мент их столкновения, мы все равно говорим о причине, хотя никакими рассуждениями доказать, что второй шар покатится и именно в эту сторону, невозможно. Вывод Юма прост: мы сами приписываем событиям причинную связь, как бы вкладываем необходимое причинное отношение в наш опыт, но в этой мнимой физической причинности в действительности нет ничего, кроме психологического ожидания ранее уже воспринятой нами и привычной для нас последовательности впечатлений. Таким образом, понятие причинности как необходимой связи не происходит из опыта, и не может из него происходить, поскольку опыт учит исключительно регулярной, повторяющейся последовательности впечатлений (событий) во времени. Основание этой регулярности нам совершенно неизвестно и не может быть известно. Поэтому на самом деле в мнимой «причинности» нет никакой «необходимости». Строго говоря, за любым фактом или событием всегда может последовать любое другое. Любое реальное событие можно помыслить не произошедшим – безо всякого противоречия. Все мнимые законы природы – лишь фактически наблюдаемые регулярности. Допустим даже, что «так происходило всегда», но это вовсе не значит, что иначе быть не может и всегда будет так происходить. Ана-

лиз Юма показывает незаконность и произвольность любого индуктив-

ного обобщения. Ничего, кроме психологической привычки, за обобщением не стоит. Особенно же незаконно и нелепо применять понятие причины вне пределов опыта, например, утверждать, что какие-то вещи вызывают в нас ощущения, или что «Бог – причина (создатель) мира».

Если считать наукой такое знание, которое показывает нам истинные причины явлений и всеобщие законы природы, или устройство мира самого по себе, то такая наука, по Юму, просто невозможна. Физика всего лишь констатирует факты, и любые ее положения могут быть опровергнуты новыми фактами, и в этом отношении она ничем принципиально не отличается от обыденного знания. Просто она знает больше фактов. Тем более невозможна наука о том, что находится за пределами опыта, – о Боге, бессмертии души и т. д. Иначе говоря, метафизика как наука невозможна.

Итог размышлений Юма пессимистичен: если называть «наукой» то, что разумели под этим словом раньше, то наука невозможна: убеждение в человеческой слепоте и слабости является результатом всей философии.

7.5.Трансцендентальная философия науки

Втворчестве Иммануила Канта (1724–1804 гг.), как известно, традиционно различают два периода: докритический и критический. С первым периодом связаны заслуги Канта перед наукой, со вторым – перед философией

итеорией науки. В первый период Кант много занимался конкретными во-

206

просами естествознания. Главным достижением этого периода было создание космогонической теории, объясняющей происхождение и строение Солнечной системы и звездных систем вообще сгущением и разогреванием первоначально разреженной и хаотической материи под действием имманентно присущих ей сил притяжения и отталкивания. Эта преимущественно качественная теория Канта, изложенная в трактате «Всеобщая история природы и теория неба» (1755 г.), получила точную физико-математическую форму в пятитомной «Небесной механике» (1799–1825 гг.) Пьера Симона Лапласа, поэтому называется гипотезой Канта–Лапласа. Славу «Коперника философии» Канту принес его главный труд, «Критика чистого разума» (1781 г.), который открывает второй период его творчества, и в котором изложены принципы новой, «критической», или «трансцендентальной» философии.

«Критика чистого разума» должна была ответить на вопрос о том, что я могу знать?, прежде всего – о Боге, о мире в целом, о душе и ее бессмертии, т. е. о тех сверхчувственных предметах, к познанию которых стремится метафизика. Решая вопрос о возможности метафизики как науки, Кант создает новую общую теорию бытия и знания, решает проблему источников и границ всякого знания вообще, и создает трансцендентальную философию науки – физики и математики, опираясь на анализ геометрии Евклида и физики Ньютона. «Критика практического разума» должна была дать ответ на второй главный вопрос философии – что я должен делать? Для Канта это вопрос о том, что такое свобода и в чем заключается безусловный долг всякого человека. Важно отметить, что теория науки Канта может быть понята лишь в связи с его этикой (учением о свободе). Именно неразрывная связь теории науки Канта с метафизикой и этикой делает ее предельно глубокой и подлинно философской. Позднее Кант присоединил к двум «Критикам…» третью – «Критику способности суждения», в которой изложил свое учение о прекрасном и возвышенном, об искусстве и об органической целесообразности (жизни) в природе. Здесь Кант излагает в частности идеи, относимые сегодня к философии биологии. Понимание сущности жизни, согласно Канту, возможно на основе тех же общих принципов, которые лежат в основе эстетики.

