежавших мусульман и возвращали их в руки убийц. В ходе многочисленных расследовании погромов1, проведенных индийскими и международными правозащитниками, были собраны доказательства того, что полиция получила указания не вмешиваться. «Толпа схватила моего мужа и его дважды ударили саблей по голове2, — сообщила независимым экспертам Джаннат Шейкх, вдова мусульманина. — Потом они плеснули ему в глаза бензином и сожгли. Мою золовку раздели и изнасиловали. Она держала на руках трехмесячного сына. Они облили ее бензином, а ребенка бросили в огонь. Моя свекровь не смогла подняться по лестнице, поэтому находилась на первом этаже со своим четырехлетним внуком. Она просила их забрать все деньги и драгоценности, только не трогать ребенка. Они забрали деньги и драгоценности, а потом сожгли ребенка. Незамужних девушек с моей улицы раздевали, насиловали и сжигали. Полиция присутствовала, но она помогала толпе». Это одна из сотен подтвержденных независимыми свидетелями историй, записанная правозащитниками. Полиция почти всегда отказывалась фиксировать показания свидетелей.

В 2003 г. один министр от партии Бхаратия Джаната, Харен Пандья, соперник Моди, согласился дать следственной комиссии показания о том, какие инструкции полиция получила перед погромами. Незадолго до дня дачи показаний Пандья был убит, а полиция обвинила в этом «мусульманского террориста». Никто не понес наказания за это убийство. В 2006 г.,

пассажиры поезда — это день печально памятного поджога Берлинского Рейхстага в 1933 г., давшего Гитлеру возможность захватить власть.

1Помимо многих других подробные доклады были составлены следующими организациями: Amnesty International, Human­ Rights Watch, Индийская национальная комиссия по правам человка

иИндийский трибунал обеспокоенных граждан. Все доклады пришли к примерно одинаковым выводам.

2Из отчета «How Has the Gujarat Massacre Affected Minority Women?—The Survivors Speak» в Untold and Retold Stories of the Hindutva Lab, edited by John Dayal (New Delhi: Media House, 2002), p. 289.

172

4. Вымышленная лошадь

когда я пишу эти строки, наказание за убийства, совершенные

входе беспорядков в Гуджарате, понесла лишь горстка погромщиков. Более 200 мусульман остаются в заточении по обвинению в убийстве пассажиров на станции Годхра. Они сидят

всоответствии с законом о борьбе с терроризмом, но суда над ними так и не было. Ни один индус не был задержан по обвинению в терроризме. Ситуация не изменилась и после того, как

в2004 г. националистическое правительство в Дели потерпело поражение на выборах. Дело в том, что в соответствии с федеральной конституцией Индии поддержание закона и порядка является функцией штатов. На выборах в декабре 2002 г., через девять месяцев после погрома, правительство Нарендра Моди было переизбрано большинством в две трети голосов. Лейтмотивом его избирательной кампании была «гордость Гуджарата». В своих предвыборных речах он говорил о гуджаратских мусульманах как о «пятой колонне», как о внутреннем враге, ориентированном на Пакистан.

Еще одной возмутительной особенностью беспорядков

вГуджарате стала реакция федерального правительства в Дели. Премьер министр того времени Атал Бехари Ваджпаи посетил место событий только месяц спустя. Работники его секретариата рассказали мне, что после погрома Ваджпаи, принадлежащий к умеренному крылу партии Бхаратия Джаната, пытался отправить Моди в отставку, но коллеги не позволили ему это сделать. Не сумев поступить справедливо и правильно, Ваджпаи предпочел плыть по течению. «Не будем забывать, как это все началось. Кто разжег пожар? Как он распространился? — восклицал Ваджпаи спустя несколько недель на партийной конференции, проходившей на восхитительном океанском курорте в штате Гоа. — Где бы ни жили мусульмане, они не стремятся жить в мире с остальными. Они хотят распространять свою веру угрозами и террором»1. Другие открыто приветствовали возвращение «индусской гордости», которой, по их мнению, способствовали погромы. РСС намекнула, что любые будущие инциденты приведут к таким же кровавым последствиям. М. Г. Вайдья, который в то время был официальным представителем РСС, сделал простое заявление: «Мусульмане должны понять, что их безопасность зависит от доброжелательности большинства». Такие заявления

1 Цит. по статье автора в Financial Times, April 15, 2002.

