(решение проблем, удовлетворение потребностей жизни), который неизбежно приводит к релятивизму и прагматизму в понимании науки.

В научную деятельность следует включить и общение с коллегами, разнообразные формы научной коммуникации (публикацию результатов, доклады и дискуссии на конференциях и т. п.). Кроме того, в структуре научной деятельности различают фундаментальные исследования, при-

кладные исследования, опытно-конструкторские разработки. В совре-

менной науке фундаментальные исследования, которые направлены на получение нового знания об устройстве мира, составляют не более одной десятой всей деятельности, называемой «наукой». Девяносто процентов современной науки – деятельность, направленная на применение научных знаний, создание новых воплощений этих знаний в массовом производстве и потреблении. Современная наука как никогда ранее подчинена экономическим интересам, материальному производству, сфере услуг, переплетена с разнобразными социальными структурами. Она сама стала важнейшим социальным институтом.

2.4. Наука как социальный институт

Во всех цивилизованных обществах, начиная с Древнего Египта, мы находим людей ученых. Наука создается лишь коллективными усилиями этих людей, образующих особое сообщество. На первый взгляд оно предстает перед нами как совокупность многочисленных научных организаций, учреждений, мероприятий – академий, университетов, научноисследовательских институтов, научных обществ, научных лабораторий, кафедр, научных журналов, конференций, национальных и международных научно-исследовательских проектов и программ и т. д. Эти организации располагают значительными материальными и финансовыми ресурсами, а люди, работающие в них, образуют своеобразное общество внутри общества, «цех» или «сословие», в котором есть свои особые правила общения, свои нормы поведения, свои писаные и неписаные уставы, распределение ролей или обязанностей и функций, т. е. свое разделение труда, свои должности, степени, звания, награды, почести, своя иерархия, свои ценности и идеалы. Одна из главных особенностей этих организаций состоит в том, что все они связаны друг с другом так, что в сущности служат одной цели, что ученые разных времен и народов образуют одну, единую, общечеловеческую, мировую республику ученых, постоянно действующими членами которой становятся независимо от национальности, подданства, конфессиональной религиозной принадлежности, от места и времени жизни. Государство, например, объединяет своих граждан, обособляя их от подданных других государств; религия, соединяя одних, своих единоверцев, отделяет их от других и даже противопоставляет их всем другим – «инославным»,

42

«неверным», «еретикам» и т. п. Научное знание объединяет всех людей,

независимо от всех их различий во всех других отношениях. Его содержание – одно и то же для всех людей. Наука – универсальный, общечелове-

ческий социальный институт, создающий и сохраняющий общезначимую

для всех людей ценность – объективно достоверное, истинное знание о мире. Пожалуй, именно этот институт в наибольшей степени заслуживает наименования «града Божьего» Августина, к которому и сам он принадлежал не как верующий христианин, а как мыслитель, ученый и философ.

На протяжении многих столетий наука рассматривалась лишь как система особого рода знания. Элементы науки при таком подходе – когнитивные элементы, т. е. понятия, идеи, принципы, факты, теории, научные дисциплины и т. д., иначе говоря, объективно-идеальные сущности, безличные, деперсонифицированные. Научные знания нередко рассматривались либо просто как истины, либо как истины, носитель которых, в конечном счете, – некоторый чистый субъект (разум вообще, трансцендентальный субъект, абсолютный Дух, Бог и т. п.). Знание оценивалось по своей адекватности бытию, своему объекту. Элементы знания должны коррелировать с элементами бытия, структура знания обусловлена структурой бытия.

В эпоху Возрождения намечается новый поворот в понимании научного знания: оно стало рассматриваться в контексте творческой активности человека, оно было признано творением человека, созданным им для преобразования мира. Этот «антропологический поворот» заложил первую предпосылку для понимания науки как социального института. Пальма первенства в понимании науки как социального института может быть отдана Ф. Бэкону, который посмотрел на нее не только глазами ученого и философа, но и глазами государственного мужа, и разработал не только новый экспериментальный метод, но и план создания государства и общества нового типа, основанного на систематических научных исследовани-