Главным вопросом философии Кант считал вопрос о том, что такое человек? В центре всех его исследований стоит идея человека как автономного (самозаконного) субъекта познания и деятельности. «Субъект» – значит деятель. Основа основ кантовской теории заключается в идее, что в самом человеке (при всей его конечности и зависимости от внешнего мира) находится источник спонтанной творческой силы, активности, которая подчиняется своим собственным, внутренним, всеобщим законам. В решении всех философских проблем Кант идет от субъекта, от человека как подлинного субъекта (а не «вещи», объекта, модуса субстанции, ан-

207

самбля атомов и т. д.), от исследования его способностей и душевных сил, и прежде всего – от исследования его способности мыслить.

Теоретическая философия Канта (учение о бытии и зщнании) представляет собой прежде всего исследование познавательных способностей человека – чувственного восприятия, рассудка и разума. Это исследование Кант и называет «критикой». Он критикует не каких-либо философов, не те или иные учения. Он предпринимает критику способности познания вообще и ставит вопрос об источниках и границах человеческого познания – преимущественно для того, чтобы решить вопрос о возможности (или невозможности) метафизики как науки. Именно этот вопрос был для него главным, поскольку он считал метафизические вопросы главными во всем человеческом знании, а метафизику – высшей, самой важной для человека наукой. Можем ли мы научно и с абсолютной достоверностью ответить на важнейшие для всякого мыслящего человека вопросы о бытии Бога, о сущности мира как целого, о сущности и бессмертии души, о том, в чем заключается высшее благо человека? Лишь с целью ответить на эти высшие вопросы Кант предпринимает и философское исследование математики и естествознания. Он полагал, что физика и математика превосходно развиваются без всякого критического философского исследования и в таком исследовании не нуждаются. Философия науки нужна метафизике и морали, и она необходима для решения более важных, чем физикоматематические, философских вопросов.

Частные науки во времена Канта развивалась как никогда успешно. А вот философия, развиваясь вместе с новой наукой, опираясь на нее, пытаясь дать ее фундаментальное обоснование, зашла в тупик. Потерпели неудачу все попытки построить главную науку, метафизику. Классический рационализм не только был вынужден прибегнуть к «самой фантастической из всех выдумок философии», к «предустановленной гармонии» Лейбница, но и запутался в неразрешимых противоречиях, антиномиях, как показала система ученика Лейбница, Христиана Вольфа. Оказалось, что прямо противоположные метафизические положения могут быть доказаны чистым разумом с равной абсолютной достоверностью. Британский эмпиризм, выдвинувший оптимистическую программу экспериментальной индукции и покорения природы на благо человека, после долгой эволюции пришел к самоотрицанию, к разрушительному для науки и философии скептицизму, к выводу о том, что никакая наука в собственном смысле вообще невозможна. В чем же причина такого поистине бедственного положения в метафизике и в теории науки?

Кант полагал что такой результат был неизбежен, потому что и рационализм, и эмпиризм избрали ложный путь в самой постановке и в решении философских проблем, – они в равной мере стояли на позиции догматизма (несмотря на радикальный методологический скептицизм Декар-

208

та и академический скептицизм Юма). Догматизм в философии, согласно Канту, состоит в том, что мы пытаемся познать какие-то предметы, заранее предположив их существование (в готовом виде, самих по себе) и не изучив предварительно саму способность человека к познанию любого рода предметов или объектов. Задуманная Кантом новая трансцендентальная философия представляет собой предварительное критическое исследование познавательных способностей, которое должно определить возможность или невозможность метафизики как науки и, в случае возможности, способ ее построения. Кант называет трансцендентальным такое познание, которое занимается не предметами, а нашим познанием предметов,

поскольку это познание возможно «априори», до того, как эти предметы действительно даны в чувственном восприятии. Иначе говоря, трансцендентальное знание – это знание о том, как возможно априорное знание. Например, математика – априорное знание, а знание о том, как возможна сама математика – «трансцендентальное».

Свое иследование Кант начинает с различения между эмпирическим и априорным (можно сказать – чисто теоретическим) знанием. Эмпирическое знание, т. е. знание, полученное из опыта, из чувственного восприятия внешнего (физического) и внутреннего (психологического) мира, из наблюдения и эксперимента, всегда ограничено во времени и пространстве. Опыт не может быть завершен. Он всегда может быть продолжен, расширен, дополнен, усовершенствован и т. д. Поэтому эмпирическое знание

всегда несовершенно, оно всегда может быть опровергнуто новым опы-

том. Об этом Кант знал так же хорошо, как и Поппер. Иначе говоря, эмпирическое знание никогда не обладает и не может обладать абсолютной всеобщностью и логической необходимостью (оно не является и в прин-

ципе не может быть аподиктическим). Опытное знание может говорить лишь о том, что «насколько мы до сих пор наблюдали, дело обстояло такто и так-то». Но на основании одного лишь опыта нельзя утверждать, что дело всегда и везде будет обстоять так же (всеобщность) и что иначе быть не может, что противоположное невозможно (логическая необходимость). Если бы все наше знание происходило только из опыта, то все оно было бы лишь гипотетическим, обладало лишь вероятной истинностью (следовательно, и вероятной ложностью). Для Канта это значит, что в этом случае наука была бы невозможна. Наукой в собственном смысле слова можно назвать лишь ту, достоверность которой аподиктична. Кант не признал бы наукой то, что имеют в виду Поппер или Кун. Их учения, с точки зрения Канта, – не философия науки, а рассуждения о способах и формах изменения эмпирического знания.

