1 Определение вас рф от 28.11.2011 № вас-13140/11. 2 Постановления Президиума вас рф от 15.12.2009 № 9330/09, от 26.01.2010 № 11487/09, от 02.02.2010 № 12404/09.

ИНТЕРВЬЮ

«В части законодательства о юридических лицах мы сейчас впереди планеты всей»

Е.А. Суханов  заведующий кафедрой гражданского права юридического факультета МГУ, доктор юридических наук

О том, как шла работа над подготовкой масштабных изменений в Гражданский кодекс, значении минимального уставного капитала и новых формах юридических лиц, рассказывает Евгений Алексеевич Суханов, заведующий кафедрой гражданского права юридического факультета МГУ, доктор юридических наук

Биография

Евгений Алексеевич Суханов

Родился 8 апреля 1948 года в Москве. В 1971 году окончил юридический факультет МГУ имени М.В. Ломоносова, в 1974 году защитил кандидатскую, а в 1986-м – докторскую диссертации. С 1992 года занимает должность заведующего кафедрой гражданского права юридического факультета МГУ. Заместитель председателя Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства. Опубликовал более 350 работ по проблемам гражданского права, в том числе комментарии к ГК РФ, учебники, монографии, статьи. Заслуженный деятель науки Российской Федерации

– Проект изменений в ГК РФ содержит нормы, которые могут значительно изменить нынешнее законодательство о юридических лицах. Когда нам ждать этих поправок?  – Ситуация с Проектом сложилась не вполне понятная. Согласительная комиссия, в которую входили представители нашей рабочей группы¹, Минэкономразвития России и группы по созданию Международного финансового центра, в течение декабря и января согласовывала текст Проекта с Минюстом. Затем 1 февраля этот текст был представлен Президенту РФ, и вот лишь в начале апреля Президент внес законопроект в Госдуму. Но результат его рассмотрения не ясен². Поэтому пока давайте будем говорить об изменениях в Гражданский кодекс только на основе того варианта Проекта, который в феврале был представлен Президенту. Впрочем, и этот вариант Проекта не в полной мере отражает позицию Совета по кодификации гражданского права и моей рабочей группы в частности. Мы вынуждены были пойти на компромиссы. При работе над изменениями в кодекс мы столкнулись с давлением со стороны крупного бизнеса, который открыто лоббирует свои интересы. Мы против бизнеса ничего не имеем. Но исходим из того, что Гражданский кодекс – это все-таки не закон об акционерных обществах. Я бы понял, если бы интересы крупного бизнеса лоббировались именно в рамках этого закона. Это было бы логично, ведь сама форма акционерного общества – это форма ведения крупного бизнеса, и тут интерес предпринимателей главный. А Гражданский кодекс – это общий акт, который регулирует отношения с участием граждан, мелкого и среднего бизнеса, и крупного, и государства, то есть он касается практически всех. И нормы о юридических лицах тоже должны быть универсальными. Но наши коллеги этого слышать не хотят.

– С чем связано отсутствие в Проекте такой организационно-правовой формы, как закрытое акционерное общество?  – Дело в том, что у нас ЗАО экономически выполняют ту же функцию, которую в западноевропейских правопорядках выполняют общества с ограниченной ответственностью. Никакой принципиальной разницы между ними нет. Более того, наши ЗАО в большинстве случаев акций не выпускали и не выпускают. Хотя отличие все же есть. Оно состоит в том, что выйти из ЗАО можно только путем продажи или передачи другому лицу своих акций, то есть поставив на свое место другого. При этом от ЗАО выходящий участник ничего потребовать не может. А вот из общества с ограниченной ответственностью выйти можно на более льготных условиях. Раньше³ участник мог выйти из ООО в любой момент, без указания мотивов, и еще потребовать свою долю в чистых активах. Очень удобно. Сейчас эту возможность сузили и правильно сделали. Выйти из ООО со своей долей можно, но при наличии определенных условий. Что касается закрытых акционерных обществ, то они вообще попали к нам по недоразумению, на самом деле это аналог англо-американских private limited company. В развитых правовых системах предусмотрены либо limited company (США, Англия), либо ООО (континентальная Европа). Но чтобы одновременно были и те, и другие -такого нет. Поэтому в Проекте остались только ООО, а ЗАО исключили. Вполне логично, ведь ООО у нас около 3 000 000, а ЗАО около 180 000. Последние будут иметь возможность реорганизоваться либо в нормальное акционерное общество, либо в ООО. Наша цель – упросить регулирование. Всем уже понятно, что делить акционерные общества на закрытые и открытые – глупость. Должны быть либо публичные и частные общества, либо ООО и АО. А у нас сейчас есть все. Только какая разница между ЗАО и частным АО? Это деление избыточно. Причина кроется в столкновении германской (континентальной) линии и американской. Теперь вот разработчики Проекта предлагают делить акционерные общества на частные и публичные. Исторически общества с ограниченной ответственностью сложились как форма ведения малого и среднего бизнеса, потому что они позволяют участникам осуществлять предпринимательскую деятельность, исключая свою ответственность по долгам компании. Но мы были бы не мы, если бы эту конструкцию не испортили. Мы превратили общество с ограниченной ответственностью в «безразмерные трусы». В этой форме сейчас можно создать банк или страховую компанию, а можно фирму-однодневку по подложному паспорту с практически нулевым уставным капиталом.

