[Maikl_Polani]_Lichnostnoe_znanie_na_puti_k_postk(BookZZ.org)

альность. Это такое доверие, которое не противостоит по­

знанию, а вплетено в саму его структуру, является его

неотъемлемой предпосылкой, постоянно подтверждаемой общественной практикой. Философский скептицизм, пы­ тающийся усомниться в этой коренной предпосылке вся­ кого знания, гибелен и для науки, и для культуры в целом (эта сторона проблемы хорошо покавана М. Полани) . Вместе с тем проблема веры выступает в познании и в другом аспекте: когда речь идет об отличии знания обос­

нованного, подтвержденного, отзнания пока еще не под­

твержденного (или не подтвержденного в достаточной сте­ пени) , то есть принимаемого на веру. В процессе раави­ тия познания происходит переход от знания более или менее гипотетического, принимаемого в той или иной сте­ пени на веру, к знанию достоверному, приближение (как покааывавт марксастекая философия) к абсолютной ис­ тпне посредством истин относительных. Конечно, процесс

этот достаточно сложен, и всякая относительная истина содержит в себе момент гипотетичности, а значит, и эле­ мент знания, принятого на веру. Однако суть дела со­

стоит в том, что в процессе развития знания происходит

накопление элементов абсолютной истины.

М. Полани смешивает два разных смысла проблемы

веры в теоретико-поанавательном анализе и не понимает

диалектики вероятного и достоверного знания. В итоге в

его концепции, по существу, теряется граница веры и

знания. Вера у него, по существу, замещает, вытесняет механизмы сознательного обоснования знания. В этом «постнритвческая» концепция М. Полани приходит в ра­ зительное противоречие с той специфической чертой на­ учного анания в ХХ столетии, которая состоит в мощном развитии философско-методологической рефлексии, дик­ туемом потребностями самой науки, вплетении этой кри­ тической рефлексии в саму ткань научного знания (до­ статочно напомнить о развитии исследований по обосно­ ванию математики, о философсно-методологвчесних спорах вокруг теории относительности и квантовой меха­ ники и т. д.). Именно это обстоятельство лишний раз

подчеркивает уязвимость ряда принципиальных дЛЯ

М. Полани моментов его концепции неявного знания. Акцент на «вживаемосты в теорию, на доверие к ней

при нецооцевке роли критически-рефлексивного к ней отношения заставляет М. Полани делать выводы о невоа­ можноста доказательства или отвержения фундаменталь-

12

ных научных убеждений, о том, что не существует крате­ риев истины и лжи Ии т. д., тои есть выводы, явно не: приемлемые с позиции научнои марксистоко-ленинсков философии и, по существу, парализующие всякое методо­

логичес}\ое исследование.

И хотя М. Полани всячески подчеркивает свое неприя­ тие субъектививма и релятивизма, яогика его концепцив ведет автора именно н релятивистским выводам: напри­ мер, о том, что само отделение науки от религии явля­ ется некоторым на веру принятым догматом, что пред­ почтение, даваемое астрономии по отношению к астроло­

гии, основано исключвтельно на вере в первую и неве­ рии во вторую и Т. д.' Само приобщение человека н науке М. Полани рассматривает }\а}\ а}\т не}\оего личного обра­ щения, проводя далеко идущие аналогии с обращением

в ту или иную религиозную веру.

Поэтому не случайно в его концепции исчезает проб­ лематика прогресса знания (хотя и говорится достаточно много о его исгоричесной изменчивости). Ведь в рамках

принятых автором посылок принципиально невозможно

сформулировать какие бы то ни было критерии прогресса знания, так же как и критерви истины. Остается лишь

уповать на то, что знание дает нам истину, позволяет по­

стичь рациональный поряцок мира, остается просто дове­ рять стихийно осуществляемому процессу научной цея­

.тельности без всяких попыток управлять этим процессом,

сознательно оценивать его результаты, перестраивать его

на основе определенных критериев.

С концепцией неявного знания связана и теория лич­ постного знания. М. Полани, конечно, прав, что знания могут быть получены только конкретными людьми, лич­ ностями, что, чем оригинальнее эта личность, тем боль­ ший вклад в культуру, науку она может внести, что про­ цесс творчества неформализуем, что никакая машина не может заменить живого человека, в том числе и ученого­ исследователя. Вместе с тем М. Полани недостаточно рас­

крывает социальный характер самого индивидуального

бытия человека, самой структуры его личности, а значит,

и того, что можно называть личностным знанием. Между тем, как покавано в марксистских исследованиях, социа­ лен не только язык, на котором исследователь должен

IСтоль же субъентвввстский характер имеет тезис М. Полани

отом. что Отличие научного знания от ненаучного основано на

субъективном согласии ученых.