Однако в математике и в естествознании (отвлекаясь пока от метафизики) есть знание совершенно иного рода, действительно существуют такие утверждения, которые мыслятся именно аподиктически. Например:

209

кратчайшее расстояние между двумя точками – прямая; любое изменение в мире имеет свою причину; всякому действию всегда есть равное и противоположно направленное противодействие. И поскольку любое знание формулируется в виде суждения (Кант опирается на логику Аристотеля), постольку главный вопрос «Критики чистого разума» Кант ставит так: как возможны синтетические суждения a priori? Иначе говоря, Кант ищет

основание таких суждений, которые не являются эмпирическими и, одновременно, не являются аналитическими.

Проведя различие между априорным и эмпирическим знанием, которое было хорошо известно и до Канта, он проводит далее различие между аналитическими и синтетическими суждениями, которое в ясной форме до него не проводили. Аналитическое суждение выносится на основании анализа понятий (следовательно, без обращения к опыту, реально существующим объектам). Элементарная форма суждения – «S есть P», где понятие S выступает в качестве логического субъекта, а понятие P – в качестве предиката. В аналитическом суждении связываются два таких понятия, одно из которых (предикат) уже содержится (мыслится) в субъекте, поэтому суждение и может быть получено логическим анализом понятия субъекта. Например, то, что все тела протяженны можно утверждать на основании простого анализа понятия «тело», в котором уже содержится признак протяженности, поскольку невозможно мыслить (или представить себе) непротяженное тело. Поэтому аналитическое суждение не дает нового знания, не расширяет наше знание, но лишь делает ясными и отчетливыми уже имеющиеся понятия. Аналитическое суждение – априорное, поскольку мы выносим его не обращаясь к опыту. Но оно – аналитическая истина, благодаря которой мы и не узнаем ничего нового. Общий принцип всех аналитических суждений – закон противоречия, поскольку отрицание аналитического суждения ведет к противоречию.

Любое новое знание, любой прирост знания создается исключительно синтетическими суждениями, в которых субъекту приписывается новый предикат, который раньше в нем не мыслился. На каком же основании это делается? Например, на основании опыта: к своему понятию о предмете я добавляю что-то новое, опираясь на наблюдение или эксперимент, которые открывают мне в этом предмете что-то новое. Но есть синтетические суждения, не основанные на опыте. Например, суждение 7+5=12, согласно Канту, является не аналитическим (как думали Лейбниц, Локк и Юм), но синтетическим, поскольку никаким анализом понятий 7, 5 и + невозможно получить понятие (число) 12. Его можно получить лишь последовательным присоединением пяти единиц к семи единицам, или синтезом единиц. В этом суждении мы получаем новое знание, узнаем то, чего еще не знали, имея представление лишь о пяти, семи и сложении. Кант утверждает, что положения чистой математики представляют собой имен-

210

но синтетические суждения, которые мы выносим совершенно независимо от опыта, совершенно a priori. Математика – самое убедительное дока-

зательство того, что мы способны получать новое знание, не опираясь на опыт. Она состоит из априорных, но в то же время синтетических

суждений. Такие же синтетические априорные суждения имеются и в науке о природе, в естествознании, где они выступают прежде всего в качестве исходных теоретических принципов, наиболее общих положений, лежащих в основе исследования природы в целом. Например, принцип причинности (детерминизма). Их легко отделить от эмпирических знаний и обобщений при помощи указанных выше признаков абсолютной всеобщности и логической необходимости.

Таким образом, то, что такие априорные и вместе с тем синтетические суждения имеются, несомненно. Вопрос состоит не в том, существуют ли такие суждения, вопрос в том, как они возможны, откуда они взялись? Каково основание этих суждений, если они не опираются на опыт и не могут быть получены чисто логически (не являются аналитическими истинами, тавтологиями)? На каком основании осуществляется синтез понятий в этих суждениях, на каком основании я приписываю понятию новый предикат, если не на основании опыта? Иначе говоря: как можно что-то знать заранее о любом предмете в мире до того, как этот предмет действительно будет дан в опыте? Необходимо выяснить вопрос об условиях возможности такого рода суждений, действительность которых несомненна. Как

возможна чистая математика? Как возможно чистое естествознание

(или теоретическая физика, как знание о всеобщих законах природы)?

Лишь ответив на эти вопросы, можно будет ответить и на главный трансцендентальный вопрос – о возможности метафизики как науки, которая по самой своей сути состоит из априорных синтетических суждений.

