свободных и личных усилий частных лиц, которые стремились к знанию ради самого знания, к истине ради нее самой.

Институты политической демократии, совместного и свободного обсуждения общезначимых проблем, должны были вызвать к жизни искусство ведения дискуссии, спора, ораторское искусство, искусство убеждения и обоснования своего мнения, что требовало внимания к языку, развития способности самостоятельного мышления. Греческая наука – продукт свободы: свободы слова, свободы мысли, признания достоинства лич-

ности, равноправия свободных людей. Она была результатом своеобразного «рынка идей», свободного состязания умственных способностей и личных талантов, где ни у кого нет заранее установленных привилегий, где достоинство той или иной идеи выявляется публично, в свободном испытании и критике, где решающим основанием для принятия или отклонения того или иного утверждения служат лишь открытые всем факты опыта и доводы разума (даже в случае опоры на традицию и веру). Обратим внимание, что в концепции К. Поппера, например, свободное выдвижение идей общего характера и их критическое совместное обсуждение пред-

ставляется как самая существенная общая черта науки.

Лишь в такой общей духовной атмосфере греческого рационализма восточное предписание может превратиться в проблему, утверждение – в теорему, требующую доказательства, а набор советов и инструкций по решению задач – в единую систему знаний, в дедуктивную науку.

В этой социальной и интеллектуальной атмосфере безличный суггестивный миф, циркулирующий в коллективном сознании (и бессознательном) и освященный безусловным авторитетом власти, традиции и религии,

уступает место духовной самостоятельности, умственной независимо-

сти, свободному, сознательному, критическому личному творчеству, построению собственного мировоззрения, невиданного раньше нигде и никогда, невиданному ранее плюрализму мнений – и не по частным вопросам, а по общим проблемам мировоззрения, религии и нравственности, устройства государства и мира в целом.

4.3. Проблемно-дисциплинарная структура античной науки

Первые систематические, теоретически обоснованные классификации видов и форм знания вообще были разработаны в Древней Греции. Идее Космоса как полной материальной упорядоченности вещей, соответствовала идея науки, как полной логической упорядоченности знаний об этих вещах. Наука – умопостигаемый, идеальный, внутренний космос, порядок души. В то время еще не проводилось различия между понятиями «наука» и «философия» (и тем более не было их противопоставления). Метафизические идеи и научные знания существовали в единстве, внутри

83

греческой «любви к мудрости». Поэтому классификация наук совпадает в античности с систематикой философии.

Особенность ранней классической античной духовной культуры, отличающая ее от древневосточных цивилизаций – диалогичность, своеобразный культ беседы, непосредственного (устного) общения равноправных собеседников (на Востоке мы видим скорее культ мудреца или мастера, Учителя). Этот дух античной культуры нашел свое совершенное воплощение в диалогах Платона. Однако уже в платоновой Академии, в связи с потребностями школы (преподавания, передачи знания), начинается переход к другому типу знания – на смену беседе на пиру (симпосиону) приходят книга и лекция: монологическое и систематическое развертывание своих мыслей, в котором диалог сохраняется в редуцированной форме ссылок, анализа и критики взглядов других ученых. Лекция все более становится чтением. Аристотель впервые дал приоритет именно этой форме лекции и ученого трактата. Письменная форма дает значительно больше возможностей для логического развития мысли, ее углубления и обоснования. Лекции с целью обучения естественным образом приводят к систематизации знаний. Потребность систематизации создает новую иерархическую модель знания: предшествующее и последующее, общее и частное, основание и вывод (обосновываемое).

Впервые в истории в античности начинается теоретическая рефлексия над формами организации знания, вырабатывается не только грамматическая, но и логическая терминология, разрабатывается и утверждает-

ся идеал аксиоматически-дедуктивного построения системы знаний.

В Академии Платона разрабатывалась программа дедуктивного метода, делались попытки систематизации научного знания, в частности, по свидетельству Прокла, – первые варианты систематизации арифметики и геометрии. «Начала» Евклида выросли из школы Платона, из платоновского понимания бытия, знания и науки. Систематизация математики вела и к систематизации других наук. Современник Платона, Архит Тарентский,

например, «первый упорядочил механику, приложив к ней математические основы»26.