ях. Он признал научные занятия важнейшим государственным делом,

имеющим важнейшую общественную значимость, а научное знание – самой большой общественной силой. Вторую предпосылку заложила эпоха Просвещения, которая разработала идею общественного прогресса, главной движущей силой которого должно быть совершенствование разума, высшее выражение которого – наука. С этого времени идея науки связывается с идеей общественного развития. Третью предпосылку заложил позитивизм первой половины XIX в., основоположник которого выдвинул идею социологии, как конкретной науки об обществе, созданной по образцу точной науки о природе. Четвертая предпосылка была заложена в марксизме, который впервые всесторонне разработал идею о практиче-

ской природе и социальной обусловленности познания вообще и науч-

ного познания в частности, содержание и форма которого изменяется, развивается вместе с обществом, вместе с изменением способа производства

43

материальных благ (производительных сил общества) и способов общения, взаимодействия людей друг с другом в процессе совместной деятельности (производственных отношений, форм собственности, социальных различий, форм власти и т. д.). И, наконец, пятая предпосылка – качественное изменение характера самой научной деятельности – превращение науки в XIX в. в массовую профессию, в систематическое «производство» научных знаний с целью их практического применения в промышленности, сельском хозяйстве, транспорте, связи, в быту и т. д. В это время глубоко изменяется представление об ученом – место избранных и немногочисленных мыслителей, постигающих тайны мироздания, занимают обычные наемные работники, многочисленные скромные специалисты, «пролетарии умственного труда», решающие повседневные интеллектуальные задачи, необходимые для производства, торговли и обслуживания.

Во второй половине XIX в. появляются работы, в которых наука изучается с ее человеческой, социальной, «кадровой» стороны. В первой половине XX в. создается социология знания, которая рассматривает научную деятельность с точки зрения теории социальных групп. Можно сказать, что с этого момента знание перестает быть самостоятельной субстанцией (миром идеальных сущностей) и рассматривается как акциденция и функция в жизнедеятельности социальных субъектов, некоторой «социальной популяции». На такое понимание знания повлияли и дарвиновская теория эволюции и биологической борьбы за существование,

и философия жизни, основанная Ницше. Такой функционально-

экзистенциально-социальный подход сразу лишает научное знание его чистоты, независимости, печати вечности и совершенства, и ставит в центр внимания именно его зависимость от характера, потребностей и интересов социальных субъектов, его обусловленность социальными факторами,

следовательно – его относительность и изменчивость, его динамику. Научное знание лишается своего вневременного объективно-идеального статуса и приобретает социальное и, вместе с ним, историческое измерение. На этой идейной основе наука и предстает как попперовский процесс решения проблем, в котором вырабатываются временные и погрешимые конкретные решения. Главным объектом внимания при таком подходе становится не само научное знание, как таковое, и не его отношение к действительности, существующей независимо от нас (его истинность, достоверность), а люди, его создающие, процесс их взаимодействия, общения (коммуникации), правила и нормы такого взаимодействия, организация их совместной профессиональной деятельности, ценности и ориентации ученых, их взаимодействие с окружающей их социальной средой (экономической, политической, религиозной, культурной) и т. п.

После того, как О. Конт провозгласил необходимость создания новой, конкретной, эмпирической и точной науки об обществе, была создана не

44

просто социология, а множество социологических дисциплин: различные социологические теории (понимающая социология, макросоциология, организационная социология и др.), методология эмпирического социального исследования, социология искусства, социология музыки, социология религии, социология медицины и здоровья, социология сексуальности, социология семьи, педагогическая социология, экологическая социология, и многие другие. Среди них находится и социология науки, которая рассматривает науку как социальный институт.

Предшественница социологии науки – классическая социология знания. Ее основоположник, Эмиль Дюркгейм, в работе «Элементарные формы религиозной жизни» (1912 г.) исследовал массовое восприятие тех или иных идей в процессе их превращения в веру. Иначе говоря, он рассматри-

вал формы коллективного сознания в их связи с формами совместной жизни, общения и совместной деятельности. Он например, показал, что массовое представление о времени и его периодах – это не просто некое знание, имеющее некоторый предмет в самой действительности. Идея времени не отражает некоторый реально существующий объект, а выража-