173

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

обычно сопровождались напоминанием, что индусы, в отличие от мусульман, люди терпимые. Большинство моих знакомых индийцев, как индуисты, так и мусульмане, да и те из моих друзей, которые отвергают любую религиозную принадлежность, поразительно терпимы. Это часть их национального наследия. Но, чтобы представить РСС хранителем этого наследия, потребуется нешуточное усилие воображения.

У гуджаратских беспорядков был еще один столь же возмутительный аспект — их последствия. Более 200 000 человек остались без крова и ютятся в лагерях беженцев. Правительство ничего или почти ничего не делает для компенсации потери родственников, домов или бизнеса. Штат предоставил лагерям незначительную продовольственную помощь. Большинство временных школ и жилищ предоставил Исламский комитет помощи, благотворительная организация, управляемая ортодоксальной ветвью суннитов. Многие из убитых и пострадавших мусульман принадлежали к бохра или исмаилитам — эзотерическим сектам шиитской ветви ислама. Ни одна из этих сект никоим образом не связывает себя с Пакистаном, где живут преимущественно сунниты, а шиитское меньшинство зачастую находится на положении граждан второго сорта. Тем не менее полиция штата, системы правосудия и социального обеспечения бросили мусульман Гуджарата на произвол судьбы. Помощь им оказывали главным образом исламские организации1. Многие рассерженные молодые мусульмане, как шииты, так и сунниты, увидели в этих организациях, оказавших им помощь тогда, когда они в ней нуждались больше всего, новую путеводную звезду. «Есть горькая ирония в том, что молодые мусульмане, которые до погромов не были радикалами, после беспорядков сильно радикализировались, — сказал Ханиф Лакдавала, мусульманин из Ахмедабада, создавший благотворительную организацию для помощи женщинам из трущоб. — Если бы государство сделало для мусульман хоть что нибудь, если бы оно проявило хоть каплю заботы об их нуждах или уважение к принципам справедливости, они

1Важно отметить, что тысячи молодых индийцев, в большинстве своем индусы, также отправились в Гуджарат добровольцами, чтобы помочь жертвам беспорядков. Большинство журналистов,

сбольшим риском для себя зафиксировавших события резни, были индусами.

174

4. Вымышленная лошадь

бы обратились к чему нибудь другому». Воображаемые сообщества порой порождают другие воображаемые сообщества. А потом они черпают силу друг в друге.

** *

Орелигиозных традициях можно сказать все то же самое, что и о придуманных национальных историях. В средневековой Европе христиане представляли Иисуса белокурым и начинали кричать о богоубийстве всякий раз, как возникала перспектива нажиться на преследовании евреев, и точно так же либеральные мусульмане сегодня просеивают через сито хадисы в поисках доказательств право женщин на равные возможности, а индусские ревизионисты переписывают прошлое для нужд современности. Одной из таких традиций является священная корова. Простого упоминания этой темы достаточно для того, чтобы вызвать вспышку гнева индусских националистов, поэтому я буду осмотрителен. Однажды я участвовал в телевизионной дискуссии, где сидел рядом с министром информации, радио и телевещания, входящим в партию Бхаратия Джаната. В некоторых штатах в то время велась предвыборная кампания, как почти всегда бывает в Индии. Партия Бхаратия Джаната в рамках кампании подняла неизменный вопрос о запрете убийства коров. Я сказал, что большинство индийцев, с которыми мне приходилось говорить, куда больше беспокоят цены, рабочие места и водоснабжение. А такие темы, как убийство коров или запрет насильственного обращения в другую религию — лишь приманки, придуманные политтехнологами, чтобы отвлечь внимание людей от реальных проблем. Министр отреагировал неподражаемо. Помахав передо мной пальцем, он сказал: «Не проявляйте неуважения к коровам. Это священное животное. Вы не уважаете коров?» — «Конечно, нет», — ответил я, несколько замешкавшись в попытке найти адекватный ответ. То есть министр сумел увести дискуссию от острой темы, и сделал это профессионально.

