Проблемы историко-философской науки. М., «Мысль», 1969. - Ойзерман Т. И

ству позитивистскими, учениями, противоречит самой сущности философии, ее мировоззренческой функции. Этот принцип, предполагающий превращение филосо­ фии в частную науку, является, так сказать, в прин­ ципе ненаучным. Частные науки, как бы они ни отли­ чались друг от друга по своему предмету и методам ис­ следования, едины в том отношении, что они являются именно частными науками, а это характеризует не только предмет, но и специфическую форму научного исследования. В этом смысле философия, даже научная философия, существенно отличается от любой науки тем, что она не может быть частной наукой. И это так­ же характеризует не только содержание философии, но и ту специфическую форму познания, которую мы на­ зываем философской.

Таким образом, рассмотрение философии как спе­ цифической формы познания приводит нас к выводу, что особенности философского мышления не являются его исключительным достоянием: они в той или иной мере присущи научно-теоретическому мышлению вооб­ ще. Эти особенности в разной степени свойственны раз­ личным философским учениям, они проявляются как позитивным, так и негативным образом. Анализ фило­ софской формы мышления доказывает несостоятель­ ность метафизического противопоставления философии наукам, возможность специфически научной формы философского знания, которая реализуется диалекти­ ческим и историческим материализмом.

Б и б л и о т е ка " Р у н и в е р с "

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ДЕФИНИЦИЯ ФИЛОСОФИИ КАК ФИЛОСОФСКАЯ ПРОБЛЕМА

1 ТРУДНОСТИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ФИЛОСОФИИ,

ПОРОЖДЕННЫЕ СВОЕОБРАЗИЕМ ЕЕ ИСТОРИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ

Абстрактные объекты сравнительно легко поддают­ ся определению именно потому, что они абстрактны, т. е. представляют собой лишь идеализированный образ определенной реальности, сознательную конструкцию абстрагирующего научного мышления. Понятие аб­ страктного объекта есть не что иное, как смысл терми­ на (например, абсолютно черное тело в физике), устана­

исторически развивающиеся: природа, жизнь, человек, искусство и т. д. Именно о таких объектах Энгельс го­ ворил, что их дефиниции имеют лишь формальное значение. Omnis determinatio est negatio — всякое опре­ деление есть отрицание. Это положение Спинозы следу-

140

ет, конечно, понимать не в том банальном смысле, со­ гласно которому всякое определение отрицает другие определения: этого как раз может и не быть, поскольку конкретное в теоретическом мышлении есть единство различных определений. Каждая дефиниция есть не только утверждение, но и отрицание того ограниченно­ го содержания, которое в нее вложено, так как она од­ ностороння, а конкретное — многообразно. Всякая де­ финиция есть ограничение содержания понятия и именно поэтому сама ограничена.

Конкретные и, следовательно, многообразные, мно­ госторонние объекты могут быть определены лишь ло­ гически-конкретным образом, а логически-конкретное образуется как обоснованный переход от одного опре­ деления к другому, результатом чего становится си­ стема определений. Каждое отдельное определение абстрактно, односторонне и поэтому неистинно, ибо аб­ страктной истины (во всяком случае относительно кон­ кретных объектов) нет. С этой точки зрения существо­ вание необозримого множества дефиниций философии не представляется чем-то исключительным, непонятным или дискредитирующим философию. Проблема заклю­ чается в другом: может ли это множество дефиниций философии быть приведено в единство? А если это не­ возможно, то как конкретно определить понятие фило­

и сохранившуюся (а возможно, и усугубившуюся) в на­ шу эпоху дивергенцию философских систем, течений, учений, концепций, закономерным следствием которой является вопиющий плюрализм определений понятия философии?

Следует при этом не только иметь в виду, но и дол­ жным образом оценить исторически совершавшееся изменение смысла, проблематики и предмета филосо­ фии, как и самого слова «философия». Но при всех рас­ хождениях относительно понятия философии филосо­ фия оставалась философией, т. е. отличалась от всяко­ го иного теоретического знания и по форме, и по содер­ жанию. А если это так, то не создается ли тем самым возможность научного синтеза различных определений понятия философии? Если этот синтез возможен, то во всяком случае с теоретических позиций, исключающих

141

эклектизм и лишь в результате строгого критического анализа, отбора, переработки различных дефиниций философии.

