§ 95. Центральный нервный аппарат управляет образованием (л только звуков речи как таковых, но и голоса, лежащего в основе мн™] гих из них.

Голосовые связки рассматриваются как автоколебательная система т. е. как система, в которой колебания данного тела, совершающиеся с присущей ему частотой, возникает под действием идущей извне _Э11е ' гин и поддерживаются ею. Подобно язычкам язычковых труб, сбли* женные голосовые связки под давлением воздуха, выдыхаемого лег* кими, приходят в периодическое колебание, которое продолжает^" до тех пор, пока не прекращается выдох и пока связки остаются сбли. жеппыми. Колебания голосовых связок создают волновые сгущения в разрежения воздуха в подсвязочной части гортани, которые и являются непосредственным источником звука. Для возникновения голоса под. связочное давление воздуха должно превышать внутриротовое [245 11 и далее].

Изменение частоты колебаний, а следовательно и высоты тона достигается разной степенью натяжения голосовых связок, а также действием разных групп волокон голосовых мускулов. Низкие ча-! стоты возникают при колебании всей массы голосовых связок, при самых высоких частотах колеблются в основном только края связок. Существует и другая теория, принадлежащая французскому физио­логу Юссону [234]. Согласно этой теории частота колебаний голосовых связок определяется не степенью их эластичности, а только нервными импульсами, идущими из коры головного мозга. Теория эта подверг­лась критике со стороны многих исследователей [/751.

Голосовые связки могут производить от 42 до 1708 колебаний] в секунду; из этого диапазона с пении пользуются тонами от 80 (самый низкий тон баса) до 1303 Гц (самый высокий тон сопрано), что соси-вляет 4 октавы. Объем голоса отдельного певца, разумеется, гораздо меньше; как правило, он не превышает двух октав. В речи высотный диапазон голоса у отдельного человека еще меньше; по-видимому, он не намного больше одной октавы. Средний диапазон мужского го-лоса в речи равен 100—250 Гц, женского — 200—400 Гц. Средний диапазон голоса в пении у баса равен 85—320 Гц, у тенора — 128-433 Гц, у альта — 171—640 Гц, у сопрано — 256—853 Гц (см. табл. 1)-

§ 96. С физиологической точки зрения слуховой аппарат является анализатором, состоящим из отделов: периферического (уха), провей никового (нервных путей) и центрального, находящегося в коре го­ловного мозга. Схема восприятия звука представляется в следуют.^ виде. Звуковые колебания попадают в наружный слуховой проход который, действуя как резонатор, усиливает звуковое давление ■ Усиленный таким образом звук приводит в колебание барабапнУ перепопку. Ее колебания передаются через слуховые косточки овэ.^ПЬ пому окну. При этом благодаря системе рычагов, которую дст* вляют эти косточки, а также благодаря разнице в размерах бар ной перепонки и овальтюго окна жидкость лабиринта получает

¹ Зная глубину прохода, определили, что наибольшее усиление получают : с частотой около 3400 Гц.

106

_{я с} давлением, усиленным в 50—60 раз по сравнению с давле­ны V входа в наружное ухо. Такое усиление давления необходимо весьма незначительной сжимаемости жидкости улитки, псклю-тщей возможность колебаний с большими амплитудами. Колебания, „ученные жидкостью от овального окна, передаются основной мемб-, Колеблющиеся вместе с мембраной волосковые клетки слуховых !пвов вызывают раздражения последних, передающиеся в централь-й нервный аппарат. Наряду с передачей звука в ухо через воздух вможна передача звука через кости черепа, которая называется устной проводимостью.

' Существует много теорий, стремящихся объяснить механизм ана-чиза высоты, силы и тембра звука слуховым аппаратом человека. 3 настоящее время господствует теория, восходящая к Гельмгольцу \228], развитая и исправленная Бекеши [200; 201} и др. Согласно этой теории звуковые волны, распространяющиеся от барабанной пере­понки через мембрану овального окна иа жидкость улитки, возбуж­дают ту или иную часть базилярной мембраны. В месте максимума амплитуды возбуждение передается волосковым клеткам кортиева органа, а от них через слуховой нерв в мозг. При этом высокими ча­стотами возбуждается часть мембраны у овального окна, низкими частотами — у геликотермы [165, 170].

Возможности различения звуков у слухового анализатора необы­чайно велики. Нижний предел слуха равен 16 Гц. Верхний предел слуха колеблется в зависимости от возраста: у пожилых людей он определяется тонами не выше 15 000 Гц, у детей доходит до 22 000 Гц. Звуки речи вполне укладываются в эти пределы, так как в них ча­стоты выше 8000 Гц, по-видимому, не имеют существенного значения. Для того чтобы звук был воспринят слухом, он должен обладать доста­точной силой. Диапазон воспринимаемой силы звука равен от 0 дБ (порог слышимости) до 130 дБ (порог болевого ощущения). Порог слышимости, т. е. наименьшая сила звука, воспринимаемая на слух, зависит от высоты звука. Наибольшей чувствительностью паше ухо обладает в области частот от 1000 до 3000 Гц.