– С чем связано такое разрастание системы юридических лиц в России?  – У нас сложилось очень странное представление о развитых европейских и англоамериканских правопорядках под влиянием наших российских безобразий. Наш предприниматель до смерти запуган государством. Он живет как на вулкане и ждет только одного – когда, кто и под каким соусом отнимет у него бизнес. Поэтому он старается максимально оградить себя от возможных опасностей. Он не просто выстраивает ООО как корпоративный щит, который позволяет ограничить ответственность. Он выстраивает цепочку таких обществ, а в середину «загоняет» оффшоры, чтобы российские суды до него не добрались. Наши юристы думают, что везде так, но это неверно. За границей бизнес не боится, уже несколько десятилетий или даже веков он нормально работает. Власти меняются, а законы для предпринимателей остаются прежними, и гражданский оборот остается стабильным. Так, в США бизнес на 80% ведется предпринимателями или партнерствами (это аналог наших полных товариществ или коммандитных товариществ с полной ответственностью личным имуществом). И только 20% от общего числа хозяйствующих субъектов – это корпорации, которые исключают ответственность их участников по долгам компании. В обороте этих самых корпораций находится более 80% рынка, а остальные 20% распределены между мелкими предпринимателями. В Европе примерно 15% составляют компании, а 85% – объединения лиц (товарищества) или индивидуальные предприниматели. А теперь вернемся в Россию. У нас на сегодняшний день зарегистрировано примерно 4 000 000 юридических лиц, из которых 3 000 000 – это ООО. Около 185 000 составляют акционерные общества, из которых три четверти закрытые, то есть по сути те же ООО, без акций. Нормальных акционерных обществ у нас от силы тысяч двадцать. Им «противостоит» 1200 полных и коммандитных товариществ, но большинство их участников – это тоже юридические лица. У нас полностью искажена картина ведения бизнеса. Наш предприниматель никогда не станет лично входить в товарищество, потому что боится потерять свое имущество. Этим объясняется и причина роста в России количества компаний.

– В этом году вступают в силу два закона – об инвестиционном товариществе и хозяйственных партнерствах ⁴ . В чем их суть?  – Это две принципиально разные формы. Хозяйственное партнерство – это юридическое лицо, а инвестиционное товарищество – разновидность договора о ведении совместной деятельности.

