Вопросы функциональной грамматики Сборник научных трудов. Выпуск 4

ность начальной точки следующего временного отрезка. Такая формула акцентирует внимание не на расставании, а на желательности новой встречи с адресатом, что соответствует этикетному правилу демонстрации расположения к собеседнику. Темпоральная семантика уступает место семантике цели, что хорошо видно в следующей реплике из словаря В.Даля: На свидание прощаемся!

В современной речи формула До свидания! универсальна: она употребляется и в тех случаях, когда не предполагается дальнейшая встреча собеседников, однако сема ‘встреча’ актуализируется самими говорящими — употреблением в одном контексте противоположных в данном аспекте формул: «— Я пойду, дяденьки. До свидания.

— Лучше прощай, дорогой, — мрачно, с далеко упрятанной горе- чью сказал Бугор» (В.Астафьев) или добавлением зависимых слов, в результате чего разрушается «междометность» синтаксемы: Ну, дружище, до свидания в начале июля! (И.Тургенев); До скорого свидания!; бел. Да лепшай сустрэчы!; Да хуткага спаткання!; Да сустрэчы на пол³! Способы актуализации могут использоваться одновременно: А за сим прощай, будь здоров — и если бог даст, до свидания — в Петербурге, в конце января (И.Тургенев)

Таким же образом происходит изменение содержания синтаксемы (значение времени перерастает в значение высокой степени) в речеэтикетных формулах пожелания, благодарности: Да канца жыцця я вам буду ¢дзячная!; Дай Бог да веку!

В формуле извинения для указания на событие, поступок адресанта и т.п., вызвавшие данную ситуацию, используется синтаксема

за + вин. п.: Прости/ извини меня за эту грубость!; Прабач/ выбачай/ даруй мне за гэтае груб³янства! Этим фразам функионально эквивалентны высказывания Прости/ извини мне эту грубость!; Прабач/ выбачай/ даруй мне гэтае груб³янства! Актуализированной обычно является форма прямого объекта при переходном глаголе, поэтому при выборе той или иной формулы говорящий может акцентировать или свой поступок, или самого себя как субъекта вины. Таким образом, форма вин. п. без предлога оказывается перлокутивно более сильной, чем форма вин. п. с предлогом за. Если сравнивать точку зрения говорящего на обстоятельства, вызвавшие данную ситуацию, то, вероятно, при употреблении формы без предлога проступок оценивается адресантом как более серьезный, а в случае использования предлож- но-падежной синтаксемы – как несущественный.

Указанная перформативная формула не всегда может быть перестроена без изменения смысла: *Он извинил/ простил брата за грубость, но: Он извинил/ простил брату грубость.

71

Объект предполагаемого извинения в русских формулах может быть выражен падежной формой дат. или вин. п., в белорусском — только дат. п., но в разговорной речи может быть и еще одна форма — вин.п. с предлогом на: А на нас выбачайце, не п’¸м (Л.Арабей. На крыжавых пуц³нах); На большае прабачай… (М.Гарэцк³); На вял³к³ пачастунак выбачайце!, а также синтаксема на

+ предл. п.: «Можа, вы ³ добры чалавек, але слухаць так³я вашыя выказванн³ нам неяк сорамна. Прабачце на гэтым ужо» (У.Караткев³ч). Значение такой синтаксемы можно было бы обозначить как ‘отрицаемый объект направленного действия‘, то есть имеется свернутая пропозиция Большага не маю, таму прабачай мне; Вял³к³ пачастунак прапанаваць не магу, таму выбачайце.