13

сообщать свои результаты, социально-исторически обус­ ловлены и те доконцепгуаяьвые, вербально неоформлен­

ные познавательные акты, которые прежде всего имеет в виду М. Палани, когда он рассуждает о нвявном знании.

Самое же главное состоит в том, что М. Полани сме­ шивает процесс получения знания и его результат. Но­ нечно, всякое знание может быть получено только кон­ кретной личностью. Однако же смысл знания именно в том, чтобы выразить некоторое внеличное, объективное состояние окружающего мира. Объективная истина, как подчеркивает В. И. Ленин, это такое содержание наших представлений, которое не зависит от человека и челове­ чества. Истина не зависит от того, кто ее разделяет в дан­ ный момент (а именно такую «привявкут истины н кон­ кретной личности М. Полани предлагает осуществить в одном из мест своей книги). Автор подменяет процесс гносеологической оценки знания на его истинность, объ­

ективность анализом психологического процесса его полу­

чения (что ведет к резкой психологизации всей философ­ ской концепции М. Полани) .

И, наконец, автор, по существу, не видит различия двух форм существования знания: непосредственно лич­ ностной и непосредственно коллективной. Между тем форма существования научного знания (и не только тео­ рии, но и экспериментальных результатов) существенно иная, чем форма существования индивидуальных навы­ ков, восприятий, воспоминаний и т. д. Если вторая неот­ делима от личности, ее особенностей (хотя и всегда со­ циально опосредована), то первая существует в общест­

венном, а не в индивидуальном сознании, прежде всего в

сознании определенного научного сообщества. Такие принципиально разные формы существования влекут и разные формы отношения к этим типам знания и разные способы его использования (в частности, проверка науч­ ного знания, роль критиче-ской рефлексии в процессе его развития и т. д.), Ито, что характерно для личного знания (в частности, слитность в нем знания и первживания)

как раз не характерно для непосредственно коллективных

форм знания. Перенос особенностей одних форм знания на другие (именно это и совершаетМ. Полани, отождест­ вляя все знание с личным) ведет к искаженному понима­

нию научного знания в целом, места в нем личностных и

внеличных компонентов.

Уязвимость концепции М. Полани в целом во МНогом

14

ОТ ПЕРЕВОДЧИRОВ

Несмотря на то что перевод текста с одного языка на другой едва ли МОЖно отнести к разряду познавательной

.деятельности, анализ этого процесса мог бы послужить прекрасной иллюстрацией к некоторым положениям М. По­

лани.

Перевод настоящей книги с английского языка на рус­ ский оказался делом непростым. И не столько потому, что автор свободно оперирует специальными знаниями из самых различных областей, сколько в силу тех самых осо­ бенностей мышления и языка, которые стали основным предметом самой этой книги. «Личностное знание» (per-

sonal knowlege), «личностный коэффициент» (personal coefficient), «нвявнов знание» (ta'cit knowlege), «убежден­ ностъ» (belief), «страстность» (intelIectual passion), <<.ВО­

влеченностъэ (commitment) - все эти термины образуют не только понятийный каркас книги М. Подави, но во многом определяют само ее построение, творческий метод

и стиль мышления автора.

Текст Полани имеет предельно индивидуальную, лич­ ную окраску, возникающую благодаря тому, что читатель как бы присутствует при рождении мысли. Характер

изложения нельзя наавагьсистематическим.

Стремление автора высветить главную идею всеми возможными способами - в историко-философской пер­

спективе, в скрупулезном историко-научном исследова­

нии, в полемике, через аналогии и метафоры - делает текст насыщенным, многослойным, изобилующим и спв­ циальной терминологией, и художественными образами, и юмором. Главная мысль, проходящая красной нитью

сквозь всю толщу используемого автором культурного материала, облекается в зависимости от контекста в раз­ личные формулировни. Благодаря такому построению слова, которые автор употребляет на всем протяжении книги, постепенно приобретают все больше смысловых оттенков, наполняются теми специфическими значениями,

16

которые в конечном счете делают их терминами в концеп­ цИИ М. Полани.

Но на первых порах, следуя за рассуждением автора,

далеко не всегда можно провести грапицу между терми­

ном и метафорой, между теоретическим аппаратом книги и ее языком. Цель Полани - передать мысль, а не при­ держиваться однажды принятой системы терминов. Если

такая система в результате и возникает, то не она явля­

ется главным результатом книги. Поэтому в работе над

переводом основным ориентиром для нас все время слу­

жила мысль автора. И если мы не всюду переводили commitment как «самоотцача: или skill как «мастерство»,

мы делали это во имя сохранения проарачвости текста.

