- •Социология: Энциклопедия
- •А.А. Грицанов
- •С.А. Радионова
- •Д.В. Галкин
- •В.И. Овчаренко, м.Н. Мазаник
- •A. Wozniak
- •Т. Г. Румянцева
- •Г.Н. Соколова
- •А.А. Грицанов
- •Св. Воробьёва, ю.А. Коршунов
- •Г. В. Беляев
- •А.А. Грицанов, е.Н. Вежновец
- •А.А. Грицанов, а.В. Филиппович
- •О. В. Терещенко
- •О. В. Терещенко
- •А.Я. Сарпа
- •О. В. Терещенко
- •I основан на использовании количественных мер, его задача - t
- •Св. Воробьёва
- •О. В. Терещенко
- •О.В. Терещенко
- •Св. Сивуха
- •О. В. Терещенко
- •Св. Сивуха
- •О. В. Терещенко
- •А.А. Iрицинов
- •К. И. Скуратович
- •Л. Г. Титаренко
- •А.А. Грицанов
- •В. И. Овчаренко
- •П. В. Терешкович
- •В. В. Мацкевич
- •В.Н. Фуре
- •3) После совершения действия, противоречащего а., прошло достаточно времени для того, чтобы индивид успел изменить а.
- •А.О. Рабинович
- •Л. Г. Титаренко
- •М. В. Батурчик
- •Д.М. Булынко
- •А.А. Грибанов
- •А.А. Грицанов
- •А.А. Гришин
- •А. Б. Александрова
- •А. Б. Александрова
- •А.Б. Александрова
- •А.А. Грицанов
- •А.А. Berger, и. Ф. Ухваноеа-Шмыгова
- •С.А. Радионова
- •Г.Н. Соколова
- •А.А. Грицанов
- •Е.М. Прилеп ко
- •А.В. Бобрикоеа, л.М. Сагальчик
- •В. И. Овчарепко
- •Ем. Прилепко
- •Д.В. Галкин
- •А.А. Грицанов
- •А.Л. Грицанов
- •А.А. Грицанов
- •Н.А. Шматко
- •А.А. Грицанов
- •С.А. Радионова
- •Л. Г. Ионин
- •М.Г. Баканова
- •И.И. Овчаренко
- •А.А. Грицанов
- •А.А. Грицанов
- •Д.В. Галкин
- •А.Е. Иванов
- •А.А. Грицапов, д. В. Галкин, а.Е. Иванов, и.Д. Карпенко
- •А.А. Горных
- •В. И. Овчаренко
- •А. П. Репеко
- •Е.А. Кечина
- •Г. Н. Соколова
- •А.А. Грицанов
- •А.А. Грицанов
- •А.А. Грицанов
- •А.А. Грицанов
- •О. В. Терещенко
- •О. В. Терещенко
- •О. В. Терещенко
- •О.В. Терещенко
- •О.В. Терещенко
- •М.В. Батурчик
- •А.А. Грицанов
- •Д. В. Мапборода
- •Л. Г. Титаренко
- •Л.Г. Титаренко
- •И. Р. Чикалова
- •Св. Воробьёва
- •А.Л. Грицанов
- •Г.Н. Соколова
- •А.А. Грицанов, в.И. Овчаренко
- •Е.П. Коротченко
- •Св. Воробьёва
- •В.Л. Абушенко
- •Е.Н. Вежновец, и.В. Сидорская
- •О.В. Кобяк
- •О.В. Кобяк
- •О.В. Кобяк
- •О.В. Кобяк
- •О. В. Кобяк
- •О. В. Кобяк
- •О. В. Кобяк
- •О.В. Кобяк
- •В.Л. Абушенко
- •О. В. Терещенко
- •А.А. Грицанов
- •В.А. Балцееич
- •Н.В. Александрович I
- •А.Р. Усманот
- •Г.Н. Соколом
- •А.А. Грицанов
- •Л. П. Шахотько
- •Е.А. Кечина
- •А.А. Грицанов
- •А.А. Грицанов
- •О. В. Терещенко
- •Д. В. Майборода
- •Д.В. Майборода
- •М.Р. Жбанков
- •Л. С. Дудинский
- •В. И. Овчарен ко
- •О. В. 1ерещето
- •А.А. Грицанов
- •Е. Tauber
- •И.Н. Красавцем
- •В.И. Овчаренко
- •В.Л. Абушето
- •Л.А. Грицанов
- •B.Ji. Абушенко
- •М.Р. Жбанков
- •А.И.Лойт
- •А. И. Лойко
- •В.Н. Фуре
- •Л.И. Науменко
- •Е.П. Коротчето
- •А.А. Грицанов
- •А.А. Грицачов
- •А.Д. Шукаев
- •3) Постсовременное (постиндустриальное, информационное). И.О. Рассматривается как качественно новый период в развитии цивилизации.
