Н.Н.Садофьева Переселенческие хозяйства эстонских крестьян Петербургской губернии в 70-80-х годах XIX века

В пореформенные годы в Петербургской губернии, как и в стране в целом, ускорился процесс развития капитализма в сельском хозяйстве. Местные помещики достаточно быстро перешли к использованию наемного труда в своих имениях. К началу XXв. в губернии определилось преимущественно молочно-животноводческое направление крупных помещичьих хозяйств. Переход же крестьянского хозяйства от натурального к товарному был значительно затруднен. После реформы 1861 года в губернии активизировалась дифференциация и миграция крестьянского населения, несмотря на такой сдерживающий фактор, как нетоварность надельной земли. Из деревни вытеснялись слои обедневшего крестьянства, находившие заработок в городской промышленности, на транспорте, в услужении. Частично уходила и буржуазная верхушка деревни, которая предпочитала реализовывать себя не в земледелии, а в торгово-промышленной деятельности. Происходил и встречный процесс: приток населения из других губерний России, в том числе весьма значительное по масштабам переселенческое движение крестьян из соседней Эстляндской губернии.

В период после реформы 1861 года в Петербургской губернии началась усиленная мобилизация дворянской земли, сопровождавшаяся дроблением крупных имений. Дворянское землевладение губернии по площади значительно превосходило крестьянское надельное, в его составе высока была доля крупных имений. Тем не менее переход дворянского землевладения в собственность других сословий шел здесь интенсивно. К концу 1880 г. оно уменьшилось приблизительно на одну треть. Землевладение других сословий развилось в основном за счет убыли дворянских земель, а также продаж земель представителей дома Романовых, казны и удела. Наибольшие приобретения сделало купечество, доля которого в общей площади частных земель поднялась до 16,3%. Оно активно скупало лесные массивы, занимавшие почти 2/3 (71,4%) частных земель, по преимуществу с целью получения дохода от вырубки леса. В торговый оборот поступали по большей части владения средних размеров. Нередко это были отдельные участки крупных имений, как правило, обособленные лесные массивы, группировавшиеся вокруг усадебной части имения и находившиеся иногда на значительном расстоянии друг от друга. Распродажей отдельных частей имений начался процесс дробления крупного землевладения.

С начала 80-х гг. купцы начали распродажу ранее приобретенных земель. С того времени возрастает интенсивность земельных приобретений крестьянства как местного, так и пришлого из других губерний России. Местные крестьяне в 80-е гг. приобрели в два раза больше земли, чем в предшествующее десятилетие, а выходцы из Прибалтики и Финляндии – в три раза больше. Крестьянские приобретения заняли второе место после купеческих и вплотную приблизились к ним (15,4%). Крестьяне широко практиковали приобретение земли в составе товариществ. Это позволяло им удовлетворять спрос на участки более мелкие и дешевые, чем те, которые поступали в торговый оборот. Именно за счет коллективных покупок в 80-е гг. усилилось дробление крупной земельной собственности. Местные крестьяне, в наделах которых повсеместно не хватало покосов и пастбищ для скота, предъявляли возрастающий спрос на прилегающие к их наделам земли, в том числе и на отрезные.

Активно на земельном рынке выступали выходцы из прибалтийских губерний и Финляндии. Земская статистика выделила их в особую группу землевладельцев вследствие необычного для русской деревни способа ведения хозяйства, отнесенного статистиками к типу мелкого фермерского. Особо отмечался их вклад в разработку неиспользуемых владельцами земель, превращенных ими в сельскохозяйственные угодья. Земские статистики называли их «пионерами лесов и болот Петербургской губернии». В этой группе земельных собственников (выходцев из Прибалтики и Финляндии) существенно преобладали эстонские переселенцы, особенно в граничащих с Эстляндской губернией Ямбургском и Гдовском уездах¹.

В первой четверти XIXв. эстонские крестьяне вышли из крепостной зависимости, но без земли. В процессе развития капиталистических отношений в эстонской деревне сформировался слой зажиточных крестьян, владельцев хозяйств, расположенных на помещичьей земле и ориентированных на товарное производство. В серединеXIXв. зажиточные крестьяне получили право выкупа земли у помещиков. Их хозяйства почти не дробились, так как традиционно наследовались старшим сыном, остальные члены семьи переходили в разряд батраков. В эстонской деревне существовали различные категории безземельных работников, обслуживавших хозяйства помещиков и крестьян. В виде платы за труд они получали в пользование незначительные участки земли. В серединеXIXв., когда началось составление кадастров крестьянских земель, связанное с отменой барщинных отношений и выкупом земли, эти работники повсеместно сгонялись с занимаемых участков².