Такова проблема Канта. Этой проблемы не было бы, если бы все априорные суждения были всего лишь аналитическими (тавтологическими) истинами (как думали Лейбниц, Локк и Юм). Ее не было бы, если бы все синтетические суждения (новые знания) были эмпирическими (как думали и думают все эмпирики и эмпиристы). Действительно, все аналитические истины – априорные, а все эмпирические знания – синтетические. Но верно ли обратное, что все априорное – аналитично, а все синтетическое – эмпирично? Если верно, прав эмпиризм, и проблема Канта – мнимая. Но тогда неизбежен тупик эмпиризма. Поэтому обратное, по убеждению Канта, неверно: не все априорное – аналитично, и не все синтетическое – эмпирично. Есть знание синтетическое (новое), но априорное (полученное не из опыта)! Есть знание априорное (не опирающееся на опыт), но синтетическое (новое)! Как же возможен тот факт, что мы можем познавать мир, не опираясь на опыт? И познавать нечто принципиально важное именно о том, что будет дано именно в опыте, более того – в любом возможном

211

опыте? Если мы поймем это, то поймем также и то, можем ли мы узнать что-нибудь о тех реальных предметах (в отличие от математических абстрактных объектов), которые в опыте не даны и не могут быть даны (прин-

ципиально сверхчувственных).

Решая эти вопросы, Кант совершает коперниканский переворот в философии: априорные синтетические суждения возможны лишь в том случае, если не познание сообразуется с предметами, как думали раньше,

а сами предметы необходимо должны сообразовываться с нашей по-

знавательной способностью. Ведь совершенно ясно, что если предметы существуют независимо от нас, и познание должно отображать эти предметы и сообразовываться с ними, то есть соответствовать им, то никакое априорное познание невозможно. Но оно есть! Поэтому необходимо пере-

смотреть основную предпосылку теории познания, из которой исходила вся предшествующая философская традиция! Кант радикально изменя-

ет и понимание сущности научного знания, положив начало трансцендентализму в философии науки.

Для понимания сущности коперниканского переворота Канта нужно увидеть его нетривиальную сторону. Поверхностная аналогия состоит в том, что Коперник поменял местами Землю и Солнце, а Кант поменял местами знание и предмет знания. Однако суть дела не в перемене мест. Коперник понял, что движение звезд (объекта) – видимость, иллюзия, поскольку на самом деле движется наблюдатель (субъект). Но наблюдатель

не сознает своего движения, он сознает и видит свое собственное движе-

ние лишь как движение звезд. Однако в этом движении звезд (объекта) ему на самом деле дано лишь его собственное движение (субъекта). Звездное зеркало показывает ему лишь его самого, но в его отчужденном «инобытии». Сущность коперниканского переворота Канта состоит именно в этом: во внешнем объекте и его свойствах мне дана моя собственная деятельность, но в ее бессознательном, не осознаваемом мною воплощении. Всякий объект, который кажется самостоятельно существующим вне ме-

ня, есть воплощение способностей и деятельности субъекта. Вся приро-

да, как позднее пояснил эту мысль Шеллинг, – окаменевший интеллект. Познание – творческая деятельность, в каком-то смысле создающая свой предмет. Познается только то, что создается. В обыденной жизни (и в научной деятельности) мы даже не подозреваем, до какой степени то, что кажется нам объектом, существующим независимо от нас, нами самими и создается. Поэтому познание любых объектов – это и самопознание субъекта. И субъект не может познать себя иначе, как познавая созданный им и противостоящий ему мир объектов. Себя самого можно увидеть лишь в зеркале, в другом предмете. Например, в математике: конструируя и изображая математические объекты, математик в действительности видит перед собой, наглядно, в материале листа бумаги, как движение, свойства и

212

отношения этих математических объектов, лишь свою собственную деятельность, деятельность собственного мышления. Мышление может «увидеть» себя лишь в своем телесно-чувственном «инобытии», в своем воплощении и отображении в материальном предмете. Творческая активность субъекта осознается им сначала как некие «объекты», как их свойства и отношения, как их движение, и лишь потом, после своего воплощения в ином, в трансцендентальной рефлексии, отделяет себя от своего воплощенного образа в чистом, подлинном виде. Таков замысел трансцендентальной философии, положивший начало и всему немецкому идеализму от Фихте до Гегеля.

Поскольку все наше познание начинается с созерцаний, от них идет к понятиям и заканчивается идеями, Кант различает три основные познава-

тельные способности: чувственность, рассудок и разум и, соответствен-

но, разделяет «Критику чистого разума» на три главные части: эстетику, аналитику и диалектику.