- •И. В. Сидорская
- •Ало. Бабспщев
- •И.Д. Карпенко
- •О.Н. Кукрак
- •А. П. Ренет
- •В. Т. Новиков, о. В. Новикова
- •В.И, Овчаренко
- •Политическсм индивидуалы ном обществ ние к которя ходе которог орудиями чу ческое перес организации
- •Сю. Солодовников
- •А.Д. Шукаев
- •П.А. Водопьянов
- •А.П. Лимаренко
- •Св. Силков
- •А. Р. Усманова
- •Н.В. Гришина
- •Л.Ю. Бабайцев
- •И. В. Сидорам
- •М.Р. Жбан кон
- •В.И. Овчаренко
- •Л.А. Грицанов
Л. С. Дудинский
ДИЛЬТЕЙ (Dilthey) Вильгельм (1833-1911)- немецкий философ, психолог и историк культуры. Профессор в университетах Базеля, Киля, Бреслау и Берлина. Главные произведения - "Введение в науки о духе. Критика исторического разума" (1883), "Описательная психология" (1894), "Возникновение герменевтики" (1900) и др.
Д. стремился обособить "науки о духе" от естествознания -"наук о природе". Исходная позиция Д. состояла в установлении того обстоятельства, что природная реальность всегда предстает в сознании человека, в его познавательной деятельности как нечто, имеющее феноменальный характер. И если естествознание и ведет речь о "не зависящем от нас предметном порядке явлений", движущихся по некоторым законам, являющимся выражением и проявлением "существующей независимо от нас великой реальности", оно должно при-
знать, что имеет дело лишь с ничтожной частью, отдельными феноменами этого великого целого. Будучи направленным на эту небольшую часть действительности, основываясь на содержании сиюминутной чувственности, в которой только и может быть дан человеку "великий предмет - природа", естествознание гипотетически дополняет этот чувственный материал мыслительными конструкциями, стремясь обозреть данные органов чувств как результат воздействия природы, понимаемой как нечто целостное и завершенное. Естественнонаучные высказывания, предметом которых и является чувственно-феноменальный материал, всегда остаются чисто объясняющими высказываниями, сводя чувственность к чему-то элементарному, самоочевидному.
Иное дело "наука о духе", утверждает Д., ее методологическое основание - описательная психология. Здесь нет и принципиально не может быть никакой "феноменальности", не может быть абсолютного разделения субъекта и объекта, личности и истории. Сама точка зрения исследователя, наблюдателя оказывается здесь вплетенной в ткань исследуемого объекта, истории. История не дана человеку как нечто отделенное от него пространством и временем. Как предмет познания история не "навязывается" ему извне в каком бы то ни было чувственном материале, но, наоборот, человек может осознавать себя лишь как историю, и эта последняя должна пониматься как нечто впервые порождающее, конституирующее его субъективность, обращающуюся затем к самой себе в историческом самопознании. Специфика наук о духе должна быть выведена, по Д., из сопоставления их методологических оснований с принципами организации научного знания в естественных науках, из исследования специфических условий получения знания, существующих в "науках о природе" и в "науках о духе". Но так как Д. имел перед собой опыт развития естествознания, находящегося на определенной ступени (классическая физика), то и особенности гуманитарных наук, которые, по Д., должны были стать явными из сравнения современного Д. естествознания и системы конструируемых им "наук о духе", не были им четко обозначены.