ет определенные формы социальной активности для регуляции совмест-

ной жизни. Содержание этой идеи определяется не свойствами объекта (некоего времени «самого по себе»), а деятельностью субъекта. Отдельный человек, усваивая какую-то идею, не столько получает знание о мире (каком-то объекте в нем), сколько усваивает форму поведения в этом мире по отношению к другим людям и тем самым социализируется, включается посредством этой идеи в некоторую социальную общность. Идеи (знания, образы, понятия, представления) имеют социальное значение – символическое, моральное и т. д. Дюркгейма интересовало, на примере так называемых примитивных обществ, каким именно образом формируется идея «священного». Ключ он видел в обеспечении солидарности, единения, укреплении общности. Он полагал, далее, что научные идеи вырастают из религиозных представлений, как их более совершенная форма (поэтому наука идет на смену религии), но сами социальные механизмы функционирования коллективных представлений в религии и науке сходны.

Следующий шаг к социологии науки был сделан в немецкой социологии знания после первой мировой войны, которая много способствовала разочарованию в идеалах чистого, рационального знания, в самой рациональности, в разуме вообще, в оптимистической вере в прогресс науки как основу общественного прогресса. В это время понятие мифа применяется к самой науке – вернее, к общественной вере в ее совершенство и всемогущество. Разрабатывается, вслед за Марксом, проблема ложного сознания, имеющего видимость науки, иначе говоря, проблема идеологии. Наиболее известные фигуры здесь – философ Макс Шелер и социолог Карл Маннгейм. Если мы рассматриваем некоторую систему идей как

45

идеологию – это и значит, что мы рассматриваем эти идеи в их социальной функции, с точки зрения их роли в общественной жизни, массовом поведении, отношениях различных социальных групп, следовательно – с точки зрения социологии. Шелера интересовали основания множественности партийных идеологий, плюрализма картин мира, их зависимость от социального положения человека, разделяющего эти идеи. Маннгейм в книге «Идеология и утопия» (1929 г.) опирался на тезис марксизма о том, что общественное бытие людей определяет их общественное сознание (идеологию и социальную, групповую психологию). От марксовой теории идеологии Маннгейм шел к общей социологии знания. Речь в ней уже идет не о классах, партиях, социальных группах, но о целых народах и исторических эпохах. Социология знания не привела Маннгейма к социологическому релятивизму в понимании науки, потому что наука, по его убеждению, занимает особое, привилегированное положение «свободно парящих интеллектуалов», не имеющих фиксированного социального положения (не образующих особой социальной группы с частными интересами) и потому способных подняться выше любых частных интересов, совершенно объективно рассмотреть все частные точки зрения и идеологии, сравнить их друг с другом, понять их основания. Интеллектуалы способны вместить в себя и объединить все интересы, имеющие место в обществе. Лишь благодаря свободному парению интеллекта над социальными различиями и партикулярными интересами возможна наука. Кроме того, математика, логика, естественные науки не связаны ни с какими социальными интересами, а потому и не подлежат социологическому анализу.

Первые попытки построить социологию науки были предприняты в

СССР. Это легко объяснить, учитывая радикально новый подход молодого советского государства к науке и ученым. Здесь впервые разрабатывались глобальные планы развития всей страны (пятилетки) и высоко оценивалась роль науки в разработке и реализации этих планов. Советская власть пыталась реализовать идею научного управления всей общественной жизнью, развитием страны. Поэтому необходимо было всестороннее изучение положения науки и ученых в обществе, централизованное государственное управление научными исследованиями, планирование научной работы, организация деятельности ученых, распределение ресурсов, определение эффективности научной работы и т. д. Ведь занятия наукой – лишь часть общей работы на благо общества, ради построения коммунистического общества. Этими идеями определялось и создание единой, централизованной, иерархически организованной, тесно связанной с государством, промышленностью, сельским хозяйством государственной Академии наук, а также системы отраслевых научно-исследовательских институтов. Появились интересные, новаторские, вдохновляющие разработки. Однако на первый творческий порыв в высшей степени отрицательно повлияли появ-

46

ление партийно-государственной бюрократии, утвердившийся вскоре вопреки исходной научной установке и творческой сущности марксизма «казарменный социализм», идеологический догматизм, изоляция страны, вынужденные меры секретности, массовые репрессии и т. д.

