Классификация риска

Виды риска	по субъектно-объектным характеристи­кам	по субъекту	индивидуальный
			коллективный
		по объекту	индивидуальный
			коллективный
	по условиям возникновения	по социальной обусловленности	институционализи­рованный
			неинституционали-зированный
		по степени свободы субъекта	добровольный
			недобровольный
		по наличию аналогов решений	ординарный
			неординарный
		по возможности влияния на ситуа­цию	квалификативный
			случайностный
	по содержа­нию	по характеру цели действий	праксеологический
			гедонистический
		по направленности на цель действий	действия
			бездействия
		по степени обоснованности	обоснованный
			необоснованный
	по возможным последствиям	по роду последствий	материальный
			моральный
		по масштабу	значительный
			незначительный
		по предсказуемости	предсказуемый
			непредсказуемый
		по калькулируемо-сти	калькулируемый
			некалькулируемый
		по времени существования	локализованный
			неопределенный
		по времени проявления	актуальный
			отсроченный

■ 2.3. Типология риска

В предыдущем разделе мы выделили и кратко описали различные виды риска. Используем эти знания для типоло-гизации рисков на основе общности некоторых существен­ных социологических признаков. Таковыми, на наш взгляд, могут являться особенности и роль риска на различных этапах развития общества, а также особенности риска в основных сферах жизнедеятельности людей.

2.3.1. Особенности риска в исторической перспективе

Социологический анализ, показывающий генезис рис­ка и его роль на различных этапах развития общества, пред­принят в работах К. Лау¹. Представляется, что его типоло­гия является одной из наиболее основательных в Западной литературе. Кроме того, понимание риска Лау в основном сходно с нашим.

Согласно этой типологии, выделяются риски традици­онные, индустриальные и новые. В этом порядке они возни­кали, но это не значит, что в наше время исчезли, например, риски традиционные. Какие-то черты предшествующих форм сохранились неизменными. Таким образом, типы риска, предложенные К. Лау, — это идеальные типы, соот­ветствующие определенным этапам развития общества. Ре­ально же каждая эпоха характеризуется своим специфичес­ким «процентным соотношением» различных типов риска.

В доиндустриальную и переходную к индустриальной эпохи существовал традиционный риск. Он включался в этос определенной группы, которая могла быть сословной или профессиональной, и выступал существенной чертой обра­за жизни, .подчеркивающей принадлежность личности к группе с особой субкультурой.

Традиционные риски являются, в принципе, доброволь­ными. Даже при наличии социального принуждения, норм, обязывающих рисковать, человек может решиться или не решиться на риск. Однако важным для понимания традици­онного риска является то, что неудача воспринимается как относительно меньшее несчастье, чем принципиальное ук­лонение от риска. Последнее считается трусостью. Дворя­нин мог отказаться от дуэли, врач — от помощи больному, но после этого они объявлялись «вне закона»¹. Професси­ональная честь — это то, что сохранилось от традиционных рисков.

Традиционные риски предсказуемы для каждого конк­ретного случая и человека, а также ограничены во времени. Они нормируются обществом, создают группы, определяют принадлежность к ним и тем самым поддерживают границы между ними. Функции традиционных рисков проявляются прежде всего в ритуальных действиях, которые имеют двой­ственный характер: и обязанности, и привилегии. Пережи­вание риска часто вплетено в процесс социализации и со­ставляет ядро социальной идентичности. Это особенно хорошо демонстрируют всевозможные обряды инициации² и других посвящений³. Элементы таких действий можно найти и в развитых обществах, например, при поступлении в учебные заведения.

Сословно-профессиональное отношение к риску осно­вывается на приобретенном личном опыте человека, его интуиции и знании вероятности событий (то есть являются в большой степени квалификативными). Так, по М. Веберу, купец-протестант является человеком, заключившим пари с самим собой о принадлежности к избранным. Однако рис­кованные действия предпринимаются не только в надежде на свои способности, но и на Бога, и потому связаны с религиозными толкованиями, исходящими из идеи индиви­дуального предопределения.

Дополняя характеристику традиционных рисков, отме­тим, что они также могли служить прояснению морально­сти определенных ситуаций. Во-первых, правила морали формулируются слишком обще и требуют интерпретации применительно к конкретным условиям. Во-вторых, мораль­ность поведения часто не может быть точно установлена в силу наличия неопределенности. Преодолеть эти трудности возможно, если пойти на риск¹.

Из всего изложенного следует, что традиционные риски институционализированы и служат достижению хотя и час­тных, но признаваемых обществом целей: сохранению сослов­ной и профессиональной чести, социализации подрастающих поколений, приобретению материальных благ, идентифика­ции моральных ситуаций. Это, прежде всего, индивидуаль­ные акты поведения, регулируемые групповыми нормами, и, тем не менее, добровольно проводимые эксперименты чело­века над самим собой, исход которых влияет на его судьбу. Они предсказуемы и ограничены во времени.