Хозяйственное партнерство задумывалось как новая организационно-правовая форма, которая якобы привлечет к нам иностранных инвесторов. Это партнерство, строго говоря, даже не корпорация, ибо предполагается участие в его деятельности, даже руководящее, любых «третьих лиц», не являющихся его членами (участниками). Уставный капитал для его создания не требуется, единственное условие – учредителей должно быть не менее двух. Структура управления в хозяйственном партнерстве тоже свободная – такая, какую пожелают не только его участники, но и третьи лица. Она определяется в корпоративном соглашении, которое составляют в нотариальной форме, и хранится оно у доверенного нотариуса. Содержание такого соглашения составляет коммерческую тайну. Про состав участников партнерства – это вообще отдельный разговор. Как я уже сказал, в нем могут участвовать третьи лица. Что это за лица, никто не знает, это тайна. Причем в партнерстве можно отойти от принципа пропорциональности взносов и ответственности. Например, я могу внести 20 копеек и иметь все прибыли, а кто-то другой может внести 20 миллионов и не иметь ничего. Это как договоримся. Третьи лица, которые вообще не являются участниками партнерства и нигде не значатся, – кто это? Иностранные инвесторы, которые якобы не хотят разглашать о себе сведения? Могу догадаться, что это за инвесторы. Возможно, это лица, объявленные в федеральный розыск и отмывающие деньги от различных неправомерных операций. Причем именно эти третьи лица и могут всем командовать. Инвестиционное товарищество – штука не менее «замечательная», чем хозяйственное партнерство. В этом договоре две группы товарищей – управляющие и обычные. Первые управляют общими делами, а вторые дают деньги. Управляющие товарищи – это профессиональные менеджеры, вклад которых может заключаться исключительно в их знаниях, навыках, умениях и связях. Никакого имущества от них не требуется. Формально они несут полную ответственность. Но чем? Реально ведь у них может ничего и не быть. Зато другая группа участников – не управляющие, рядовые – должны вносить имущество только в виде денег. И отвечают они только ими, на все имущество таких товарищей обратить взыскание нельзя. В их роли могут выступать предприниматели или любые организации, в том числе и некоммерческие. То есть, например, участником может быть и учреждение, распоряжающееся бюджетными средствами, законом это не запрещено.

– Долго шли разговоры о том, что минимальный уставный капитал надо увеличивать. Но в Проекте в конечном счете цифры остались те же. С чем это связано?  – Это тоже заблуждение – все возмущаются, что, мол, был у нас минимальный уставный капитал в 10 000 рублей, а вы хотите миллион. Но, во-первых, этих 10 000 рублей в кодексе не было и нет, их установило Минэкономразвития. Во-вторых, эту сумму можно внести чем угодно. Был реальный случай, когда в налоговую инспекцию пришел мужчина и сказал, что хочет зарегистрировать консалтинговую компанию в форме ООО. А уставный капитал вносит своим бельем, бывшим в употреблении, поскольку он оценил его в 10 000 рублей. Налоговая инспекция три дня думала, на каком основании ему отказать, и не придумала ни одного. Таких оснований просто нет. При формировании такого уставного капитала не нужен независимый аудит, и поэтому вкладом может служить что угодно. Например, мой носовой платок. Почему нет? У нас полная свобода! В итоге получается, что минимального уставного капитала ООО на самом деле нет. Да и нужен ли он вообще, не совсем ясно. Стоит, однако, отметить, что функция покрытия издержек и требований кредиторов – далеко не единственная для минимального уставного капитала. В нормальных правопорядках он выполняет еще и функцию «сигнальной лампочки»: если уставный капитал стал меньше минимума, значит, компанию надо ликвидировать или восполнять капитал. Есть и еще одна функция – свидетельство серьезности и добросовестности учредителей организации. Например, во Франции учредители компании, вопрос о банкротстве которой рассматривает суд, наверняка будут отвечать по ее долгам своим имуществом, если изначально вложили в бизнес мало денег. В этом случае будет предполагаться, что они действовали недобросовестно. Именно поэтому во Франции учредители новой компании при отсутствии требований закона к минимальному размеру уставного капитала фактически формируют его в размере не меньше 3000 евро, а потом еще и увеличивают. В отличие от Европы, где при создании юридических лиц работает «контроль на входе», в Америке есть только «контроль на выходе». Теоретически компанию можно создать вообще без уставного капитала, но с ней никто не будет иметь дела. Исходя из этой логики, американские законодатели отказались от требований к уставному капиталу. Зато если кто-то из участников захочет что-то получить из имущества компании, сработает «контроль на выходе». Директора компании обязаны будут публично, под собственную административную и уголовную ответственность, объявить, что после распределения имущества у компании еще останется достаточно активов для удовлетворения оставшихся претензий ее кредиторов. А до такого объявления нужно будет провести solvency test (тест на состоятельность, платежеспособность) путем инвентаризации имущества компании по одной из четырех систем отчетности. Его результаты тоже объявляются публично. У нас же хозяйственное партнерство представляет собой форму юридического лица без «контроля на входе» и «контроля на выходе». Никаких тестов на состоятельность у нас нет, о них и не слышал никто. Поэтому я утверждаю, что в части законодательства о юридических лицах мы сейчас впереди планеты всей, нигде в мире нет такого либерального законодательства. С моей точки зрения, мы шагнули слишком далеко.