Д. был прав, указывая, что человек, исследующий историческую реальность, обращающийся к истории с целью выявления собственной сущности, определения своего жизненного признания, своего исторического предназначения, эту историю сам и творит. История - это история человека, преследующего свои цели. По мнению Д., в отличие от естественных наук общественные дисциплины должны не "объяснять", а "понимать" социальные явления. "Понимание", по Д., основывается на изучении и постижении мотивов человеческой деятельности, обусловившей то или иное событие.
Настаивая на принципиальном и существенном отличии наук, изучающих неодушевленные предметы, от наук, изучающих поступки людей, Д. уделял особое внимание разработке теоретиков методологических проблем наук о духе. В этом плане одним из наиболее ощутимых результатов деятельности Д. было создание им "понимающей психологии" и "понимающей социологии".
Антитеза "естествознание - гуманитарные науки" в отношении исследования человеческой психики представлялась Д. в виде: "объясняющая психология - описательная психология". Работа Д. по созданию новой психологической науки (а точнее - ее новых гносеологических ориентации), психологической дисциплины, которая смогла бы адекватно отразить и
286
истолковать специфические явления и процессы психической жизни человека, определялась той своеобразной ситуацией, которая сложилась в развитии психологической науки в конце 19 в. Она характеризовалась интенсивным развитием экспериментальной психологии, методологическое основание которой составляла философия позитивизма. Исходные посылки психологической теории Д. находились в явной оппозиции по отношению к этим концепциям и характеризовались скептицизмом по поводу тех перспектив, которые якобы открывало применение психологического эксперимента само по себе.
Формулируя цели своей критики этой психологии, основное содержание которой задавалось позитивистскими философскими концепциями Милля и Конта, Д. саркастически замечает, что он выступает против учения о душе, в котором она отсутствует. Та сфера реальности, которая должна исследоваться психологической наукой, лежит вовсе не там, где ее пытаются выявить и объяснить представители предшествующей Д. психологии, интерпретирующие ее в целом как естественно-научную дисциплину. Предмет новой, описательной и истолковывающей психологии, в создании которой Д. видит свою задачу, - целостность индивидуальности, взятой во всем богатстве и многообразии ее проявлений, манифестаций. Вся полная и целостная человеческая природа, ее тотальность, весь объем многообразных процессов и явлений, рассматриваемых как неразрывное целое, - таков, по Д., тот предел, к которому должна стремиться подлинно научная психология.
Критика Д. объяснительной психологии исходила из признания несостоятельности ее претензий на "конструктивность", являющуюся результатом некритического перенесения идеалов организации научного знания в естественных науках на "психологическую почву". В то время как первый признак объяснительной психологии заключается в "синтетическом и конструктивном" характере проводимых ею исследований, предполагающем сведение психологического к его элементарным вещественным или субстанциальным составляющим, Д. указывает на то, что остается неясной та целостность, та изначальная структура психического, отправляясь от которых мы придем к его отдельным элементам. Именно игнорирование этого момента и приводит конструктивно-объяснительную психологию, основывающуюся на эксперименте, к физиологическим, чисто телесным актам и процессам как основанию психической жизни; при этом из виду теряется действительная специфическая реальность последней. Испытываемая связь душевной жизни должна, по мнению Д., оставаться твердым, переживаемым и непосредственно достоверным основанием психологии, как бы глубоко она ни проникала в экспериментальных частных исследованиях.
Критический пафос работ Д. был направлен, таким образом, против объясняющей психологии, в основании которой лежит принцип механистической причинности, при помощи которого она пытается однозначно свести все многообразные явления сознания к психофизиологическим процессам.