Тем временем интерес к социальной стороне науки рос по мере роста ее влияния на общественную жизнь, по мере развертывания научнотехнической революции. Этому интересу способствовала и Вторая мировая война, самым наглядным образом показавшая, что такое милитаризация науки, и какого размаха могут достичь злоупотребления научными открытиями. Лучшие ученые мира работали ради создания оружия массового поражения. Им создавались самые благоприятные условия для работы, им щедро раздавали степени, звания, награды, деньги. Появились крупные централизованные, иерархические научные структуры, сращенные с политикой, властью, системой государственного управления – так называемая «большая наука». Развернулись дискуссии о моральной ответственности ученого, об отношении ученых к политике. В связи с этими и другими важными изменения в социальном бытии и социальной роли науки развернулись интенсивные исследования науки как социального института. Воз-

никла институциональная социология науки.

Ее основоположником считается Роберт Кинг Мертон (1910–2003 гг.), профессор Колумбийского университета, продолжатель дела Дюркгейма, ученик отцов американской социологии Питирима Сорокина и Толкотта Парсонса. Он начал еще в 30-х гг. XX в. с диссертации «Количественная социальная история науки в Англии XVII в.». Классическим стал его труд «Социология науки» (1973 г.). Социальный институт в наиболее общем смысле – это устойчивая система отношений между людьми, их ценностей и норм поведения. Соответственно социология науки рассматривает поведение ученых, их отношения друг к другу, их общение (коммуникацию), формы организации профессиональной деятельности. Наука – это сообщество профессионалов, которое нужно отличать от общества (нем.

Gemeinschaft – Gesellschaft, анг. community – society). Членов сообщества объединяет прежде всего общая цель, а также общие ценности и нормы поведения, принимаемые на уровне моральной регуляции – как общеобязательные для всех, но принимаемые каждым совершенно добровольно. Для сообщества важны самоорганизация, традиция, авторитет, но в нем нет власти, принуждения, фиксированного-документированного членства. Можно сказать в современной терминологии, что наука – элемент гражданского общества в противоположность государственной бюрократии.

Что же создает научное сообщество, обеспечивает единство людей, живущих в разное время, в различные исторические эпохи, в разных местах, разных обществах и государствах, в разных культурах, говорящих на разных языках, исповедующих разные религии? Прежде всего – общая

47

цель, которая, согласно Мертону, состоит в постоянном росте удостоверенного, научного знания. Формулировка мягкая, осторожная, в ней чувствуется влияние английской эмпирической философии, позитивизма, социологического (не философского) подхода. Поэтому речь идет о знании, которое принимается в данный момент научным сообществом как достаточно подтвержденное. Каждый член сообщества соответственно общей цели сообщества стремится внести свой вклад – решение проблемы, признанное в установленных формах и доступное всем другим членам через принятые средства сообщения (информационные каналы). Например, статью, прошедшую экспертизу и принятую редколлегией в специальном дисциплинарном журнале.

Мертон сформулировал также главные императивы научного этоса – высшие ценности научного сообщества: универсализм, коллективизм, бескорыстие, скептицизм.

1.Универсализм – независимость научного исследования и его результатов от любых частных, партикулярных интересов, в том числе от личных особенностей ученого (национальных, политических, религиозных

ит. д.). Универсализм вытекает из стремления ученого к познанию объективной и общезначимой истины, имеющей общечеловеческую ценность. Можно говорить даже о двояком универсализме – в отношении к объектам исследования (научное знание выражается в универсальных суждениях) и в отношении к субъекту познания (имеет значение для всех).

2.Коллективизм означает, что научное знание, при всем значении личных способностей, таланта и гениальности, всегда является плодом коллективных усилий, и потому принадлежит всему научному сообществу

ичеловечеству в целом. В науке, согласно самой ее сущности, нет и не может быть права «частной собственности» на знание. Наука по природе своей – коммунистический институт. Новые идеи, теории, открытия немедленно должны становиться общим достоянием. С самого своего появления они принадлежат всем членам сообщества, все имеют право пользоваться ими в своих исследованиях. Это необходимо для развития, прогресса науки. Любое закрепление прав (приоритет, патент и проч.), засекречивание исследований, продажа идей в науке является результатом внешних влияний на науку, следствием проникновения в деятельность ученого ценностей или интересов иного рода, лежащих в основе других социальных институтов (экономических, политических, религиозных и т. п.). Чтобы убедиться в этом, достаточно спросить: делается ли это ради науки, исходя из научных соображений, или для чего-то другого?