В формулах благодарности возможны две связанные синтаксемы с причинным значением — за + вин. п., на + предл. п., указывающие на предмет, действие, обстоятельства, явившиеся поводом, основанием для данного действия, отношения: Спасибо за помощь/ поддержку/ доброе слово!; Спасибо на добром слове! Вторая форма в современном русском языке является устаревшей и разговорной, причем состав лексем, способных употребляться в такой синтаксической форме, вероятно, ограничен лишь отмеченным выше фразеологическим сочетанием (*Спасибо на помощи!). У белорусской синтаксемы шире стилистические границы, она практически нейтральна: Дзякуй табе на ц¸плым слове аб ма³х трох вершах

(А.Куляшо¢); Дзякуй, людцы, на добрым слове (В.Гардзей). Широко функционирующая реплика Спасибо и на этом! сменила этикетную функцию на эмоциональную (вторичная иллокутивная функция) и имеет нередко ироничный подтекст.

Следует различать два случая употребления формулы благодарности — как инициальной и как реактивной. В случае благодарности как инициальной фразы синтаксема является обязательной, так как иначе может возникнуть информативная неполнота (адресату может требоваться уточнение того, за что благодарят). Если формула благодарности используется как реактивная в ситуации помощи, услуги (как само собой разумеющаяся), то предлож- но-падежная синтаксема не является обязательной, она чаще всего опускается говорящим, так как повод появления реплики благодарности и без того ясен всем участникам ситуации. Нередко употребление такой синтаксемы (при ее дополнительном интонационном выделении, инверсии, повторах: За доброе слово — спасибо;

За дакляраванне выслаць «Белоруссы»… шчыра вам дзякую (М.Гарэцк³); Сардэчны табе дзякуй за шчыры, добры л³ст, за гато¢-

72

насць выканаць маю просьбу, за цеплыню тва³х аднос³н да мяне,

за ¢с¸ добрае (К.Буйло)) информирует о желании говорящего под- черкнуть факт его сильной признательности, особой благодарности адресату. При отсутствии предложно-падежной синтаксемы в формуле благодарности или извинения она может быть восстановлена адресатом в ответной реплике: Дзякуй! — Няма за што!; Прабач! — Няма за што!

Синтаксемы на + вин. п. в формулах пожелания Жыв³ нам на радасць!; На здаро¢е! употребляется для обозначения результата и внутреннего предназначения какого-л. действия или события (т.е. имеют целевое значение) и при этом указывают на эмоциональную оценку этого действия, события.

Тостовые формулы различаются оттенками адресатного значе- ния: рус. Пью за тебя!; За тебя!; бел. П’ю за цябе/ на цябе/ да цябе!;

За цябе! В синтаксеме за + вин. п. обозначение лица как объекта действия сопровождается одновременной коннотацией позитивной оценки, поддержки, одобрения адресата (ср.: *Пью против тебя!). В белорусской синтаксеме на + вин. п. лицо обозначается как объект направленного каузативного воздействия (здесь можно усмотреть элемент магического заговора): Агатка, п’ю на цябе по¢ным кубкам, шчырым сэрцам, добрым здаро¢ем. Што мыслю сабе, то ³ табе! [2, с.77]. В следующих синтаксемах лексема может являться и наименованием предмета, события, состояния и т.д.: За ваш, дзетк³, непарушны саюз!; («Ваявода. Ну, вып’ем, Дан³ла, на паг³бель ворага. Галасы. На паг³бель, на паг³бель! Каб ¸н наза¢с¸ды ахвоту ¢трац³¢. Дай божа! На паг³бель!» (К.Каганец). На злосць ворагу! На здаро¢е нам, на злосць варагам, на безгало¢е вял³к³м панам ³ тым бесавым сынам, што зав³дуюць нам [3, с.354]. В синтаксеме да + род. п. обозначение лица как объекта целенаправленного действия связано с одновременной ритуальной передачей по кругу кубка: Да цябе не п’юць, не кажы дзякуй [3, с.338]; Зяценька! П’ю да цябе по¢ным кубкам, добрым здаро¢ем… [2, с.107].