Единство различных определений может быть со­ держательным, конкретным единством лишь при усло­ вии выявления действительных тенденций развития философии, прогресса философского знания, диалекти­ чески отрицающего его предшествующие, менее разви­ тые формы. Этот синтез, точнее, критическая перера­ ботка предполагает, следовательно, специальное исто­ рико-философское исследование. Поскольку такое ис­ следование выходит за рамки нашей работы, мы огра­ ничимся лишь постановкой проблемы и предваритель­ ным анализом возможностей синтеза различных опре­ деление, имея в виду, что каждое из них не берется готовым из истории философии, а в сущности выраба­ тывается заново из имевшихся в прошлом определений.

В. Виндельбанд, высказав убеждение, что любая попытка синтезирования бесчисленных дефиниций фи­ лософии «была бы делом совершенно безнадежным», объясняет несостоятельность такого рода попытки (от которой, впрочем, он не вполне отказывается) тем, что «общности названия «философии» не соответствует ни­ какое логически определимое единство ее сущности» (25, 9). Однако значение слова «философия» изменя­ лось, по-видимому, не случайно; в тех же случаях, когда это слово применялось произвольно, случайно приданное ему значение, вероятно, было забыто. То, что название «философия» прилагалось к самым раз­ личным, казалось бы, совершенно чуждым философии формам знания, возможно, не только затрудняет, но в некоторых отношениях также и облегчает понимание философии и ее роли в духовном развитии человече­ ства. Сущность философии, как писал В. Дильтей, «ока­ залась чрезвычайно подвижной, изменчивой: выдви­ жение все новых и новых задач, приспособление к ус­ ловиям культуры; то она (философия, — Т. О.) углуб­ ляется в проблемы как ценные, то отвергает их вновь; на одной ступени познания ей представляются разре­ шимыми такие вопросы, которые она, однако, затем ос­ тавляет как неразрешимые» (132, 365).

Итак, многоликость, изменчивость понятия филосо­ фии должка быть рассмотрена и с позитивной стороны,

142

тем более что в этом непрерывно совершающемся про­ цессе изменения выявляется и сохраняется основное содержание философии*. Однако трудности, встающие на пути определения понятия философии, не могут быть сведены к противоречию между непреходящим и пре­ ходящим в философии, так как непреходящее истори­ чески складывается из преходящего, и противополож­ ность между тем и другим относительна. Если бы сущ­ ность философии сводилась к тому, что тождественно во всех философских учениях, то это была бы абстракт­ ная, бедная сущность, скорее, даже видимость сущно­ сти. Между тем действительная сущность многогран­ на: это и тождество, и различие, и противоречие и т. д. Если с этой точки зрения оценивать сущность филосо­ фии, то самое общее для всех философских учений, со­ храняющееся в философии на протяжении тысячелетий, окажется всего менее характеризующем философию в ее развитой форме. Исторически преходящие пробле­ мы философии нельзя рассматривать как несуществен­ ные. Более того, отграничение того, что в прошлом име­ новалось (или действительно было) философией, от то­ го, что и в настоящее время остается философией, хотя и не является особенно трудной задачей, имеет смысл лишь постольку, поскольку при этом выясняется суще­ ственность применения слова «философия» к вопросам, ныне уже не относящимся к философии.

Общепризнано, что предмет философии в ходе исто-

* Ссылаясь на этот факт, В. Дильтей ставит перед собой за­ дачу вычленить н е п р е х о д я щ е е содержание философии: «Не­ обходимо определить не то, что здесь или теперь считается фило­

зическое тяготение к проникновению в ядро этого целого с пози­ тивистским требованием общезначимости ее знания» (132, 365). Противоречие между преходящим и непреходящим в самом содер­ жании философии является, с точки зрения Дильтея, источником многообразия философских учений, их несовместимости друг с дру­ гом. Отсюда и трудности определения понятия философии, ибо та­ кое определение, чтобы быть всеобщим, должно фиксировать ее непреходящее содержание и, следовательно, игнорировать прехо­ дящее, хотя последнее столь же существенно, как и исторически определенная форма философии, порожденная самой жизнью.