Ибо, по мнению самого Полани, проврачностъ (ьгапзра­ rency) является важнейшим свойством яаыка, позволяю­ щим проникать в процессе понимания сквозь форму тек­

ста к его смыслу.

Мы тем самым исходили из того, что ведущая роль в переводе данной книги принадлежит не соблюдению од­ нозначности терминов, но адекватной передаче ее логики, стиля, образного строя, сохранению ясности авторской

мысли.

2 Вакаа Nt 218

ПРЕДИСJIОВИЕ

Настоящая книга посвящена исследованию природы научного знания и вместе с тем представляет собой его апологию. Предприняв попытку углубиться в основы на­ учного знания, я был вынужден поставить широкий круг

вопросов, выходящих далеко за пределы науки.

Прежде всего я отказался от идеала научной беспри­ страстности. В точных науках этот ложный идеал, пожа­ луй, не приносит большого вреда, поскольку там ученые вередко им пренебрегают. Но, как я постараюсь пока­ аать, в биологии, психологии и социологии его влияние

оказывается разрушительным, искажающим все наше ми­

ровоззрение даже за границами собственно науки. Я хочу предложить иной идеал знания.

Этим намерением определяется широта тематики дан­ ной книги и тот новый термин, который я вынес в ее за­ главие - «Личностное знание». Может покаваться, что

эти два слова противоречат друг другу: ведь подлинное

знание считается безличным, всеобщим, объективным. Но это кажущееся противоречие разрешается иной трактов­ кой самого понятия «знание».

Главным ключом для пересмотра этого понятия стали для меня открытия гештальтпсихологии. Я хочу по-своему развить применение понятия «гешгальт». Для меня зна­ ние - это активное постижение познаваемых вещей, двй­ ствие, требующее особого искусства. Акт познания осу­

ществляется посредством упорядочения ряда предметов.

которые используются как инструменты или ориенти­

ры, и оформления их в искусный результат, теоретический или практичесний. Можно сказать, что в этом случае наше осознание этих предметов является «перифериче­ сним: по отношению к главному «фокусу осознанию) той целостности, которой мы достигаем в результате. Ориенти­

ры и инструменты - это только ориентиры и инструмен­ ты; они не имеют самостоятельного значения. Они при­

званы служить искусственным продолжением нашего

18

Часть 1

ИСКУССТВО ПОЗНАНИЯ

Глава 1

ОБЪЕRтивноеть

1. Уроки коперниканекой революции

Коперник лишил человека позиции в центре Вселен­ ной, позиции, которую првцписывала ему как система Птолемея, так и Библия. С тех пор всевозможные мора­

листы многократно и решительно призывали нас оста­

вить сентиментальный эгоизм и взглянуть на себя объек­ тивно, в подлинной перецентиве пространства и времени. Что же это означает? Если просмотреть в ускорен­ ном темпе фильм, точно запечатлевший с сохранением масштаба времени основные события истории Вселенной,

то становление человека от первых его шагов до всех до­

стижений ХХ века промелькнет на экране за долю секун­ ды. Если же мы сделаем попытку изучать Вселенную объективно, уделяя одинаковое внимание равным по мас­

се порциям материи, это закончится тем, что на протяже­

нии всей нашей жизни мы будем изучать межзвездную пыль, делая небольшие перерывы для изучения скопле­ ний раскаленного водорода; и не раньше, чем через тыся­ чу миллионов исследовательских жизней, наступит 1\10- мент, когда одну секунду времени можно будет посвятить изучению человека. Нет нужды говорить, что никто­

включая ученых - не придерживается такого взгляда на

Вселенную, какие бы славословия ни вовносились при этом «объективноети». Но нас это не удивляет. Потому что, будучи человеческими существами, мы неизбежно вынуждены смотреть на Вселенную из того центра, что находится внутри нас, и говорить о ней в терминах чело­ веческого языка, сформированного насущными потребно­ стями человеческого общения. Всякая попытка полно­ стью исключить человеческую перспективу из нашей кар­ тины мира неминуемо ведет к бессмыслице.

Каков же подлинный урок копврниканской револю­ ции? Почему Коперник предпочел воображаемую солнеч­ ную позицию своей реальной позиции на Земле? Единст­ венным основанием этого явилось большее интеллекгу­ альное удовлетворение, которое приносила ему небесная

20