2.1.3. Сущность о социальная роль риска. Риск н рискованное поведение

Подходя к установлению дефиниции риска, хочется привести одно из высказываний Н. Лумана: «В общем, пра­вильно, конечно, что дефинициям не надо уделять слишком много внимания, ибо они служат только отграничению пред­мета, но не его адекватному описанию (не говоря уже об объяснении)». И все-таки нельзя проводить исследование, если не ясно, о каком предмете должна идти речь, посколь­ку эта неясность открывает возможность менять темы в за­висимости от моды и мнений¹.

Итак, с нашей точки зрения, риск представляет собой целенаправленное поведение социального субъекта, осуще­ствляемое в условиях неопределенности его исходов.

Ряд авторов предлагает различать риск на стадии при­нятия решения и риск на стадии реализации решения². Та­кое «стадиальное» понимание риска разделяет поведенче­ский акт на когнитивную и акционную составляющие, что в ряде случаев может быть оправдано. Однако в реальности, особенно в случае аффективных и традиционных действий, в ситуациях, требующих мгновенной реакции, эти составля­ющие отделить друг от друга невозможно. Кроме того, во время совершения поведенческого акта субъект осмыслива­ет и корректирует свои действия, т. е. когнитивный процесс на стадии принятия решения не прекращается. И, наконец, акционной стадии может и вовсе не быть, т. е. субъект может принять решение бездействовать.

Понимая эти и другие сложности анализа социального поведения, в том числе связанного с риском, все же представим его в виде самых общих элементов. Риск является следствием конкретной ситуации, которая характеризуется:

• наличием потребностей и интересов (как осознанных субъектом потребностей);

•■ наличием различных путей, способов и средств их удовлетворения;

• неопределенностью альтернатив как по содержанию, так и по возможным последствиям их осуществления.

Реагируя на эту ситуацию, субъект:

• оценивает (в самом широком смысле) имеющиеся альтернативы и принимает решение;

• совершает соответствующие решению поведенческие акты;

• получает результат различной степени успеха или неуспеха в достижении цели.

От того, что субъект не видит риска в конкретной ситуации, вынужден идти на риск (возможны значимые потери, имеет место принуждение) или отказывается от действия, эта схема принципиально не меняется.

Зная многообразие источников неопределенности и объективную необходимость субъектов действовать в этих условиях (ситуациях), можно констатировать, что вся соци­альная жизнь на всех уровнях и в каждый момент времени пронизана риском. В реальных ситуациях детерминистские задачи, в которых решение принимается в условиях опреде­ленности, и в которых каждая альтернатива приводит к од­нозначно определенным следствиям, встречаются крайне редко. Так, если мы, «находясь в ресторане высшей катего­рии, ...выбрали телячью котлету, то мы получим ее наверня­ка»¹. «Некоторые считают, что человек может быть уверен лишь в двух вещах: в том, что он умрет, и в том, что [он] должен заплатить подорожный налог. Эти случаи не требу­ют, однако, принятия решения, и поэтому детерминистские задачи можно считать лишь полезной идеализацией»².

Предложенное нами предельно широкое понимание риска позволяет выйти за рамки его количественно-стати­стического, вероятностно-игрового определения, создать обобщенную, ценностно-ориентированную модель риска и рассматривать его как способ адаптации к неопределенно­сти и неизвестности будущего, структурирующий и рацио­нализирующий человеческое поведение³. Многие авторы подчеркивают, что современное общество переживает в на­стоящем свое будущее в форме риска, что риск является способом «колонизации будущего» (Э. Гидденс).

Таким образом, риск не может быть сведен только к ущербу или только к вероятности¹. «Риск — вещь слишком сложная и слишком важная, чтобы его можно было описать одномерно»². «Риск» в современной науке и культуре — та­кая же широкая, обобщающая и фундаментальная категория, как категории смысла, ценности, справедливости, греха³. Она сопоставима с такими категориями, как «свобода» и «раци­ональность». Жизнь человека без риска содержала бы в себе так же мало человеческого, как и жизнь человека без разума или свободы. Она была бы лишена смысла, связанного с ориентацией человеческого существования, которая означа­ет потерять или обрести себя. Счастье человека состоит в полном и подлинном самосовершенствовании, которое озна­чает выбор и решение, иными словами — риск. Отказ выби­рать и принимать решения свидетельствует об отсутствии направленности и смысла, о глубоком отчуждении человека, который отрекается от самореализации⁴. Кроме того, основ­ной человеческий опыт приобретается в ситуациях риска и других пограничных ситуациях (К. Ясперс).

Риск всегда подразумевает наличие свободы, которая является конститутивной чертой человека и самодостаточ­ной ценностью, не требующей обоснований. В случае полно­го лишения свободы индивид теряет свою субъективность, становясь объектом, контролируемым обстоятельствами. С уничтожением свободы начинается уничтожение личности. Кроме того, свобода является средством достижения других ценностей и благ, выполняя таким образом и инструменталь­ную функцию⁵.

В связи с вышеизложенным можно утверждать, что риск является сущностной характеристикой человеческого пове­дения. Человек — единственное существо, способное и то­тально вынужденное рисковать. По Ю. Козелецкому, одной из главных человеческих черт является трансгрессия, или страсть к преодолению границ. Поэтому человек как вид «либо будет трансгрессивным, либо его не будет вообще»⁶.