Первая часть, трансцендентальная эстетика, исследует способность чувственного восприятия человека (поэтому «эстетика»), но эта способность рассматривается лишь с точки зрения возможности априорного знания (поэтому «трансцендентальная»). Как должна быть устроена способность чувственного восприятия мира, чтобы априорное знание о нем было возможно? Эта часть отвечает на вопрос о возможности математики. Кант показывает, что пространство и время, в которых существуют все объекты и явления природы, не существуют сами по себе, независимо от человека, но представляют собой всеобщие априорные формы чувствен-

ного восприятия, некоторое чистое созерцание (или формальное созер-

цание) которое всегда лежит в основе любого эмпирического восприятия мира человеком. Сама способность воспринимать мир изначально имеет некоторое «устройство», некоторую чистую интуицию пространственновременных отношений, благодаря которой мы сами упорядочиваем множество ощущений, располагаем их в определенном порядке сосуществования и последовательности. Всякий предмет для того, чтобы стать предметом познания в опыте, должен быть воспринят чувствами, и в этом акте он приобретает пространственно-временные характеристики. Пространство и время – не самостоятельные сущности, не свойства предметов самих по себе или их объективные отношения, а форма явления вещей в человеческом опыте, которая коренится в самом субъекте познания. Эта идея противоречит здравому смыслу, общему убеждению всех «нормальных людей». Но если не согласиться с ней, невозможно объяснить сам факт существования геометрии как точной науки о том самом пространстве, в котором существуют все реальные предметы опыта, причем науки совершенно достоверной, априорной и аподиктической. Как была бы возможна геометрия, если бы пространство было независимой от нас ре-

213

альностью, присущей самим вещам и познаваемой только в опыте? В этом случае и геометрия была бы чисто эмпирическим знанием, следовательно – недостоверным, гипотетическим, приблизительным и т. д. Ее положения не могли бы мыслиться как всеобщие и необходимые (а мыслятся они именно так). Лишь особая способность к чистому созерцанию пространства (априорная пространственная интуиция) делает возможной чистую (теоретическую) геометрию, как настоящую науку. Поэтому геометрию и можно построить без обращения к опыту (так она и была построена), и ее положения совершенно достоверны. Более того, становится понятным, почему геометрия применима и к любому реальному объекту, данному в опыте. Ведь любой предмет для того, чтобы стать предметом познания, должен быть воспринят чувственно, следовательно, принять ту пространственную форму, которая в чистом виде описывается в геометрии. Любая вещь в природе – это своего рода наложение чистых геометрических форм на материал ощущения. Таков, по Канту, единственный способ объяснить и саму возможность геометрии как аподиктической науки, и ее применимость для научного познания, описания объектов природы.

Аналогично этому, без некоторой чистой априорной интуиции времени мы не можем воспринять и представить себе вообще никакой последовательности во внешнем мире и в своих восприятиях. Время есть чистая форма внутреннего восприятия душой своих собственных состояний; лишь благодаря наличию этой априорной формы внутреннего опыта возможна чистая арифметика, поскольку в основе понятия о числе лежит последовательный синтез единиц.

Таким образом, пространство и время обладают, с одной стороны, эмпирической реальностью: все реальные предметы познания, данные нам в опыте, находятся в пространстве и времени. Но в то же время они характеризуются трансцендентальной идеальностью: они являются ус-

ловием и формами восприятия вещей (их явлений), но не определениями вещей самих по себе независимо от их восприятия в опыте. Основное положение трансцендентального идеализма Канта гласит: все, что созерцается в пространстве и времени, следовательно, и все тела природы, есть не что иное как явления, т. е. всего лишь представления. Необходимо пом-

нить (в философии науки), что все пространственно-временные харак-

теристики вещей, все то знание о них, которое дает нам математика – все это знание лишь о том, как вещи нам являются, но не о том, каковы они сами по себе. Необходимо отметить также, что все априорное знание относится лишь ко всеобщей форме явлений опыта, тогда как их содержание – эмпирическое. Кант называет свою точку зрения формальным идеализмом.

Вторая часть «Критики чистого разума», трансцендентальная аналитика, отвечает на вопрос, как возможно «чистое естествознание», или

теоретическое знание о всеобщих законах природы – законах, обладаю-

214

щих не относительной, но именно абсолютной всеобщностью, относящихся к природе в целом. Это – теория мышления (поэтому «аналитика» – так Аристотель называл главную часть логики), объясняющая возможность априорного знания о природе (поэтому «трансцендентальная»). Это одновременно и теория опыта. Обратим внимание на постановку вопроса: для того, чтобы понять сущность природы и найти всеобщие законы природы, согласно Канту, необходимо проникнуть в глубины мышления, понять сущность самого рассудка человека. Здесь Кант решил загадку аристотелевского «ума».