В формулах благодарности частотна и синтаксема с комитативным значением от + род. п. (бел. ад + род. п.), которая ограни- чена в составе лексем, способных употребляться в такой модели. Это фактически только два слова — душа и сердце. За ¢с¸ добрае ад сэрца Вам удзячна (У.Аляхнов³ч). Синтаксема от + род. п. лич- ного местоимения или имени лица в речеэтикетных формулах всегда связана со стремлением адресанта отдать приоритет в ситуации адресату: Примите от меня поздравления/ соболезнование/ слова благодарности; Усяго табе ад мяне найлепшага!; Прымеце,

73

кал³ ласка, дзядзька наста¢н³к, гэтую драбн³цу ад сва¸й шчыра вам адданай вучан³цы (Я.Купала).

Отметим этикетную формулу, не имеющую эквивалента в русском языке, с единичной лексической реализацией да + род. п. сущ.

душа (ср.: прыняць да душы; принять близко к сердцу) используется для подтверждения чего-л., для убеждения в чем-л., прежде всего в правдивости и искренности адресанта. Да душы, не брашу! (К.Каганец). В текстах художественной литературы эта речеэтикетная формула оформляется по-разному: и как предложно-падеж- ная синтаксема, и как цельная лексема, где предлог и существительное слились в силу десемантизации этого выражения в современном белорусском языке.

1.Пословицы русского народа: Сборник В.Даля: В 3 т. Т.1. – М., 1993.

2.Вяселле: Абрад / Уклад., уступ. артыкул ³ камент. К.А.Цв³рк³. Рэд. тома В.К.Бандарчык, А.С.Фядос³к. – Минск, 1978.

3.Беларуск³я прыказк³, прыма¢к³, фразеалаг³змы / Скла¢ Ф.Янко¢ск³. –

Минск, 1992.

On the material drawn from the Russian and Belorussian languages, the author investigates the communicative and pragmatic functions of case-and-preposition syntaxemes used in speech-ethiquet formulas, and their paradigmatic and syntagmatic links.

Пивоварчик Тамара Анатольевна, преподаватель кафедры русского языка ГрГУ им. Я.Купалы.

ÓÄÊ 86' 36

Е.А.АНИСИМОВА

ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ПРЕДЛОГОВ С ИМЕНАМИ ЛИЦА

Статья посвящена выявлению особенностей функционирования предлогов с наименованиями лица в художественной речи. Исследование показывает небезразличность предлогов к категории персональности, отраженной в семантике существительного, а также демонстрирует возможности использования предлогов в качестве стилистического средства в художественной речи.

Предлоги как слова, служащие для выражения синтаксических отношений, имеют разную степень формальности, отвлеченности и лексической значимости (см., например, Н.И.Астафьева, В.С.Бондаренко, П.П.Шуба) [1; 2; 3]. Роль синтаксической связки предполагает гибкость и способность к расширению значения и функциональных свойств. Это, с одной стороны, затрудняет полное описание значения предлога и той синтаксической функции,

74

которую он может выполнять в конкретном предложении, а с другой стороны, делает интересными исследования в этой области, так как позволяет увидеть богатство языковых возможностей и выявить системные закономерности.

Как известно, предлоги, даже самые многозначные, сочетаются с определенным кругом слов в соответствии с логикой семантического согласования, характером экстралингвистических отношений в реальной действительности и требованиями речевого узуса. Задачей исследования было выявить особенности проявления значений и функционирования предлогов с определенными лекси- ко-семантическими группами слов – с именами лица (персонажей) в художественной речи. Это позволило определить, какие предлоги более частотны в сочетании с существительными, обозначающими лицо, какие значения при этом они реализуют и насколько самостоятельны лексические значения предлогов при существительных со значением лица. Кроме того, поскольку наименования персонажей в художественном произведении имеют особую смысловую значимость и связаны со многими содержательными и идейноэстетическими категориями текста, исследование касалось также и некоторых вопросов стилистики текста. Могут ли предлоги использоваться как художественное средство? Являются ли показателем индивидуального стиля и, как следствие, показателем особого представления образа окружающей действительности?