Демократизация современного общества означает воз­растание степени свободы его членов. В связи с этим можно предложить другое понимание общества риска, отличающе­еся от его трактовки У. Беком и Э. Гидденсом и согласую­щееся с концепцией открытого общества К. Поппера. Об­щество риска — это общество, в котором каждый вынужден делать собственный выбор, а, следовательно, рисковать. «Так уж устроено современное общество, что если ты бездей­ствуешь, то рискуешь быть выбитым из общей скачки, т. к. многие факторы, которые еще вчера могли обеспечить твою жизнеспособность, ныне утратили свое значение. Если же ты выбираешь действование, то ты опять же рискуешь, но этот риск более надежен, потому что рискуют все вокруг»'. При этом останавливается ли человек на достигнутом или продолжает начатое, он рискует что-либо потерять. Иногда продолжать гораздо страшнее, чем начинать, поскольку в первом случае есть чем рисковать.

Так, современное общество развивается благодаря рис­ку. Шагая вперед, оно рискует, и иначе существовать не может. Любая система, и в особенности социальная, жизне­способна, если постоянно пробует новые формы поведения².

Как мы уже выяснили, риск является неустранимым элементом принимаемых решений и практически всегда существует вероятность недостижения поставленных целей. Однако не всякое поведение называют рискованным. Рис­кованное поведение определяется:

• с социальной точки зрения — культурно-историче­ским контекстом действия и социальной значимостью его последствий;

• с точки зрения социального субъекта — его отношени­ем к конкретным ситуациям, в которых он действует.

С социальной точки зрения представление о рискован­ности поведения, также как и о других его характеристиках, может широко варьироваться не только в различных культу­рах, но и вследствие изменения общественных взглядов в одной и той же культуре. Например, отношение к курению и Америке за относительно небольшой исторический проме­жуток времени претерпело несколько изменений. В период гражданской войны курение было достаточно распростра­ненной привычкой. Однако в начале XX в. общественное про­тиводействие курению, обусловленное нравственными и ре лигиозными мотивами, стало настолько сильным, что 14 штатов приняли законы, запрещающие курение. После Второй мировой войны курение снова не только получи­ло широкое распространение, но и снискало социальное одобрение. К началу 60-х гг., когда ученые выяснили, что курение является причиной множества заболеваний, ме­дики, экологи и правительственные организации подвер­гли резкой критике деятельность табачной промышлен­ности, а курильщики стали объектами общественного осуждения. Сегодня курение в Америке считается не толь­ко рискованным поведением, пагубно отражающемся на здоровье курящего. Курильщиков нередко отождествля­ют с наркоманами, невротиками, отравителями воздуха и виновниками пожаров¹. В России же, несмотря на имев­шие место колебания общественного мнения в отношении курения, оно в целом вряд ли может быть оценено как рискованное поведение.

Кстати, этот пример показывает возможную взаимо­связанность различных характеристик социального пове­дения. В данном случае рискованность курения связана с признанием его девиантным поведением. К связи риска и девиации мы еще вернемся в разд. 5.1.

Можно обнаружить много культурных традиций и норм, позволяющих считать одно и то же поведение рискованным в странах Востока и не считать его таковым в Америке или Европе, и наоборот. Кроме того, доминирующая культура любого общества включает в себя субкультуры (професси­ональные, конфессиональные, национальные) и противосто­ящие ей контркультуры (делинквентные, в том числе терро­ристические и фундаменталистские, диссидентские и др.), в которых представления о рискованном поведении будут раз­личаться. Ряд культурных и субкультурных норм будут рас­смотрены нами в разд. 3.1.1.

Для решения проблемы рискованности поведения с точки зрения социальной значимости его последствий це­лесообразно возвратиться к вероятностному пониманию риска. Теоретически для количественной оценки риска как вероятности получения неблагоприятного результата необходимо и достаточно иметь две величины, которые могут быть получены только в результате статистической обработки ряда значений исследуемого параметра, а имен­но: математическое ожидание его величины и среднее квад­ратичное отклонение. Остановимся только на первом статистическом критерии¹. По мнению В. Лефевра, он дол­жен быть больше 0,5, а точнее 0,62, ибо только такая и большая вероятность обеспечивает целесообразность дей­ствия, активность и субъективную уверенность в успехе². Более же детальный взгляд на проблему приводит к выводу, что вероятность события, которая позволяет считать его достоверным, носит контекстуальный характер и зависит от его социальной значимости (важности).

Известно, например, что около 5 % назначенных кон­цертов отменяется. Несмотря на это, мы, купив билет, идем на концерт, будучи, в общем, уверены, что он состоится, хотя вероятность этого события составляет 0,95. Однако если бы 5 % пассажирских самолетов терпели аварию, вряд ли мы стали бы пользоваться воздушным транспортом. Для того чтобы в условиях мирного времени без особой необходимо­сти рисковать жизнью, по-видимому, нужно, чтобы вероят­ность неблагоприятного исхода была не более 0,0001. Впро­чем, различные люди по-разному относятся к риску, но и самые осторожные легко пойдут на него при вероятности неблагоприятного исхода 0,000001 или 0,0000001. Приблизи­тельно такова должна быть вероятность оказаться жертвой транспортной катастрофы, выйдя на улицу большого горо­да, но никто из-за этого не боится выходить из дома и не считает это риском.

Как мы уже выяснили, с субъективной точки зрения одни и те же ситуации могут считаться рискованными или нет. Поэтому мы предлагаем развести понятия «риск» и «отношение к риску». Понятие «отношение к риску» целе­сообразно употреблять в общем смысле, понимая под ним все особенности принятия решений и их осуществления конкретными субъектами, для обозначения которых в со­циологии и особенно в психологии используются термины «готовность к риску», «восприятие риска», «осознание рис­ка», «оценка риска», «принятие риска» и др.

Разумеется, что каждое из понятий, характеризующих субъективное отношение к риску, имеет свой «оттенок» и может рассматриваться, как во взаимосвязи с другими, так и самостоятельно. Например, готовность к риску может трак­товаться как установка личности, которая влияет на вос­приятие конкретного риска, как чувствительность к нему; осоз нание и оценка риска — как предварительный и детальный его анализ, который определяет принятие риска (степень риско­ванности поведения) или непринятие риска (отказ от него).