В первой части, аналитике понятий, Кант исследует первичные элементы рассудка, первичные элементарные действия мышления (вернее формы этого действия), которыми создается любой опыт – категории, или чистые рассудочные понятия. Сначала он находит все категории без исключения (что до него не удавалось никому) путем анализа традиционной логики, в которой перечисляются все виды суждений. Ведь деятельность рассудка состоит в том, что он судит, выносит суждения. Следовательно, из видов (способов, форм) суждений можно вывести все категории, или «способы сказывания». Затем путем трансцендентальной дедукции категорий Кант показывает, что все предметы опыта необходимо должны

подчиняться категориям, так как посредством них создается сам опыт,

сам этот предмет опытного познания. Суть этого доказательства состоит в том, что каждая категория – это вид спонтанного синтеза многообразного (созерцаний, ощущений), благодаря которому возникает его единство (т. е., собственно, представление о «предмете»). Это единство (целостность, образ, представление о «вещи») возникает благодаря тому, что в категориальном синтезе мышления чувственные восприятия подводятся под

первоначальное синтетическое единство апперцепции (самосознания).

Таким образом первичной основой всякого единства вообще, в том числе всякой связности, упорядоченности чувственных восприятий (т. е. возникновение самого «опыта» и любого «объекта», данного в опыте) служит единство самосознания (тождество мыслящего субъекта): «я мыслю» должно иметь возможность сопровождать все мои представления. Функция категорий (мышления) – связывать в опыт отдельные, текучие и многообразные ощущения и восприятия; сами по себе категории «пусты» – это всего лишь форма спонтанной активности синтеза; познание возникает лишь в процессе применения категорий к «материи» (содержанию) чувственного восприятия. Чувственность – рецептивная способность, пассивная сторона души, ее способность воспринимать внешнее воздействие, подвергаться воздействию. В результате аффицирования (возбуждения) чувственности возникает многообразие ощущений. Рассудок, напротив, – активная способность души, спонтанность; рассудок связывает многообразие ощущений, вносит в них единство. Поэтому чувства (созерцание) без мышления (понятий) слепы,

215

мышление же без чувств – пусто. Познание есть единство чувственности и рассудка, созерцаний и понятий. Лишь их соединение дает объект опыта и эмпирическое знание о нем. Совокупность всех этих объектов (данных и возможных) мы и называем «природой». Таким образом, верховным законодателем(создателем) природы является рассудок сего категориями.

Кант впервые в истории философии сводит единство предмета к единству самосознания субъекта. Во всей предшествующей философии это единство предмета выражалось категорией субстанции. Кант впервые усматривает первоисточник всякого единства (стало быть, и всякой объективности, «вещности», самой предметности мира) в единстве апперцепции, самосознания, в субъекте, в деятельности рассудка. Здесь он закладывает основу как последующего немецкого идеализма, так и всей последующей традиции трансцендентализма в философии. Трансцендентализм вообще заключается в признании того основополагающего утверждения, что любой объект (предмет, вещь) предполагает некоторую конституирующую деятельность сознания, но сознания не индивидуального, эмпирического, отдельного человека, взятого в его особенности, а некоторого «сознания вообще», проявляющего себя и в сознании отдельных людей как нечто общее – «чистого» или «трансцендентального».

Во второй части, аналитике основоположений Кант исследует далее процесс применения категорий к чувственному созерцанию. Для подведения созерцаний под понятия нужна особая способность рассудка, которую Кант называет способностью суждения. Это способность подводить единичное под общее. Подведение осуществляется посредством схематизации категорий в чистом созерцании: каждой из них соответствует своя трансцендентальная схема. Связующим звеном между категориями и чувственным восприятием служит время. Например, схема категории количества – счет, как последовательный синтез единиц; схема категории причинности – последовательность во времени, схема категории субстанции – постоянство во времени, или сохранение, и т. д.

Схемы категорий позволяют Канту найти систему основоположений чистого рассудка, или высшие, всеобщие законы природы, суть которых в том, что они формулируют те априорные условия, при которых вообще возможен опыт, благодаря которым возможно само получение любых знаний из опыта, благодаря которым мы вообще можем чему-то учиться на опыте. Эти основоположения чистого рассудка образуют априорные пред-

посылки научного естествознания – его метафизические начала. Эти ос-

новоположения следующие: 1) аксиомы созерцания: все предметы опыта имеют количественную определенность, экстенсивную величину в пространстве и времени; все они являются агрегатом, т. е. целым, состоящим из частей; 2) антиципации восприятия: все объекты природы имеют интенсивную величину, т. е. степень влияния на органы чувств; 3) аналогии

216

опыта, которые обосновывают необходимую связь всех объектов в природе; это три принципа, три высших закона природы как целого: закон сохранения субстанции (без него было бы невозможно воспринимать в опыте и устанавливать никакие объективные временные отношения, не было бы возможно само единство времени); принцип причинности (без него невозможно установление объективной последовательности явлений во времени); закон всеобщего взаимодействия (условие возможности объективного знания об одновременности событий); 4) постулаты эмпи-

рического мышления вообще, определяющие, что возможно, что дейст-

вительно и что необходимо.