Изменения в жизни капитализирующейся эстонской деревни вызвало значительное переселенческое движение в соседнюю Петербургскую губернию, где в составе помещичьих имений было много неиспользуемых, но вполне пригодных для обработки земель. Переселенцы нанимались работниками в помещичьи хозяйства или арендовали небольшие участки земли, главным образом из-под вырубленного леса, разработка которых под пашню и покос требовала больших затрат времени и труда. Эстонцы составляли обычный контингент сельскохозяйственных рабочих в помещичьих хозяйствах Ямбургского и Петергофского уездов, нередко они оседали в Гдовском и Царскосельском, то есть в уездах, территориально приближенных к Эстляндской губернии. Оплата труда сельскохозяйственных рабочих состояла из денежного жалования в размере 80-120 рублей в год и ежедневного питания за счет владельца. Рабочим-эстонцам вместо пищи выдавались продуктовые пайки. Им предоставлялось жилье, в некоторых случаях земля под посадку картофеля, а также право держать корову. Иногда на постоянную работу нанимались оба супруга и даже дети рабочих, иногда жены выполняли только поденную работу.

Хозяйства эстонских крестьян создавались на арендованных у помещика вырубках или участках малоценного леса, взятых на срок в 12-15 лет с обязательством обратить эти земли в сельскохозяйственные угодья. В первые годы они освобождались от арендной платы и должны были расчистить занимаемые участки от камней, пней, кустарника, возвести необходимые постройки. Арендная плата назначалась с третьего или четвертого года и периодически возрастала. В случае повторной аренды этих, уже разработанных участков, плата устанавливалась единообразная и соответствовала принятым в данной местности ценам на пашню и покос. Местные крестьяне, как правило, расплачивались за аренду угодий долей урожая или отработками в помещичьем хозяйстве. Хуторяне же лишь изредка помимо денежных платежей обязывались отработками. Чаще всего эстонцы оседали на помещичьей земле небольшими группами, состоявшими из нескольких семей. Со временем эти поселения расширялись, возникали более или менее крупные поселки, включавшие отдельные хутора. Каждая семья селилась на обособленном участке, осваивая вокруг усадьбы земли под сельскохозяйственные угодья. Иногда несколько соседних хуторов устраивали общий выгон для скота. Площади участков, которые арендовали поселенцы в разных уездах, колебались в пределах от 10 до 50 десятин.

Из построек в первую очередь возводили гумно и ригу. В риге жила семья, в гумне помещался скот и инвентарь, здесь же складывался хлеб в снопах. Затем, по мере роста благосостояния, строились конюшня и хлев, амбар, сараи и, наконец, жилой дом. Такая последовательность возведения построек, когда предпочтение отдавалось строительству хозяйственного назначения, была традиционной для эстонского крестьянства.

Подобный тип арендных отношений был наиболее выгоден землевладельцам. Без дополнительных затрат расчищались вырубки, а цены за корчевку пней колебались от 15 до 70 рублей за десятину³. По окончании арендного срока владельцы получали ценные угодья, спрос на которые со стороны поселенцев был постоянным, благодаря чему помещики могли максимально поднимать арендные цены на хуторские участки. В Ямбургском уезде, например, в отдельных случаях эти цены достигали 8-10 и более рублей за десятину. В случае продажи имения или выдачи ссуды под его залог банковская оценка таких угодий, как пашня и покос, намного превышала цены на вырубленные леса. Такая система аренды была удобна помещику и для расширения собственного земледельческого хозяйства⁴.

По Ямбургскому уезду статистика 1882 г. содержит некоторые дополнительные сведения об эстонских арендных хозяйствах⁵. Поселенцы и в других уездах изредка снимали крестьянскую землю. В Ямбургском же уезде аренда крестьянской земли эстонцами была довольно распространена, очевидно, из-за значительного отхода местных крестьян в города. Приписное население, постоянно проживающее вне уезда и связанное со своей деревней только уплатой налогов, впятеро превышало численность пришлого населения. В 1882 г. треть эстонских поселенцев Ямбургского уезда арендовала крестьянскую землю, а 2/3 – помещичью. Средние площади хуторских участков, расположенных на крестьянской и помещичьей земле, не совпадали и достигали соответственно 9,5 и 17 десятин.