Огромное значение для упорядочивания научного знания имела логика Аристотеля. Он четко различает «начала» или принципы разного уровня общности, формулирует требования к исходным принципам в отдельных науках (всеобщность для определенного рода сущего или сущего во-

обще, очевидность, необходимость, истинность), проводит тщательное различие между определениями, тезисами, предположениями, постула-

тами, аксиомами, понятиями различной степени общности, видами суж-

26 [34; С. 83]

84

дений и умозаключений (способами рассуждений или вывода одних сужде-

ний из других), строит теорию научного доказательства.

В Академии Платона и в школе стоиков, как известно, вся совокупность научно-философского знания была разделена на три части – физику,

этику, логику.

Физика в античности понималась как вся совокупность научного знания о природе, как в целом (и в целом, в общих определениях природного бытия – прежде всего), так и в частностях, знания о том, что не зависит от деятельности человека, существует и происходит само собою, само себя движет, формирует и разрушает.

Словом «этос», напротив, обозначалось разумное поведение человека, сфера его поступков, т. е. его сознательной деятельности, обусловленной его умом, волей, характером, обычаем, законами. Главный предмет этики – благо и добродетель. Физика учит тому, что существует (поистине) и происходит, а этика учит тому, что должно происходить, как человек должен жить, если поступает свободно и разумно. Физика – познание природы,

аэтика – познание свободы, ее предмет – не «сущее», а «должное». Однако античная этика не была склонна противопоставлять природу и свободу (до Канта было еще далеко), и физика нередко была основой этики. Вместе с тем, и в античности полное «растворение» человека в природе приводило к утрате специфики этики, ксоответствующему«растворению» этики в физике.

Ифизика, и этика как науки – это разумная речь, «логос». Без умения правильно мыслить невозможно ни познать природу, ни достичь истинного блага, поэтому необходимо изучение самого «логоса» в человеке (разума, мышления). Так возникает идея «познания познания», «мышления о мышлении», разумного слова о разуме. Логика – это самопознание разума,

наука о разуме, поскольку он выражает себя в слове, в рассуждениях. Ча-

стью идеи логики является и идея «науки о науке». О науке, как высшем проявлении разума, следует говорить наиболее совершенным образом – научно. Вполне естественно, что у Аристотеля теория науки – часть логики.

Аристотель разработал другую, более дифференцированную классификацию знаний и наук. Прежде всего он отделил философию от знания- искусства, от искусства творения в самом широком смысле этих слов, знания о том, как можно что-то сделать. Это – обширная сфера технического, практически-полезного, жизненно-необходимого знания. Согласно Аристотелю, это – низший вид знания, потому что это лишь знание о средствах, при помощи которых может быть достигнута та или иная частная и временная цель. Аристотель оценивает не практическую важность знания,

ато, в какой мере оно – знание. Умелый и опытный человек (хороший врач, например) знает, как достичь той или иной цели, но не знает того, почему цель (выздоровление) достигается. Умение – не знание причин. Цель искусства (техники) – создание, творение, польза, но не не познание

85

сущности вещей, не истина. Поэтому техническое знание – не философия, не наука, и оно разделяется на многочисленные виды соответственно структуре человеческой деятельности, нуждам, потребностям и умениям людей.

Философию Аристотель разделяет на две части: теоретическую и практическую. Это разделение стало фундаментальным для всей последующей истории науки и философии.

Из принципиального отделения философии от любого технического знания следует, что она не имеет никакой конкретной, «технической» пользы, даже в своей практической части. Из него следует также, что глубоко ошибочно смешивать техническое и практическое знание.

Практическая философия, согласно разъяснениям Аристотеля, как и «техническое» знание, еще не есть наука. Она занимает промежуточное положение между знанием-умением (искусством) и собственно наукой. Ее нельзя признать наукой потому, что ее целью не является познание истины, это не знание о бытии. Ее предмет – свободные поступки, не то, что есть, а то, что должно быть, и не в сфере вещей (природы, техники, цивилизации), а в отношениях между людьми. Ее цель – достижение блага,

ане познание истины. В этом отношении практическая философия близка искусству: она направлена на реализацию некоторой цели. Однако Аристотель принципиально отличает практическое знание от технического (как и Кант вслед за ним). В отличие от сферы технического, где цель действия – вне самого действия (где деятельность – только средство), в области практического цель поступка – сам поступок, именно само действие,

