kovkel_n_f_selyutina_e_n_kholodov_v_a_istoriya_i_metodologiy

рассматривать как совокупность институциональных, подотраслевых, отраслевых, межотраслевых или общих законодательных дефиниций, так и совокупность дефиниций одного или нескольких взаимосвязанных нормативных актов. Степень взаимной связи легальных дефиниций настолько велика, что правило запрета опосредованного круга в определении не носит для них ригористичного характера. Действительно, далеко не всегда возможно сформулировать definiens легальной дефиниции, не используя специальных юридических понятий. Невозможным представляется, к примеру, дефинировать понятия «законодательство», «систематизация законодательства», «инкорпорация», «кодификация», «нормотворческая техника» и др., не используя юридического понятия «нормативный правовой акт». Однако в тех случаях, когда это возможно, нормотворческий орган должен соблюдать данное правило и избегать ошибки опосредованного круга в определении. К примеру, совершенно необоснованной представляется такая ошибка в дефиниции понятия «нормотворческий процесс», содержащейся в абз. 16 ст. 1 Закона Республики Беларусь «О нормативных правовых актах Республики Беларусь»: «нормотворческий процесс – нормотворческая деятельность нормотворческих органов (должностных лиц) по разработке и принятию (изданию) нормативных правовых актов, введению их в действие». Данная дефиниция содержит двойную ошибку опосредованного круга в определении, поскольку ее definiens содержит понятия «нормотворческая деятельность» и «нормотворческие органы», которые выступают в качестве definiendum(ов) предшествующих дефиниций этого закона. Для того, чтобы понять содержание этой легальной дефиниции, адресат должен обратиться также к легальным дефинициям понятий «нормотворческая деятельность» и «нормотворческий орган». Между тем понятие «нормотворческий процесс» можно дефинировать, избежав указанных ошибок, следующим образом: нормотворческий процесс – это деятельность уполномоченных государственных органов или должностных лиц по разработке и принятию, изменению нормативных правовых актов, введению их в действие либо отмене.

Согласно правилу частичного тождества структур терминов definiendumа и definiensа, если definiendum имеет форму термина

(предложения или функции), то и definiens должен иметь точно такую же форму термина (предложения или функции). Поскольку в качестве definiendumа легальных дефиниций выступают только термины или предложения, то данное правило формулируется для легального дефинирования только с учетом этих форм.

Правило однозначности применительно к дефинициям научных теорий формулируется в формальной логике следующим образом: в

131

пределах теории каждому definiensu должен соответствовать только один definiendum, играющий роль научного термина, но не наоборот. Так что каждому definiendumu как научному термину теории может соответствовать несколько терминов definiens. Представляется, что такая формулировка правила однозначности применима как для юриспруденции, так и для системы законодательства в целом, однако неприменима для более узких сфер действия легальных дефиниций. Для этих сфер правило однозначности должно формулироваться строже: каждому definiensu должен соответствовать только один definiendum, и наоборот.

Правило непротиворечия применительно к легальным дефинициям означает следующее: во-первых, не должно быть противоречивым каждое отдельное легальное определение, рассматриваемое изолированно от контекста нормативного правового акта; во-вторых, не должны содержать противоречий как тексты отдельных нормативных правовых актов, так и система законодательства в целом. Если такие противоречия обнаруживаются с введением в законодательство новых легальных дефиниций, то либо вводимые дефиниции являются дефектными и от них следует отказаться, либо требуется изменение действующего законодательства.

Согласно правилу неотрицательности, дефиниция по возможности не должна быть только отрицательной. Наличие в definiensе дефиниции только отрицательных признаков затрудняет выделение определяемого класса предметов из других классов, поскольку такая дефиниция не содержит никакой информации о тех признаках, которыми предмет, явление или процесс обладают. Правило неотрицательности применимо к легальным дефинициям, однако следует заметить, что среди них встречаются и такие, которые являются исключением из данного правила. Например, дефиниция понятия «бесхозяйная вещь», содержащаяся в п. 1 ст. 226 Гражданского кодекса Республики Беларусь: «Бесхозяйной является вещь, которая не имеет собственника или собственник которой неизвестен, либо вещь, от права собственности на которую собственник отказался». Очевидно, что иначе как через отрицание понятие «бесхозяйная вещь» дефинировано быть не может. Поэтому приведенная легальная дефиниция является не логической ошибкой, нарушающей правило запрета отрицания, а исключением из этого правила.