В свою очередь, само отношение к риску как его приня­тие, по мнению Т. Роккуэлла, может быть объективным и субъективным. По Роккуэллу, объективное принятие риска осуществляется без осознания индивидом величины и веро­ятности неблагоприятного исхода ситуации, а субъективное констатирует его диспозицию¹. На наш взгляд, такая трак­товка объективности и субъективности принятия риска не является бесспорной. Однако очевидно, что исследования в этом направлении могут быть полезными для более глубоко­го проникновения в сущность и особенности рискованного поведения.

В целом социально признаваемая рискованность како­го-либо поведения во многом определяет отношение субъек­тов к риску, а сами основания рискованности (которые могут учитываться как в комплексе, так и в отдельности) располагаются в широком диапазоне между самыми универ­сальными мировоззренческими установками и формальны­ми соображениями (данными) о степени неопределенности, вероятности и пользе событий в конкретных ситуациях.

Представляется, что важным вопросом, ответ на кото­рый должен еще более прояснить сущность риска, является вопрос о том, каким феноменом — объективным или субъек­тивным — он является. В рискологической литературе по этому поводу существуют три точки зрения, признающие объективную, субъективную и объективно-субъективную природу риска.

Как отмечает А. Альгин, риску присуща как субъектив­ная, так и объективная сторона. Выбор определенной аль­тернативы и расчет вероятности ее исхода осуществляет субъект. К тому же люди неодинаково воспринимают одну и ту же величину риска в силу различия (и порой весьма серь­езного) социальных, психологических, нравственных, эконо­мических и прочих ориентации, установок, ценностей. В этом заключается субъективная сторона риска.

В то же время объективность риска, согласно мнению Альгина, проявляется в том, что он отражает реально су­ществующие в общественной жизни явления и процессы, а величина риска представляет собой форму качественно-количественного выражения реально существующей нео­пределенности². С приведенными доводами трудно не согласиться. Од­нако, как представляется, в подобном ключе можно рассмат­ривать любые явления общественной жизни, особенно не вдаваясь в подробности. Поэтому такой, в целом допусти­мый, компромисс между противоположными мнениями, на наш взгляд, усложняет понимание изучаемого феномена.

Рассмотрим теперь субъективистскую трактовку рис­ка, которая в ряде случаев может быть полезной, но кото­рую, однако, мы не разделяем. Суть ее можно передать, например, такой цитатой: «...основное различие между нео­пределенностью и риском... состоит в отношении субъекта к этим условиям, т. е. под факторами неопределенности по­нимаются некоторые объективные факторы внешней сре­ды, которые могут повлиять на рассматриваемую систему. О рисковой ситуации можно говорить, если [субъектом] выявлен фактор неопределенности и известны (оценены) воз­можные результаты и вероятность событий, в которых реализуется фактор неопределенности»¹. Таким образом, в случае риска субъект должен выявить фактор неопределен­ности и сформировать свое отношение к нему.

Опираясь на исследования В. Ойгонзихта² и Е. Венка³, еще более конкретно пишет В. Павлова: «Риск возникает в ситуации осознания опасности, неопределенности или час­тичной управляемости ситуацией. Риск — категория (? — В.З.) субъективная. Кроме осознания опасности он предпо­лагает оценку и выбор альтернативных действий. Если опас­ность не осознается, то речь может идти только о послед­ствиях опасности, но не о риске». По Павловой, риск — это субъективная оценка человеком необходимости и целесо­образности контрдействий, само же рискованное предпри­ятие — уже объективный параметр⁴.

По поводу этого мнения возникает вопрос: правомерно ли сводить риск исключительно к ментальным операциям, а единый поведенческий акт, включающий подготовительную и исполнительную части, разделять на риск и рискованное предприятие, считая риск субъективным, а рискованное предприятие объективным?

У некоторых авторов риск, будучи изначально субъек­тивным, затем превращается в объективный феномен. Так, Ю. Макрушина утверждает, что «имея в основе деятель­ность конкретного индивида, риск субъективен по своей природе, однако впоследствии характеристика субъектив­ности риска уступает место его объективному существо­ванию в системе, „рассеивая" также ответственность за его производство»¹. К сожалению, автор не указывает механиз­мов подобного превращения, но речь, очевидно, идет о кут мулятивных эффектах индивидуальных решений и действий. Логика же здесь простая, но вряд ли оправданная: индиви­дуальные действия (вернее «деятельность») субъективны, а массовые — объективны.

Мы придерживаемся точки зрения об объективности риска. Этот вывод можно сделать из объективной детерми­нированности самого факта поведения социальных субъек­тов, а также из объективного наличия элементов неопреде­ленности при принятии ими решений. Риск существует независимо от осознания его самим субъектом поведения или другими социальными субъектами. «Будущее неопреде­ленно, и потому есть риск. Свободного от риска поведения не существует»².

Выводы

1. Слово «риск» появилось в Европе на рубеже средних веков и нового времени, когда у людей появилось осознание ответственности за принятые решения. Этимология слова показывает только на первые области его применения, ко­торыми были мореплавание и морская торговля, а также его связь со словами «опасность», «угроза». Эту связь обнару­живают и обыденные понимания риска. Толковые словари интерпретируют^риск как активное действие субъекта в условиях неопределенности исхода этого действия с надеж­дой на удачу.