Для исследования были взяты тексты писателей-современни- ков разного возраста и разного пола, имеющих яркую стилисти- ческую манеру изложения, принадлежащих разным литературным направлениям: Ю.Нагибина, В.Маканина, В.Токаревой, М.Арбатовой. Обработка ста страниц текста каждого из писателей показала, что имена существительные, обозначающие лицо (персонаж), преимущественно употребляются в грамматической форме именительного падежа для обозначения субъекта действия и в форме беспредложного винительного – прямого объекта. Такое использование этих форм существительных обусловлено, на наш взгляд, спецификой антропоцентричной ориентации художественных произведений: главный деятель и объект художественного описания – человек.

Предложное использование падежных форм имен существительных, обозначающих лицо, в исследуемых текстах всех писателей значительно уступает беспредложному. Во всех произвольно взятых для анализа текстах авторы используют с наименованием лица только непроизводные предлоги, среди них наиболее употребительные – с, к, у, а также за, на. В языке же, по данным «Частот-

75

ного словаря» [4] , наиболее употребительны предлоги в, на, с, такое же распределение по частоте употреблений у этих предлогов в языке художественной литературы. Количественные показатели использования предлогов с, к, у, в, на с наименованиями лица в рассмотренных текстах отличаются от использования предлогов в языке в целом (см. табл).

Таблица

Количество употреблений предлогов на 100 страницах текста

При подсчете нами учитывались сочетания предлогов не только

ñсуществительными, обозначающими лицо, но и с заменяющими их местоимениями. Остальные встретившиеся на четырехстах страницах предлоги – о, от, перед, по, при – единичны и встречаются не у каждого автора.

Наиболее частотным в текстах всех исследуемых писателей является предлог с. Частота использования этого предлога связана

ñего семантикой и грамматической функцией. Несмотря на многозначность предлога с, в тексте он на 90% используется для обозна- чения комитативных отношений (совместности, соучастия). Существительное, стоящее в творительном падеже, с этим предлогом может обозначать лицо совместного действия, переживания: раз-

говор с начальством, время ссор с женой, пожить с женой поэтессой (Маканин); драться с мальчишкой; радостно с Наташей; рукопожатие с Гущиным (Ю.Нагибин); пришел с женой; в отношениях с Казанцевым; смотреть с молодыми людьми фильм (В.Токарева); пить чай с гением, подышать одним воздухом с классиком, женщина с маленьким ребенком (М.Арбатова). Именно в этом значении совместности чаще всего используют предлог все авторы. Особую немногочисленную группу образуют конструкции как с + тв.п. со сложно вычленяемым значением, так как основное семантическое содержание связано с элементом как, а элемент с привносит значение комитативности: разговаривал как с больным (Маканин); жил как с женой (В.Токарева). Значительно реже данный

76

предлог используется для обозначения объекта действия: не сводить глаз с них (В.Маканин).

Предлог у при существительных, обозначающих лицо, преимущественно употребляется лишь в нескольких из своих много- численных значений и только с родительным падежом. Это, вопервых, посессивное, притяжательное значение: у вдовца отменные нервы, у Ткачева испуг (В.Маканин); в подчинении у подруги,

óдочери глаза стали внимательными (Нагибин); у Петраковой видео, у свекрови роман (В.Токарева); у вас отеки, давление, у меня родители далеко (М.Арбатова). Во-вторых, это значение субъектного локума, т.е. лица по его локализации: ключи у соседа, у Ткачева на душе (В.Маканин); у Наташи были съемки, пробыл у жены недолго (Ю.Нагибин); у старика было восемь коз, такое выражение лица бывает у людей... (В.Токарева); в гостях

óТарковского (М.Арбатова). В-третьих, предложно-падежная форма с предлогом у имеет значение источника получения чего-

либо: училась у поэтов, у журналистов, у натурщицы; спросила у маман (М.Арбатова).

Предлог к употребляется в текстах с существительным в дательном падеже и дополняет, усиливает значение, которое принадлежит самой падежной форме. Предлог в тексте используется для передачи целевых, объектных и локально-субъектных значений:

придет к ней, к другу поеду, привык к жене (В.Маканин); любовь к отцу, тянулась к Гущину, поехать к матери (Нагибин); движение к детям, шел к матери, метнулась к Ирочке (В.Токарева); прикасалась к кумирам, ходила к Тарковскому (М.Арбатова).