143

рии подвергался изменению. Проблемы, которые до из­ вестного времени находились в исключительном веде­ нии философии, постепенно становились предметом ис­ следования частных наук. Значит ли это, что пробле­ мы, которые «покинули» философию, в сущности и не были философскими проблемами, а находились в соста­ ве философии просто потому, что до поры до времени им не было найдено другого места? Мы не придержи­ ваемся этого убеждения, хотя вполне понимаем недо­ вольство философов, протестовавших против примене­ ния слова «философия» к вопросам, которые, во всяком случае к началу XIX в., уже не относились к филосо­ фии. Гегель, имея, очевидно, в виду ньютоновские «Ма­ тематические начала натуральной философии», указы­ вал, что Ньютон называл свою физику философией природы. «У англичан, — иронизировал Гегель, — на­ звание философии еще и по настоящее время сохранило этот смысл, и Ньютона продолжают там прославлять как великого философа. Даже в прейскурантах изгото­ вителей инструментов, которые не вносятся в особую рубрику магнетических или электрических аппаратов, термометры, барометры и т. д. называются философски­ ми инструментами» (27, 1, 24)*. Это обстоятельство осо­ бенно возмущало Гегеля, так как единственным инстру­ ментом философии является, говорил он, мышление.

Гегель указывал и на то, что созданная Гуго Гроцием теория права получила название философии междуна­ родного государственного права, что политическую эко­ номию в Англии также называют философией. В каче­ стве курьеза Гегель приводит название английского журнала: «Анналы философии, или химии, минерало­ гии, механики, естественной истории, сельского хозяй­ ства и искусства». Науки, которые в данном случае на­ зываются философскими, правильнее называть, заме-

* Б. П. Вейнберг в предисловии к «Математическим началам натуральной философии» Ньютона указывает, что Английская ака­ демия наук — «Королевское общество для улучшения естествен­ ного знания» возникло в 1662 г. из «Невидимой, или Философской, коллегии», основанной в 1645 г. Королевское общество издает «Философские записки» (Philosophical Transactions), в которых пе­ чатаются исследования по всем разделам естествознания, еще и поныне называющимся, «натуральной философией». Ньютон при из­ брании своем в члены Королевского общества заявил, что он готов приложить все усилия «для успеха философских знаний» (77, 15).

144

чает Гегель, эмпирическими науками. Но почему же они называются философскими? Неужели здесь одно лишь неправильное словоупотребление, возникшее на почве средневековой университетской традиции, соглас­ но которой естественные науки входили в состав фило­ софского факультета? Может показаться, что Гегель не видит иного основания для подобного применения сло­ ва «философия», хотя он в сущности указывает на эти основания, отмечая, что в новое время, когда сложи­ лись науки, исследующие многообразный эмпириче­ ский материал, «философией стали называть всякое знание, предметом которого является познание устой­ чивой меры и всеобщего в море эмпирических единич­ ностей, изучения необходимости, закона в кажущемся беспорядке бесконечного множества случайностей...» (27, 1, 24).

На наш взгляд, это замечание вносит ясность в во­ прос о причинах расширительного употребления слова «философия», имевшего распространение еще в XVIII— XIX вв. Мы уже указывали выше, что философия исто­ рически формируется и в течение ряда столетий раз­ вивается как первая и по существу единственная форма теоретического знания. Для Аристотеля, например, не существовало иной теории, кроме философии; геомет­ рию и физику он считал разделами философии, отли­ чая от них то, что впоследствии стали называть метафи­ зикой, как «первую философию». В новое время, когда не только математика, физика, но и биология, и пра­ воведение, и другие науки отделяются от философии, они в течение длительного периода все еще называются философскими, поскольку они занимаются теоретиче­ скими обобщениями, а не просто описывают наблюдае­ мые факты. Не поэтому ли К. Линней назвал создан­ ную им классификацию растений «Философией ботани­ ки»? Именно об этой работе, как указывает С. Станков, «в свое время Руссо говорил, что эта книга — наиболее философская из всех, какие он знает» (100, 20)*. А ведь Руссо был философом в более определенном

* Стоит отметить, что современник К. Линнея Р. Бойль свои исследования, посвященные разложению селитры, опубликовал под названием «Опыты использования химических экспериментов в качестве иллюстраций понятий корпускулярной философии».

145

смысле этого слова, чем Линней, хотя и у Линнея мы находим некоторые глубокие философские идеи.

Мы упоминали уже о «Философии зоологии» Ламар­ ка: не случайно, что такое название получило произве­ дение, в котором излагается теория эволюции. По-ви­ димому, Ламарк хорошо осознавал, что развиваемая им гипотеза, хотя и основывается на определенных эмпи­ рических данных, далеко выходит за пределы доступно­ го наблюдению. Кроме того, для объяснения некоторых наблюдаемых фактов, например относительной целесо­ образности в живых организмах, Ламарк постоянно об­ ращался к арсеналу философских понятий.