Пришлое население жило зажиточнее местного. Среди хуторских хозяйств не было безлошадных и бескоровных. Если средняя обеспеченность местных крестьян скотом составляла 0,93 лошади и 1,6 коровы на двор, то у эстонских арендаторов – 1,15 лошади и 2,15 коров. Помимо освоения арендуемых участков большинство поселенцев занималось различными промыслами, в том числе ремесленно-кустарными; представители некоторых семей были заняты в фабрично-заводской сфере. В имениях землевладельцев было немало промышленных предприятий, таких как винокуренные, лесопильные, стекольные и пр. Некоторые из них считались достаточно крупными, их обслуживали десятки рабочих. В архивных материалах отмечено, что хуторяне, в отличие от местных крестьян, никогда не занимались отхожими промыслами⁶. Более трети хуторян нанималось на работы по заготовке и вывозу леса. Этому виду приработка отдавалось предпочтение главным образом потому, что заготовка леса производилась зимой, в свободное от земледельческих работ время. Часть хуторян искала работу в помещичьих хозяйствах. В связи с крестьянским отходом землевладельцы уезда нанимали рабочих преимущественно из эстонцев⁷.

На примере поселенческих хозяйств Ямбургского уезда можно видеть, что эстонские крестьяне предпринимали огромные усилия для становления хуторских усадеб. Они совмещали разработку трудоемких участков с дополнительными приработками, что позволяло им содержать семью и выделять средства для обзаведения инвентарем. Уже намечалось молочное направление ряда хуторских хозяйств. Например, в поселении «Горская мыза», состоявшем из 12 хуторов, 9 семей поставляли на рынок молочные продукты.

Архивные материалы, относящиеся к началу XXв., содержат сведения о том, что хуторяне производили на продажу различную сельскохозяйственную продукцию. В имении Н.И.Гирс с хорошо поставленным владельческим хозяйством, в котором доминировало травосеяние, эстонские арендаторы (так же, как и помещик) получали доход от продажи сена, имевшего хороший сбыт на столичном рынке⁸. Хуторские хозяйства крупного арендаторского поселения на землях «Мызы Лиленбах» сбывали картофель, мясо, молоко на рынках Нарвы и Кренгольмской мануфактуры⁹.

Эстонские переселенцы, не ограничиваясь арендой, со временем стали приобретать земельную собственность. Обследование частновладельческих хозяйств Петербургской губернии в конце 80-х гг. выявило 669 новых земельных собственников, выходцев преимущественно из Прибалтики, а также из Финляндии. В их владении находилось почти 57 тыс. дес. земли¹⁰. Кроме того, как минимум 45,5 тыс. дес. было арендовано под хуторские хозяйства¹¹. Если учесть, что арендуемые участки не превышали 50 дес., то можно утверждать о наличии на землях губернии не менее 1 тыс. арендных хозяйств. Следовательно в пользовании примерно 1670 семей находилось свыше 100 тыс. дес. земли. С годами приток переселенцев из прибалтийских губерний не ослабевал, ареал их расселения расширялся. И в началеXXв. в Петербургской губернии сохраняется высокий спрос на землю со стороны пришлого населения. В числе поступающих в торговый оборот земель постоянно фигурируют хуторские участки¹².

На вновь освоенной территории хуторяне расселялись неравномерно. Интенсивность заселения зависела от ряда причин и, главное, от высоты арендных и рыночных цен на землю. Поэтому в пристоличных уездах, где удержалась дворянская земельная монополия и уровень земельных цен был высок, хуторских хозяйств было мало. Например, в Петербургском уезде среди земельных собственников эстонцев не было совсем, изредка они встречались в качестве сельскохозяйственных рабочих крупных помещичьих экономий. Большое значение, по крайней мере в эти годы, имело географическое положение уездов по отношению к Эстляндской губернии. Первые эстонские переселенцы осваивали территории граничащих с ней Гдовского и Ямбургского уездов. Постепенно они продвигались все дальше, и в середине 80-х гг. переселенцы-эстонцы достигли самого восточного уезда Петербургской губернии – Новоладожского, где в результате мобилизации дворянской земли сложилось крупное землевладение лесопромышленников. Здесь в 1887 г. появился первый землевладелец, уроженец Эстляндской губернии, который приобрел участок вырубленного леса площадью почти в 2 тыс. дес. и сдал его под расчистку эстонским арендаторам. Поселенцы арендовали в этом уезде еще 635 дес. частновладельческой земли¹³.

