1.3.4. Кросскультурные, этно- и лингвокультурологические исследования

Главной их особенностью является малая, по сравнению с другими направлениями, разработанность проблемы. Практически все авторы, работающие в области ГИ, отмечают, что основной массив данных получен на материале американского варианта английского языка и ряда других влиятельных европейских языков, в первую очередь, немецкого и французского. Этот факт вызывает обоснованные сомнения в применении результатов исследований к материалу других языков (Халеева, 1998, 1999). Номинативная система языков неодинаковым образом манифестирует концепты “мужественность” и “женственность” и придает им неодинаковое значение. Речевое поведение мужчин и женщин может различаться в зависимости от норм соответствующей культуры. Так, принцип вежливости (Brown, Levinson, 1987) выведен, скорее, для среднего класса американцев. В иных культурах возможны иные закономерности общения, как показано в Николаева, 1990; Германова, 1996; Rathmayr, 1996, Халеева, 1998, Кирилина, 1998б, 1999а). На наш взгляд, для конрастивной лингвокультурологии существенно сопоставление культурных концептов (Вежбицкая, 1999) и их интерпретации. Таким образом, задачей здесь является описание культурных концептов “женственность” и “мужественность”, выявление их ингерентных составляющих. Для этого применим метод определения культурной коннотации, т.е. “интерпретации денотативного или образно мотивированного... аспектов значения в категориях культуры” (Телия, 1996, с. 214). Вместе с тем меняется и “интерпретация языковых знаков в зависимости от установок ментальности”(Там же, с. 217), что повышает значимость доказательств научности избранного метода (См. Добровольский, 1997).

В рамках этого подхода постулируется описание наивной картины мира, где в неявном, требующем научной экспликации виде представлены взаимодействие и взаимопроникновение культуры и языка, а также формы фиксации в языке культурно значимой информации.

Наименьшим образом разработана гендерная составляющая неевропейских языков, а труды по сопоставительной лингвокультурологии немногочисленны. (Philips, 1987; Günthner, Kotthoff, 1991; Халеева, 1999; Кирилина, 1999). Вместе с тем фрагментарно гендерные аспекты языка в межкультурном сравнении представлены в трудах лингвистов, не причисляющих себя к гендерологам (Вежбицкая, 1996; Телия, 1996).

2. Дискуссионные вопросы лингвистической гендерологии: био- и социодетерминизм

Важнейшей дискуссионной проблемой ГИ остается вопрос о том, в какой степени соотносятся биологические и культурные факторы, влияющие на гендерные различия в языке и речи. Социодетерминисты, к которым относится в первую очередь феминистская лингвистика и представители этнолингвистики, настаивают на доминирующем воздействии общества и культуры, что доказывается результатами изучения коммуникации в разных культурах и исследованием процессов социализации человека (обзор соответствующих трудов см. Mead, 1949; Philips, 1987, Günthner, Kotthoff, 1991; Pollack, 1995; Горошко, Кирилина, 1999). Названные исследования убедительно доказывают пластичность человеческой психики и ее высокую зависимость от культурной среды.

Биодетерминисты исходят из наличия когнитивных различий у мужчин и женщин, доказывая их экспериментальным путем. Экспериментальные данные рассматриваются как свидетельство врожденных биологических различий в языковой когниции. Биодетерминистская теория основана на влиянии различий гормональных систем мужчин и женщин на их речевое поведение. Предлагается различать когнитивные, эмоциональные и физические последствия гормональной дифференции. Утверждения о когнитивных различиях допускают возможные расхождения в ментальных способностях мужчин и женщин. Тезис об эмоциональных различиях выводит в фокус рассуждений мужскую агрессивность и женскую заботливость, но может и основываться на предположении, что женщины более эмоциональны и чувствительны. Наиболее распространено мнение, что физические различия - репродуктивная функция у женщин и более крупные размеры и сила у мужчин - оказывают влияние на полоролевую дифференциацию (Sherzer, 1987). Очень распространено также мнение, что языковая способность женщин врожденно выше, чем у мужчин. Мужчины же от рождении имеют лучшие визуально-пространственные навыки. Аргументы сторонников биодетерминистского подхода базируются на признании межполушарной асимметрии мозга у мужчин и женщин. Впервые данные об этом были получены в процессе наблюдений за пациентами с нарушением мозговой деятельности в результате травм (McGlone, 1980). Доказывалось, что при повреждении одного и того же участка мозга нарушения речи у мужчин и женщин носили разный характер. На этом основании было выдвинуто предположение, что различия в нейроанатомических характеристиках полушарий мозга человека могут детерминировать их специфические особенности в осуществлении когнитивных процессов. Решение когнитивной задачи, с одной стороны, требует формирований соответствующей системы кодов, с другой - опирается на системы кодирования, уже имеющиеся в индивидуальном опыте (Гольдберг, Коста, 1995), поэтому можно предположить, что биологические различия в организации и функционировании полушарий мозга создают предпосылки для указанной дихотомии в развертывании когнитивной деятельности. Особенности нейронной организации левого полушария сравнительно с правым могут объяснить его большую способность к быстрому поиску ранее накопленной информации. Левое полушарие играет ведущую роль в лингвистическом кодировании (Гольдберг, Коста, 1995), но и в целом более широко участвует в обеспечении когнитивных процессов, опирающихся на хорошо закрепленные дескриптивные системы. На взгляд названных авторов, правое полушарие доминирует в тех ситуациях, когда ни одна из имеющихся в индивидуальном репертуаре дескриптивных систем не соответствует поставленной задаче. Вместе с тем, ряд исследователей мозга настаивает на том, что функциональная специфика мозговых структур и латеральная асимметрия левых и правых блоков в значительной степени формируется прижизненно: “В настоящее время пока нет достаточно четких критериев, позволяющих разграничивать врожденные, генотипически обусловленные и динамические, формируемые прижизненно особенности асимметрии блоков” (Хомская, 1995).

