Глава 3. П.А. Дементьев. Земская деятельность как тема литературного творчества. S 1. Биография.

Судьба и взгляды Петра Алексеевича Дементьева (1850-1919), публициста и земского деятеля Тверской губернии, как называет его один из немногих обращавшихся к его личности исследователей⁶⁸¹, разительно отличаются от судеб и взглядов других рассматриваемых нами земцев.

Он родился в Весьегонском уезде Тверской губернии в старинной и процветающей дворянской семье, имевшей в губернии два крупных поместья. В четыре года остался сиротой, что, по мнению автора посвященной ему статьи И. Богачека, наложило "тяжелый отпечаток на <…> талантливую и яркую, но в такой же степени переменчивую и непредсказуемую" натуру Дементьева⁶⁸². Его опекуном был назначен дядя, брат матери, "князь Петров", позже обрисованный Дементьевым в очерках "как строгий законник, властный хозяин своих крепостных, тиран по отношению к <…> семье и влиятельный помещик для всей округи"⁶⁸³. В 1860 году Дементьев поступил в классическую гимназию в Петербурге, откуда из-за нежелания учить латинский и греческий языки опекун перевел его в реальное училище, готовящее к овладению инженерным делом. Единственным светлым впечатлением от всей учебы стало общение с учителем Владимиром Стоюниным, познакомившим 13-тилетнего гимназиста "с писателями-шестидесятниками, <…> прежде всего с Некрасовым и Чернышевским"⁶⁸⁴. Учитель постоянно вел с мальчиком философские дискуссии на разные темы, укреплял в нем веру в его писательские возможности. (Уже в двадцать два года Дементьев опубликовал первый рассказ, а после смерти Стоюнина в 1914 году подробную статью о его жизни в "Вестнике Европы")⁶⁸⁵. В семнадцать лет он поступил на военную службу в лейб-гвардии егерский полк, почетным капитаном которого являлся наследник престола, будущий Александр 111. Он приблизил к себе Дементьева, которого ожидала блестящая военная карьера. Но, по предположению И. Богачека, в этот период под влиянием нравов малого двора в сознании Петра Алексеевича произошел перелом, в корне изменивший всю его жизнь. Возможно, у вспыльчивого и непредсказуемого Дементьева начались конфликты с сослуживцами, начальством, назревал внутренний кризис⁶⁸⁶. Находясь, по собственному мнению, в состоянии душевной депрессии⁶⁸⁷, он в двадцать лет в 1870 году вышел в отставку в чине прапорщика и уехал в свое имение в Весьегонский уезд. Позже он написал в воспоминаниях, что "в военную службу <…> попал случайно, в отставку вышел с радостью, как только тому представилась надобность"⁶⁸⁸.

"Склонный, как ему казалось, к сельской жизни"⁶⁸⁹, он решил навсегда поселиться в поместье и пытался заняться хозяйством. Изначально условия складывались крайне благоприятно для различных экспериментов, ибо он был "очень молод, импульсивен, впечатлителен", имел "необъятный <…> запас добрых намерений" и "довольно порядочные <…> материальные средства"⁶⁹⁰.

Уже через год из-за сложившейся в уездном земстве конфликтной ситуации он попал на общественную службу и с 1872 по 1878 годы являлся председателем Весьегонской земской управы, уездным предводителем дворянства, губернским гласным, а с 1874 года председателем уездного училищного совета (по новому "Положению…"). Найдя дела управы и канцелярии в состоянии "дикости", он пополнил "совершенно пустую земскую кассу", привел в порядок запутанную систему земских сборов и оплаты служащим, дела в волостных правлениях и в мировом суде (на короткое время стал председателем уездного съезда мировых судей), наладил отношения с исправником, губернатором, казной и с губернской управой, впервые в уезде набрал весь "положенный по штату медицинский персонал"⁶⁹¹. Проработав "первый год <…> с чрезвычайной интенсивностью, с утра до ночи, каждый день, со всем жаром и увлечением ранней юности", он уже через год собирался уступить место председателя уездной управы П.А. Корсакову и "сократиться с общественного поприща"⁶⁹², требовавшего при крайне незначительном жаловании серьезных затрат, как времени и энергии, так и материальных. Но ему пришлось остаться, поскольку, как и в первый раз, больше не из кого было выбирать⁶⁹³. Хотя его "все возраставший пессимизм <…> очень не нравился нескольким влиятельным гласным собрания", а сам он, по собственным воспоминаниям, "всегда держался особняком, <…> не принадлежал ни к одному из уездных кружков", не имея "никакой партии, как это понималось в <…> уездной политике", ибо его "личный характер, в то время очень резкий и нетерпимый, не допускал сближения с людьми", а к интригам у него "не было никаких способностей"⁶⁹⁴. Но через три года он был вновь выбран, причем единогласно, а "в кандидаты" к нему, как к предводителю дворянства, избрали молодого человека, только что кончившего курс в петербургском университете и еще не достигшего земского совершеннолетия (Ф.И. Родичева). Это дало Дементьеву возможность на следующий год выйти в отставку, поскольку Родичев смог занять обе занимавшиеся им должности⁶⁹⁵.