Наиболее фундаментальными к определению риска являются психологические подходы — «европейский» и «американский». В рамках первого подхода главной харак­теристикой ситуации риска является наличие в ней элемен­та угрозы, опасности. В американской традиции риск трактуется как предпочтение, оказываемое труднодоступным (в отличие от гарантированных) целям. Выбору доступных или особенно трудных целей соответствует незначительный и значительный риск. На стыке этих взаимодополняющих подходов рождается понятие риска как специфически лич­ностной формы регуляции поведения в ситуациях, когда стремление к цели осуществляется в опасных условиях. Существуют и другие определения риска, которые в целом позволяют интерпретировать его через понятия «субъект риска», «социальное поведение» и «неопределенность».

3. Риском является целенаправленное поведение соци­ального субъекта, осуществляемое в условиях неопределен­ности его исходов. Исходя из объективности социального поведения и невозможности для субъектов точно предви­деть его последствия, следует признать объективность рис­ка, его атрибутивность для человеческих действий и его необходимость для свободы и самоопределения личности, социальной группы, общества.

4. Риск существует независимо от его осознания субъек­том поведения или другими социальными субъектами. Он является неустранимым элементом принимаемых решений, и практически всегда существует вероятность недостижения поставленных целей. Тем не менее не всякое поведение назы­вают рискованным. Рискованное поведение определяется с социальной точки зрения его социальной значимостью, а с точки зрения социального субъекта — отношением к риску.

5. «Риск» и «опасность» — различные, хотя и связан­ные друг с другом понятия. Риск является свойством (одной из характеристик) социального поведения, опасность — свойством среды. Опасность может выступать в различных формах: вызова, собственно опасности, угрозы. Потенци­альность и актуальность опасности может рассматриваться, как с объективной, так и с субъективной точек зрения. То есть опасность может быть реальной и мнимой, вполне или не вполне осознаваемой.

■ 2.2. Классификация риска

Как мы уже показали, риском пронизана вся обществен­ная жизнь. Поэтому классификация рисков по различным основаниям и выделение основных их типов по значимым социологическим критериям является очередной важной задачей, решение которой позволит сориентироваться в многообразии рисков, установить закономерные связи меж­ду ними.

В литературе чаще всего выделяются природный, техни­ческий и социальный риск. В свою очередь социальный риск может, например, включать в себя биосоциальные, профес­сиональные, техногенные и экологические, социально-поли­тические, аномичные и криминогенные риски, риски отчуж­дения и риски кризиса монополии одной системы знания¹. И хотя авторы выделяют критерии данной классификации (объекты, время, пространство и источники риска²), они вряд ли могут быть применены ко всем вышеперечисленным ви­дам риска. Существуют и, так сказать, более экзотические классификации. Так, В. Асташкин выделяет общегражданский риск, профессиональный риск и риск как «плату за удоволь­ствие и комфорт»³.

Анализ различных видов риска приводит к их классифи­кации, содержащейся в табл. 5. В предлагаемой классифика­ции виды риска, представленные дихотомиями, следует рас­сматривать скорее как континуумы.

Прежде всего, обратимся к содержательному раскрытию субъектно-объектных характеристик риска. Как уже было отмечено, под субъектами риска мы понимаем всех индиви­дуальных и коллективных акторов общественной жизни, принимающих решения и соответственно им строящих свое поведение. Объектами риска являются те индивиды или со­циальные группы, которые испытывают на себе последствия принятых субъектами решений. Субъекты риска могут ис­пытывать на себе последствия и собственных решений, т. е. являться одновременно и объектами риска. Поэтому по субъектно-объектным характеристикам следует различать индивидуальный, индивидуально-индивидуальный, индивиду­ально-коллективный, коллективный, коллективно-индивиду­альный и коллективно-коллективный виды риска.

В практическом плане использование предложенной классификации может встретить ряд затруднений. С одной стороны, эти затруднения иногда связаны с невозможнос­тью определить субъект и объект риска, например, в случае рисков второго порядка. С другой стороны, несколько субъектов различными способами и автономно могут воз­действовать на один и тот же индивидуальный или коллек­тивный объект и, наоборот, решение одного субъекта мо­жет иметь одинаковые или различные последствия для разных объектов. Например, в приведенных нами воспоминаниях В. Франкла его решение о выезде из страны могло иметь последствия, как для него самого, так и для его роди­телей.

Риск возникает в различных условиях, которые часто определяют его содержание. Одной из важных характери­стик среды возникновения риска является степень его соци­альной обусловленности (инстшпуционализированности).

Институционализированные, т. е. социально принятые, а иногда и социально обязательные формы риска существова­ли еще в традиционных обществах, часть из которых сохра­нилось до сих пор. Это — риск в азартных играх, инициации, дуэли. Э. Гидденс, ссылаясь на исследование Р. Фирта, приво­дит пример институционализированного суицида в Тикопии. «Здесь принято, чтобы недовольные жизнью люди выходили на каноэ в открытое море. Из-за коварства волн у человека всегда есть шанс не выстоять перед этим испытанием; его шансы выжить зависят также и от того, как скоро община заметит его отсутствие и отреагирует на него»¹.

Риск может быть институционализирован как на уров­не общества, так и на уровне поведения отдельных соци­альных групп. На уровне общества существуют целые сис­темы институционализированного риска. Это, например, конкурентные рынки товаров, рабочей силы, инвестиций. Здесь риск является основой построения этих систем². Точ­но так же риск является имманентным свойством деятельно­сти, например, таких профессиональных групп, как каска­деры, укротители, гонщики.

Институционализация риска ограничивает свободу дей­ствий субъектов, однако социальные нормы ориентируют их поведение лишь в наиболее значимых для общества си­туациях. Для большинства же случаев принятия решений рискованный выбор может вынуждаться такими фактора­ми, как личностные диспозиции, ожидания других людей, параметры ситуации (наличие угрозы, отсутствие средств, времени) и рядом других.

