7. Идейно-нравственные искания героя в «Ледяном походе (с Корниловым)» р.Б. Гуля.

Роман «Ледяной поход» был написан и опубликован Гулем в начале 20-х годов в Берлине. Автору, по его словам, хотелось вспомнить всё пережитое и увиденное им в Гражданскую войну. В романе описывается служба автора-главного героя в Добровольческой армии и так называемый Ледяной поход на Кубань, который был совершён армией в 1918 году под предводительством Корнилова для сплочения казацких сил в борьбе с большевиками. По возвращению из похода Гуль подал рапорт об отставке и уехал в Киев, надеясь не связываться больше с военными действиями. Но он был снова мобилизован, и ему пришлось побывать и в плену у Петлюры, и в немецком концлагере.

Идейно-нравственные искания героя романа явственно не показываются. Идут краткие, но с вкраплениями оживляющих деталей описания перемещений, боёв, стоянок корниловской армии, и среди них ни разу нельзя встретить каких либо внутренних монологов героя или его рассуждений о смысле жизни и гражданской войны. Показаны голые факты, но за этими фактами чувствуется ход мысли героя, чувствуется постепенное изменение мировосприятия и оценки совершаемых действий. Заметить это можно благодаря незначительным штрихам в употребляемой лексике, а также в отборе фактов, предназначенных для описания в романе. Что конкретно имеется в виду?

В первой части до главы «Штаб армии» герой постоянно употребляет местоимение «Я» и его произвольные. «Я не хочу ничего. Я устал от фронта, от политики, от борьбы. Я хочу только ласки своей матери... Я видел, что у прекрасной женщины Революции под красной шляпой, вместо лица – рыло свиньи... Но я пытался убедить себя: «все это плохо, но не надо отстраняться, надо взять на себя всю тяжесть реальности… Я верю в правду дела. Я верю Корнилову!» Затем, при вступлении героя в Добровольческую армию, оно резко сменяется на «мы» и производные местоимения: мы едем, мы несём первую службу, мы остановились у лавочки, мы вмешались. Герой воодушевлён личностью Корнилова и его призывами, радостно ждёт, сам не зная, чего.

Во второй части, когда белогвардейцы на своём пути убивают всё больше и больше, когда начинаются столкновения с большевиками, герой начинает осознавать неправильность всего происходящего, в частности, этому сопутствует расстрел белогвардейцами пленных. «Люди падали друг на друга, а шагов с десяти, плотно вжавшись в винтовки и расставив ноги, по ним стреляли, торопливо щелкая затворами. Упали все. Смолкли стоны. Смолкли выстрелы. Некоторые расстреливавшие отходили. Некоторые добивали штыками и прикладами еще живых. Вот она, гражданская война; то, что мы шли цепью по полю, веселые и радостные чему-то,— это не «война»... Вот она, подлинная гражданская война....»

Герой начинает как бы озираться, он ищет в окружающих его людях подтверждение своей мысли. И находит. Сначала слова старика-продавца в лавке: «Бабы! Дети!..Что народу-то, народу побили... невинных-то сколько... А из-за чего все? Спроси ты их...» Потом это дикое несоответствие: «Вечером… хоронили наших, убитых в бою. Их было трое. Семнадцать было ранено. В Лежанке было 507 трупов» Потом эпизод с конями, которых белогвардейцы отбираю у крестьянок: «Я пробую им сказать, что кони действительно крестьянские. «Черт их разберет! здесь все большевики»,— отвечает кавалерист.»

Герой начинает обращать внимание и на себя. Как и у Фадеева в «Разгроме», катализатором становится «экстремальная» ситуация – сражение. У героя начинается некое подобие непродолжительного раздвоения личности. Он узнаёт, что ранен один из солдат, пугается, что это его брат, получив опровержение, радуется – а потом резко спохватывается «какая сволочь человек, рад, что Лойко [ранен], а не брат, а Лойко ведь сейчас умирает, а у него тоже и мать и семья...» На этой волне он обращает внимание на врагов, и мелькают отрывочные мысли: «...Сзади черненькие фигурки что-то кричат... интересно, какие у них лица... Ведь тоже — наши, русские... наверно, звери...» Пик раздвоения случается, когда герой видит умирающего солдата-противника. «А, сдыхаешь, сволочь!» — проносится у меня и тут же: «Господи, что со мной?» Но это мгновенье.»

Но это мгновение отрезвляет, и герой как бы возвращается в свою оболочку, только становится наблюдательнее и опять принимается глазами и ушами выискивать сущность гражданской войны. Увеличивается число описаний смертей с обеих сторон. Увеличивается число диалогов со старухами-матерьми, овдовевшими молодыми женщинами. «А теперь вот, бабушка, своя на своих пошла». - «Поди ж ты вот, пошла». - «Из-за чего ж это, бабушка?» - «Да я ж разве знаю, может, и есть из чего, а может, и нет, так все, зря». Автор показывает, что каждый человек – это, прежде всего, чей-то единственный сын, чей-то любимый муж. Всё отчётливей вырисовывается образ революции и гражданской войны как бессмысленной бойни, как нагромождение никому не нужных смертей; ещё большую бессмысленность им придаёт то, что простые люди не понимают цели этой войны. Всё чаще встречаются описания природы, и вот измученная и израненная армия, наконец, возвращается из похода. И главный герой, и его брат остались живы и вскоре покидают армию.