Самый частотный в общеупотребительной речи предлог в (по «Частотному словарю» его общая частота 42854, а в художественной литературе – 7336 [4]) редко сочетается с именем лица. На сто страниц текста у Ю.Нагибина – 2 употребления, у В.Маканина – 1 употребление, у В.Токаревой – 4 , у М.Арбатовой – 4 случая употребления этого предлога. В тексте предлог в реализует прежде всего различные оттенки значения «внутри», а также некоторые другие значения. Это: а) объектные отношения к лицу как источнику чувств, переживаний, надежды, веры и т.п.: суть не в маникюрше (В.Маканин); ищут поддержку в мужчинах (В.Токарева); находил искупление в Наташе (Ю.Нагибин), верить в учителя (М.Арбатова); (ср.: верить учителю и верить в учителя); б) объектные отношения при обозначении лица, на которое направлены чувства: влюбилась в хирурга (В.Маканин);

в) пространственно-объектные отношения (метафорические, полисемантические значения): любовь перетекла в сына (В.Тока-

77

рева); вписаться в хиппи, этот гинеколог нормально в бабу влезть не может (М.Арбатова);

г) целевые отношения: годится в жены (В.Маканин); записаться в сынки (В.Токарева).

Остальные предлоги при существительных, обозначающих лицо, встречаются крайне редко. Значения единично встречающихся предлогов (про, от, о, для, без) преимущественно объектные с различными оттенками, в зависимости от падежа и семантики существительного, поскольку «собственное значение предлога не может проявиться вне связи с падежной формой какого-нибудь названия лица или предмета» [5, с.531].

Что касается использования предлогов как стилистического средства, то отмечается частотное использование в рассказах В.Маканина предлога из в генетическом значении, с оттенками значе- ния происхождения или выделения части из целого, единичного из подобных: один из людей; из лгущих тяжело; один из бегущих; один из них; из тех, кто не предаст. Конструкции типа «один из...» и «из тех, кто...» чрезвычайно характерны для В.Маканина. Они могут относиться как к главным, так и к второстепенным персонажам. Значение конструкции, формируемое, дополняемое именно предлогом из, поддерживает основную тему исследования писателя: человек середины, такой, как все [6, с.12].

Таким образом, грамматические отношения, выражаемые предлогами с различными грамматическими формами наименований лица, представлены в художественной речи прежде всего тремя видами значений, которые соотносятся с семантикой одушевленных имен существительных, обозначающих людей. Это комитативные отношения, посессивные и локально-субъектные отношения, реже – другие, с различными семантическими оттенками. Факт крайне редкого использования предлогов для выражения различ- ных обстоятельственных значений (целевых, пространственных, причинных) также можно объяснить семантикой существительных, обозначающих лицо. Избирательное использование предлогов для сочетания с определенными падежными формами существительных, обозначающих лицо, свидетельствует о небезразличности предлогов к категории персональности, отраженной в семантике существительного. Предлоги в художественных текстах могут использоваться не только в качестве синтаксической связки, но и как стилистический прием для реализации замыслов автора.

1.Астафьева Н.И. Предлоги в русском языке и особенности их употребления. – Минск, 1974.

2.Бондаренко В.С. Предлоги в современном русском языке. – М., 1961.

78

3.Шуба П.П. Тлумачальны сло¢нiк беларускiх прыназо¢нiка¢. – Мiнск, 1993.

4.Частотный словарь русского языка // Под ред. Л.Н.Засориной. – М., 1977.

5.Виноградов В.В. Русский язык. – М., 1972.

6.Анисимова Е.А. Номинации лица как средство формирования смысла

художественного произведения: Автореф. дис... канд. филол. наук. – Гродно, 1997.