В работах, посвященных рассмотрению рисков с точки зрения степени свободы субъектов, показано, что различе­ние добровольности/недобровольности их действий не яв­ляется столь однозначным, каким кажется на первый взгляд. Исследуем его на примере профессионального риска.

Во-первых, добровольность и недобровольность профес­сионального риска можно рассматривать на двух уровнях: на уровне выбора профессии или места работы, а также на уровне выполнения конкретных трудовых задач. На первом уровне добровольным риском следует считать желание субъекта выбрать конкретную в той или иной степени опас­ную профессию, место работы¹. Недобровольность — вы­нужденность такого выбора, например, тогда, когда найти другую работу не представляется возможным.

Несомненно, характер выбора первого уровня оказыва­ет влияние на рискованность выборов второго уровня, ска­зывается на удовлетворенности трудом, и эта связь, конечно, важна. Однако она влияет на процесс труда опосредованно, а поэтому в анализе трудового риска не является определя­ющей. Следует считать, что попадание человека в конкрет­ную трудовую среду включает адаптационные и перспек-тивообразующие регуляторы его поведения, относительно независимые от причин сложившегося положения. Иными словами, добросовестный, ответственный работник, если придется, будет успешно трудиться и на нелюбимой рабо­те, хотя это и потребует от него дополнительных волевых усилий.

Гораздо более важным является второй уровень рас­смотрения проблемы. С точки зрения функционирования работника в рамках конкретного трудового процесса доб­ровольный риск связан, во-первых, с инициативой, новатор­ством, творчеством, с принятием на себя ответственности, со стремлением увеличить эффективность труда и, во-вто­рых, с сознательным нарушением алгоритма трудовых дей­ствий. Недобровольный риск в основном обусловлен осо­бенностями конкретного производства, а также нештатными ситуациями, вынуждающими работника реагировать на них. Речь идет об угрозах и опасностях для жизни и здоровья, материального положения или реноме индивида (группы).

Конечно, между добровольным и недобровольным рис­ком не существует жестких границ. Так, человек, изначально рисковавший добровольно, впоследствии может приобрести «вкус к риску» (Ф. Робайе), потребность в его преодолении и поэтому будет рисковать уже вынужденно. Или человек, вынужденно попавший в трудную ситуацию, может действо­вать творчески, проявлять разумную инициативу.

Наличие или отсутствие аналогов решений при воз­никновении рисковой ситуации позволяет рассматривать ординарные и неординарные риски. Как справедливо от мечает Э. Гидденс, бьльшая часть поведения субъектов явля­ется обыденной, рутинной, и даже если в процессе этой ру­тинной деятельности приходится часто принимать трудные решения, стратегии для их принятия уже существуют¹. Это — ординарные решения. Примером одного из них мо­жет служить решение юноши или девушки поступить в вуз.

Отличительной чертой неординарных рисков является то, что по условиям возникновения они уникальны, не име­ют аналогов, либо невозможно найти достаточного количе­ства примеров, чтобы использовать их для правильного построения поведения. К неординарным решениям относит­ся, например, большинство решений в сфере бизнеса, вооб­ще инновационные и творческие решения, в результате которых создаются качественно новые материальные и духовные ценности.

Ранее мы уже выяснили, что неопределенность ситуации может являться как следствием ограниченности возможнос­тей человека, так и следствием действия механизмов случай­ности, находящихся в окружающей среде, что предполагает различные возможности влияния субъекта на конкретную ситуацию. В соответствии с этим, вслед за Ю. Козелецким, выделим квалификативный риск и риск со случайной нео­пределенностью². В квалификативных задачах успех дей­ствий субъекта зависит от его способностей, компетенции, опыта. Например, качество сложной работы или результат спортивных состязаний в решающей степени определяются этими показателями. Случайную неопределенность субъект снизить не в состоянии, и поэтому ему приходится полагать­ся лишь на удачу. Здесь механизмами порождения случайно­сти могут являться рулетка, рыночная конъюнктура, природ­ные явления, неожиданные действия других субъектов и т. п.

Разумеется, что рассмотренные риски в чистом виде встречаются редко. Обычно же мы можем говорить о преоб­ладании в конкретной ситуации или квалификативности, или случайности. Однако существует мнение, что по мере разви­тия цивилизации и роста уровня знаний людей результат де­ятельности все чаще зависит от человека. Указывая на то, что люди все чаще решают задачи квалификативного типа, «исследователи проблем цивилизации патетически утвержда­ют даже, что „человек начинает властвовать над своей судь­бой" »³. Но если, например, опираться на исторические типы риска К. Лау, которые нами будут рассмотрены ниже, мож­но сделать скорее противоположный вывод.

Следующим важным основанием для описания рисков является их содержание. Содержание рискованных реше­ний определяется отношением субъектов к риску, которое в свою очередь зависит от оценки ими среды возникнове­ния риска и его возможных последствий. Следует подчерк­нуть, что субъект может и не сформировать своего отноше­ния к риску, т. е. не осознать его. Однако вне зависимости от этого, какое-либо решение будет принято, и рискованное поведение будет иметь те же содержательные аспекты, что и осознанный риск.

