А.А. Ярцев Земские служащие Северо-Запада России

Широкие социальные и хозяйственно-экономические земские программы реализовывались через тяжелый, подчас самоотверженный труд земских служащих. Многочисленный отряд земской интеллигенции составляли учителя, врачи, статистики, служащие по канцелярии, ветеринары, фельдшеры, акушерки, инженеры, техники, агрономы, землемеры, страховые и почтовые агенты, библиотекари и другие. Значительная часть из них оценивала свою деятельность как подвижничество. Народнические призывы к «хождению в народ» оказались на руку земствам, которые получали квалифицированные и преданные делу кадры. Поэтому земские управы нередко закрывали глаза на сомнительную политическую репутацию нанимаемых служащих.

Несомненно, что некоторые деятели шли в земство с целью пропаганды своих политических идей, вплоть до революционных. Последнее обстоятельство являлось главным аргументом для устойчивого подозрительного отношения МВД к «третьему элементу». Поэтому министерство всегда отвечало отказом на неоднократные земские ходатайства о предоставлении земским служащим права участвовать в выборах или баллотироваться от крестьянских избирательных съездов в земские гласные, хотя именно земская интеллигенция могла справедливо и грамотно представить крестьянские интересы в земских собраниях. Вероятно, этот запрет вкупе, конечно, с отсутствием волостного земского звена как источника подлинной народной инициативы привел к тому, что крестьянство за более чем пятидесятилетнюю историю существования земства так и не признало в нем настоящего самоуправления, даже несмотря на то, что многие земские программы действительно отражали крестьянские нужды, как, например, создание значительной сети земских школ, больниц, акушерских и ветеринарных пунктов, «хлебозапасных магазинов», библиотек и т.д.

Отечественная историография обращает внимание на земскую интеллигенцию в первую очередь в связи с народническим движением в России (Л.К.Ерман, Е.Г.Корнилов, В.Р.Лейкина-Свирская, Н.М.Пирумова)¹. Между тем в своей монографии «Земская интеллигенция и ее роль в общественной борьбе» (1989 г.) Н.М.Пирумова, помимо традиционных политических сюжетов, обращается к составу земской интеллигенции в России за сорок лет существования земства. Ей удалось провести сравнительный анализ социального состава земской интеллигенции России на 1902 г.

В своей работе историк опиралась главным образом на данные Хозяйственного департамента МВД. Департамент в начале 1902 г. затребовал от российских земств сведения о всех служащих по земству. Опросный лист включал данные о социальном происхождении, возрасте, образовании, должности или обязанности, заработной плате и сроке пребывания на земской службе. Многие земские управы не вполне добросовестно отнеслись к сбору сведений, увидев в этом полицейско-фискальные цели МВД. Некоторые земства не имели полной информации по сословному происхождению, возрасту своих сотрудников. Значительная часть земств не предоставила сведений об учителях начальных школ, которые формально числились за Министерством народного просвещения.

На Северо-Западе сложилась следующая картина. Земства Псковской губернии не дали сведения по статистикам, земства Островского уезда – по учителям, Опочецкого и Холмского – по страховым агентам. Только три из одиннадцати земских управ Новгородской губернии – Белозерская, Валдайская и Демянская – представили более или менее полные данные. Земства Новгородского, Крестецкого и Тихвинского уездов вообще ограничились составлением списка служащих по канцелярии. Наибольшей добросовестностью в Петербургской губернии отличились земства трех уездов из восьми – Петербургского, Шлиссельбургского, Ямбургского². Таким образом, провести сравнительный анализ социального положения земских служащих Северо-Запада возможно на материалах Великолукского, Новоржевского, Опочецкого, Порховского, Псковского, Торопецкого и Холмского уездов Псковской губернии; Белозерского, Валдайского и Демянского уездов Новгородской губернии; Петербургского, Шлиссельбургского и Ямбургского уездов Петербургской губернии.