В индустриальную эпоху, когда целерациональность стала главной характеристикой экономической и профес­сиональной деятельности, отношение к рискам также стало рациональней. Используя теорию вероятности, люди начали просчитывать и сравнивать риски. Этому первому этапу на­учного изучения риска, связанному с именами П.С. Лапласа и Л.А.Ж. Кетле, соответствовало появление страховых об­ществ, точнее, их расцвет, т. к. они существовали еще в сред­ние века. Идея страхования проста: несчастье происходит с отдельным человеком, а плата за ущерб обобществляется.

Перераспределение выраженных в деньгах последствий между застрахованными коренным образом изменяет харак тер отношения к рискам. Они освобождаются от норматив­ных связей с сословными субкультурами и становятся пред­метом конфликтов и торга между группами с различными экономическими интересами. В результате этого обнаружи­вается символическое равенство таких несопоставимых цен­ностей как жизнь, здоровье, собственность. Более рациональ­но начинает восприниматься и сама готовность к риску.

В индустриальную эпоху, по Лау, сложилось «общество всеобщей защищенности». Как следствие этого риски из-за своего статистически понимаемого теперь характера стали непригодными для установления групповой идентичности. Ущерб, понесенный человеком, распределялся уже на все сообщество застраховавшихся, а не на группу, к которой пострадавший принадлежал по профессиональному или сословному признаку. Строго говоря, застраховавшихся, например, от пожара тоже можно рассматривать как груп­пу, но очевидно, что у ее членов социально значимых раз­личий намного больше, чем сходств.

Принцип отрыва права на компенсацию от причины ущерба превращает индивидуальную ответственность за конкретные последствия риска в экономико-рациональную обязанность быть защищенным от ущерба и ответственно­сти. Этот принцип характерен и для новых рисков, о кото­рых речь пойдет ниже. Упрощенно говоря, речь идет о заме­не моральных характеристик риска экономической выгодой, которая достаточно точно рассчитана.

Таким образом, предпосылками для эмоционального обеднения, объективизации представлений о риске являют­ся индивидуальная направленность индустриального риска и его последствий, его калькулируемость, ограниченность возможного ущерба, причин и следствий во временном и пространственном отношении. Но как раз эти условия и отсутствуют, например, при современных экологических катастрофах. Поэтому наша эпоха характеризуется всплес­ком иррациональности в отношении к риску.

Новые риски являются, прежде всего, технологически­ми. Особенность новых рисков состоит в том, что возника­ют они в основном в результате коллективных решений и действий. При этом в обществах с высокой степенью фун­кциональной дифференциации причинно-следственная связь постоянно разрывается: как правило, страдает не тот, кто создал опасную ситуацию. Сходное положение в доиндус-триальную эпоху складывалось только в случае войны из-за испытаний, выпадавших на долю гражданского населе­ния. Сейчас широкомасштабное вмешательство человека в естественные процессы (химия, ядерная физика, генные \$ц технологии) порождает последствия, которые, с одной стороны, не поддаются непосредственному наблюдению, а с другой стороны, из-за своей комплексности не могут быть поставлены в вину рисковавшим.

Новые риски возникают и как коллективное следствие огромного количества индустриальных действий. К таким рискам относится, например, загрязнение воздуха автомо­бильным транспортом. Эффекты агрегирования существо­вали всегда, но риском стали считаться лишь после доказа­тельства соответствующих каузальных зависимостей.

Получается, что новые риски возникают в результате человеческой деятельности, но для пострадавших остаются анонимными и принудительными, как природные катастро­фы. И эта парадоксальная связь личной ответственности и анонимности — центральный вопрос дискуссий о риске.

Новые риски действуют уравнивающе и индивидуали-зирующе. Если опасности для здоровья и жизни анонимны, групповая принадлежность утрачивает часть своего смыс-лообразующего значения. Перед опасностью все равны хотя бы поначалу. Индивидуализация ведет к снижению чувства стабильности и защищенности, к изменчивости социальной идентичности в зависимости от ситуации, что способствует росту всеобщего, а не группового рискового сознания, и общество в целом становится все более и более чувстви­тельным к риску.

К. Лау указывает на очень интересные факты¹. Чело­век с высокой чувствительностью к риску способен иден­тифицировать себя не только с какой-либо социальной группой, но и с другим биологическим видом (скажем, с истребляемыми тюленями) и даже с неодушевленными объектами (например, с лесами бассейна Амазонки), под­вергающимися опасности.