Группу юридических правил легального дефинирования правовых понятий составляют следующие: правило определенности сферы действия легальной дефиниции, правило согласованности легальных дефиниций, правило целесообразности легального дефинирования, правило оптимального расположения легальных

132

дефиниций в текстах нормативных правовых актов.

В соответствии с правилом определенности сферы действия, все легальные дефиниции должны иметь точно обозначенную сферу их применения. Так, дефиниции общих законодательных понятий должны применяться в рамках всей системы законодательства, а дефиниции межотраслевых, отраслевых, подотраслевых, институциональных и субинституциональных понятий - в пределах соответствующих элементов системы законодательства. Необходимо, чтобы сфера действия легальных дефиниций была четко обозначена в текстах тех нормативных правовых актов, в которых эти дефиниции содержатся. Если такое обозначение отсутствует, то сферу действия легальной дефиниции следует определять максимально узко. Особенно важно точно определять сферу действия легальных дефиниций тех правовых понятий, которые имеют отличный объем и содержание в различных отраслях, подотраслях или институтах законодательства. Например, различные definiens(ы) имеют легальные дефиниции понятия «близкие родственники», содержащиеся в Уголовном кодексе Республики Беларусь, Уголовно-процессуальном кодексе Республики Беларусь и Гражданском процессуальном кодексе Республики Беларусь. Согласно п. 2 ст. 4 Уголовного кодекса Республики Беларусь под близкими родственниками понимаются «родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и сестры, дед, бабка, внуки, супруг (супруга) потерпевшего либо лица, совершившего преступление, либо те же родственники супруга потерпевшего либо лица, совершившего преступление». Иной объем имеет definiens перечневой дефиниции понятия «близкие родственники», содержащейся в п. 1 ст. 6 Уголовнопроцессуального кодекса Республики Беларусь, согласно которой в число близких родственников входят «родители, дети, усыновители, усыновленные (удочеренные), родные братья и сестры, дед, бабка, внуки, а также супруг (супруга) потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого либо лица, совершившего общественно опасное деяние». Иной, более узкий объем имеет definiens перечневой дефиниции понятия «близкие родственники», изложенной в абз. 8 ст. 1 Гражданского процессуального кодекса Республики Беларусь, согласно которому в этот круг входят только «родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и сестры, дед, бабка, внуки».

Нарушение правила определенности сферы действия легальных дефиниций приводит к ошибкам необоснованного расширения или необоснованного сужения сферы их действия.

Правило согласованности легальных дефиниций возможно сформулировать следующим образом. Во-первых, каждая легальная дефиниция должна быть согласована с общими, межотраслевыми, отраслевыми, подотраслевыми и институциональными дефинициями

133

действующего законодательства - в зависимости от сферы ее действия. Вовторых, каждая легальная дефиниция должна быть согласована с общепризнанными научными и прикладными дефинициями правовых понятий, а также тенденциями их эволюции. Нарушение правила согласованности приводитклогическимошибкамслишкомузкого, слишком широкогоопределенияилиошибкеперекрещивания.

Согласно правилу целесообразности, легальному дефинированию должны подвергаться только те понятия, установление содержания и объема которых вызывает затруднения в процессе толкования. В юридической литературе предпринимались неоднократные попытки установить перечень таких понятий, однако всякий раз он был неполным. Сложность проблемы связана с невозможностью проанализировать весь категориальнопонятийный аппарат, который будет использован законодателем. Нами разработан континуум понятийно-лексической прозрачности законодательства, позволяющий четко определить немотивированные и непрозрачные знаки, нуждающиеся в легальном дефинировании 1. К их числу относятся: 1) слова из основного лексического фонда, получившие в законодательствеинойсмыслизначение; 2) большинствонезаимствованных из иностранных языков юридических и специально-технических терминов и транстерминов; 3) юридические термины-латинизмы, некоторые юридические термины нелатинского происхождения, заимствованные неюридические термины и иноязычные транстермины; 4) слова и словосочетания с переносным юридическим значением (метафоры, метонимии), некоторые синонимы и омонимы. Нарушение правила целесообразности приводит к ошибкам излишнего или недостаточного легальногодефинирования.