Возможность научного изучения психических явлений Д. видит в создании описательной психологии. Она не "примысливает" к психологическому материалу никаких гипотетических конструкций, но пытается понять психику из нее же самой, соотнося то или иное психическое проявление с целостностью внутренней жизни человека. Именно интерес к описательной психологии приводит Д. к созданию герменевтики,
стремящейся познать человека в его истории, увидеть его психические состояния в социальном контексте, в его отношении к надиндивидуальным, общественным образованиям, к совокупной человеческой культуре, увидеть индивидуальные "проявления жизни" в контексте "объективного духа".
Возможность исторического познания Д. видит в том, что понять других людей, другие исторические эпохи можно, обращаясь к объективным памятникам человеческой деятельности, преимущественно к письменно зафиксированным "проявлениям жизни".
Исходная точка такого познания - индивид, взятый в его определенности временем и местом жизни, его конечное сознание. Исходя из этого сознания, Д. и пытается осуществить "построение исторического мира в науках о духе".
Причем историческая обусловленность точки зрения социального исследователя, объективные обстоятельства его деятельности, конечные возможности его сознания не являются, по Д., ограничениями для познающего духа. Конечный индивидуальный разум - это скорее начальная точка роста исторического самосознания.
В "понимании" чужой жизни человек, по утверждению Д., освобождается от случайных обстоятельств собственной жизни, его индивидуальное сознание как бы смыкается с многосторонним мировым "жизненным опытом"; человек совершенствуется только созерцая все формы человеческого бытия, внутренне детерминированный человек, по Д., может в воображении пережить многие другие жизни...; человек, связанный с реальностями жизни и определяемый ими, обретает свободу в понимании исторического.
Задача "понимания", таким образом, в том, чтобы ощутить себя в "идеальной одновременности" с людьми давно ушедших эпох, пережить возможности их бытия как свои собственные, а тем самым обнаружить нереализованные потенции собственного бытия.
Исключительные возможности "понимания" содержит, по мнению Д., лирическая поэзия: "В понимании пророческий взгляд истинного поэта устремлен в бесконечное. Ибо, понимая, он переносит весь свой внутренний опыт на чужое существование, и одновременно безосновательная, невиданная глубина другого великого бытия или могущественная судьба выводят его за пределы собственной сущности, поэт понимает и представляет то, что никогда не было бы пережито лично им".
Таким образом, утверждая, что "природу мы объясняем, душевную жизнь мы постигаем", Д. исходил из того, что возможность этого постижения заложена в природе человека, обусловливающей сходство психических структур различных людей. Это сходство делает возможным сопереживание и сочувствие, которые выступают как основа понимания, позволяющего расшифровывать и описывать все многообразие состояний и движений чужого внутреннего мира. Тем самым Д. утверждал интроспекцию в качестве важнейшего метода психологического и в конечном счете социологического познания.
Происхождение классов, политических партий и государства Д. объяснял главным образом действием разнообразных психических сил. По его мысли, многие из этих сил - в особенности воля - предопределяются самой природой человека и в силу этого выступают в качестве постоянных детерминант исторического процесса. Учитывая большое влияние этих факторов, Д. с пессимизмом относился к идее о возможности рационального целенаправленного преобразования общества,
287
д
ДИСКУРС, дискурсия
поскольку, по его мнению, "стремление к властвованию и развивающееся из него в истории культуры стремление к приобретению собственности основаны на природе самой воли... Поэтому-то эти побуждения и вытекающие из них отношения исчезнут, вопреки всяким мечтаниям, лишь вместе с самим человечеством".
Еще более существенное значение Д. придавал разграничениям индивидуальных различий в рамках единообразной природы человека, породивших, в частности, по мнению Д., социальную структуру общества (в том числе классы и различные этносоциальные группы).