В разд. 2.1.3 мы предложили возможную взаимосвязь элементов отношения к риску как процесс или как динами­ку развертывания рискованного поведения. Но существует и принципиально иная точка зрения, согласно которой та­кие элементы отношения к риску, как готовность к риску и склонность к риску являются, по сути, различными вида­ми риска. Так, Т. Корнилова и А. Долныкова под готовно­стью к риску понимают личностный потенциал субъекта продуктивно разрешать ситуации неопределенности, кото­рый включает в себя опору на прошлый опыт, умение по­лагаться на себя без достаточной ориентировки в ситуации, предвосхищать возможные уровни самоконтроля поведения и в целом регулировать свои познавательные и поведенчес­кие стратегии. Склонность же к риску этими исследовате­лями связывается уже не с праксеологическим, а с гедони­стическим контекстом, т. е. с поиском острых ощущений в результате подверженности опасности (например, в экстре­мальных видах спорта)!. Но, тем не менее, и в том и в дру­гом случае речь идет именно о риске, т. е. о регуляции по­ведения в ситуациях неопределенности. Таким образом, по характеру цели действий следует различать праксеологический и гедонистический риск. Праксеологический риск направлен на успешное решение задачи в условиях неполноты информации, которая этой задаче объективно присуща. Поэтому в риске такого вида первичен когнитивный компонент анализа ситуации. Гедо­нистический риск направлен на то, чтобы поставить себя в ситуацию неопределенности, в физически и или социаль­но опасные условия, а затем их преодолеть. То есть здесь сначала принимается решение рисковать, и уже в процессе рискованного действия при необходимости включается регуляторный механизм анализа и выбора альтернатив.

Можно также сказать, что основной целью праксеоло-гического риска является результат, а основной целью гедо­нистического риска — скорее процесс деятельности. При этом следует подчеркнуть, что вид последней во многом определяет выбор цели субъектом. Например, игра предпо­лагает получение удовольствия прежде всего от нее самой. Поэтому, даже проиграв, многие не особенно огорчаются и при случае играют вновь. Другое дело — выполнение слу­жебных обязанностей как способ получения материального и морального вознаграждения или повышения социального статуса. Можно по-разному относиться к своей работе — любить или не любить ее, но все же главным в ней является результат. Разумеется, бывает и так, что для конкретного субъекта удовлетворение от процесса деятельности и от достижения ее результата (например, в творчестве) нераз­рывно связано.

Выделяя праксеологический и гедонистический виды риска, нельзя не провести аналогию с «американским» и «европейским» подходами к его пониманию. И хотя эта аналогия далеко не полная, мы и здесь остаемся привержен­цами первого подхода, поскольку «в обыденном сознании чувство „я рискую" в большей степени связано с оценкой меры обдуманности своих действий, а не с готовностью искать острые ощущения» •.

Для дальнейшей классификации рисков по направлен­ности субъектов на цель действий воспользуемся термино­логией, принятой в работах по безопасности труда², и вы­делить риск действия и риск бездействия³. Под риском действия будем понимать риск объективно вызванный, обусловленный конкретной ситуацией и субъективно на­правленный на достижение цели действия. (При этом не важно, что будет являться этой целью — процесс или ре­зультат.) В целом риск действия отличается преобладанием чувства ответственности, самомобилизацией, бдительным самоконтролем. Однако, зная различия в отношении к рис­ку различных субъектов, в риске действия следует выделить обоснованный и необоснованный риск.

В самом широком смысле обоснованность риска зави­сит от приносимой им пользы¹. Критерий обоснованности решений с риском — конечный результат, оценка которого производится через его полезность, принимаемую как от­ношение лица, принимающего решение, к своему возмож­ному выигрышу или проигрышу². Более конкретно альтер­натива с обоснованным риском представляет собой вариант поведения адекватный сложившимся обстоятельствам, т. е. характеризующийся правильной оценкой ситуации, своев­ременно принятым решением, осуществленным с минималь­ными затратами с учетом возможных последствий и перс­пектив, и в том числе с учетом интересов других субъектов.

Уточним имеющиеся здесь основные понятия на приме­ре экономического риска³. Сначала о правильности оценки ситуации. Ее (правильность) не следует понимать в строгом математическом смысле, ведь правильным может быть от­вет в математической задаче, но тогда вопрос о риске сни­мается. Однако социальное действие — не математическая задача с единственным правильным решением, поскольку оно планируется и осуществляется в условиях неопределен­ности. И чем больше возрастает неопределенность и значи­мость действия и его последствий, тем больше риск и тем труднее определить конечный результат. Поэтому правиль­ность оценки ситуации определяется с точки зрения дости­жения, частичного достижения или недостижения цели. (Кроме того, достижение цели может быть, так сказать, различного качества, и в том числе различного социального качества.) Например, известно, что более половины малых предприятий разоряется. Следовательно, разорившиеся пред­приниматели неправильно оценивали свою компетентность, факторы производства, конкурентов, политическую ситуа­цию и т. п. И, конечно, социология должна заниматься со­циальной составляющей этих проблем.

Своевременность принятия решений следует понимать в следующем смысле. Для того чтобы правильно оценить ситуацию и принять обоснованное решение, экономический субъект собирает различную информацию. Но каким бы длительным ни был этот процесс, абсолютно исчерпываю­щей информации не удается собрать никому. Позтому субъект должен постоянно ориентироваться на изменение конъюнктуры рынка, действия различных индивидуальных и коллективных акторов: ведь при резком изменении ситу­ации даже самое продуманное и взвешенное решение ока­жется ненужным. Поэтому в данном случае своевременное решение — это решение, принятое в точке достижения максимальных экстремумов двумя факторами, а именно в тот момент, когда собрано достаточное количество инфор­мации, и когда ситуация максимально соответствует дости­жению целей действия, которые имелись в виду при сборе этой информации. Разумеется, что в реальности эту точку или этот момент можно определить лишь приблизительно, хотя и существуют специальные методики для определения оптимального временного интервала для принятия решения.