Е. ПАТОЛОГИЯ РЕЧИ И СЛУХА

97. В том, что обычно недифференцированно называется дефек-^и речи, следует различать два принципиально разных вида явле-• одном случае никакой патологии нет, а есть лишь нарушение тнвного произношения, являющееся результатом неправильно 'пых артикуляций; точнее — следует говорить о дефектах про-ния. Ребенок, учась говорить, не всегда сразу находит нужную 1яцию; часто он в поисках ее пользуется неправильными !яциями. Если не обращать на это внимания, не поправлять ^ может сам и не заметить несоответствия своего произноше-изношению окружающих и удовлетвориться неправильной "РИвычр⁵¹^¹¹¹^' ^ когда такая артикуляция автоматизируется, станет ^)и то потребуются специальные усилия, специальные упраж-

107

нения, чтобы преодолеть неправильную привычку и научиться пп„ вильноЙ артикуляции. Люди, имеющие дефекты произношения, част." не обращают на это внимания и поэтому сохраняют их до конца жизц!? К таким дефектам относятся, например, в русском языке карт»' вость (увулярное или заднеязычное /г/), шепелявость {произиотещ,! плоскощелевых вместо круглощелевых), \у-образное произиощ_е

ние /1/ и т. п.

Необходимо помнить, что произношение, считающееся в одноц I языке дефектным, может оказаться нормальным в другом языке Так, «шепелявое» произношение /з/ является нормой в ряде финнц! угорских языков, \\^г-образное произношение /1/ — нормой в польской языке и т. п. Интересно отметить, что на это обстоятельство указывав еще Ломоносов в «Российской грамматике»: «У греков р картавое ц с шепелеватое были не погрешности, но свойственное употребление псе™ народа» [104, 401].

Что дефекты произношения являются результатом неправильного воспроизведения услышанного, а не врожденного неумения произ­вести нужную артикуляцию, можно показать на примере ^-образнощ произношения /}/, Этот дефект произношения состоит в том, что гово-рящий не прижимает кончика языка к нёбу. Если бы дело заключалось в «неповоротливости» передней части языка, то лица, не умеющие произносить непалатализованное /1/, должны были бы неправильно произносить и палатализованное /17, при образовании которого кои-| чик языка также должен быть прижат к нёбу. В действительности же_; лица, говорящие 1'и'арл! вместо ['1арл1 лапа, никогда не говорят] (ЧуЧрл! вместо ['Прл1 липа. Следовательно, причина неправильного произношения лежит не в невозможности осуществить соответствую­щую артикуляцию; она заключается в неправильном истолковании слухового восприятия. Для акустической характеристики русском непалатализованного [1] очень важную роль играет его веляризован-ность, придающая ему (/-образный оттенок вследствие того, что и веля­ризация, и огубленность имеют следствием понижение второй фор­манты. Стремление воспроизвести эту черту, пренебрегая другими особенностями, и приводит к тому, что вместо /1/ произносят «да. I В другом случае дефекты речи могут быть патологическими в под­линном смысле слова.

§ 98. Патологические дефекты речи подразделяются на два под­вида. Одни связаны с дефектами в произносительном аппарате. Таь гнусавость (если она не объясняется общей вялостью артикуляшм является большей частью следствием атрофии мышц, обеспечивают^ подтягивание нёбной занавески к задней стенке носоглотки или * расщелины мягкого, а иногда и твердого нёба («волчья пасть»). Атр фия мышц может развиваться, например, в результате перенесен» дифтерии; расщелины — это врожденный недостаток. При гнусавое^ в первом случае все ротовые артикуляции сохраняются о норме, толь все звуки приобретают носовой призвук, поэтому речь гнусавя^ не становится непонятной. Во втором случае, особенно если шель ^д0'_|(е дит до передней части твердого неба, правильно артикулировать зад язычные, например, невозможно. Затруднено и произношение <'^е"

108

язычных смычных, так как воздух во время смычки, а отчасти и во я взрыва выходит через полость носа. Ребенок, имеющий «волчью 'ггь», учась говорить, заменяет одни артикуляции другими, выраба-' _н как бы особый «код». Понимать такую речь бывает чрезвычайно ^тудно если слушающему неизвестен «код», которым пользуется й

доряиш

Хотя такой дефект речи возникает из-за ненормальностей в пери­ферических произносительных органах, он ведет к установлению не-!авильных связей в мозгу. В принципе лечение больных с такими Сектами становится возможным после устранения расщелины в нёбе, _{1 эт}о возможно только во взрослом состоянии, когда прекращается пост человека. Таким образом, логопед имеет дело с глубоко укоре­нившимися привычками, и борьба с ними представляет весьма труд-п'Ю задачу. К периферическим расстройствам речи относится и так называемая дизартрия, выражающаяся в систематических заменах одних звуков другими и в нарушении их артикулнторпо-акустических свойств [53].