This article deals with the problem of identification of specific features of functioning of prepositions in literary speech. Research in this field proves special dependance of prepositions on the category of personality reflected in the semantic meaning of a noun. This research also demonstrates that prepositions could be used a stylistic means in literary speech.

Анисимова Елена Александровна, доцент кафедры белорусского и русского языков и методики их преподавания в начальной школе ГрГУ им. Я.Купалы.

ÓÄÊ 811.161.1,37

Е.П.ПУСТОШИЛО

НОМИНАТИВНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ РЕЛЯТИВНЫХ СРЕДСТВ В ВЫРАЖЕНИИ ДИПЛАСИВНОЙ СЕМАНТИКИ

Статья содержит анализ номинативной функции предложных и предлож- но-союзных комплексов при выражении категориальной семантики дипласивного сравнения. Особо отмечается возможность кооперации релятивных средств

для выполнения номинативной функции.

Исследователи языка уже давно отказались от понимания предлога как чисто формального слова, не имеющего никакого семантического содержания. «Предлог, связывая слова в словосочетания, как и ... математические знаки, поставленные между числами, привносит в них мысль, устанавливая между ними соответствующее логическое отношение», – отмечает Т.В.Китаева [1, с.29].

Но в выражении номинативной функции предлоги могут объединяться не только с лексическим значением существительного, но и с союзами, образуя предложно-союзный комплекс.

Более того, служебные части речи, наряду со знаменательными словами, являются активными средствами выражения категориальной семантики, т.е. «типовых языковых значений с определенным денотативным содержанием... лежащих в основе языковой картины мира» [2, с.13]. И это не просто вспомогательные, а вполне полноправные, значимые средства выражения, особенно, если затрагиваются категории, связанные с реляцией.

Релятивная категория (или категория отношения) является универсальной семантической категорией. Ее частным случаем признается сравнение, которое в свою очередь также имеет свои

79

подкатегории. Номинативную функцию предлога как выразителя категориального значения мы постараемся продемонстрировать на анализе дипласивного сравнения.

Категория дипласии (или временного равновесия сходного и различного) является субкатегорией по отношению к категории сравнения, имеет полевую структуру и на шкале «функциональ- но-параметрической модели сравнения» [3, с.15] расположена между полем сходства и полем различия. В качестве дифференцирующих признаков дипласивного сравнения мы выделяем а) амбивалентность как выражение внутренней противоречивости, биполярности высказывания и б) неопределенность как неоднозначное, нечеткое, недостоверное или недостаточное знание о предмете высказывания.

Данные признаки могут выражаться как с помощью знаменательных слов (чаще всего это объединение тем или иным образом слов с оппозитивным значением, напр.: Пошел завтра, пришел вчера; Ей щенка, вишь, да чтоб не сукин сын; Угорела барыня в

нетопленой горнице), так и с помощью предложных и предлож- но-союзных сочетаний, причем как в совокупности со знаменательными оппозитивами (От ворон отстала, а к павам не пристала;

В умницы не попал и из дураков не вышел), так и самостоятельно, при использовании одной и той же лексемы в постпредложной позиции: На дело не набивайся и от дела не отбивайся; Ни под гору, ни в гору.

Материалом послужили паремии, взятые из сборника В.Даля «Пословицы и поговорки русского народа» [4]. Наш обзор был ограничен здесь только первообразными, наиболее абстрактными предлогами.

В исследованных конструкциях встретилось пять типов соче- таний, состоящих из оппозитивных непроизводных предлогов, а именно: на... от; от... к; на... по; в... из и как частные случаи последнего инверсивные синонимичные сочетания из... в; с... на. В большинстве своем эти предлоги при выражении дипласивной семантики объединяются с союзами, образуя сложные предложносоюзные комплексы.

Реестр всех встретившихся в нашем материале предложно-со- юзных комплексов выглядит следующим образом:

—íà... à îò: На службу не набивайся, а от службы не отре-

кайся!;

—íà... è îò: На дело не набивайся, и от дела не отбивайся!;

—íè íà... íè îò: Ни на службу вскачь, ни от службы прочь;

80