Часть I. Устное поэтическое творчество русских «работных людей» урала в XVIII — начале XIX века (до 40-х годов)

Глава 1. Материалы и источники

Устной поэзией заводского населения Урала в рассматриваемый нами период специально никто не занимался. Мы располагаем от того времени лишь случайными и отрывочными материалами, сохранившимися в, исторических документах, в государственных и частных архивах. Самые первые сведения об уральском фольклоре у относятся к 1682—1694 гг., которыми датированы предания, игры и песни города Верхотурья, находящиеся в «Пермской летописи» В. Н. Шишонко. Под 1695 г. там же помещен «анекдот», а вернее историческое предание о том, как сделался известным Петру I основатель демидовской династии уральских заводчиков Никита Антуфьев (Демидов). Ряд полезных сведений извлечено из личных архивов Н. К. Чупина, Д. Д. Смышляева и А. А. Дмитриева. Так, в бумагах Н. К. Чупина среди примеров служебных перекоров, относящихся к XVIII столетию, найдены образцы местных уральских речений, характерных для заводского населения, а также отрывки из сказок, песен и целые предания, например, об атамане Золотом.

В 40-е годы XIX в. начало свою активную деятельность по собиранию этнографических и фольклорных материалов Русское географическое общество. В архиве общества хранятся первые записи уральского народно-поэтического творчества, произведенные со специальными научными целями. Это «Этнографические сведения о Верхнем Чусовском городе Пермской губернии», датированные автором, П. Первушиным, 1848 г. Годом позже появились «Этнографические замечания об Уфимском уезде», написанные неким Гапоновым". В обоих материалах содержатся тексты старинных русских свадебных песен, а в первом дано и описание самой свадьбы.

• В 50—60-е годы XIX в. Русское географическое общество усилило свою деятельность по собиранию этнографических материалов;» обострилось внимание к устной поэзии, бытующей в горных заводах» Все это произошло под влиянием выступлений «Современника», который высказал ряд критических замечаний в адрес Общества в связи с тем, что члены его недостаточное внимание обращали на живые, бытующие жанры фольклора, увлекались стариной. Отмечалось, что при оценке народных произведений в них находили лишь отражение «археологической и внешней стороны быта», забывая о том, что в фольклоре запечатлевается «современная общественная и экономическая действительность, общественные и религиозные понятия и вообще нынешнее содержание народного образа мыслей». Нужно отметить, что прогрессивная, революционно-демократическая печать многое сделала для того, чтобы поставить зарождающуюся русскую фольклористику на правильный путь. Она задавала тон в характере самих публикаций произведений народного творчества. В 1861 г. герценовский «Колокол» напечатал уральскую песню с революционным содержани.

Оживилась собирательская деятельность и на самом Урале. Особенно активно она развернулась в юго-восточных уездах Пермской губернии, на восточном склоне Уральских гор, т. е. в самых оживленных прсмышленно развитых районах. Эти места обратили на себя внимание ученых обилием сохранившихся среди тамошнего населения произведений народной поэзии.

В 70-е годы в Екатеринбургском же уезде много было записано песен учителями народных школ, которые делали это по поручению инспектора народных УЧИЛИЩ Василия Никифоровыми Шишонко (1833- 1888][. Этот человек, врач по образованию и общественный деятель по призванию, очень много сделал для изучения истории и культуры Урала; в этом отношении с ним, пожалуй, трудно кому-нибудь сравниться. Д. Н. Мамин-Сибиряк очень высоко оценил выдающийся труд И П Шишонко «Пермская летопись», написан его «капитальным., почетным и единственным в своем роде духом, не оцененным по достоинству неблагодарными современниками».

В 1882 г. В. Н. Шишонко издает книгу «Отрывки из народного творчества Пермской губернии», которая подвела итог многолетнему собиранию устной народной поэзии в Екатеринбургском уезде. Книга представляет собою сборник песен, большинство которых свадебные, но есть хороводные и других категорий. Многие песни сопровождаются подробными описаниями самого свадебного ритуала, чго нередко очень интересно в бытовом отношении. Так мы получили в руки очень подробный материал о песнях Кыштымского, Нижне-Уфалейского, Утки некого заводов Екатеринбургского уезда, а также Богословского завода Верхотурского уезда .

Итог в собирании горнозаводского фольклора 50- 60-х годов подвел Александр Алексеевич Дмитриев (1854 1902). Его работы появились, правда, значительно позднее, в 90-е годы, но они суммируют фольклорные материалы именно интересующей нас поры. Сам А. А. Дмитриев не был собирателем фольклора в полном смысле этого слова; он только отредактировал и обнародовал ранее не издававшиеся материалы. Он помог увидеть свет некоторым записям П. А. Шилкова, подготовив для публикации в «Записках Уральского общества любителей естествознания» его описание свадебного обряда и тексты песен, записанных в Билимбаевском заводе. А. А. Дмитриев явился публикатором материалов, собранных в деревне Косой Брод учителем начального училища Павлом Андреевичем Некрасовым. Готовя бумаги последнего к изданию, он проводит большую исследовательскую работу, предваряя тексты песен этнографическим очерком с указанием географического местоположения поселка, за-вода или деревни, где были сделаны записи, говорит об истории заселения этого пункта, и национальном составе жителей, роде их занятий, вплоть до сообщения о местах выхода первых засельников деревни.

На этом завершается первый период собирания и публикации заводского фольклора Урала, бытовавшего в эпоху феодализма. Конечно, для воссоздания наиболее полной картины, характеризующей состояние традиционной крестьянской поэзии на заводах Урала, мы будем обращаться и к материалам, записанным в конце XIX в. и в XX столетии. Думается, при соблюдении необходимой осторожности это вполне допустимое дело, особенно в тех случаях, когда исторические напластования легко снимаются. Едва ли кто усомнится в научности постановки вопроса, если мы в данной главе, анализируя состояние сказочного эпоса в заводской среде, сошлемся на записи Д. К- Зеленина, хотя произведены они были в начале следующего столетия: каждому ясно, что если сказочный жанр, при общей тенденции к угасанию, в XX в. находился в состоянии расцвета, как это утверждает собиратель31, то закономернее всего предположить, что столетием раньше, в эпоху феодализма, он был в еще более удовлетворительном состоянии. Но, разумеется, кое-какие уточнения здесь необходимы.

Многое зависит от того, какая проблема решается. Если речь идет, допустим, об отражении в песне или сказке какого-нибудь исторического события или же просто упоминается какая-либо бытовая деталь, характерная, для определенной эпохи, то, очевидно, в данном случае время записи песни или сказки не имеет значения: все, что могло появиться в произведении в момент самого события или позже, проходит с различными вариациями через века. Иное дело — интересующий нас вопрос: состояние устно-поэтической традиции в дореформенную эпоху. Читая народную песню в записях конца XIX — начала XX в., мы не имеем основания говорить, что в таком же виде она бытовала в более раннюю эпоху,хотя если песня старинная, самый факт ее бытования тогда едва 'ли покажется спорным. Большое количество частушек, записанных на заводах Урала в конце прошлого столетия, не может служить подтверждением гипотезы о наличии этого жанра в дореформенный период. Вот почему, располагая обильным материалом, время происхождения которого относится, без сомнения, к рассматриваемому периоду, мы в данной главе попытаемся обойтись без него, за исключением ряда случаев, когда это не может нарушить историческую перспективу.