– То есть повышать минимальный уставный капитал нет смысла?  – Многие, возражая против повышения минимального уставного капитала, говорят, что такими мерами мы душим малый и средний бизнес. Знаете, у меня после таких реплик возникает вопрос – а зачем малому бизнесу вообще юридическое лицо? Почему нельзя работать как индивидуальный предприниматель? Или в форме кооператива, про который все как-то забыли? А потому что надо отвечать всем имуществом. Еще один вопрос: 10 000 рублей – это много или мало? Даже если предположить, что их вносят настоящим имуществом, деньгами, а не бывшим в употреблении нижним бельем. Возьмем то же хозяйственное партнерство, которому уставный капитал вовсе не нужен, а все отношения между участниками регулируются соглашением, хранящимся у нотариуса. Ведь нотариус не будет составлять, заверять и хранить это соглашение задаром, тем более понимая, какие любопытные сведения в нем содержатся. Думаю, что подобные услуги обойдутся на порядок дороже, чем 10 000 рублей. А теперь подумайте, как защищены у нас третьи лица в отношениях с компанией, у которой уставный капитал равен 10 000 рублей. Те, кто возражает против увеличения минимального уставного капитала, считают, что кредиторы компании в состоянии сами себя защитить. Банк же не даст кредит без обеспечения, вот это и будет защита его требований. И другие кредиторы так же поступят, значит, полагают оппоненты разработчиков Проекта, проблемы защиты интересов кредиторов нет. Иначе говоря, все ставки делаются на договорный способ защиты, а уставный капитал вроде как никому не нужен. Но почему-то все забывают о том, что у юридического лица кредиторы бывают не только договорные. Например, его собственные работники. Как они защищены при отсутствии уставного капитала? Да никак. Еще одна категория внедоговорных кредиторов – это граждане-потребители. Третья группа – лица, пострадавшие в результате причинения вреда, кредиторы в деликтном обязательстве. Конечно, их интересы можно защитить, заключив договор страхования. Но ведь страховой компании надо будет платить немаленькие взносы. К внедоговорным кредиторам еще относятся налоговые органы. То есть имеется минимум четыре категории лиц, незащищенных при отсутствии так называемого контроля на выходе. Договором действительно можно защитить кредиторов, но только крупных, а они и так себя защитят.

– Новые нормы про ответственность руководителей юридического лица вызывали такие же споры?  – Относительно этих положений споров как раз и не было. Дело в том, что представители Минэкономразвития и рабочей группы по созданию Международного финансового центра ориентируются на законодательство США. А там как раз ответственность руководителей очень серьезная, причем не только имущественная, но и административная, и уголовная. Мы к этому еще не подошли, но уже стараемся повышать ответственность директоров за деятельность их компаний. Причина и в том, что на практике все чаще встречается, так сказать, «недобросовестная конкуренция». Например, директор работает в одной компании, а на самом деле все делает в пользу другой. А потом оказывается, что с него нечего взять. Но в Америке, в отличие от России, нормы об ответственности руководителей очень жестки и последовательны. Они есть не только в гражданском, но и в административном, и уголовном праве. А мы, как только начинаем говорить о последовательном регулировании, получаем возражения: «стойте-стойте, ведь тогда директора и делать ничего не будут, всего бояться будут». Да и практики такой нет. Но принципиально против усиления ответственности директоров компаний никто не возражает.

Беседовала: Виктория Захарова, главный редактор «АП».

¹ Рабочая группа по совершенствованию законодательства о юридических лицах в составе Совета при Президенте РФ по кодификации гражданского законодательства. ² На момент подписания номера в печать. ³ До вступления в силу Федерального закона от 30.12.2008 № 312-ФЗ. ⁴ Федеральные законы от 28.11.2011 № 335-ФЗ, от 03.12.2011 № 380-ФЗ.