Территории Ямбургского и Гдовского уездов занимали особое положение в практике эстонских переселений. Если доля землевладения этой группы собственников в среднем по губернии составляла 2,6% общей площади частного землевладения, то в Ямбургском уезде она достигала 5,4%, а в Гдовском – 4,7%. Переселенцы приобрели в Ямбургском уезде почти четверть земли, перешедшей от одних собственников к другим, – 22,7%, в Гдовском – 12%. Но при этом в Гдовском уезде под экономиями переселенцев были заняты наибольшие площади. Здесь ими было куплено и взято в аренду около 33 тыс. дес., в то время как в Ямбургском уезде – около 16 тыс. дес. земли¹⁴. Сопоставляя эти данные, нужно учитывать, что территория Гдовского уезда вдвое превосходила территорию Ямбургского уезда и что именно здесь были наиболее низкие цены на землю. В этом удаленном от столицы, не имевшем с ней железнодорожного сообщения, слабо развитом в экономическом отношении уезде шла усиленная мобилизация дворянской земли. В Гдовском уезде не было скупки лесных массивов купечеством. Главным покупателем становилось местное крестьянство, которое приобрело почти половину отчужденных земель. Отсутствие благоприятных условий для развития товарного земледелия вызвало господство наиболее отсталых форм ведения помещичьего хозяйства. Нередко уездные землевладельцы отказывались от ведения хозяйства собственными силами и сдавали свои пахотные земли в аренду местным крестьянам из доли урожая или эстонцам под хутора. Из-за роста крестьянского населения и чрезвычайно ограниченных возможностей дополнительных заработков крестьяне к 80-м годам остро нуждались не только в покосах и пастбищах, но и в дополнительной земле к надельной пашне. Повсеместно они арендовали у помещиков участки лесной земли под неудобряемую пашню: на участке выжигалась растительность, в течение 4-5 лет производился посев, а затем истощенная земля забрасывалась на 25 лет. Поселенцы составили серьезную конкуренцию местным крестьянам, нуждавшимся в аренде помещичьих угодий. Землевладельцы сдавали эстонцам под хутора и собственную пашню, и лесные участки, бывшие под крестьянскими пашнями, и еще неосвоенные лесные площади. Невысокие арендные цены позволяли хуторянам арендовать участки несколько больших размеров, чем в соседнем Ямбургском уезде. Здесь средняя площадь арендуемых ими участков достигала 20 дес. против 12 в Ямбургском уезде¹⁵. Для землевладельцев уезда денежная аренда поселенцев была выгодна, она приносила более высокий доход, чем издольная аренда лесных пашен местными крестьянами. В одном из описаний имений Гдовского уезда приводятся следующие данные: десятина лесной пашни приносила владельцам имения доход в 1р.12 к., а десятина, сданная под хутора, – до 2-4 рублей¹⁶. Причем из-за поселенческой аренды повышалась ценность помещичьей земли. Поэтому в данном экономически отсталом уезде близость имений к центрам эстонских поселений признавалась банковскими служащими благоприятным фактором¹⁷.

В документах имеются сведения о некоторых, уже сформировавшихся хуторских хозяйствах на землях, приобретенных в 70-е гг. Например, земли, приобретенные товариществом эстонских поселенцев в 1875 г., были разделены на 14 хуторов средней площадью в 51 десятину каждый. Никто из домохозяев не сдавал землю соотечественникам, как это нередко бывало вскоре после покупки земли, наоборот, практиковалась аренда земли под посев льна у соседних крестьян. Каждый хозяин нанимал 1-2 годовых работников. Обеспеченность скотом была выше, чем в арендных хозяйствах, – 2 лошади и 3-4 коровы в каждом хуторе. При обработке пашни применялись только рациональные четырех- и пятипольные севообороты¹⁸.

Ямбургский уезд имел более благоприятные условия для развития товарного хозяйства благодаря железнодорожному сообщению с Петербургом и близости рынков сбыта – Нарвы и Кронштадта. Здесь земельные приобретения крестьян и эстонских поселенцев долгое время тормозились скупкой земель купечеством. В 1860-1870 гг. эстонцы изредка приобретали участки земли свыше 100 десятин. Лишь в 80-е гг., кода купечество пустило в оборот ранее приобретенные земли, эстонские поселенцы этого уезда стали покупать землю под хутора. К концу 80-х гг. в Ямбургском уезде насчитывалось 100 землевладельцев, выходцев из Эстляндской губернии. Из них 84 владели хуторскими участками, не превышавшими 100 десятин и приобретенными в течение 1884-1887 гг. Большинство этих земель было куплено пайщиками двух товариществ в составе 69 членов. Одно из товариществ для приобретения крупного имения (около 3 тыс. десятин) объединилось с двумя крестьянскими обществами. Вновь приобретенная земля была распределена на участки согласно паям (полный пай составлял 40-50 десятин). Обеспеченность скотом в хозяйствах этих двух товариществ соответствовала обычному уровню арендных хуторских хозяйств. В хозяйственной деятельности товариществ уже намечалась специализация: животноводческая и молочная.