Российские земства (как губернские, так и уездные) получили значительные права по самоорганизации и проведению самостоятельной финансовой политики. Поэтому многие, даже уездные, земства отличались «лица не общим выраженьем». Приоритеты и эффективность деятельности того или иного земства видны по соотношению расходов на управление и социальную сферу. Так, земская интеллигенция Холмского уезда оказалась самой малочисленной на Северо-Западе, всего 40 человек. Из них 13 (32%) работали в канцелярии, 6 (15%) – учителями. Для сравнения, в соседнем Порховском уезде канцелярских работников оказалось примерно столько же – 14 (10%), зато учителей – 47(50%)³. Б.Б.Ве­селовский полагал, что Холмское земство «едва ли не худшее земство в России»⁴. Так, за период с 1866 по 1904 г. в северо-западных земствах было раскрыто тринадцать растрат и махинаций, четыре из которых приходились на Холмское земство. Примером обратного порядка являлось Петербургское уездное земство, которое добилось наибольших успехов в северо-западном регионе в развитии социальной сферы. Было введено всеобщее начальное обучение, местная интеллигенция отличалась хорошей квалификацией, получала высокие оклады. Однако такой успех земства – небольшого по территории и численности крестьянского населения Петербургского уезда – объяснялся в основном широкими возможностями по налогообложению богатых дач и другой недвижимости в окрестностях столицы и, конечно, выгодным географическом положением.

Народное образование стало приоритетным делом также и для таких уездных земств, как Белозерское, Опочецкое, Псковское. В последнем учителя составили 72% от всех служащих при среднем региональном показателе 47% (по России – около 50%). «В Петербургском и Московском земствах подготовка всеобщего обучения настолько продвинулась вперед, что в 1898 г. предполагалось осуществить обучение грамоте всего населения во всех уездах»⁵, – заметила Н.М.Пирумова. Устюженская земская управа Новгородской губернии заявила в 1895 г. о скором введении в уезде всеобщего начального обучения. Однако бурное развитие школьного дела было несколько приостановлено законом 1902 г. о предельности земского обложения.

Сословный облик учительства в регионе отличался известной спецификой. Земства Новгородской губернии были ближе к общероссийским стандартам: 40% местных учителей имели крестьянское происхождение (по России – 35%). В Псковской губернии 35% учителей оказались выходцами из духовного сословия и только 14% – из крестьян. Этот факт можно объяснить наличием в губернии духовной семинарии и отсутствием специализированных учительских школ. Сословное происхождение земских учителей Петербургской губернии определить сложно, так как 61% из них обозначены как разночинцы⁶.

Большую часть учителей на территории региона составляли женщины, как правило, молодые девушки. На Северо-Западе в земской школе работала, например, дочь действительного тайного советника В.А.Томсен⁷. «Такое положение легко объяснимо, – считает Н.М.Пирумова, – учительницы из дворян – это чаще всего окончившие гимназии или прогимназии молодые девушки, устремившиеся в деревню, чтобы делать простое будничное дело», в пользе которого они не сомневались⁸.

Квалификация учителей в Петербургской губернии оказалась несколько выше соседних. Здесь 10% учителей имели высшее образование. В Псковской губернии 48% учителей пришли в земские школы после гимназий, в Новгородской губернии гимназическое и специальное педагогическое образование имели 75% учителей. В Новгороде активно действовала Александровская учительская семинария, чьи выпускники направлялись и в другие губернии. Однако значительный процент учителей на 1902 г. имел двух – трехклассное сельское образование⁹. Документы свидетельствуют, что некоторые земства уже в 90-е годы могли выбирать учителя из нескольких кандидатов. Престиж школы определялся месторасположением уезда, бытовыми и материальными условиями.

Формально школы открывались по инициативе села, но делалось это нередко по почину самого земства. Открытие школы оформлялось через приговор сельского схода. Если в 60-70-е гг. земства предпочитали снимать помещения под школу, то в 80-е гг. в регионе наблюдался процесс активного строительства собственных земских школ, обычно на паях с сельским обществом. Стандартный печатный бланк 90-х гг. о постройке школы в Новгородской губернии выглядел следующим образом: «Приговор сельского... участвовали в сельском сходе... в числе... в присутствии старосты... постановили: Выстроить новое школьное здание и для этой цели ходатайствуем перед уездным земством о выдаче безвозвратного пособия в... и беспроцентной ссуды... В исправной уплате последней в течение 10 лет со дня открытия школы мы ручаемся друг за друга круговою порукою...»¹⁰.