Считая общественную службу своим гражданским долгом, он, по собственному признанию, "готов был уйти во всякую минуту".⁶⁹⁶ Позже он осознал недолговременность "приподнятого настроения", бросившего его в деревню и возлагал значительную долю ответственности за свой уход на молодость. Дементьев пишет, что он "выбился из сил", еще не достигнув двадцати восьми лет, то есть, в том возрасте, когда человек только начинает приобретать жизненный опыт, необходимый для работы на таких ответственных местах "без излишней нетерпимости"⁶⁹⁷. Говоря о своей искренней преданности земскому делу и глубокой вере в его важность, он отмечал полнейшее отсутствие опыта, выдержки и "строго выработанной, поставленной самой жизнью, а не неопределенными мечтами, программы"⁶⁹⁸. Все это делало его "легкой добычей обстоятельствам и тем случайностям, которыми так полна действительность"⁶⁹⁹, – написал он в "Воспоминаниях…", по-видимому, имея в виду не только разочарование в земской деятельности, на чем мы подробнее остановимся ниже, но и неудачу большинства своих хозяйственных начинаний.

К 1881 году вконец разорившийся, с заложенными имениями, Дементьев вместе с чиновниками Весьегонска оказался под угрозой судебного процесса, связанного с крахом весьегонского городского ссудно–сберегательного товарищества⁷⁰⁰. (Большинство его членов, в том числе и Дементьев, были признаны невиновными только в 1896 году). Кроме того, он опасался преследований правительства из-за своих контактов с народническими организациями Весьегонска (участие в дискуссиях на конспиративных квартирах), хотя не разделял ни их методов, ни теоретических установок, являясь типичным либералом, настроенным на частичные и мирные изменения в жизни⁷⁰¹. Вся эта "лавина тревожных событий" после 1 марта нарастала "снежным комом"⁷⁰². Два месяца прожив в "царстве призраков", и даже напряженно ожидая ареста, что могло быть, по мнению И. Богачека, "лишь игрой возбужденного воображения"⁷⁰³, Дементьев в мае 1881 года эмигрировал в Америку в 31 год, с большой семьей, не зная английского и с трудом изъясняясь на французском и немецком.

Воспринимая Америку, как "единственное прибежище", он намеревался "стать обыкновенным фермером, обрабатывать самому землю и таким образом через тяжелую физическую работу достичь возрождения своей натуры, находившейся в глубоком духовном упадке. (Крайнее нервное истощение.)"⁷⁰⁴. Так он писал в 1894 году, возможно, под влиянием толстовства. Но на само принятие решения могли оказать воздействие и народнические стремления "идти в земледельцы, чтобы трудами рук своих зарабатывать хлеб", как говорил в вышедших в 1878 году письмах "Из деревни" писатель – народник А.Н. Энгельгардт, называя это историческим призванием "русских интеллигентных людей" и указывая им на "пашущего мужика"⁷⁰⁵, как на идеал. Позже этот идеал подверг резкой критике И.И. Петрункевич, приводивший в своих воспоминаниях примеры неудачливых "кающихся дворян", севших "на землю, бросив настоящее дело", для которого столько лет учились, разорившихся и не вызывавших "ни жалости, ни сочувствия, ни уважения <…> у соседей – крестьян", считавших их чудаками или блаженными⁷⁰⁶. Интересно, что Энгельгард выделял среди этой волны не желающих, "окончив ученье", удовлетворяться обычной чиновничьей службой, тех, кто ехал "в Америку, чтобы сделаться там простыми работниками", характеризуя их, как самых слабых, видимо, считая, что они выбирают наиболее легкий путь ухода от внутренних российских проблем⁷⁰⁷.