Наконец, согласноправилуоптимальнойрасположенности, легальные дефиниции в зависимости от частоты их использования должны размещаться либо в начальных статьях нормативных правовых актов, либо приводиться в месте первого употребления дефинируемого понятия. Крайне нежелательно располагать дефиниции в примечаниях к нормативным правовым актам, и недопустимо– впреамбулах, гдеониутрачиваютнормативныйхарактер.

3.4. Логическая природа и структура норм права и предписаний законодательства

Наибольший методологический интерес вызывает проблема формально-логического анализа норм права и предписаний

1 Ковкель, Н.Ф. Континуум лексической прозрачности языковой знаковой системы законодательства / Н.Ф. Ковкель // Веснiк Гродзенскага дзяржаунага унiверсiтэта iм.

Я. Купалы. – 2011. - № 1. – С. 4 – 15.

134

законодательства. В процессе определения логической природы норм права сформировались следующие основные подходы. Одни авторы относят нормы права к категории суждений, аргументируя это тем, что норма права обладает всеми существенными признаками суждения. Данной точки зрения придерживаются В.К. Бабаев, В.М. Баранов, Н.И. Козюбра, В.В. Лазарев, Г.Т. Чернобель и другие авторы. Наиболее обстоятельно эту позицию обосновывает В.К. Бабаев. Сопоставив признаки суждения и нормы права, он приходит к выводу о том, что норма права обладает всеми признаками суждения, а именно: является абстракцией, отражающей и обобщающей объективную действительность; утверждает или отрицает что-либо о предметах или явлениях этой действительности; обладает той же логической структурой, что и суждение, которая имеет следующее символическое выражение: «S есть (не есть) Р», где S (субъект) - предмет, о котором идет речь, Р (предикат) - признак этого предмета, «есть (не есть)» - логическая связка, отражающая связь между предметом и его признаком. Таким образом, заключает В.К. Бабаев, каждая норма права является суждением. Свойство нормы права быть властным предписанием и фиксировать должное, не является, по мнению В.К. Бабаева, препятствием к тому, чтобы относить ее к категории суждений. Он утверждает, что норма права не сводится к побудительным предложениям, но включает также и описательные, что и делает возможным определять ее как суждение. Более того, В.К. Бабаев производит классификацию норм права на основании логических критериев классификации суждений: качества, количества, характера связи между отображаемыми предметами и их свойствами, модальности и состава предиката1.

Некоторые авторы, разделяющие данную позицию, определяют норму права как «разновидность логического суждения, облекаемого в нормативную форму» или как «нормативное суждение». По мнению В.М. Баранова, «логически нормативно-должное возникает из сущего, которое определенным образом осведомляя, ориентируя правотворческий орган, детерминирует тот или иной модус долженствования» 2. Иначе говоря, должное в норме права «рождается» из сущего, является новым этапом его развития и этот процесс находит свое логическое выражение в преобразовании суждений со связкой «есть» в суждения со связкой «должен». Анализируя логическую природу норм права как нормативных суждений, В.М. Баранов и Н.И. Козюбра отмечают также

1Бабаев, В.К. Советское право как логическая система / В.К. Бабаев. - М.: Изд-во Акад.

МВДСССР, 1978 - С. 152-160.

2Баранов, В.М. Истинность норм советского права / В.М. Баранов. - Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1989. – С. 64.