Несмотря на неверное понимание этого вопроса, Д. тем не менее сравнительно четко обозначил такие важные вехи социального (в том числе и социологического) знания и познания, как важность учета конкретного общественно-исторического окружения познающего субъекта и выдвижения определенных критериев научности полученного знания (общеобязательности и общезначимости его как продукта понимающей интерпретации) и т. д.
В целом же философское и социологическое творчество Д., выработанные им представления о характере, целях, задачах и возможностях познания и понимания социальных явлений и процессов довольно долго служили в качестве исследовательских ориентиров для многих социологов.
Т.Г. Румянцева, В.И. Овчаренко, А.А. Грицанов
ДИСКУРС, дискурсия (франц. discour- речь) - в широком смысле слова представляет собой сложное единство языковой практики и экстралингвистических факторов (значимое поведение, манифестирующееся в доступных чувственному восприятию формах), необходимых для понимания текста (см.), т.е. дающих представление об участниках коммуникации (см.), их установках и целях, условиях производства и восприятия сообщения. Д. выступает вербальной формой объективации содержания сознания, регулируемой доминирующим в наличной социокультурной традиции (см.) типом рациональности.
Традиционно Д. имел значение упорядоченного письменного, но чаще всего речевого сообщения отдельного субъекта. В последние десятилетия термин получил широкое распространение в гуманитаристике и приобрел новые оттенки значения. Частое отождествление текста и Д. связано, во-первых, с отсутствием в некоторых европейских языках термина, эквивалентного фр.-англ. discours (e), а во-вторых, с тем, что ранее в объем понятия "дискурс" включалась лишь языковая практика. По мере становления дискурсного анализа как специальной области исследований, выяснилось, что значение Д. не ограничивается письменной и устной речью, но обозначает, кроме того, и внеязыковые семиотические процессы. Акцент в интерпретации Д. ставится на его интерак-циональной природе. Д., прежде всего, - это речь, погруженная в жизнь, в социальный контекст (по этой причине понятие "Д." редко употребляется по отношению к древним текстам). Д. не является изолированной текстовой или диалогической структурой, ибо гораздо большее значение в его рамках приобретает паралингвистическое сопровождение речи, выполняющее ряд функций (ритмическую, референтную, семантическую, эмоционально-оценочную и др.). Д. - это "существенная составляющая социокультурного взаимодействия" (ван Дейк - см.).
Социально-философское звучание термин "Д." приобрел благодаря работам Фуко (см.). Д. понимается им как сложная совокупность языковых практик, участвующих в формировании представлений о том объекте, который они подразумевают. В "археологических" и "генеалогических" поисках Фуко Д. оказывается своеобразным инструментом познания, репрезентирующим весьма нетрадиционный подход к анализу культуры. Фуко интересует не денотативное значение высказывания, а, наоборот, вычитывание в Д. тех значений, которые подразумеваются, но остаются невысказанными, невыраженными, притаившись за фасадом "уже сказанного". В связи с этим возникает проблема анализа "дискурсивного события" в контексте внеязыковых условий возникновения Д. - экономических, политических и др., которые способствовали, хотя и не гарантировали его появление. Пространство "дискурсивных практик" обусловлено возможностью сопрягать в речи разновременные, ускользающие из-под власти культурной идентификации события, воспроизводя динамику реального. В Д. Фуко обнаруживает специфическую власть произнесения, наделенную силой нечто утверждать. Говорить-значит обладать властью говорить. В этом отношении Д. подобен всему остальному в обществе - это такой же объект борьбы за власть. Во многом благодаря работам Фуко, Альтюссера (см.), Деррида (см.), Лакана (см.) французская школа дискурсного анализа отличается большей философской направленностью, вниманием к идеологическим, историческим, психоаналитическим аспектам Д. Сегодня анализ Д. представляет собой междисциплинарную область знания; теория Д. развивается в социологии, лингвистике текста, психолингвистике, семиотике, риторике.