В начале 1880-х к данным обще-идейным причинам прибавились конкретные политические. Так, служивший одновременно с Дементьевым в тверском губернском земстве по страхованию и статистике Д.И. Рихтер, ставший известным земским статистиком, вспоминал в своем Автобиографическом очерке: "С водворением реакции 80-х годов жизнь в земстве начинает как-то глохнуть, это не могло не отразиться на нас, служащих в нем; меня тоже потянуло на простор, и я снова начал подумывать об отъезде в Америку. (Помешала женитьба)"⁷⁰⁸. О влиянии сложившихся в 1881 году общественных условий на решение "радикально перерубить затянувшийся… узел" личных проблем, выехав за границу "на неопределенное время", писал сотрудник русской эмигрантской газеты "Общее дело" Н.А. Белоголовый.⁷⁰⁹ Таким образом, отъезд Дементьева вписывается в одну из тенденций, характерных для русской интеллигенции.

Но современная тверская исследовательница И. Поведская видит причину его отъезда не только в изменении политической обстановки, но и в "беспокойном, даже авантюрном характере", требовавшем "более широкого поля своего приложения".⁷¹⁰ Возможно, с этим же отчасти связан и его уход из земства. Ведь в отличие от большинства рассматриваемых нами земских деятелей, Дементьев, безусловно, не был человеком "малых дел", а возможностей для широкой общественно-политической деятельности на тот момент не существовало. Да и вряд ли бы она вполне его удовлетворила, учитывая его тягу к коммерции, не только претворившуюся в жизнь, но и осознанную, вероятно, лишь в Америке, ибо ко времени приезда туда в нем "крепко сидело невольное отвращение" русского интеллигента "к торговым сделкам" и купеческой морали⁷¹¹. Вообще же "о промышленности <…> и торговле" он имел "представление и предрассудки русского помещика"⁷¹².

Хотя надо сказать, что настойчивое стремление Дементьева представить в американских очерках свою эмиграцию "прыжком" в абсолютную неизвестность являлось некоторым позированием, поскольку в тех же очерках встречаются упоминания и об имевщихся у него в Америке до отъезда русских знакомых⁷¹³, и о постоянном интересе к стране (еще во время "ранней молодости <…> зачитывался калифорнийскими рассказами Брет-Гарта в русском переводе"⁷¹⁴, был осведомлен об особенностях американской политической системы настолько, чтобы вместе с людьми его кружка выработать определенное отношение к основным партиям⁷¹⁵). Главное же, о чем он совсем не упомянул, это предпринятое им в 1878-79 годах, по оставлении земской службы, путешествие по Америке, откуда он присылал корреспонденции в "Тверской Вестник"⁷¹⁶.

Однако все это вряд ли существенно облегчило кардинальный переворот как образа жизни, так и сознания Дементьева, сменившего "предводительский мундир" на "робу лесопильного работника во Флориде"⁷¹⁷. Он превратился "из изнеженного белоручки <…> в работягу, все умеющего делать своими руками, из романтика-идеалиста – в расчетливого и удачливого бизнесмена, из нищего эмигранта – в респектабельного и богатого гражданина США, – как образно пишет И. Богачек. – Баловень судьбы, удачливый с рождения, человек замечательных талантов и неповторимой индивидуальности, Дементьев имел удивительное свойство выдвигать невозможные проекты и решительно их осуществлять <…> Несмотря на все трудности, которые на него свалились в Америке, он увидел в этой стране возможность осуществить то, что, с его точки зрения, было невозможно осуществить в России"⁷¹⁸. Начав с поденщика и пильщика дров, он стал президентом основанной им железнодорожной компании, вел обширное строительство в Южной Калифорнии, основал в штате Флорида город Сент-Питерсберг, который стремился превратить в столицу русской эмиграции на юге Америки, активно участвовал в деятельности республиканской партии. Но, как замечает И. Богачек, "его деловой карьере мешала <…> вечная тяга к литературному труду, к написанию романов и обширных статей"⁷¹⁹.