135

и особенности их языкового выражения. Согласно их утверждениям, языковые выражения текстов нормативных актов, в которых формулируются нормы права, обладают как прескриптивным (предписывающим.), так и дескриптивным (описывающим) значением. «Сведение содержания и роли юридической нормы только к прескриптивному значению, – указывает В.М. Баранов, – представляет собой обеднение ее творческой природы»1. Правовая норма всегда имеет определенное дескриптивное значение: она «описывает», чтобы иметь возможность «предписывать» и данное обстоятельство является существенным аргументом в пользу отнесения ее к логической категории суждений.

Другие авторы, определяя логическую природу норм права, относят их не к суждениям, а к логической категории норм, выражаемых в нормативных высказываниях и исследуемых особой, деонтической логикой. Данную позицию разделяют А. Герлох, М.И. Земляной, А.А. Ивин, В. Кнапп, А.Ф. Черданцев и другие авторы. Еще в российской дореволюционной юридической литературе Д.Д. Гримм, М.И. Капустин, Г.Ф. Шершеневич выступали против определения норм права как суждений, аргументируя это тем, что нормы права носят предписывающий характер, являются велениями. Наиболее последовательно данную точку зрения изложил Д.Д. Гримм. «Веление требует наступления чего-либо, суждение утверждает существование чего-либо. Веление допускает возможность того, что желательный результат не будет достигнут; суждение - исключает подобную возможность. Веление может быть исполнимым или неисполнимым, но оно не может быть верным или ложным. Наоборот, суждение может быть верным или ложным, но его нельзя назвать исполнимым или неисполнимым»2. Характеристику норм права как предписаний, выражающих должное, а не сущее, поддерживали также И.А. Ильин, В.Д. Катков, Н.М. Коркунов, П.Е. Михайлов и другие авторы. Однако в конце XIX - начале XX веков в формальной логике отсутствовало направление, предметом исследования которого являлись бы нормы и нормативные высказывания.

Впервые в советской логической литературе исследование норм права с позиции деонтической логики (логики норм) предпринял М.И. Земляной. Он указал, что норму права следует относить к логической категории норм, а не суждений, на том основании, что она обладает той же сущностью, что и логическая норма: предписывает определенное правило поведения, т.е. фиксирует то, что должно быть.

1Там же, с. 50.

2Гримм, Д.Д. Энциклопедия права / Д.Д. Гримм. – СПб.: Изд-во штабсъ-капит.

Хартулара, 1910. – С. 62–63.

136

Проанализировав основную логическую классификацию норм, а именно: их деление на нормы-правила, нормы-предписания и нормыдирективы, М.И. Земляной отнес правовые нормы к группе нормпредписаний. В то же время он отметил, что отношение правовой нормы и нормы как категории логики не подчиняется отношению видрод. Связано это с тем, что каждая правовая норма рассматривается как первичный элемент системы права со своими специфическими функциями, а норму в логическом смысле можно рассматривать обособленно, не связывая ее с другими нормами. М.И. Земляной предпринял также попытку выразить структуру нормы права через структуру логической нормы. Исходя из того, что логическая норма состоит из трех элементов: авторитета, адресата и способа действия, он заключил, что диспозиция правовой нормы представляет собой обычную логическую норму, гипотеза выражается либо пропозициональным, либо нормативным выражением, а санкция – нормативным выражением, имеющим того же авторитета, но иного адресата. «Таким образом, – указывает М.И. Земляной, – если допустить трехэлементную правовую норму, то она состоит, по крайней мере, из двух обычных норм, имеющих общего авторитета, и двух разных адресатов. Но каждая из этих норм не может рассматриваться как самостоятельная правовая норма, ибо тогда она не выполняла бы регулирующей функции»1.