А. Р. Усманоы
ДИСКУРСИВНЫЕ ПРАКТИКИ - категория, которая обозначает речевую деятельность, осуществляемую в соответствии с требованиями определенного типа дискурса (см.) в процессе его производства и воспроизводства. Данная категория подразумевает наличие в нашей повседневной реальности не одного, но множества самых различных типов и видов дискурсов, функционирующих одновременно и пронизывающих социальное пространство в виде автономных, гетерогенных и непрерывных информационных потоков. Соответственно, в общественной жизни нет и не может быть Дискурса как такового, подобно тому, как нет и быть не может самого Языка (это лишь теоретически оформленная, идеализированная абстракция), но есть и реально действуют самые различные дискурсивные практики, т.е. осуществляется речевая деятельность. При этом любая форма некодифицируемой и, соответственно, нераспознаваемой речевой практики считается аномалией, языковым нонсенсом - особенно в сфере письменной речи, где достаточно жестко вводятся различные нормы и правила (грамматические, орфографические, стилистические и пр.), а также осуществляется институциональный контроль за их выполнением, начиная от образовательных учреждений и заканчивая средствами массовой информации, За границами этой сферы остается все, что не попадает в поле зрения языковой цензуры и становится отклонением от норм общения (см. "Наивное письмо").
А.Я. Серне
ДИСКУРСИВНЫЕ ЭПИСТЕМИЧЕСКИЕ ТРАНСФОРМАЦИИ - трансформации, которым подвергаются в
288
ДИСПЕРСИОННАЯ РАЦИОНАЛЬНАЯ СРЕДА
Д
разных дискурсивных сферах основные эпистемические сущности (знание, мнение, вера, факт) и процедуры (верификация, истинностная оценка и т.п.). Содержательная специфика и степень значимости основных эпистемических сущностей обнаруживает сильную зависимость от дискурсивной "системы координат", в которой они реализуются в конкретном акте речевой и мыслительной деятельности. Каждый тип дискур-сии базируется на специфической иерархической системе основных пониманий, каждая из которых получает в конкретной дискурсивной практике своеобразное семантическое наполнение. Научный дискурс конституируется как дискурс знания (причем последнее реализуется как собственно факту-альное знание, так и как обоснованное, верифицированное мнение). Религиозный дискурс представляет собой дискурс веры, доминирующей над рациональным знанием и при этом не исключающей, а, напротив, предполагающей знание-откровение. Политический дискурс в наиболее репрезентативных формах представляет собой диалог неравноправных в эпистемическом отношений мнений, так как строится как явное или скрытое диалогическое противопоставление "своей" (т.е. правильной) и "чужой" (т.е. ошибочной) точек зрения, что, впрочем, не относится к политической дискурсии тоталитарного общества, где любое высказывание дискурса власти наделяется эпистемическим статусом знания, а любое высказывания дискурса инакомыслия интерпретируется как ошибочное мнение или сознательная ложь. При этом в каждой дискурсивной сфере названные эпистемические сущности различаются и в плане аксиологической ценности и субъектной распределенно-сти. Так, в сфере религиозной дискурсивной практики вера как глобальная мировоззренческая категория представляет собой наивысшую интерсубъектную ценность. В то же время в сфере научной дискурсии, индифферентной к вере-верованию, оказывается частично востребованной вера в своем сугубо гносеологическом аспекте, причем данная семантическая разновидность веры, как правило, редуцируется к неполноценному, "не-доверифицированному" мнению, к тому же локализованному в концептуальной сфере другого.