3.Научное бескорыстие состоит в том, что содержание научного знания определяется исключительно одним лишь стремлением к истине, к познанию. В этом отношении наука – прямая противоположность бизнеса, который как таковой руководствуется чисто корыстным мотивом,

48

стремится исключительно к частной выгоде. Разумеется, ученый – человек, и ничто человеческое ему не чуждо, и его деятельность в науке часто связана с внешними науке мотивами иного рода, но если эти посторонние мотивы определяют само содержание полученного им знания, оно уже не относится к науке, становится лишь имитацией научной деятельности. Ученым нередко приходится испытывать мощное давление различных партикулярных интересов: социолога делают маркетологом, политолога – идеологом или «политтехнологом», и им приходится делать выбор – говорить правду или делать «продаваемый продукт». Даже стремление к общественному благу вместо одного лишь стремления к истине может действовать на науку разрушительно или дать ей патологическое развитие. А. Эйнштейн писал по этому поводу следующее: «Храм науки – строение многосложное. Различны пребывающие в нем люди и приведшие их туда духовные силы. Некоторые занимаются наукой с гордым чувством своего интеллектуального превосходства; для них наука является тем подходящим спортом, который должен им дать полноту жизни и удовлетворение честолюбия. Можно найти в храме и других: плоды своих мыслей они приносят здесь в жертву только в утилитарных целях. Если бы посланный Богом ангел пришел в храм и изгнал из него тех, кто принадлежит к этим двум категориям, то храм катастрофически опустел бы». Эти люди, продолжает Эйнштейн, построили значительную, возможно даже наибольшую часть науки. «Но одно мне кажется несомненным: если бы существовали только люди, подобные изгнанным, храм не поднялся бы, как не мог бы вырасти лес из одних лишь вьющихся растений»10. Наблюдая то развитие, которая получила наука в связи с мировыми войнами и мировым бизнесом, создатель кибернетики Н. Винер говорил: «Я счастлив, что родился до Первой мировой войны… Я особенно счастлив, что мне не пришлось долгие годы быть одним из винтиков современной научной фабрики, делать, что приказано, работать над задачами, указанными начальством, и использовать мой мозг только in commendam 11… Я от всего сердца жалею современных молодых ученых, многие из которых, хотят они того или нет, обречены из-за духа времени служить интеллектуальными лакеями»12.

4. Скептицизм – обязанность ученого не принимать во внимание при оценке того или иного утверждения ничего, кроме проверки степени его обоснованности (не обращая внимания на авторитет, степени и звания, личные симпатии или антипатии и т. д.), испытывать собственные взгляды и взгляды коллег на прочность, критиковать их и положительно относиться к критике в свой адрес. В науке постоянное испытание на прочность, обсуждение, крити-

10[71; С. 15]

11По поручению.

12[16; С. 343]

49

ка, дискуссии – необходимое условие ее существования и развития. Критическое отношение к любым утверждениям, сомнение в любых фактах и теориях

– нормальное состояние науки. Их ослабление или отсутствие в отношении каких-то взглядов – дурной признак превращения науки в нечто иное. Наука – принципиально антиавторитарное и антидогматическое занятие, до такой степени, что даже авторитет – явление в науке вредное, поскольку может служить препятствием для новых идей. Перед истиной все равны. Степени, звания, премии, награды имеют некоторое моральное значение, но для собственнонаучногоисследованиянималейшегозначениянеимеют.