Наиболее обстоятельно отличие норм права от суждений и их принадлежность к деонтическим высказываниям в современной российской юридической литературе обосновывает А.Ф. Черданцев. Он указывает, что нормы права и суждения относятся к различным формам понимания человеком действительности и к разным видам отражения: нормы права являются формами общественного сознания и разновидностью нормативно-оценочного отражения, а суждения – формами мышления и видом логико-познавательного отражения действительности. Из этого вытекает и их содержательное различие. Норма права – это мысль о должном или дозволенном действии, а суждение – это форма мысли, в которой что-либо утверждается или отрицается относительно предметов и явлений, их свойств, связей и отношений. Из различия содержаний следует и различие их логических структур. Логическая структура суждения имеет следующее символическое выражение: «S есть (не есть) Р », а логическая структура нормы права выражается формулой: «S должно (дозволено) Р», где S обозначает субъекта в определенной ситуации, а Р – вид должного

1 Земляной, М.И. Некоторые проблемы современной логики в праве: автореф. дис. ...

канд. филос. наук: 09.626 / М.И. Земляной; Одесский гос. ун-т. - Одесса, 1970. - С. 19.

137

(запрещенного, дозволенного) поведения. Между нормами права и суждениями имеются также и классификационные различия. С одной стороны, никакая классификация норм права не совпадает с классификациями суждений. С другой, ни одна логическая классификация суждений не предусматривает такой разновидности, как нормативное суждение. А.Ф. Черданцев относит нормы права к разряду деонтических высказываний, которые формулируются прескриптивным (предписывающим) языком, благодаря которому они и выступают активным средством воздействия на сознание и поведение людей 1.

Верной представляется позиция авторов, относящих нормы права к логической категории норм, а не суждений. Логическая природа нормы права заключается в том, что она выражает волеизъявление, предписывающее определенное правило поведения, т.е. фиксирует то, что должно быть. Именно это обстоятельство характеризует ее как логическую норму и отличает от суждения, в котором что-либо утверждается или отрицается о предметах или явлениях объективной действительности, т.е. фиксируется то, что есть, а не то, что должно быть. Нормативность (долженствование) выражается в логических нормах, и нормах права в том числе, посредством деонтических модальностей, обозначаемых основным оператором М - «должно быть», и четырьмя специфическими операторами: О – «обязательно»; Р – «разрешено»; F – «запрещено»; R – «рекомендовано». Очевидно, что суждения не содержат деонтических модальностей, в связи с чем логически некорректными нам представляются утверждения авторов, определяющих логическую природу норм права в качестве «суждений, облекаемых в нормативную форму» или «нормативных суждений». В современной логике отсутствует понятие «нормативное суждение»: одно и то же высказывание может быть либо суждением, либо носить нормативный характер и выражать логическую норму.

Норма права имеет также отличную от суждений логическую структуру. Трехэлементная структура нормы права (гипотеза, диспозиция, санкция) обычно именуется логической, поскольку в большинстве случаев ее части содержатся в различных предписаниях нормативного акта (или актов) и она конструируется при помощи логических приемов, а двухэлементная структура – реальной. Представляется не совсем корректным именовать трехэлементную структуру нормы права логической, поскольку логическая структура нормы должна формироваться на основе аппарата и законов формальной логики, прежде всего – деонтической, предметом

1 Черданцев, А.Ф. Логико-языковые феномены в праве, юридической науке и практике / А.Ф. Черданцев. - Екатеринбург: УИФ Наука, 1993. - С. 23-27.

138

исследования которой являются нормы и нормативные высказывания. Так, основоположник деонтической логики Георг Хенрик фон Вригт выделил шесть элементов логической структуры любой нормы: 1) характер предписания (разрешение, обязывание или запрет); 2) содержание (название деяния); 3) условия, в которых логически возможна реализация нормы; 4) авторитет (орган, установивший норму); 5) адресат, к которому обращена норма; 6) обстоятельства, с наступлением которых реализуется норма. Три первые элемента он считал основными и именовал ядром нормы. Санкцию и публикацию нормы Г.Х. фон Вригт не включал в число обязательных элементов нормы, хотя признавал их наличие в структуре некоторых нормпредписаний (все нормы он делил на нормы-правила, нормы-директивы и нормы-предписания), особенно норм права 1.