Над школьными учителями стояли разного рода начальники: инспекторы МНП, земские управы, училищные советы, попечители. Однако фактическое руководство земскими школами осуществляли именно земские управы. Л.Г.Захарова отметила, что «реальной силой, осуществляющей контроль за начальным образованием, было земство с его налаженной системой сбора информации, участием в работе училищных советов (которыми оно фактически руководило), различными школьными комиссиями и другими органами опеки»¹¹. Земские управы нанимали учителей на работу, отправляли в отпуск, увольняли их и назначали им пенсии, брали на себя ряд таких обременительных функций, как выписка школьных пособий, учебников, книг и газет для учителей, ремонт и обустройство школ, закупка семян для школьного огорода. Положением 1890 г. губернаторам вменялось в обязанность проведение ревизий земских школ. Однако за последующие пятнадцатилетие такие ревизии на Северо-Западе были единичными. Зато земства проводили плановые проверки школ, а председатели и члены управ даже принимали участие в приеме выпускных экзаменов. В земских фондах местных архивов можно обнаружить списки членов экзаменационных комиссий, выпускные билеты и даже экзаменационные сочинения выпускников.

Зарплата учителей была в 5-7 раз ниже зарплаты врачей и статистиков. В Новгородской и Псковской губерниях она колебалась в среднем в пределах 250 руб. в год. Богатое Петербургское уездное земство платило своим учителям до 600 руб., оно одним из первых в стране открыло для учителей пенсионную кассу. Чтобы поддержать школу земства и учителя агитировали местных богатеев в попечители. «Имею честь покорнейше просить Демянское уездное земское собрание избрать попечителем Сухонивской земской школы крестьянина села Сухая Нива Ивана Ивановича Иванова, так как он уже много оказал пользы для Сухонивской школы, в его здании уже шесть лет бесплатно помещается школа, да он, наверно, будет полезен для школы и в будущее время»¹²– писал местный учитель И.Федоров. Попечители старались помочь школе и непосредственно учителю материально. Псковский священник Г.С.Петров, переведенный в Читу, не забывал своей родины. Он сообщал в Псковское земство: «Дважды посылал по 500 рублей на новую школу. Учителя туда хотелось иметь, возможно, лучшего. Если будет семейный, ничего. К жалованию он будет получать еще 100 рублей в год надбавки, затем 150 рублей, через два года 200, еще через два года после этого 250 и т.д. до 300 рублей»¹³.

Учителя Северо-Запада доставляли администрации и полиции много хлопот своей неблагонадежностью. «...считаю долгом присовокупить, что, по отзывам, собранным от священников и людей, заслуживающих доверия, – докладывал новгородский губернатор Э.В.Лерхе, – при ревизии Череповецкого уезда большинство учителей народных школ, особенно из воспитанников учительских семинарий, находились в более или менее враждебных отношениях к духовенству и отличались разнузданным поведением»¹⁴. Н.М.Пирумова в числе наиболее активно участвовавших в общественно-политической жизни страны земских деятелей назвала учителя Новгородской губернии, участника «хождения в народ», писателя П.В.Засодимского и учителя Петергофского уезда, журналиста Я.В.Бо­рисова¹⁵.

Медицинский земский персонал оказался весьма разнообразным по своему социально-экономическому облику и профессиональной специализации. Документы называют следующие группы медиков: врачи, санитары, эпидемические и ветеринарные врачи, заведующие санитарным и ветеринарным бюро, аптекари, ординаторы, провизоры, фельдшеры, оспопрививатели, ветеринарные фельдшеры, акушерки, повивальные бабки. Они составляли от 20 до 35% всех служащих региона (общероссийский показатель – примерно 25%). Только Валдайское земство отдавало этому роду деятельности явный приоритет. Отряд местной медицинской интеллигенции составил 55%¹⁶.