Оценка затрат (издержек) рискованного действия — также достаточно сложная проблема. Однако, продолжая предыдущий пример, можно утверждать, что риск будет обоснованным, если затраты (материальные, временные, моральные, социальные) на сбор необходимой информации не становятся равными или большими планируемых выгод. Что же касается чисто моральных издержек, то их изучение с методической точки зрения ничем не отличается от изуче­ния восприятия риска, которое уже много лет с успехом осуществляется представителями «психометрической школы».

И, наконец, учет перспектив, интересов других соци­альных акторов и их возможных ответных действий пред­полагает оценку рискованной ситуации не только непосред­ственно, но также и в самом широком социальном контексте. Многие авторы указывают и на безусловную необходимость соблюдения нравственных правил в рискованном поведении'. Эти и вышеуказанные критерии обоснованного риска мо­гут быть операционализированы применительно к конкрет­ным случаям и видам деятельности в соответствии с целями исследований.

Необоснованный риск как разновидность риска дей­ствия также субъективно направлен на достижение цели, однако в силу различных причин полностью или частично имеет противоположные обоснованному риску качества. Часто субъектам, демонстрирующим необоснованный риск, присуща недооценка ситуации и переоценка своих возмож­ностей, в результате чего возникает уверенность в успехе предпринимаемого рискованного действия.

субъект должен постоянно ориентироваться на изменение конъюнктуры рынка, действия различных индивидуальных и коллективных акторов: ведь при резком изменении ситу­ации даже самое продуманное и взвешенное решение ока­жется ненужным. Поэтому в данном случае своевременное решение — это решение, принятое в точке достижения максимальных экстремумов двумя факторами, а именно в тот момент, когда собрано достаточное количество инфор­мации, и когда ситуация максимально соответствует дости­жению целей действия, которые имелись в виду при сборе этой информации. Разумеется, что в реальности эту точку или этот момент можно определить лишь приблизительно, хотя и существуют специальные методики для определения оптимального временного интервала для принятия решения.

Оценка затрат (издержек) рискованного действия — также достаточно сложная проблема. Однако, продолжая предыдущий пример, можно утверждать, что риск будет обоснованным, если затраты (материальные, временные, моральные, социальные) на сбор необходимой информации не становятся равными или большими планируемых выгод. Что же касается чисто моральных издержек, то их изучение с методической точки зрения ничем не отличается от изуче­ния восприятия риска, которое уже много лет с успехом осуществляется представителями «психометрической школы».

И, наконец, учет перспектив, интересов других соци­альных акторов и их возможных ответных действий пред­полагает оценку рискованной ситуации не только непосред­ственно, но также и в самом широком социальном контексте. Многие авторы указывают и на безусловную необходимость соблюдения нравственных правил в рискованном поведении'. Эти и вышеуказанные критерии обоснованного риска мо­гут быть операционализированы применительно к конкрет­ным случаям и видам деятельности в соответствии с целями исследований.

Необоснованный риск как разновидность риска дей­ствия также субъективно направлен на достижение цели, однако в силу различных причин полностью или частично имеет противоположные обоснованному риску качества. Часто субъектам, демонстрирующим необоснованный риск, присуща недооценка ситуации и переоценка своих возмож­ностей, в результате чего возникает уверенность в успехе предпринимаемого рискованного действия.

Риск бездействия имеет место тогда, когда субъект строит свое поведение вразрез с целями деятельности. Пользуясь терминологией Т. Котарбинского, такие действия можно назвать «противоуспешными»¹. Риск бездействия связан, например, с сознательным нарушением установлен­ного алгоритма производимых операций, техники безопасно­сти, с собственно бездействием в ситуациях, когда обстанов­ка требует принятия решений. Риск бездействия вызывается ситуативными и/или аффективными потребностями: стрем­лением к минимизации усилий, желанием удовлетворить самолюбие или предвкушением наслаждения от пережива­ния опасности в деятельности, которая жестко алгоритми­зирована и направлена на достижение строго определенно­го результата. Таким образом, риск действия может быть как обоснованным, так и необоснованным. Риск же бездей­ствия может быть только необоснованным с точки зрения достижения целей деятельности.

Можно также сделать вывод, что праксеологический риск может быть, как риском действия, так и риском без­действия, а гедонистический риск — только риском дей­ствия, поскольку целью последнего является само рискован­ное поведение. Кроме того, едва ли кто-нибудь будет, например, прыгать с трамплина на лыжах для получения удо­вольствия, не предпринимая никаких действий для того, чтобы благополучно приземлиться. В свою очередь и прак­сеологический, и гедонистический риски могут быть обо­снованными и необоснованными.

В литературе нередко упоминается и феномен проявле­ния чрезмерной осторожности, который следует считать неоправданным риском. Во-первых, потому, что в результа­те излишней осторожности упускаются возможные пре­имущества или снижается эффективность действий. А во-вто­рых, неоправданная осторожность, как правило, не позволяет преодолевать сложные, критические ситуации и достигать поставленных целей.

Таким образом, предельными случаями необоснованно­го риска являются авантюризм и перестраховка.

Еще одним основанием для классификации рисков яв­ляется характер их последствий. Следует считать, что имен­но характер возможных последствий играет важнейшую роль при принятии решения субъектом, определяет содер­жание этого решения. Принимая решение, субъект взвеши­вает все «за» и «против», т. е. оценивает результат своих будущих действий как в случае успеха, так и в случае не­удачи.

В рискологической литературе упоминаются различные последствия риска. Часто они связываются с аспектами принимаемых решений или с ответами на вопрос: чем мы рискуем или в чем риск? При этом указываются материаль­ные, экономические, правовые, политические, психологичес­кие, нравственно-воспитательные, социальные, экологичес­кие и другие последствия риска.