Эти основоположения очерчивают область того, что может быть названо опытом: в качестве объекта опытного познания, или более обобщенно, природы (как совокупности всех таких объектов) перед нами мо-

жет выступать лишь то, что связано и оформлено нами самими по чистым формам a priori чувственности и рассудка, так как лишь благодаря этим априорным, всеобщим и необходимым формам многообразие ощущений субъекта может быть подведено под единство апперцепции, «схвачено» и осознано как объективно существующий «предмет», как общезначимый «факт опыта». Окружающий нас мир природы не есть ни мир вещей, как они существуют сами по себе, ни мир субъективной видимости, иллюзий и т. п.; это – мир явлений, мир опыта, единого для всех людей и подчиненного всеобщим законам природы. Но эти объективные законы природы обусловлены законами деятельности наших собственных познавательных способностей.

Общий вывод трансцендентальной аналитики, или решение главного трансцендентального вопроса, звучит так: мы можем знать a priori (с аподиктической достоверностью, строго научно) лишь необходимые условия возможности опыта вообще, и более ничего. Зная эти условия, мы можем a priori сказать кое-что о любом объекте, который дан или может быть дан в опыте. Но это априорное (научное) знание относится именно ко всем объектам опыта без различия, к природе в ее целом. Для познания любого конкретного, особенного объекта или явления природы в его особенностях необходим опыт. И это знание всегда будет недостоверным, неточным, изменчивым, подлежащим уточнению и пересмотру.

Трансцендентальная аналитика заканчивается соответственно принципиально важным для всей кантовской философии науки различением феноменов и ноуменов: наше познание ограничено миром феноменов (явлений), т. е. вещей «для нас», вещей, как они являются нам в опыте; мир же ноуменов, т. е. вещей «в себе» или «самих по себе» остается нам со-

вершенно неизвестным, проблематическим. Все, что мы познаем, не есть

«вещь в себе». Но это не означает, что «вещей в себе» нет. Они, несомненно, есть, но они не могут быть предметом познания.

217

Третья часть «Критики чистого разума», трансцендентальная диалектика, рассматривает высшую познавательную способность – разум. Здесь решается вопрос о возможности метафизики, научного познания сверхчувственного, абсолютного. Если рассудок есть способность образовать понятие и высказать суждение, то разум, согласно Канту, есть способность мыслить идею и способность умозаключать, т. е. не только выводить одни суждения из других, но и в более общем смысле находить условия для обусловленного (посылки логического вывода содержат условия для заключения). Последовательное применение этой способности необходимо приводит разум к идее безусловного, т. е. полной и завершенной совокупности всех условий для любого данного обусловленного. Если рассудок есть способность понимать то, что дано в опыте, в чувственном восприятии (способность понимать конечное), то разум – способность

мыслить бесконечное, безусловное, то, что не может быть дано ни в каком опыте, при любом его расширении. Если рассудок – способность создать понятия, то разум – способность иметь идеи. Оперируя идеями, которые выходят за пределы всего конечного и обусловленного, разум пытается выйти за пределы опытного применения категорий рассудка, познать абсолютное, мыслимое в этих идеях, и… порождает естественную и неизбеж-

ную диалектику, т. е. впадает в трансцендентальную иллюзию и запуты-

вается в неразрешимых противоречиях – антиномиях чистого разума. Главная часть трансцендентальной диалектики посвящена разоблаче-

нию этой диалектической видимости, порождаемой «умствующими заключениями» мышления, выходящего за границы своего законного применения. Трем формам умозаключений, известным традиционной логике со времени Аристотеля, соответствуют три идеи разума – душа, мир и Бог. Мир – это идея безусловного целого всех предметов природы. Душа – идея безусловного целого для всех психических явлений. Бог – идея безусловного целого всех предметов мышления вообще. Если рассматривать эти идеи как самостоятельно существующие абсолютные объекты, и попытаться познать их, то неизбежно возникнут неразрешимые противоречия, которые рассматриваются в трех разделах диалектики: о психологических паралогизмах, о космологических антиномиях и о теологическом идеале чистого разума.

Паралогизмы (ложные умозаключения) традиционной «рациональной психологии» (метафизической науки о душе) основываются на недопустимом отождествлении души как мыслящего субъекта и души как «простой субстанции» (объекта). Душа, или «Я», данное в самосознании, всегда является субъектом (создателем и носителем) наших представлений, но не познаваемым «объектом», данным через эти представления, поэтому все доказательства ее «простоты», «бессмертия» и «нематериальности» как субстанции ошибочны. Учение Канта о познании души основано

218

на тезисе о том, что и самих себя, свою собственную душу мы познаем лишь как эмпирическое явление: душа является себе самой во внутреннем чувстве соответственно чистому созерцанию времени. Но о том, какова она «сама по себе», мы ничего не знаем и знать не можем, как и о всех «вещах в себе».