В отличие от своего выдающегося французского предшественника Ч. Дарвин располагал несравненно более обширным эмпирическим материалом для обос­ нования эволюционного учения. Вопреки существовав­ шей в Англии традиции он не называет свой знамени­ тый труд философским, а прямо указывает в его назва­ нии на специальный предмет своего исследования: про­ исхождение видовых различий. В учении Дарвина биология окончательно обособляется от философии как теоретическая дисциплина: до этого она отделялась от нее лишь своей эмпирической, по преимуществу опи­ сательной частью. Отделить название «философия» от того, что прежде (на протяжении многих столетий) на­ зывалось философией, нельзя лишь на том основании, что частные науки, выделившись из философии или сложившись иными путями, сделали объектом своего специального исследования то, что было предметом лишь философского размышления. И если многие, ныне независимые от философии научные дисциплины в прошлом были разделами философии, то это выявляет, по нашему мнению, значение философии не только для прошлого. Во всяком случае в поисках научного опре­ деления понятия философии мы не можем оставить без внимания это существенное обстоятельство, характе­ ризующее исторические судьбы философии.

Некоторые исследователи позитивистского толка, ссылаясь на то, что многие научные дисциплины име­ новались философскими до тех пор, пока они находи­ лись в процессе становления, делают вывод, что ис­ следование становится, собственно, научным лишь по­ стольку, поскольку оно отмежевывается от философии.

146

При этом, однако, упускается из виду, что отделившие­ ся от философии и сложившиеся как специальные об­ ласти исследования частные науки занимаются не про­ сто теми же проблемами, которыми в прошлом занима­ лась философия, а более специальными вопросами. Та­ кого рода вопросы могли ставиться философией лишь в общей, предваряющей специальное исследование фор­ ме. Но в более общей форме эти вопросы сплошь и ря­ дом сохраняют свое значение в философии и в настоя­ щее время.

Нельзя, следовательно, сказать, что космологиче­ ские, физические, биологические проблемы вовсе исклю­ чаются из содержания философии после того, как они становятся предметом специального изучения. Напро­ тив, благодаря результатам, достигнутым частными науками, эти проблемы приобретают для философии новое значение, поскольку результаты этих специаль­ ных исследований не просто интерпретируются, асси­ милируются философией, но открывают перед ней но­ вые горизонты, возможности, проблемы.

Таким образом, ограничение понятия философии ее современной проблематикой не может быть основой для дефиниции философии, поскольку нас как филосо­ фов (и историков философии) интересует не только то, чем стала философия в результате своего развития, но и то, чем она была на протяжении всей своей истории. Это не значит, что мы хотим, так сказать, окольным пу­

развитии. Анализ различных дефиниций философии непосредственно служит этой цели. Эмпирически кон­ статируемой основой их многообразия является не одно лишь расхождение во мнениях относительно одного и того же предмета, а реальное многообразие философ­ ских учений, поскольку именно это обстоятельство от­ личает развитие философии от развития любой другой отрасли знаний.

Античный скептицизм впервые высказал убежде­

147

и, во-вторых, непреодолимо. Противники скептицизма в последующие эпохи восстанавливают представление,

не существует во множественном числе. При этом, од­ нако, блуждания философии рассматриваются как не­ что случайное.

Некоторые из философов нового времени пытались выявить элементы истины в разных философских уче­ ниях, т. е. позитивно оценить их разнообразие, но эти попытки, как правило, носили эклектический характер. Гегель в своей критике философского скептицизма, в воззрениях которого на философию он обнаруживает предрассудки обыденного сознания, доказывал, что не следует преувеличивать различий между философ­ скими учениями, так как сущность философии всегда одна и та же и все эти бесчисленные различия (и про­ тивоположности) философских воззрений существуют в недрах фундаментального тождества в силу его диа­ лектической природы. Как бы различны ни были ме­ жду собой философские системы, — говорит он, — их различия не так велики, как различия между белым и сладким, зеленым и шероховатым; они сходятся в том, что все они являются философскими учениями, а это именно то, что упускается (см. 27, 10, ч. 2, 426). Сама по себе эта констатация философского характера всех философских учений, конечно, немного дает. Но Гегель идет, как известно, гораздо дальше в своем учении о диалектическом единстве многообразных философ­

окончательное завершение в его собственной философ­ ской системе.

Гегель явно преувеличивал момент тождества и пре­ уменьшал момент различия (противоречия) в философ­ ских учениях, хотя он неоднократно подчеркивал, что различие, противоречие не менее существенно, чем тождество, и неотделимо от него. Тем не менее, по Ге-

148