Новые риски во многих отношениях остаются неопреде­ленными, а их последствия из-за научного подтверждения существования все более сложных причинных связей — нео­бозримыми. Вред, причиняемый человеку и природе, трудно выражать в деньгах, его вообще уже трудно осознавать. Нельзя точно указать группу пострадавших, масштаб и род последствий, время, в течение которого существует риск или проявляются его последствия. Раньше период опасности ог­раничивался относительно определенными временными про­межутками. Сейчас граница между повседневностью и кри­зисом исчезла. Люди живут в постоянном напряжении, в условиях вездесущей и непрекращающейся опасности.

Естественно предположить, что следствием таких про­тиворечивых условий существования человека будет, во-первых, аномия, дестабилизация норм, а во-вторых, наи­вное или циничное отношение к ставшим привычными глобальным опасностям.

Дополняя видение новых рисков К. Лау, следует отме­тить, что существование вышеописанных тенденций вовсе не означает всеобщей атомизации общества. Напротив, в усло­виях повышенного риска возникают большие социальные группы, называемые риск-солидарностями. Каждая из них формируется в результате поиска индивидуальной и груп­повой идентичности в детрадиционализирующемся обще­стве (У. Бек) и характеризуется своеобразной позицией и действиями в поле рисков. Однако большинство из этих солидарностей не являются достаточно стабильными. Опира­ясь на работу О. Яницкого¹, использующего собственные данные, а также данные других исследователей, можно пред­ложить следующую классификацию риск-солидарностей, яв­ляющихся реакцией (приспособлением) людей, прежде всего, на глобальные и системные социальные риски (табл. 6).

В обществе всеобщего риска преобладают негативные риск-солидарности, т. е. солидарности антисоциальных ак­тивных производителей риска и пассивных реактивных жертв риска. Наиболее негативными из них являются со­лидарности эгоистов, стяжателей и временщиков, а также солидарности имеющих противоположные индивидуальные цели людей, основанные на отрицании и недоверии, балан­сирующие в континууме терпения и протеста, освобожда­ющие от чувства ответственности и стремящиеся сохра­ниться за чужой счет по принципу «свои против чужих».

Как правило, люди, включенные в риск-солидарности, одновременно являются и представителями групп риска, но последние не обязательно составляют риск-солидарности. Под группами риска мы будем понимать социальные груп­пы, объективно предрасположенные к рискованному по­ведению (например, социально-демографическая группа подростков)².

Таблица 6

Виды риск-солидарностей

Основания классификации	Виды риск-солидарностей	Характеристики
объектно-субъектные	производителей риска	отличаются свободой выбора, наступательным характером и целями собственного развития
	жертв риска	сформированы вынуж­денно, имеют защитный характер и цели восста­новления статус-кво
действенность	активные	опираются на собствен­ные силы и групповые возможности
	пассивные	выжидают, апеллируют к государству и общест­ву
социальная направленность	просоциальные	реализуют просоциаль­ные ценности,креатив­ны, альтруистичны
	антисоциальные	реализуют антисоциаль­ные ценности,эгоистич­ны, утилитарны
способ восприятия проблем	рефлексивные	основаны на научном знании, способны к са­мостоятельному мышле­нию и коллективной самоорганизации
	реактивные	основаны на вере, мифах и массовых идентифика­циях

Таким образом, новые риски характеризуются следую­щими чертами:

• они являются коллективными рисками второго поряд­ка, действующими уравнивающе и индивидуализиру-юще;

в силу уже достигнутого уровня научно-техническо­го развития общества новые риски являются вынуж­денными как для субъектов, так и для их объектов. Поэтому новые риски могут провоцировать спонтан ные процессы солидаризации, выходящие за рамки устоявшихся социальных групп. Правда, в результате возникают преимущественно неустойчивые диффуз­ные группы, ограниченные конкретной ситуацией (временем, местом, событием); • они являются рисками со значительными последстви­ями, неопределенными во всех отношениях, что со­здает напряженность в обществе и иррациональное отношение к ним.

Традиционные риски оценивались людьми положитель­но, т. к. были в какой-то степени сопряжены с привиле­гиями. Индустриальные также принимались, потому что считались платой за казавшийся безусловно выгодным тех­нический прогресс. В двадцатом веке, особенно после Хиросимы, вера в линейный технико-социальный прогресс разрушилась. Теперь риски оцениваются сугубо отри­цательно. И это, как всякая крайность, неверно, поскольку рискованность действий всегда была внутренне присуща че­ловеку и способствовала его выделению из мира природы. Проблема состоит в том, чтобы научиться справляться с рисками в условиях современности, используя стратегию рационализации.

Таким образом, особенности традиционных, индустри­альных и новых рисков своеобразно характеризуют этапы развития общества. Однако общественная жизнь многооб­разна, что приводит к необходимости рассмотрения рисков, по крайней мере, в рамках основных сфер человеческой жизнедеятельности⁴.