Антиномии чистого разума – это противоречия, которое возникают между двумя равно доказуемыми тезисами, если разум стремится познать мир как целое, или мир в целом. Кант противопоставляет четыре пары тезисов и антитезисов: 1) мир имеет начало во времени и ограничен в пространстве – мир не имеет начала во времени и безграничен в пространстве; 2) всякая вещь в мире состоит из простых частей – в мире нет ничего простого; 3) в мире существует наряду с причинностью свобода – нет никакой свободы, все происходит по законам природы; 4) существует необходимая сущность, как часть мира или как его причина – в мире и вне мира нет такой сущности.

Как тезисы, так и антитезисы могут быть доказаны; доказательства имеют равную силу. Разум вступает в противоречие с самим собою. Это противоречие возникает в самом разуме с необходимостью, оно не является результатом какой-нибудь ошибки. Для догматической философии оно неразрешимо. Кант находит разрешение возникшего затруднения благодаря критической (трансцендентальной) точке зрения, посредством различения феноменов и ноуменов. Общий аргумент всех умозаключений разума гласит: если дано обусловленное, то дан и весь ряд его условий; нам даны предметы опыта, следовательно, дан и весь ряд их условий. Однако в верхней посылке речь идет о вещах самих по себе, а в нижней – о явлениях. Явления же не даны и не существуют сами по себе, следовательно, их условия также не даны, но лишь заданы разумом самому себе, и поиск этих условий составляет бесконечную задачу разума, поскольку ряд условий любого явления находится лишь в ходе опыта, а опыт не может быть закончен, всегда может быть продолжен. Поэтому космологическая идея мира имеет не конститутивное значение познания абсолютного объекта (мира как целого), но лишь регулятивное применение: она не есть знание об объекте (вопреки трансцендентальной видимости), но представляет собой лишь требование (правило), обращенное к субъекту – никогда не останавливаться в эмпирическом поиске причин, оснований и условий. Идея мира требует бесконечного прогресса и единства знаний об объектах в мире, причем это мыслимое в идее мира абсолютное систематическое единство всех знаний о природе всегда остается лишь проектируемым. Оно мыслится как бесконечно далекая цель, которая направляет весь процесс эмпирического познания, но никогда в ходе этого познания не может быть достигнута. Мы должны познавать природу так, как если бы мир существовал и составлял одно взаимосвязанное целое.

219

В последней главе трансцендентальной диалектики Кант рассматривает идеал чистого разума, т. е. идею Бога и три доказательства его бытия, составлявшие одну из главных задач «науки о Боге»: 1) онтологическое – из самой идеи Бога; 2) космологическое – из необходимости высшей сущности для объяснения бытия мира; 3) физико-теологическое – из целесообразности устройства мира. Кант показывает, что третье доказательство сводится ко второму, второе – к первому, а первое – ошибочно. Существование не является предикатом, а потому не может быть выведено логически из понятия. Бытие высшей сущности доказать невозможно. Невозможно, однако, доказать и небытие Бога. Вопрос о бытии Бога выходит за пределы возможностей познания. В познании мира идея Бога выполняет важную регулятивную функцию, требуя систематического единства всего нашего знания – как о материальных, так и о душевных явлениях. Однако главная функция идеи Бога – не в сфере познания, а в сфере нравственности, практической деятельности. Более того, само стремление разума выйти за пределы опыта, согласно Канту, в конечном счете обусловлено не потребностями познания, а нравственными потребностями человека. Оно коренится не в теоретическом, а в практическом разуме. Даже сама способность иметь идеи, которым не может быть дан никакой адекватный объект в опыте, коренится в моральном сознании человека, в его способности быть свободным, в сознании свободы. В познании же идея Бога выступает лишь таким образом, что мысля Бога, мы по сути дела мыслим лишь сам мир, а не нечто вне него, но таким образом, который благоприятен для единства наших знаний о нем. Бог мыслится здесь не «абсолютно», сам по себе, а лишь в его отношении к миру: мы должны мыслить мир так, как если бы он был создан Богом, но упование на Бога должно быть настолько абсолютным, чтобы мы не вмешивали его ни в какие дела природы или людей. Все, что происходит в природе, имеет природные, естественные причины. Все, что совершается с человеком, зависит лишь от природы и от его собственного свободного произвола (самоопределения).

«Критика чистого разума» завершается кратким учением о методе, которым должна быть построена философия как наука. «Дисциплина чистого разума» указывает на ошибочные методы, неприменимые в философии как науке: математический, полемический, скептический, гипотетический. «Канон чистого разума» позитивно определяет задачи «чистого разума». Так как теоретическое познание сверхчувственного невозможно, то ценность чистого разума заключается в его практическом применении, в

основании которого лежат три постулата чистого практического разу-

ма: 1) свобода воли; 2) бессмертие души; 3) бытие Бога. В конечном счете истинное назначение разума заключается не в теоретическом познании (спекуляции), а в обосновании моральной веры: необходимо ограничить знание (возможности науки), чтобы дать место вере (свободе, морали).

220