После первых двенадцати лет, когда все силы и энергия уходили исключительно на адаптацию в новой стране и борьбу за существование, Дементьев решил, что его впечатления "могут быть полезны для России"⁷²⁰, поскольку он прожил "в разных местах Союза <…> не праздным туристом, а добывающим свой насущный хлеб работником"⁷²¹. Это, по его мнению, застраховывало его от распространенных ошибок поверхностных путешественников. Он начал посылать в "Вестник Европы" очерки, где рисовалась широкая картина разных сторон американской жизни⁷²². Хотя в первых очерках "Десять лет в Америке"⁷²³ он писал о своем стремлении по возможности "быть совершенно беспристрастным, <…> исключить <…> личный элемент и сообщать только общие впечатления и выводы", рассказав о том, что "видел и испытал, "не мудрствуя лукаво""⁷²⁴, современники отмечали, что иногда автор "закрывает глаза на отрицательные стороны американской жизни"⁷²⁵, увлеченность и восторженное отношение к общему духу которой красной нитью проходили через все его "американские" произведения. С 1893 по 1914 годы он постоянно посылал в Россию обширные материалы по разным вопросам жизни Америки. За 21 год Дементьев поместил в "Вестнике Европы", "Неделе" и газете "Слово", им самим финансировавшейся, 50 больших статей под псевдонимом "Петр Алексеевич Тверской".⁷²⁶

Его публикации вызывали в России интерес и множество откликов с требованиями "все новых и новых подробностей"⁷²⁷ не только благодаря живому, легко доступному для широкого круга читателей языку и яркому изображению малоизвестной страны, но, вероятно, и благодаря частым сравнениям Америки и России, поскольку "человеческие страсти и человеческие заблуждения везде одни и те же – в тверской губернии и в штате Северная Каролина"⁷²⁸. Подобно тому, как в "Воспоминаниях старого земца" просматривается влияние американских впечатлений Дементьева на изображение им российской действительности, о чем мы ниже не раз упомянем, так и в его очерках и воспоминаниях об Америке видно влияние русских реалий на восприятие американской жизни. Наиболее ярко это проявилось в его крайне негативном отношении к Югу, напоминавшему ему бывшие богатые помещичьи русские губернии. Южное захудалое плантаторство, бывшие рабовладельцы, аристократы, составлявшие большинство демократической партии, выглядили в его глазах "точной копией" русских крепостников, воспоминания о которых помогали ему "пересиливать неразумное предубеждение" против негров⁷²⁹ и способствовали изменению его политических симпатий в сторону республиканской партии "навсегда и безвозвратно"⁷³⁰.

Посетил Россию Дементьев лишь в 1896 году, после смерти относившегося к нему неприязненно еще со времени его отставки из гвардии Александра 111 и прекращения процесса о растрате в Весьегонске. Поначалу он планировал вернуться на родину, но, побывав там, убедился в своей "неспособности к мирной деятельности": в России "я буду совершенно непригоден и только, несомненно, влечу в разные неприятности. Но посвятить остаток своей жизни на пользу России, как умею и могу, я решил твердо, бесповоротно", – написал он в 1896 году⁷³¹.

Его первый приезд был связан с попытками организации вольного печатного органа русских либералов за границей. Стремясь к объединению революционной и либеральной групп, Дементьев обратился к С.М. Степняку-Кравчинскому, М.М. Стасюлевичу, П.П. Лаврову. Во время пребывания в России он возобновил старые и приобрел новые знакомства в либеральных кругах, встречался с В.Г. Короленко и либеральными деятелями, группировавшимися вокруг "Вестника Европы" и "Русских ведомостей". О широте и разнообразии его интересов свидетельствует тот факт, что его корреспондентами являлись такие разные люди, как Л.Н. Толстой и К.П. Победоносцев⁷³². Затем, в Европе и Америке, он поддерживал связи с либералами, прежде всего с настоящими и бывшими тверскими земцами И.А. и П.А. Корсаковыми, Ф.И. Родичевым. От последнего он ожидал связного – князя "Ш." (Д.И. Шаховского), представлявшего "и тверских, и московских, и петербургских либералов в вопросе создания газеты"⁷³³. Земский служащий А.С. Медведев обещал предоставлять для журнала материалы о губернаторстве в Твери "гонителя земства" П.Д. Ахлестышева⁷³⁴. С его "доблестями" и "победами" над "мирными обывателями этой особенно несчастной губернии", составившими "целую эпопею", Дементьев надеялся подробно озанакомить читателей⁷³⁵. Через Родичева он рассчитывал "иметь дело с <…> либерально-радикальной русской оппозицией", решившейся издавать новый "Колокол"⁷³⁶.