ане его продукт. Запрет лжи предписывает не лгать, не совершать самого этого действия, независимо от его предполагаемого результата. Кроме того, в отличие от искусств, имеющих самые разнообразные частные цели, практическая философия говорит об общей для всех людей цели – о том, что такое благо вообще (общее во всех частных благах) и о высшем благе. Это не знание о средствах, но знание о целях, знание не о том, как достичь произвольно поставленной цели, но знание о том, к каким целям следует стремиться, какие цели достойны того, чтобы искать средства их достижения. Наконец, знание техническое – это знание об отношении человека к вещи (субъекта к объекту деятельности, предмету манипулирования, преобразования), а знание практическое – это знание об отношении человека к человеку, субъекта к субъекту. В техническом знании речь идет о вещах, в практическом – о личностях. В техническом – о природе, в практическом – об обществе. «Вещь», пояснял впоследствии Кант, – это то, что используется только как средство. «Личность» – то, что имеет способность и возможность самому ставить себе цели, иначе говоря, – обладает свободой. Мы относимся к другому человеку практически тогда, когда признаем его свободу и право самому определять свои поступки и цели,

86

и относимся к нему технически, т. е. как к вещи, когда используем его лишь как средство для реализации своих целей, когда мы определяем, каким он должен быть и что он должен делать. Эти аристотелевскокантовские различения принципиально важны и для современной философии и теории науки. Из них следует, что практическое (этическое прежде всего) знание важнее технического, и оно в принципе не может сводиться к техническому. Для Аристотеля и Канта это было очевидно, однако в наше время культа техники и манипуляции людьми эти принципиально различные отношения нередко смешиваются, практическое подменяется техническим, техническое подчиняет себе практическое, и люди рассматриваются как вещи. В наше время собственно практическое – это прежде всего моральная, а также юридическая сфера, в которой каждый человек признается самостоятельной, самоопределяющейся личностью, которой никто не имеет права распоряжаться как простым средством для чужих целей. Право в современном обществе ограничивает техническое (прагматическое) отношение к человеку.

Аристотель разделил далее практическую философию на этику, экономику и политику соответственно трем степеням общности понятия блага – блага личности (единичное), блага семьи (частного объединения, в том числе хозяйственного, семьи в широком смысле) и блага государства (всеобщее).

Теоретическая философия – это, собственно, наука, которую Ари-

стотель определяет как познание сущего, или истинного бытия. Наука – наиболее совершенное знание, потому что в ней мы познаем причины и начала всего существующего, и научное знание – достоверное и дока-

занное, знание о вечном и неизменном.

Обратим внимание, что теоретическое у Аристотеля противопоставляется не эмпирическому (как в современной теории науки), а практическому. Цель практического – благо, а цель теоретического – знание, истина. Смысл понятия теоретического – не в абстрактности или отвлеченности мышления, а в познании истинного бытия, поэтому теоретическое познание опирается не только на логику или умозрение, но и на опыт, в котором нам и даются непосредственно реальные вещи. Поэтому эмпирическое знание – не только основа, но и составная часть «теоретического» знания. В понятии «теоретического» мыслится прежде всего созерцание реальности: «теория» – это то, благодаря чему и в чем мы мысленно видим (благодаря опыту и мышлению) то, что на самомделе, поистине существует вдействительности.

Теоретическая философия разделяется далее у Аристотеля на мате-

матику, физику и «первую философию» (теологию, метафизику) – в за-

висимости от того, какое именно бытие является предметом познания – телесное и подвижное (физика), бестелесное, но абстрагированное от телес-

87

ного (математика), или бестелесное, неподвижное и самостоятельно существующее – божественное (метафизика).

Особое, можно сказать, сингулярное место в системе наук Аристотеля занимает логика: она представляет собой, строго говоря, не науку, не теорию (поскольку она – не познание бытия), а универсальное орудие, общий инструмент («органон») всех наук, общую методологию науки в смысле систематического описания способов рассуждения, посредством которых достигается истинное и обоснованное знание. Логика не говорит о том, как устроен мир, она говорит о том, как необходимо мыслить и рассуждать, чтобы узнать строение мира. Поскольку логика – лишь универсальное средство научного познания, ее можно определить как общую «технику учености», как позднее скажет Кант. У Аристотеля логика – это прежде всего теория дедуктивного вывода, или доказательства. Можно сказать,

что в логике Аристотеля намечена идея формальной науки вообще, поскольку логика сама по себе не дает знания о реальном мире, отвлекаясь от любого содержания рассуждений (от всех различий между объектами мышления) и описывая лишь их общие формы, или условия их формальной правильности. Условия согласия мышления с самим собой, а не с объектами вне мышления. Справедливости ради необходимо отметить, что логика Аристотеля не была чисто формальной наукой о мышлении (рассуждениях), но была тесно связана с его метафизикой (онтологией). К этому вопросу мы вернемся позднее.