Необходимость значительных материальных затрат сдерживала развитие врачебного дела. На начало века охват крестьянского населения земской врачебной помощью, по признаниям самих земств, был невелик. Медицинский персонал Белозерского, Ямбургского, Холмского земств был особенно малочисленным. Старая земская проблема «фельдшеризма», когда в целях экономии средств на зарплату земства предпочитали нанимать на работу полуграмотных фельдшеров вместо необходимых врачей, продолжала существовать на 1902 г. для Холмского, Ямбургского, Валдайского, Демянского и, в меньшей степени, для других уездов губернии.

Земские врачи имели высокий социальный статус. В предоставленных в МВД сведениях более половины врачей были обозначены как дворяне¹⁷. На самом деле дворян среди врачей было больше – хотя бы потому, что многие из них в графе «сословие» обозначены по различным причинам как разночинцы или просто «врачи».

Ряд северо-западных земств использовали рациональную, экономически гибкую тактику привлечения дополнительного врачебного персонала в период эпидемий, массового оспопрививания и в других случаях. Обычно для этих целей принимались на половину или четверть ставки студенты военной и гражданской медицинских академий. Жалование земского врача в Новгородской и Псковской губерниях, а также в среднем по России было в пределах 1200 рублей в год. В Петербургской губернии врачи получали от 1500 до 1800 рублей¹⁸. Эти суммы были меньше окладов губернатора или председателя губернской земской управы всего в 2-3 раза, что резко контрастирует с современностью, когда врач с полным семилетним (с учетом практик и интерна) стажем получает в десятки раз меньше руководства местной администрации. «Третьему элементу жилось довольно свободно, – вспоминал В.В.Бартенев об Опочецком земстве, – особенно врачебный персонал пользовался большой самостоятельностью»¹⁹.

Фельдшеры и акушерки по своему социальному положению стояли ближе к учителям. Они также, в массе своей, имели специальное образование, правда, не всегда полученное в фельдшерской школе, а иногда просто при военном лазарете. В отличие от учителей, среди фельдшеров на Северо-Западе встречалось много пожилых людей из отставных солдат. Жалование фельдшеров региона было несколько выше учительского и составляло от 300 до 500 рублей в год. В Псковской губернии во всех уездах должности фельдшеров и акушерок были совмещены. Среди акушерок преобладал мещанский и разночинный элемент. Большинство акушерок получили специальное образование. В Петербургской губернии 19% акушерок были с высшим образованием, за которое получали значительные прибавки к жалованию²⁰.

Остальные категории земских служащих были малочисленны. Страховые агенты северо-западного региона обладали своеобразным социальным обликом. Эту должность облюбовали мелкопоместные дворяне, хотя жалование страховых агентов было даже ниже учительского, и работа носила разъездной характер. Страхование, близкое по методам работы к предпринимательской деятельности, привело в свои ряды в Петербургской и Псковской губерниях выходцев из купеческого сословия. Агрономы, инженеры и техники по образованию, жалованию и престижу имели достаточно высокий статус. Техник Петербургской уездной управы получал в 1902 г. самое высокое жалование (3000 рублей) среди служащих северо-западного региона²¹.

Земские статистики представляли собой весьма разнообразную группу служащих. В графе «происхождение» у статистиков Новгородской и Псковской губерний все сословия были представлены почти одинаково. В Петербургском земстве 57% статистиков имели дворянское происхождение. Наиболее образованными оказались статистики Псковского земства: 45% из них имели высшее образование, в Петербургском – 17% и в Новгородском земстве – 10%²².

Как известно, земские статистики славились своей оппозиционностью. В составе псковских статистиков на 1902 г. мы видим социал-демократов П.Н.Лепе­шинского, А.М.Стопани, Л.Н.Невского. Как отметил П.Н.Лепешинский, «скоро Псков пополнится новыми пришельцами, которым питерский «климат» оказался слишком «вреден», – в том числе мой старый приятель и единомышленник Петр Красиков, известный Александр Васильевич Пешехонов, пресловутый, с позволения сказать «марксист», П.Клейнборт, чистоплотненький и джентельменистый М.В.Беренштам ... фанатичный рабочемыслец, но по натуре романтик и художник Николай Николаевич Лохов»²³. Сам П.Н.Лепешинский был устроен в Псковское земское статистическое бюро благодаря личной встрече В.И.Ленина с председателем этого бюро Н.М.Киселевым, который оказался поклонником ленинской книги «Развитие капитализма в России».