Историку из Делийского университета Д. Н. Джха пришлось куда хуже. В 2001 г. хрупкий и невысокий Джха, в возрасте чуть за семьдесят, написал книгу «Миф о священной корове» («The Myth of the Holy Cow»), в которой приводит доказательства того, что в древности говядину в Индии ели очень многие, в том числе и брамины. Я не могу судить о корректности аргументов Джха. И нужно признать, что в индийской

175

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

науке существует сильная марксистская традиция, зачастую порождающая работы сомнительной ценности. Многие индийские левые изображали проблему отношений между индусами и мусульманами как изобретение британцев, которые искусственно разделили индийцев, чтобы удобнее было править ими. Некоторые даже доказывают, что касты — это наследие колониальной эпохи1. Понятно, что сомнительные научные труды создают и левые и правые. Но в Индии существует свобода слова, а профессору Джха в ней отказали. Правительство Бхаратия Джаната немедленно запретило его книгу, и она была изъята из продажи. (Свой экземпляр я добыл в Лондоне.) Какое то время Джха жил на осадном положении в своем доме в кампусе Делийского университета, потому что юнцы из Баджранг Дал и правые активисты угрожали ему убийством. «Никто не выступил в мою защиту, даже издатели, — сетовал Джха. — Стоит произнести слово „корова“, как люди тут же теряют остатки разума».

Движение в защиту коров возникло в конце XIX в. в Северной Индии, где компактно проживало множество мусульман. Воинствующая секта реформаторов индуизма «Арья Самадж», которую в некоторых отношениях можно уподобить кальвинизму, выбрала защиту священных коров от предполагаемой угрозы в качестве эмоционального орудия создания в массах чувства индуистской идентичности. Целью секты было сплочение индусов из низших каст с помощью приемов, весьма точно предопределивших стратегию нынешних индусских националистов. Для лучшего ознакомления с ситуацией я решил побывать в центре исследования продуктов, получаемых от коров, близ Нагпура. Центр, управляемый движением Вишва Хинду Паришад, ставит своей целью улучшение пяти традиционных деревенских продуктов: молока, гхи (очищенное топленое масло), масла, мочи (для религиозных целей)

инавоза (как топлива). Нас сопровождал Сунил Мансингха,

1Одно дело — манипулировать существующими религиозными

икастовыми противоречиями, чем, несомненно, занимались британцы. И совсем другое высосать их из пальца. Непреднамеренным следствием такого научного подхода является то, что индийцы лишаются какой либо роли в собственной истории. Британцам эта версия приписывает гениальность, с чем вряд ли согласятся многие из тех, кто изучал историю имперского владычества в Индии.

176

4. Вымышленная лошадь

высокопоставленный активист ВХП. Центр, в котором ведут исследования десятки молодых людей с докторскими степенями по медицине и биологии, содержит также гостиницу для туристов и школу для туземцев из местного племени, носящую имя Свами Вивекананды, популярного индусского философа и социального реформатора. «Пожалуйста, снимите ваши чаппалы [сандалии]», — сказал Мансингха, когда мы приблизились к обширному коровьему загону. «Как, босиком?» — спросил я, уставившись на лужи мочи и навозной жижи. «Да, босиком, — надменно ответил он. — Коровий навоз хороший антисептик. Если вы страдаете от эпидермофитии стопы, у вас все пройдет».