Мертон заметил также, что ценности научного сообщества могут вступать друг с другом в противоречие, как это бывает и с другими ценностями, выраженными в общих правилах. Например, ученый должен как можно быстрее сообщить о новом результате, но и торопиться не следует – результат нужно проверить и еще раз проверить; нужно быть восприимчивым к новациям, но и не поддаваться моде; ученый, конечно, принадлежит всему человечеству, но и Родине надо послужить; ученый лучше всех знает, чем ему заниматься, и высшая ценность (в интересах истины) – свобода исследования, но ведь и финансирование надо получить… Единых рецептов при столкновении общих принципов нет, каждый исследователь должен решать сам, в зависимости от конкретных обстоятельств места и времени. Императивы Мертона подвергались критике, им даже противопоставлялись прямо противоположные ценности (индивидуализм, конкуренция, корысть), которые якобы больше соответствуют реальной практике науки. Утверждалось, что ценности Мертона соответствуют некоей идеальной науке, или науке классического периода XVII– XVIII вв., когда ученый был свободным, самостоятельным и независимым мыслителем, а современная, реальная и «большая» наука стала другой и руководствуется иными императивами. Вопрос в том, что чем измерять: «реальную» науку императивами или императивы «реальной» наукой. Императивы Мертона выражают общую сущность науки, и они позволяют и применительно к современной науке отделить в ней собственно научное содержание от всего того, что Винер назвал «интеллектуальным лакейством»13. Если кардинал имеет детей, то не потому, что он – кардинал, а вопреки этому. Если современный ученый принимает иные ценности и нормы, то не потому, что они устарели, а потому, что наука вплетена в контекст общественной жизни, находится в постоянном взаимодействии с другими социальными институтами,

13 Впрочем, даже в учебной литературе для аспирантов деятельность такого рода иногда оценивается вполне позитивно: «непосредственная задача любой исследовательской группы … состоит в обеспечении конкурентного преимущества той организационной структуры…, в рамках которой осуществляются исследования» [70; С. 362] Автор этого примечательного пассажа, в котором выражено современное рыночное понимание науки – Э. М. Мирский).

50

потому что любой исследователь – не только ученый, и современное общество побуждаетилидажезаставляетегослужитьиныминтересам.

В чисто социологическом аспекте наука может быть рассмотрена как одна из свободных профессий по модели свободного ремесла в средневековом городе. В качестве единицы эмпирического социологического исследования рассматривается дисциплинарное сообщество. Подробно изучается информационно-коммуникационная структура, которая соединяет членов этого сообщества в одно целое. Например, предметом исследования становится институт научной статьи – те стандарты, которым должен соответствовать полученный результат для сообщения всем членам сообщества. Изучается организация массива публикаций (как возникает система ссылок, цитирования, рубрикация научной литературы в библиотеках и т. п.), который должен быть упорядочен так, чтобы каждый вклад или фрагмент знания имел четкие координаты, по которым его легко найти. Различаются эшелоны информации, жанры научных текстов – статья, обзор, рецензия, экспертиза, монография, учебник. Намечается стратификация сообщества, ученые различаются по своему статусу, который может иметь динамику и накапливается. Анализируется подготовка кадров, кадровый состав, движение кадров, миграция ученых. Например, старение кадров или процессы «утечки мозгов», новые организационные формы, наподобие «постдоковских стажировок» в различных исследовательских командах, увеличивающие мобильность ученых, возможность быстрой концентрации сил на новом перспективном направлении. Внимательно изучается система вознаграждений, санкций, мотивации через степени, звания, научные награды, должности в иерархии, гранты, приглашения в проекты, в редколлегии, оргкомитеты конференций, членство в престижных научных обществах и т. п. Характерная проблема социологического исследования – как возникает новая научная специальность, начиная со спонтанного возникновения отдельных групп, работающих над сходными проблемами, до возникновения научного журнала, рубрики в библиотечной библиографии, учебников, учебных дисциплин и кафедр в университетах. Эмпирическая социология науки занимается изучением общественного мнения (массового представления) о науке и ученых, взаимоотношениями науки, государства, бизнеса и гражданского общества. Например, инновационной деятельностью, венчурными фирмами, «малым научным бизнесом», который позволяет распределить экономические риски между сотнями малых предприятий, созданных «учеными-бизнесменами».

Вопросо том, как социальные измерения бытия науки влияют на науку и даже на внутреннее содержание и характер научного знания – одна из важных проблем философии науки. Социологический взгляд на науку может приобрести глубокое философское значение. Об этом свидетельствует теория научных революций Т. Куна, которую мы рассмотримпозже.

51