Собираясь "издавать газету аккуратно во что бы то ни стало, если это возможно"⁷³⁷, Дементьев занимался и организационно-технической стороной дела, и составом будущей редакции, и вопросами нелегальной транспортировки в Россию будущего издания. Оставшись из-за болезни и семейных обстоятельств в Америке (он планировал ликвидировать там свои дела и перебраться в Европу), Дементьев с апреля 1897 года на собственные средства начал выпускать в Лондоне в Типографии Вольной Русской Прессы журнал "Современник", "ежемесячное политическое издание, посвященное текущим русским делам"⁷³⁸. Редакция во главе со старым эмигрантом А.Х. Христофоровым, бывшим сотрудником прекратившей свое существование газеты "Общее дело", помещалась в швейцарском городе Веве⁷³⁹.

Предполагая опираться на широкие круги либералов, как на основу будущего союза большинства оппозиционных сил, которые Дементьев намеревался объединить вокруг издания, он ориентировал его программу, хоть и выработанную "при участии социалистов народнического толка", на взгляды "либеральных конституционалистов", называя "в качестве органов обновленного самоуправления <…> земства"⁷⁴⁰. Не случайно в открывавшем первый номер программном обращении "К русским либералам" издатель среди заслуг Александра 11 указывал на восстановление любезного "Вашему сентиментальному сердцу" слова "Земство"⁷⁴¹. Здесь, кроме учета политических реалий конца 1890-х годов (развитие земского либерального движения), сказывалось и земское прошлое самого Дементьева.

В обращении "К русским недовольным" он подчеркивал разобщенность, замкнутость, кружковую исключительность и непримиримость отдельных оппозиционных фракций, их "умственный фанатизм"⁷⁴². Для преодоления всех этих негативных явлений и был необходим, по его мнению, "печатный орган, который выяснил бы действительное положение, подкрепил бы его непоколебимой логикой фактов <…> и доказал бы действительные размеры и степень существующего повального недовольства"⁷⁴³. Дементьев призывал к объединению "всех наличных недовольных элементов, <…> всех групп и лиц, почему–либо враждебных самодержавию, <…> всей русской оппозиции существующему режиму, <…> легальной и нелегальной, явной и тайной, активной и пассивной"⁷⁴⁴. Этот всеобъемлющий призыв, характерный для эмигрантской публицистики рубежа Х1Х-ХХ веков, прозвучал в последнем, третьем номере журнала.

Одной из причин прекращения его существования с точки зрения идеологии могла быть осознаваемая отчасти самим Дементьевым "теоретичность, <…> непрактичность" предложенной им программы, хотя он считал ее "кажущейся"⁷⁴⁵. Как отмечалось в одном из донесений директора Департамента полиции и министра внутренних дел царю о русской эмиграции, у Дементьева возникли разногласия с российскими либералами из-за его "нежелания придать своему органу более резкий оттенок" и намерения твердо следовать сформулированной им в трех номерах программе⁷⁴⁶. А с точки зрения практики затруднения с изданием "усугублялись отсутствием настоящего редактора"⁷⁴⁷. (Дементьев был в Америке, а П.Н. Милюков, находившийся тогда в Софии, Г.В. Плеханов и П.Л. Лавров отказались от сотрудничества). Поначалу Дементьев решил приостановить издание "Современника" до октября и предполагал в конце лета отправиться в Россию для окончательных переговоров с русскими либералами. По приводимым в том же донесении словам эмигранта Ф. Волховского, он горел желанием "писать и действовать", рассчитывая в ближайшем будущем "совершенно переселиться в Европу"⁷⁴⁸. Но его планы остались неосуществленными, издание журнала не возобновилось.

Как замечает И. Богачек, Петр Алексеевич много раз "самоуверенно брался за серьезные дела, не учтя всех обстоятельств, и потом бросал их на полпути <…> Он был готов трудиться на пределе сил и возможностей, преувеличивая последние. Даже члены семьи упрекали его в тщеславии"⁷⁴⁹. "Причины краха кроются отчасти в личных качествах Дементьева – его склонности к фразерству, беспринципности, что вызывало отрицательную реакцию современников", – считает рассматривающий его сотрудничество с либеральной оппозицией В.В. Ведерников⁷⁵⁰.

Это сотрудничество продолжалось и дальше. Во время своих следующих приездов на родину в 1906-7 годах Дементьев принимал активное участие в общественной жизни, выступая на партийных собраниях по различным экономическим и политическим вопросам. Так, 27 января 1908 года он выступил в Петербурге на общем собрании членов партии мирного обновления. Сравнивая положение железнодорожного дела в России и Америке, он высказался за частную собственность на железные дороги⁷⁵¹. Свойственный взглядам Дементьева экономический либерализм проявился в его брошюре "Мечты избирателя", представлявшей собой программу по выборам в Государственную Думу, в основе которой лежала охрана частной собственности. Как думский хроникер петербургской газеты "Слово" и русский корреспондент нескольких американских изданий он присутствовал почти на всех заседаниях третьей Думы в первый месяц ее работы, участвовал в депутации представителей прессы к Столыпину по поводу условий работы журналистов на думских заседаниях⁷⁵².