ГЛАВНАЯ ТЕМА

Цифровые доказательства: как превратить файлы и электронную почту в весомый аргумент

• Когда цифровая информация может стать доказательством

• Как придать электронной переписке между контрагентами юридическое значение

• Почему положительное экспертное заключение не всегда позволяет выиграть спор

  Д.С. Кириллов, адвокат Адвокатского бюро «НСН Альянс», Dmitry.Kirillov@ru.ey.com

Хранение, обработка и пересылка документации в цифровой форме, электронная почта, реклама в сети Интернет, электронная торговля – все это неотъемлемая часть современного бизнеса. Компании и предприниматели активно применяют цифровые технологии для ускорения и упрощения документооборота и обмена информацией. Их используют в хозяйственной деятельности, которая периодически становится предметом гражданско-правовых и публично-правовых (в частности налоговых) споров. По этой причине перед участниками судебного разбирательства все чаще встает вопрос о том, как превратить информацию, существующую в цифровом виде, в допустимое доказательство.

Цифровые доказательства превращаются в документальные после закрепления на материальном носителе

Для арбитражного процесса первостепенное значение имеет часть 1 статьи 75 АПК РФ, в которой указано, что «письменными доказательствами являются <...> иные документы, выполненные в форме цифровой, графической записи или иным способом, позволяющим установить достоверность документа».

Кроме того, АПК РФ прямо предусматривает возможность использования в качестве письменных доказательств различных цифровых документов.

Цитата. «Документы, полученные посредством факсимильной, электронной или иной связи, в том числе с использованием информационно-телекоммуникационной сети Интернет, а также документы, подписанные электронной подписью или иным аналогом собственноручной подписи, допускаются в качестве письменных доказательств в случаях и в порядке, которые установлены настоящим Кодексом, другими федеральными законами, иными нормативными правовыми актами или договором либо определены в пределах своих полномочий ВАС РФ» (ч. 3 ст. 75 АПК РФ).

Процитированная выше норма, с одной стороны, допускает использование в арбитражном процессе цифровых доказательств, а с другой стороны, является отсылочной к ряду нормативных актов, не вполне четко определяющих правовой режим цифровой информации. В их число входят, в частности, Гражданский кодекс РФ (ч. 2 ст. 160, ч. 2 ст. 434), Федеральные законы от 27.07.2007 № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации», от 10.01.2002 № 1-ФЗ «Об электронной цифровой подписи» (с 01.07.2012 его заменит Федеральный закон от 06.04.2011 № 63-ФЗ «Об электронной подписи»).

Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» определяет ключевые категории информации и ее документирования. Так, под информацией понимаются сведения (сообщения, данные) независимо от формы их представления, а под документированной информацией – зафиксированная на материальном носителе путем документирования информация с реквизитами, позволяющими определить такую информацию или в установленных законодательством Российской Федерации случаях ее материальный носитель (ст. 2).

На практике встречаются следующие типичные сценарии использования цифровых доказательств в арбитражном процессе.

Электронная корреспонденция

Исполнитель по договору оказания услуг настаивает на исполнении ему обязательства из договора, поскольку направил заказчику отчет по электронной почте. Заказчик оспаривает получение отчета и свое обязательство оплатить оказанные услуги. Исполнитель представляет в арбитражный суд электронную корреспонденцию, в приложении к которой заказчику направлялся спорный отчет.

Документы, подписанные с помощью ЭЦП

Клиент банка оспаривает перечисление банком средств на основании распоряжения, сделанного по электронной системе «банк-клиент» и подписанного электронной цифровой подписью.

Размещение информации в Интернете

Правообладатель предъявляет иск о возмещении ущерба, причиненного ответчиком посредством размещения в сети Интернет произведений, авторские права на которые охраняются законом.

Идентификация файлов и сообщений электронной почты

Продавец поставил товар на основании спецификаций, полученных от покупателя по электронной почте, однако покупатель впоследствии отказался принять товар, ссылаясь на то, что направлял продавцу иные спецификации. Продавец взыскивает в судебном порядке стоимость поставленного товара, доказывая, что файл спецификации, полученный им с адреса электронной почты покупателя, это именно тот файл, который был направлен покупателем.

Способы оформления электронных доказательств

Что касается способов оформления цифровых доказательств для придания им характера допустимых, то на практике таких способов немного: удостоверенная выписка, осмотр нотариусом и экспертиза.