Недалеко от загона висел щит с надписью, гласившей:

не дразни корову, люби ее. плевать внутри запрещено. все приношения отдавать персоналу, а не корове. Я с опаской

вошел в загон, стараясь не поскользнуться. Мансингха сказал: «Это чистопородные индостанские коровы. Мы потратили много времени, чтобы выделить чистую породу местных коров и освободить их от всех иностранных примесей. Наши лучше во всех отношениях». Он развернул меня лицом к чрезвычайно свирепого вида быку с болтающимися семенниками величиной с крикетный мяч. Я отпрянул. «Не бойтесь, — успокоил меня Мансингха, придерживая за плечо. — Это чисто индийская порода. Он не может вам навредить. Он не такой, как западные быки». Я застыл на долю секунды, уставившись прямо в глаза быка. Потом, балансируя на пятисантиметровом слое ценного коровьего продукта, пробрался в центр стада. Здесь мне вручили серебряный поднос со свечами, куркумой, рисом, цветами и пастой из тертого сурика. Мне объяснили, что нужно несколько раз покружить подносом над головой одной из коров, а потом смазать пастой лоб коровы и свой собственный. «Сейчас вы молитесь корове. Она моя мать. Она ваша мать», — сказал Мансингха. Мать, казалось, ни на что не обращала внимания.

Потом меня провели в лаборатории. Первую комнату я учуял с расстояния метров двадцать. В ней стояли стеллажи с сотнями бутылок коровьей мочи. Там были бунзеновские горелки, на которых в лабораторных стаканах кипела и пузырилась моча. «Это антиоксидант, которым можно будет лечить рак», — сообщил один из исследователей, помахивая мензуркой у меня под носом. Еще там были полученные

177

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

из мочи снадобья для лечения бронхитов и ожирения, для производства энергии и для очищения крови. Потом мне показали продукты переработки коровьего навоза. Коровий навоз тоже таит ряд поразительных целебных возможностей. Больше всего мне понравилось мыло из коровьего навоза. Еще был шампунь из того же навоза для лечения от перхоти. Мансингха сказал, что центр подал ряд патентных заявок на продукцию из коровьего навоза в патентные ведомства США и других стран. «В коровьем навозе живет Бог, — поделился Мансингха. — Все эти рецепты содержались в священных текстах».

Мансингха, раджастанец в возрасте под сорок, поведал мне, что только в Ведах можно найти лекарства, которыми стоит пользоваться. До меня вдруг дошло, что он говорит совершенно искренне. Взятые в целом, его убеждения представляют собой образец современного фундаментализма — верования, которые в прошлом принимались на символическом уровне, принимают за реальную истину, даже научно доказуемую, и получается, что Бог сотворил мир за семь дней, Ева вышла из Адамова ребра, Рама был рожден на этом самом месте и т.д. Но центр коровьих исследований нашел коровьим экскрементам одно впечатляющее применение и Мансингха мне его продемонстрировал. В саду мы шли от дерева к дереву, каждое из которых было удобрено особым образом обогащенными коровьими экскрементами, и нюхали листья. Каждый лист издавал сильный запах плодов дерева — манго, лимона, апельсина и других фруктов. Это было поразительно приятно. И, знаете, наука наукой, но, может, коровья моча и впрямь лечит рак.

Под конец экскурсии Мансингха, который все ждал признания, что я уверовал в достоинства священного коровьего продукта, попросил: «Когда будете писать, пожалуйста, проявите доброту к корове. Она наша мать». Я с радостью пообещал, что не допущу неуважительного отношения к корове. Мы вернулись в Нагпур и высадили Мансингху у входа в здание ВХП. На улице прямо у входа корова рылась в куче отбросов, добывая что то съедобное из под пластиковых упаковок и прочего городского мусора. Эта сцена обычна даже в Нагпуре, столице движения в защиту коровы. Никого не тревожило, что корова ест всякую дрянь.

15 октября 2002 г. в Джажжаре, совсем рядом с Дели, большая толпа индусов из высших каст линчевала пятерых далитов.

178

4. Вымышленная лошадь

Эти люди несли шкуру, снятую с дохлой коровы, которую они купили у кого то в соседней деревне. Они были из субкасты чамаров, и выделка кож — их наследственное занятие, но кто то обвинил их в том, что они убили корову, чтобы завладеть ее шкурой. Поэтому их повесили, оставив болтаться на виду у огромной толпы. После убийств уязвленная далитская община утверждала, что корова была мертва, когда эти люди приобрели ее. Подавляющее большинство индийцев пришли в ужас от средневековой жестокости этого из ряда вон выходящего инцидента. Национальный лидер ВХП Гирирадж Кишор счел нужным сказать лишь следующее: «Согласно нашим шастрам [священным текстам], жизнь коровы очень важна»1. Из чего следует, что она важнее жизни пятерых индусов из низшей касты.