Совсем иной характер имеет афазия — заболевание, связанное с высшей нервной деятельностью. Афазия представляет собой разно­образные нарушения, состоящие в утрате способности грамматически оформлять речь, находить нужные слова, правильно произносить слова в целом при сохранении способности правильно артикулировать отдельные звуки и т. п. Афазия возникает в результате различного рода поражений мозга—травм, параличей, опухолей.

Существует несколько разновидностей афазии (их классификация является предметом дискуссии в невропатологии). Чаще всего разли­чают сенсорную и моторную афазию. Первая состоит в том, что у боль­ного нарушается способность понимать речь как устную, так и пись­менную, узнавать отдельные ее элементы; вторая—в нарушении умения строить речь или произносить отдельные слова и звуки. Как фавило, эти виды афазии не встречаются отдельно один от другого. 1аще лица, страдающие моторной афазией, испытывают затруднения понимании речи, а больные сенсорной афазией — в правильном построении речи.

99. С лингвистической точки зрения интересно, что проявление или иных расстройств речи связано с уровневым характером язы-эвои структуры. Для фонетики, в частности, важно то, что расстрой-области звуковой стороны языка бывают двоякого характера. - периферические — связаны в первую очередь с физическими, ^лятор но -акустическими характеристиками звуков речи. Е. Н. Ви-1 пишет, имея в виду дизартрию, следующее: «У больных *нно наблюдаются оглушение звонких согласных (особенно ^Ых). замены щелевых согласных смычными, удлинение началь-конечных гласных и согласных, превращение переходных фаз чии в самостоятельные звуки (вставки звуков) наряду с про-звуков в стечениях согласных и усреднение артикуляц

у у) ру р

звуков в стечениях согласных и усреднение артикуляции ' [60, 1591. При расстройствах такого рода сохраняется ■^е речи, а также письмо и чтение про себя. Поскольку при РИи страдает механизм звукопроизводства, можно сказать,

109

что перед нами нарушения в области чисто фонетического _а

пекта.

При расстройствах иного характера (собственно афазии), больные сохраняя способность правильно артикулировать звуки, неспособна выбрать нужную фонему или соотнести данное звучание с соответст вующей фонемой или последовательностью фонем. Узнавая изобр_а". женпый на картинке предмет, больной не может назвать его; например вместо самолет он говорит хамолит, вместо бублик — булбик и т. п' Слыша какое-нибудь слово, такой больной не знает, с чем его соотнести' В отличие от рассмотренных выше заболевания этого типа свидетель­ствуют о нарушениях в области фонологического аспекта.

Проявление при афазии системного характера языка привлек^ к ней внимание языковедов. Специальную работу по афазии написал еще в 1941 г. Р. Якобсон [2,951, из советских языковедов следует ц_а. звать прежде всего В. К. Орфинскую [123]. В последнее время возникла новая дисциплина — нейролингвистика, задача которой состоит в том чтобы использовать знания социальной (лингвистической) природы языка для диагностики и лечения афазии. Вместе с тем она может пролить свет и на трудные вопросы языковедения.

§ 100. Патология слуха, врожденная или приобретенная в ран­нем детстве глухота влечет за собой немоту, которая имеет совершенно иную природу, чем патология речи, рассматривавшаяся в предыду­щих параграфах. Глухонемые, до того как они обучены грамоте, усваивают особый язык, который имеет свой словарь, свою грамма­тику и совершенно не связанный со звуковой материей план выраже­ния— систему жестов. У грамотного глухонемого к жестам добав­ляется еще и графика, но для него она является такими же зритель­ными сигналами, не соотносимыми (в отличие от нормально слыша­щих) со звуковой стороной языка. Графика, ввиду ее сложности, лишь косвенно передает звучание слова, отдельная же буква часто не может быть соотнесена с элементарной звуковой единицей языка —]

фонемой.

Таким образом, учить глухонемого говорить и писать— значит учить его новому языку и притом в корне отличному от того, которым он владеет. Поэтому сурдопедагогика должна иметь основательную линг­вистическую базу, а лингвисты, как писал Щерба, чтобы создать такую базу, должны изучить структуру языка жестов [187].