Показатели 16 более крупных хозяйств эстонцев Ямбургского уезда также свидетельствовали об определившейся молочной специализации¹⁹.

Нельзя не обратить внимание на то обстоятельство, что эстонские переселенцы прибывали на земли Петербургской губернии, имея определенные навыки капиталистического хозяйствования на земле. Неудивительно, что к концу 80-х гг. четко определилась молочная специализация ряда более или менее крупных товарных хозяйств.

Основную массу хозяйств эстонских переселенцев составляли экономии хуторского типа, развивавшиеся по капиталистическому пути. Земельная площадь большинства из них не выходила за пределы 50 десятин. Сформировавшиеся хозяйства имели товарную направленность, о чем можно судить не только по редким сведениям о сбыте сельскохозяйственной продукции, но и по размерам обрабатываемых площадей. В помощь семье нанимались сельскохозяйственные рабочие, применялись рациональные способы обработки земли, сравнительно высокой была обеспеченность скотом и инвентарем. Следовательно, в Петербургской губернии в пореформенное время складывался особый вид экономий эстонских крестьян-переселенцев, отличный от хозяйств исконного крестьянского населения губернии.

___________________

¹ Материалы по статистике народного хозяйства в С.-Петербургской губернии. Вып. 3. Крестьянское хозяйство в Ямбургском уезде. СПб., 1885. С.24, 32.

² См.: Кахк Ю., Уйбу Х. О социальной структуре и мобильности эстонского крестьянства в 1-й половине XIX в. Таллин, 1980.

³ Российский государственный исторический архив (далее – РГИА). Ф.593 (Государственный дворянский земельный банк) Оп.15. Д.2412. Л.28. Поверочная опись имения «Мыза Ивановская». 1905 г.

⁴ Там же. Л.35.

⁵ Материалы по статистике... Вып. 3. С.162; 258-273 (Таблица. Числовые данные о пришлом населении).

⁶ РГИА. Ф.593. Оп.15. Д.2397. Л.6. Поверочная опись имения «Велькота». 1915 г.; Д.2402. Л.16. Поверочная опись имения «Кайбола». 1911 г.

⁷ РГИА. Ф.593. Оп.27. Д.334, Л.3. Описание имения «Мыза Приречье». 1884 г.; Оп.15. Д.2386, Л.17. Поверочная опись имения «Мыза Домашево». 1890 г.

⁸ РГИА Ф.593. Оп.15. Д.2412, Л.36. Поверочная опись имения «Мыза Ивановская». 1905 г.

⁹ См.: Островский М.М. Типы помещичьего хозяйства Петербургской губернии в конце 80-х гг. XIX – начале XX в. // Государственные учреждения и классовые отношения в отечественной истории. М.; Л., 1980. С.136.

¹⁰ Материалы по статистике... Вып. 17. Частновладельческое хозяйство в С.-Петер­бургской губернии. СПб., 1895. С.4.

¹¹ Там же. С.33.

¹² РГИА. Ф.593. Оп.15. Д.2402. Л.16. Поверочная опись имения «Кайбола». 1911 г.; Д.2416. Л.13. Поверочная опись имения «Дальняя дача». 1904 г.

¹³ Материалы по статистике... Вып. 15. Частновладельческое хозяйство в Новоладожском уезде. СПб., 1891. С.62, 70, 74 (табл. 2).

¹⁴ Материалы по статистике... Вып. 9. Частновладельческое хозяйство в Ямбургском уезде. СПб., 1888. С.122.; Вып. 14. Частновладельческое хозяйство в Гдовском уезде. СПб., 1891. С.247; Вып. 17. Частновладельческое хозяйство в С.-Петербургской губернии. СПб., 1895. С.3.

¹⁵ Материалы по статистике... Вып. 9. С.2-54; Вып. 14. С.2-133.

¹⁶ РГИА. Ф.593. Оп.27. Д.322. С.37, 40. Описание имения «Жеребятины». 1898 г.

¹⁷ РГИА. Ф.593. Оп.27. Д.322. Л.1. Расценочное описание имения «Мыза Царицыно». 1883 г.

¹⁸ Материалы по статистике...Вып. 14. С.8.

¹⁹ Материалы по статистике...Вып. 9. С.2-54 (табл. 1).