Предположительно, у женщин для речевых процессов более, чем у мужчин, задействовано правое полушарие. Женщины также обнаруживали меньшую степень нарушения речи, чем мужчины, во всех случаях, когда травмировано было левое полушарие, что позволило исследователям предположить совместность в работе полушарий в процессе речепорождения и меньшую, по сравнению с мужской, специализацию полушарий. Аналогичным образом интерпретируется и большая успешность девочек в освоении языка и чтения. Опыты по дихотическому прослушиванию (McKeever, 1977), измеряющему скорость и точность декодирования слов для каждого уха и связанное с этим доминирование одного из полушарий, привели автора к выводу о том, что женский мозг, вероятно, для осуществления вербальных функций задействует оба полушария сразу, а в мужском они более четко локализованы в левом полушарии. Результаты эксперимента расцениваются лингвистами как неоднозначные. Так, С. Филипс (Philips, 1987) не считает возможным распространять их на лингвистическую компетенцию в форме знания грамматики и лексикона. Аналогичные возражения возникли и при обсуждении в научной литературе результатов измерения электрической активности гемисфер при прослушивании музыки и речевых сообщений мужчинами и женщинами (Shucard et al., 1987). Высказываются также сомнения в надежности и точности самого метода в связи с тем, что многочисленные эксперименты такого рода дают весьма противоречивые результаты, следовательно, в их выводах отсутствует один из важных признаков валидности - повторяемость результатов. Результаты экспериментов, проводившихся в нашей стране также не однозначны (Траченко, 1995). Кроме того, у каждого человека имеет или не имеет места индивидуальное доминирование левого или правого полушария (Хомская, 1995). С. Филипс считает, что если даже и существуют различия в развитии и локализации речевых функций у детей, то науке не известны четкие поведенческие манифестации таких различий при прямом измерении речевой “продукции”. “ Не очевидны и гендерные различия во владении грамматикой и лексиконом языка для любой нормальной популяции любого возраста” (Philips, 1987, p.6). Напротив, ряд работ показывает множественность пола(Trudgill, 1972, Schwitalla, 1995). Так, П. Траджилл установил, что уровень образования находится в обратно пропорциональной связи с гендерными различиями в речи. Й. Швиталла показал, что социальная среда и уровень образования приводят к большой вариативности речевого поведения в рамках одного пола (изучалась речь фабричных работниц и представительниц академической cреды).

Обзор исследований Д. Сепир, Хоува и др. (Philips, 1987) показывает, что социальная деятельность часто представляет собой создание, распространение и поддержание идеологий, включающих структуры и модели, интерпретирующие природу мужчин и женщин. На этом основании утверждается, что такого рода идеологии играют главную роль в формировании гендерно специфичного поведения. Основная идея такого рода исследований состоит в указании на то, что различные источники и сферы влияния должны быть рассмотрены по отдельности и разграничены. Показано также, что приравнивание большой силы к легитимному авторитету является этноцентричным, так как сила / власть, которую в Западной Европе считают авторитетом, в других культурах может быть не слишком велика. Кроме того, то, что в западноевропейской культурной традиции концептуализируется как вежливость, не всегда рассматривается как таковая в неевропейских культурах.

Подводя итог сказанному, сдедует отметить, что, объясняя поведенческие и речевые различия между полами, современное состояние гендерологии не позволяет отдать явное предпочтение ни причинам биологического порядка, ни социокультурным доминантам. В научном дискурсе присутствуют в большей или меньшей степени обоснованные доказательства воздействия как первых, так и вторых причин. Поэтому сегодня можно говорить о биосоциальном характере полового диморфизма.