Разнообразная публика работала в канцеляриях земских управ. В штате Псковской губернской управы состоял собственный священник. Важным лицом в канцеляриях был секретарь, который выполнял связующую роль между руководством управы и служащими. Оклады по канцелярии были довольно высокими. Так, простой регистратор с начальным двухклассным образованием получал 1000 рублей в год, т.е. в четыре раза больше учителя. Канцелярские работники, подобно статистикам, не имели специального образования. Отставной капитан, получивший образование в юнкерском училище, работал бухгалтером в Псковской губернской управе. Помощник секретаря Петербургского губернского земства закончил в свое время Военно-медицинскую академию, старший делопроизводитель этого земства попал в канцелярию после консерватории²⁴.

На примере земских служащих Северо-Запада видно, как к началу ХХ века постепенно стирались сословные различия, как на первый план в статусе интеллигенции выдвигались образованность и компетентность. Крестьянин Н.М. Киселев, глава Псковского статбюро, имел в подчинении 20 статистиков, 9 из которых получили высшее образование²⁵. В документах 90-х и 900-х годов земские служащие все чаще обозначаются как разночинцы.

___________________

¹ См.: Ерман Л.К. Интеллигенция в первой русской революции. М., 1966; Корнилов Е.Г. Земская демократическая интеллигенция и ее участие в революционном движении 70-х гг. ХIХ в. // Вопросы общественного и социально-экономического развития России в XVIII-XIX вв. Рязань, 1974; Лейкина-Свирская В.Р. Интеллигенция в России во второй половине ХIХ в. М., 1971; Она же. Русская интеллигенция в России 1900-1917 гг. М., 1981; Пирумова Н.М. Земская интеллигенция и ее роль в общественной борьбе до начала ХХ в. М., 1986.

² Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф.1287. Оп.27, 1902 г. Д.664. О вольнонаемных земских служащих по Новгородской губернии; Д.670... по Псковской губернии; Д.673... по Санкт-Петербургской губернии.

³ РГИА. Ф.1287. Оп.27, 1902 г. Д.670.

⁴ См.: Веселовский Б.Б. История земства за 40 лет: В 4 т. СПб., 1909-1911. Т.4. С.599.

⁵ Пирумова Н.М. Указ. соч. С.151.

⁶ РГИА. Ф.1287. Оп.27, 1902 г. Д.673.

⁷ Государственный архив Новгородской области (ГАНО). Ф.101. Оп.1. Д.10. Л.28.

⁸ Пирумова Н.М. Указ. соч. С.144.

⁹ РГИА. Ф.1287. Оп.27, 1902 г. Д.664.

¹⁰ ГАНО. Ф.101. Оп.1. Д.10. Л.4.

¹¹ Захарова Л.Г., Краснова В.Б. Рец. на кн.: Эклоф Б. Русские крестьянские школы. Чиновничество, деревенская культура и педагогика, 1861-1914. Лос-Анджелес, 1986. История СССР. 1989. №1. С.214.

¹² ГАНО. Ф.101. Оп. 1. Д. 4. Л. 4.

¹³ Там же. Д.10. Л.21.

¹⁴ РГИА. Ф.1287. Оп.27. Д.1439. Л.42.

¹⁵ См.: Пирумова Н.М. Указ. соч. С.111-112.

¹⁶ РГИА. Ф.1287. Оп.27, 1902г. Д.664,670,673.

¹⁷ Там же.

¹⁸ Там же. Д.673.

¹⁹ Бартенев В.В. Опочецкие воспоминания о графе П.А.Гейдене (Эпизод из истории освободительного движения в глухой провинции) // Русская мысль. 1907. № 11. С.63.

²⁰ РГИА. Ф.1287. Оп.27, 1902г. Д.673.

²¹ Там же. Л.78.

²² Там же. Д.664,670,673.

²³ Лепешинский П.Н. На повороте. Пг., 1922. С.119,123.

²⁴ РГИА. Ф.1287. Оп.27, 1902г. Д.670. Л.27; Д.673. Л.31,33.

²⁵ РГИА. Ф.1287. Оп.27, 1902 г. Д.664. Л.126.