Существенные изменения в понимании науки происходят в поздней античности. Идея системы знаний стала основополагающей в эпоху эллинизма (с III в. до Р. Х.), она была идеалом науки и в Древнем Риме. Однако здесь речь уже шла не столько о создании новых систем, сколько о собирании всевозможных мнений и полезных сведений и их упорядочивании, удобном для практического использования (компендиумы, компиляции, энциклопедии). Энциклопедия в греческой и римской культуре – целостный «круг знаний», их свод, сумма, дающая общее образование. Античная идея энциклопедии состоит в том, что все отдельные знания и отдельные науки связаны друг с другом в одно целое как органы живого организма: каждая часть ради целого, целое – ради каждой части. Все знания логически связаны, находятся в соответствии, согласии, гармонии. Наиболее известная энциклопедия Древнего Рима – «Естественная история» Плиния Старшего, собравшего в 37 книгах сведения по астрономии, физике, географии, ботанике, зоологии и т. д., заимствованные у более чем двух тысяч античных писателей.

Практическая направленность знания, характерная для древнеримской культуры, привела к тому, что уже не проводилось строгого различия между ars (искусство, умение), disciplina (повиновение и подчинение определенным правилам или порядку), doctrina (учение), scientia (наука).

88

Цицерон упрекал греков за увлечение «феорией», умозрением, и хвалился тем, что занятия математикой, например, отныне «ограничены надобностями денежных расчетов и земельных межеваний»27. Сенека, в отличие от Аристотеля, ставит этику (практическую философию) выше любого научного (теоретического) знания. Арифметика учит считать деньги, а как можно посчитать, сколько денег нужно человеку? Что толку в знании прямой линии, если мы не знаем прямого пути в жизни? Благодаря изучению наук люди, конечно, становятся ученее, но не становятся лучше. Подобная практическая ориентация унаследованного от греков научного знания еще более усилилась в Средние века на почве христианства, для которого спасение бесконечно важнее любых рассуждений, исследований и теорий.

В Древнем Риме создается государственно-регламентированная система школьного образования, в которой греческая «теория», или наука («эпистеме»), превратилась в латинскую школьную дисциплину. Именно в древнеримской культуре формируется дисциплинарный образ науки28. Лишь для ученика наука становится «дисциплиной». Четкая, жесткая дисциплинарная структура знания как совокупности отдельных наук формируется из потребности трансляции, передачи, обучения, изучения. Вообще, дисциплина в широком смысле слова – парадигма, общая ценность римской культуры. Римляне превосходили других (в том числе в военном деле) прежде всего дисциплиной, организацией. Появление «научных дисциплин» – важный пример влияния социальной организации на способ создания, организации, распространения, функционирования знания. Изменяется общество – изменяется и характер познавательной деятельности, само понятие «науки». Приобретение наукой жесткой дисциплинарной структуры связано, видимо, и с другой ведущей ценностью римской культуры – правом. Право формализует, схематизирует человеческие отношения, делает их безличными, объективными, вычислимыми, «алгебраическими». Входя в такую социальную систему, и научное знание становится таким же, подчиняется дисциплинирующим нормам.

Марциан Капелла в поэме «О браке Филологии и Меркурии» (ок. 460 г.) вводит представление о семи свободных искусствах (artes liberales), в качестве спутниц высшей мудрости – Филологии. «Последний римлянин» Боэций (конец V – начало VI в.) заменил филологию – философией, написал учебники (Instituciones) по отдельным «свободным искусствам». Его младший современник Кассиодор называет тривиум («трипутье»: грамматика, риторика, диалектика) – «искусствами», а квадривиум («четырехпутье»: арифметика, геометрия, астрономия, теория музыки) – «реальными

27[75; С. 209]

28[58; С. 133]

89