Заслуживающими внимания представляются попытки некоторых авторов разработать логическую структуру норм права исходя из структуры норм, определенной в деонтической логике. О.В. Берг, следуя определенной Г.Х. фон Вригтом структуре норм, выделил пять основных элементов в логической структуре нормы права: 1) гипотеза; 2) субъект, к которому применяется норма; 3) характер (вид правомочий, которыми наделяется субъект); 4) содержание (предписываемое деяние); 5) санкция. Как видно, О.В. Берг не включил в эту структуру авторитет нормы, т.к. счел его излишним, поскольку любая норма права является обязательной и ее авторитет имеет значение только при рассмотрении правовых коллизий. Он также заметил, что санкция является элементом только обязывающей и запрещающей, но не управомочивающей нормы2.

Наиболее оптимальным представляется выделение в логической структуре нормы права следующих шести основных элементов: 1) характер предписания (разрешение, обязывание или запрет); 2) предписываемое деяние (действие или бездействие); 3) условия (обстоятельства) действия нормы (гипотеза); 4) авторитет (орган, установивший норму); 5) адресаты (субъекты права, к которым обращена норма); 6) санкция. В данной структуре учтены как элементы логической нормы (1, 2, 4, 5), так и традиционные элементы юридической нормы - гипотеза (3), диспозиция (1, 2), санкция (6). Трехэлементную структуру нормы права точнее именовать ее полной

1Вригт, Г.Х. фон. О логике норм и действий / Г.Х. фон Вригт // Логикофилософские исследования. Избранные труды: пер. с англ. / Общ. ред. Г.А.

Рузавина, В.А. Смирнова. - М., 1986. - С. 247-249.

2Берг, О.В. Некоторые вопросы теории нормы права / О.В. Берг // Государство и право. - 2003. - № 4. - С. 19-20.

139

юридической структурой, а двухэлементную - неполной юридической структурой, или структурой нормативного предписания.

Логическая структура нормы права может быть выражена следующим символическим выражением:

А → ( Мd (х, у, о)) ( d (х, у, о)) → 0S (z, х)),

где А - условие действия нормы (гипотеза); М - основной деонтический оператор «должно быть», вместо которого при формализации конкретных норм права подставляются необходимые специфические деонтические операторы; d - название действия; х, у - названия субъектов права; о - название объекта права; О - деонтический оператор «обязательно»; S- санкция; z - название органа, применяющего санкцию; логические связки: « → » - « если..., то ...»; « » - «и»; « » - «отрицание»1.

Все вышесказанное характеризует структуру типичных норм права, являющихся правилами поведения. Структура нетипичных, исходных юридических норм недостаточно полно исследована в юридической литературе. Некоторые авторы утверждают, что нетипичные правовые нормы не имеют структуры, поскольку не являются правилами поведения. Другие предпринимают попытки определить структуры отдельных видов нетипичных норм права. Так, В.К. Бабаев не дифференцирует структуры исходных юридических норм и определяет единую для всех структуру. Поскольку исходные юридические нормы устанавливают отправные начала правового регулирования посредством их словесного обозначения или указания на существенные признаки, В.К. Бабаев заключил, что совокупность таких признаков и образует их структуру. «Эти признаки правового понятия, явления, принципа, общественно-политической ситуации и выступают в качестве структурных элементов исходной юридической нормы. …Нет смысла поэтому искать в исходных (учредительных, отправных) нормах гипотезу, диспозицию или санкцию»2 Сложно согласиться с такой точкой зрения на структуру исходных (нетипичных) норм права, т.к. при данном подходе утрачивается сущность нормы - ее предписывающий характер. Перечисление родо-видовых признаков правовых явлений и процессов, принципов, указание целей и задач правового регулирования и т.д. не носит характера долженствования, ничего не предписывает субъектам права и ничем не отличается от простого описания.

1Ковкель, Н.Ф. Юридическая и логическая структуры нормы права / Н.Ф. Ковкель //

Новая правовая мысль. New Legal Conception. - 2013. - № 4 (59). – С. 46-49.

2Теория государства и права: учебник / В.К. Бабаев [и др.]; под. ред. В.К.Бабаева. -

М.: Юристъ, 2002. - С. 381.

140