* * *

Напряженные и неприязненные отношения между индусским национализмом и индийскими низшими кастами — ключ к пониманию судьбы партии Бхаратия Джаната. Они являются причиной, по которой БДП вряд ли получит большинство

внациональном парламенте Индии до тех пор, пока не сумеет заручиться устойчивой поддержкой избирателей из низших каст. С самого начала членами РСС и БДП были почти исключительно индусы из высших каст. В 1990 е годы делались попытки привлечь в БДП видных политических деятелей из низших каст, — и даже мусульман, — чтобы расширить электоральную базу. Успех был невелик. Как мы видели в предыдущей главе, в Индии чем уже социальная база партии, тем она эффективнее нацелена на определенный слой избирателей. БДП выглядела не слишком убедительно, когда вдруг начала обещать всем всё.

Всильную общенациональную партию Бхаратия Джаната превратилась благодаря реакции высших каст против начатой

в1980 е годы политики квотирования рабочих мест в государственных учреждениях для различных категорий низших каст. В 1981 и 1985 г. в столице «шафранной» политики Ахмедабаде, штат Гуджарат, представители высших каст учинили беспорядки в знак протеста против того, что правившая в штате партия Индийский национальный конгресс увеличивала

1 Neena Vyas in The Hindu, October 21, 2002.

179

Э. Льюс.  Без оглядки на богов

численность рабочих мест в госсекторе, закрепленных за «прочими отсталыми классами». Эти протесты привели к ослаблению позиций ИНК в Гуджарате, где с момента получения независимости она опиралась на голоса высших каст. Голоса этой группы отошли к БДП, и так там и остались. События

вГуджарате потом повторились в общенациональном масштабе в 1990 г., когда премьер министр недолговечного коалиционного правительства партий меньшинства В. П. Сингх одобрил рекомендации комиссии Биндхешвари Прасада Мандала, предложившей выделить 27% рабочих мест в госучреждениях для «других отсталых классов». Решение Сингха привело к беспорядкам на улицах Дели, а несколько студентов из высших каст сожгли себя прямо перед телекамерами.

Куда существеннее то, что это решение привело к краху громоздкой коалиции, на которую опиралось правительство В. П. Сингха. В его правительство вошли все партии, люто ненавидевшие ИНК, в том числе Бхаратия Джаната и партии Лалу Ядава и Мулаяма Ядава. Объединяла их только ненависть к Индийскому национальному конгрессу. После того, как Сингх одобрил рекомендации о квотировании рабочих мест

вгоссекторе, Бхаратия Джаната вышла из коалиции и та развалилась. После этого руководитель БДП Л. К. Адвани организовал в Айодхье общенациональную процессию колесниц Ратх Ятру, а через два года все это привело к разрушению мечети Бабура. На поверхности мишенью был ислам. Но в реальности колесницами Адвани двигало несогласие высших каст

сполитикой низших каст. Подход Адвани к решению проблемы заключался в том, чтобы объединить тех и других под знаменем индуизма во имя строительства Рам Мандира (храма Рамы)

вАйодхье. До известной степени это сработало. Начиная

с1990 г., двумя полюсами индийской политики были Мандал и Мандир: политика низших каст против политики индуистского национализма. Партия Индийский национальный конгресс занимает неустойчивую позицию посредине.

Япобывал в Мумбаи в 1998 г. вскоре после того, как Бхаратия Джаната стала членом правящей коалиции. Она доминировала в правительстве, хотя была лишь одной из двадцати четырех партий коалиции. Ее вес и влияние выросли после победы на выборах 1999 г. Возглавляемая партией БД коалиция потеряла власть в результате выборов 2004 г. Но эти пять лет были первым (и последним) периодом в новейшей истории Индии,

180