С П.А. Столыпиным он познакомился во время своего предыдущего приезда в декабре 1906 года, будучи, "независимым русским и американским журналистом" и специальным представителем компании Associated Press⁷⁵³. Стремясь разобраться в российских политических реалиях, он беседовал тогда со многими политическими деятелями – с С.Ю. Витте, Н.Д. Шиповым. В оппубликованном уже в 1912 году после гибели Столыпина в "Вестнике Европы" интервью с ним 1906 года он, подробно воспроизводя по своим тогдашним записям свои вопросы и ответы Столыпина, в сносках упоминал их мнения по тем же вопросам⁷⁵⁴. Интервью, где затронуты все основные политические и экономические проблемы России того времени, представляет интерес прежде всего как свидетельство двойственности сознания и положения Дементьева. Как американский журналист и политик, он в своих вопросах к Столыпину не только говорил о восприятии на западе действий российского правительства, но и подчеркивал значение общественного мнения внутри страны. Столыпин обращался к нему с вопросами о настроениях в российской либерально-оппозиционной среде и в то же время рассчитывал на его способность повлиять на американское общественное мнение. Это проявилось и по возвращении Дементьева в Америку, когда Столыпин в ответ на приветственное письмо Дементьева после открытия третьей Думы обратился к нему "с просьбой "вразумить" американское общественное мнение насчет действительного положения русских дел"⁷⁵⁵. Дементьев же писал о своей боязни "ввести нашу публику в заблуждение"⁷⁵⁶, под "нашей" имея в виду американскую. В то же время, в интервью заметна особая заинтересованность Дементьева при обсуждении ситуации на местах во время думских выборов⁷⁵⁷, в чем могло сказаться его земское прошлое. А замечания Дементьева об общих тенденциях "в ведении всех дел", вызванные попыткой Столыпина свести вопрос о давлении сверху во время выборов к "переусердию" местной администрации⁷⁵⁸, перекливаются с его размышлениями об особенностях русской жизни из "земских произведений", о которых мы будем говорить подробно. Примечательно, что ответы Столыпина он начинает комментировать именно там, где они касаются реформирования политической системы. После воспроизведения интервью Дементьев дал весьма субъективную, довольно отрицательную, отчасти даже личносто уничижительную характеристику Столыпина, говоря о "пассивно охранительных приемах", на которые он обрекал "будущее России"⁷⁵⁹. Заканчивается статья цитированием его обращения к Столыпину во время работы третьей Думы о необходимости устранить ""проклятый" вопрос о нашей форме правления", предлагая заменить ненавистное "так многим элементом" слово "конституция" любым другим словом, но оформить "настоящее положение правительственным актом"⁷⁶⁰. В этом призыве, где под "нашей" подразумевается российская, явно звучит голос русского эмигранта, связанного с либеральным движением.

Контакты П.А. Дементьева с участниками либерального движения в России и в эмиграции упоминаются в монографии Н.М. Пирумовой⁷⁶¹. Биография Дементева с упором на американский период жизни изложена в популярной форме в статье И. Богачека⁷⁶². Несколько упоминаний о нем можно найти в популярных очерках тверского краеведа Б.Ф. Купцова, посвященных истории родного города Дементьева Весьегонска⁷⁶³. В основном американскому периоду жизни Дементьева посвящена выставка, организованная в 2000 году в Тверском государственном объединенном музее⁷⁶⁴.

Отсутствие внимания к земской деятельности Дементьева, возможно, связано с тем, что он не был представителем народнического движения, или приверженцем "малых дел", то есть, не вписывался в общепринятые историографические схемы.

Он оставил след в истории земства не столько благодаря своей службе в Весьегонском уезде, сколько благодаря литературным трудам, созданным на ее основе. К наиболее существенным для нашей темы литературным трудам Дементьева мы сейчас и обратимся, намеренно предварив их рассмотрение общей канвой его жизни, и, как мы видели, весьма разнообразной, в том числе и земской, деятельности, объясняющей многие особенности его мировоззрения.