Подобное разнообразие терминов имеет место, во-пер­вых, потому, что они даны на разных уровнях обобщений. Например, психологические последствия риска на уровне общества можно рассматривать как общественно-психоло­гические, на уроне социальных групп — как социально-психологические, на уровне индивидов — как собственно психологические. С другой стороны, одни и те же послед­ствия могут по-разному оцениваться различными науками. Так, один и тот же материальный ущерб может рассматри­ваться с экономический, правовой, психологической и дру­гих точек зрения. И, наконец, многие термины трактуются по-разному или имеют несколько смыслов и поэтому долж­ны употребляться в определенном контексте.

Мы же для создания наиболее общей классификации рисков по роду их последствий выделим риски с материаль­ными и моральными последствиями. В данном случае под материальными последствиями будем понимать послед­ствия, влияющие на наличие и качество любых материаль­ных ресурсов, состояние физической среды, необходимых социальным субъектам; под моральными — последствия, влияющие на психику индивидов, психологию групп, обще­ственное сознание.

Материальные и моральные последствия во многих слу­чаях взаимообусловливают друг друга. Например, экономи­ческий (материальный) успех улучшает моральное состоя­ние достигших положительного результата субъектов. Точно так же и решение, повлекшее моральный ущерб, например ухудшение морально-психологического климата в группе, может привести к материальным потерям в результате сни­жения эффективности деятельности.

В результате рискованного поведения под угрозой мо­жет оказаться и само существование индивида. Жизнь че­ловека зависит от его физического (материальная субстан­ция) и душевного (по нашей терминологии — морального) здоровья. В целом же здоровье людей обусловлено не толь­ко их индивидуальными организмическими и психологиче­скими особенностями, но и всем широким многообразием 128 социальных факторов. Поэтому жизнь человека стоит в центре нашего различения материального и морального, а с другой стороны — объединяет все последствия риска.

Последствия риска могут быть значительными и незна­чительными. Масштаб последствий может рассматривать­ся как на индивидуальном, так и на коллективном уровнях.

Со значительными последствиями на уровне индивида связан, прежде всего, риск с угрозой для его жизни. Кроме того, для индивидов значимы такие события, как вступление в брак, смена профессии, решение сыграть в азартную игру «по крупному», вложить все свои средства в какое-либо предприятие и им подобные.

На коллективном уровне риск со значительными по­следствиями связан со все более возрастающими процесса­ми глобализации. Они проявляются и в потенциальной гло­бальности отдельных, часто коллективных решений, и в возможности агрегирования, хотя и не столь значимых в отдельности действий множества субъектов. Риск со значи­тельными последствиями на уровне общества касается инте­ресов и жизненных шансов большинства людей. Так, в слу­чае применения ядерного оружия на карту может быть поставлена судьба всей цивилизации.

Как правило, значительные последствия трудно подда­ются коррекции. Таковы, например, результаты нарушения баланса экосистемы в районе Аральского моря. В случае же смерти человека уже вообще ничего невозможно исправить.

В большом количестве случаев степень значимости последствий риска определяют и такие его характеристики, как предсказуемость/ непредсказуемость, калькулируе-мость/ некалькулируемость и локализованность/ неопре­деленность проявлений во времени. Предсказуемость рис­ка — это возможность предвидеть все возможные его последствия. Предсказуемый риск может быть калькулиру­емым и некалькулируемым, непредсказуемый — всегда не­калькулируем. Последствия калькулируемого риска подда­ются количественно-вероятностному измерению, что дает возможность их снижения, страхования и возмещения.

Риск со значительными последствиями трудно предска­зать, определить время его существования, а тем более скалькулировать. Например, до сих пор неизвестно, какие долгосрочные последствия повлечет за собой авария на Чер­нобыльской АЭС и какое время эти последствия будут про­являться. Кроме того, многие из них пока не поддаются объяс­нению. Так, в тридцатикилометровой зоне отчуждения вдруг образовались популяции кур, которые перестали бояться лис. Сформировались собачьи стаи, по своей структуре напоми­нающие волчьи. Длина иглу елей увеличилась до пяти-шести сантиметров, и они стали похожими на сосны.

И, наконец, важным фактором в детерминации риско­ванных решений является такая характеристика их послед­ствий, как актуальность / отсроченность. Молодой здоро­вый человек может понимать опасность курения, но относить его потенциальный вред к отдаленному будущему. Точно так же и решения, связанные со значительными для общества по­следствиями, могут казаться субъекту слишком далекими от него, что может уменьшать осознание риска¹.

Выводы

1. Риск классифицируется по субъектно-объектным ха­рактеристикам, условиям возникновения, содержанию и воз­можным последствиям. В предложенной классификации виды риска, представленные дихотомиями, следует рассмат­ривать скорее как континуумы.

2. По субъектно-объектным характеристикам следует различать индивидуальный, индивидуально-индивидуальный, индивидуально-коллективный, коллективный, коллективно-индивидуальный и коллективно-коллективный риски.

3. Основными условиями возникновения рисков являют­ся: их социальная обусловленность (институционализирован-ность / неинституционализированность), степень свободы субъекта (добровольность / недобровольность), наличие аналогов решений (ординарность / неординарность), а так­же возможность субъекта влиять на ситуацию (квалифика-тивность / случайностность).

4. Содержание рисков раскрывается через характер цели действий (праксеологический и гедонистический риск), их направленность на цель действий (риск действия и без­действия) и степень обоснованности решений (обоснован­ный и необоснованный риск).

5. По возможным последствиям могут быть выделены следующие виды рисков: по роду последствий — материаль­ные и моральные, по масштабу последствий — риски со зна­чительными и с незначительными последствиями, по пред­сказуемости — предсказуемые и непредсказуемые, по калькулируемости — калькулируемые и некалькулируемые, по времени существования — локализованные и неопреде­ленные, по времени проявления последствий — актуальные и отсроченные.