Позиция "я"-субъекта научного дискурса идиосинкра-тична по отношению к вере, а относимые к "другому" высказывания типа "он верит, что шизоанализ Делеза (концепция другого у Бубера, теория прототипов Рош или др.) - истина в последней инстанции" приобретают очевидный оттенок снис-ховдения к чужому заблуждению. Нетождественными для разных дискурсивных сфер являются и принятые стандарты верификации. Так, верификация в научном дискурсе опирается на стандарты как эмпирического, так и логического доказательства: подразумевается, что суждения должны согласовываться как с опытными данными, так и с доказанными теоретическими положениями. В сфере религиозной дискурсии истинность понимается не как соответствие действительности, а как соответствие высшему, сакральному носителю истинности - Тексту, и соответственно операция верификации, по сути дела сплавленная в единое целое с операцией объяснения, носит отсылочный текстуальный характер; при этом попытки применения в сфере религиозной дискурсии чуждых ей логизированных, подчеркнуто рациональных верификационных процедур расцениваются как бесполезные, бессмысленные и даже, по выражению о. С. Булгакова, "безвкусные". Соответственно трансформируется и понятие факта. В то время как в сфере научной дискурсии суждение "Бог создал
человека" относится к классу неверифицируемых пропозиций и не удовлетворяет требованиям, предъявляемым к факту, - в рамках религиозной дискурсии приведенное суждение рассматривается как доказанный факт, соответствующий содержанию сакрального Текста и тем самым прошедший вполне адекватную верификационную процедуру. В сфере же политического дискурса любое суждение оценочного, интерпретирующего, прогностического характера, с логической точки зрения не поддающееся процедурам установления истинности, легко может быть идентифицировано как факт при условии совместимости с картиной мира дискурсирующего субъекта. Не менее заметны трансформации, которым в различных дискурсивных сферах подвергаются принципы истинностной оценки высказывания/текста.
В любой дискурсивной сфере оценочная контрдискурсия может осуществляться в рамках критериев "верно/неверно", "правильно/неправильно". При этом научная и религиозная контрдискурсия предполагают соблюдение презумпции искренности субъекта оцениваемого текста, а отклонения от истины рассматриваются в данных дискурсивных сферах как не контролируемые субъектом (т.е. как ошибка, заблуждение, иллюзия и т.п.); кроме того, истинностная оценка религиозного текста может дополняться таким специфическим параметром, как степень достаточности веры автора. Субъект же политического дискурса лишен презумпции искренности, вследствие чего в рамках данной дискурсивной сферы истинностная оценка легко переходит из области неконтролируемых заблуждений в область приписываемой оппоненту сознательной лжи (фальсификации, дезинформации и т.п.). Таким образом, для адекватного анализа эпистемических параметров речевой и мыслительной деятельности весьма важным оказывается требование четкой фиксации границ дискурсивной сферы, в которой эта деятельность осуществляется.
Е.Г. Задворная
ДИСПЕРСИОННАЯ ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ СРЕДА (лат. dispersus - рассеянный, рассыпанный) - специфическое рассеянное информационное поле массового обыденного сознания, обеспечивающее восприятие и усвоение психоаналитических идей и элементов психоаналитических учений как некой повседневной и самоочевидной данности. Д.П.С. является одним из фрагментов современной дисперсионной рациональной среды (см.) и играет существенную роль в усвоении и развитии комплекса психоаналитических и психоаналитически ориентированных идей и представлений.
В. И. Овчаренко
ДИСПЕРСИОННАЯ РАЦИОНАЛЬНАЯ СРЕДА (лат. dispersus - рассеянный, рассыпанный) - совокупность рассеянных информационных полей массового обыденного сознания, включающая в себя различные редуцированные и при-митивизированные результаты рационального (философского и научного) познания и некоторые представления об их технологических и технических следствиях, которые существуют в фрагментарных формах повседневной и самоочевидной данности. В значительной части Д.Р.С. включает в себя знания, бывшие когда-то высшими достижениями рационального познания (например, представления о шарообразности Земли, ее вращении и месте в планетарной системе; сведения о фундаментальных законах природы и атомном строении вещест-
289
ва, знания о возможности полетов аппаратов тяжелее воздуха, передачи звука и изображения на большие расстояния; представления об эволюционном развитии человека, сведения о рефлексах, бессознательном психическом, комплексах, представления о формах и векторе общественного развития и т.д.).