5.5. Стратегия постмодернизации и программные установки политических партий Беларуси

Вопрос о соотношении стратегии постиндустриальной модернизации страны и существующими в обществе идейно-политическими ориентациями и установками представляет не только теоретический интерес; ответ на него важен и с точки зрения задач консолидации белорусского общества. Заявленная стратегическая цель развития Беларуси может приобрести статус национальной ценности или стать положением национально-государственной идеологии и, следовательно, выполнять консолидирующую роль только в том случае, если она будет признана всеми основными социально-политическими силами страны как отвечающая и их устремлениям.

Ряд политических партий Беларуси (например, Либерально-демократическая партия, Белорусская партия женщин «Надзея», Объединенная гражданская партия, Партия белорусская социал-демократическая Громада, Белорусская социал-демократическая партия (Народная Громада), Социал-демократическая партия народного согласия, Аграрная партия, Республиканская партия, партия БНФ и др.) в числе своих программных целей и задач прямо указывают на обеспечение перехода Беларуси к многоукладной социально ориентированной рыночной экономике, развитие демократических форм политической жизни, строительство правового государства, реализацию и расширение прав и свобод человека, формирование институтов гражданского общества. Все это есть не что иное, как характеристики индустриального и постиндустриального общества. Поэтому такое общественное устройство не оспаривается партиями указанной ориентации в качестве цели развития Беларуси. Правда, они могут быть не согласны с темпами преобразований, очередностью принимаемых структурами власти мер по реализации избранного стратегического курса, но это уже, как говорится, другой вопрос.

Однако некоторые политические партии Беларуси, особенно левой и левоцентристской идейной ориентации, предпочитают не употреблять в своих программных документах указанную терминологию и само понятие «постиндустриальное (информационное) общество». В качестве программной цели своей деятельности они декларируют движение к социализму (коммунизму) в своем понимании сути такого общественного устройства. Коммунистическая партия Белоруссии, например, считает своим идеалом установление общественного строя, «в котором будет ликвидирована эксплуатация человека человеком и обеспечено свободное развитие каждого, являющееся условием свободного развития всех,— коммунизма». Партия коммунистов Белорусская считает, что «в республике происходит окончательное уничтожение социализма, углубляются процессы капитализации», и своей конечной целью провозглашает «построение коммунистического общества». Белорусская патриотическая партия в своих программных документах понятие «социализм» не употребляет, но и не пользуется категориями теории постиндустриального общества; основной своей задачей она провозглашает представительство и защиту интересов людей наемного труда, обеспечение социальной справедливости путем усиления административных методов управления обществом.

Согласуются ли программные цели и задачи указанных партий со стратегией движения Беларуси к обществу постиндустриального (информационного) типа? Для того чтобы получить ответ на данный вопрос, необходимо предварительно разобраться с ключевым методологическим вопросом: что есть социализм?

Под таковым начиная с 1930-х годов принято понимать общество, в котором господствует государственная форма собственности (национализация средств производства), которое находится на индустриальной стадии экономического роста (индустриализация страны), в котором сельскохозяйственное производство осуществляется в рамках крупных механизированных предприятий (коллективизация сельского хозяйства) и в котором обеспечены всеобщая грамотность населения, доступность профессионального образования и т.д. (культурная революция).

Однако действительно ли перечисленные признаки составляют родовые свойства социализма как принципиально нового типа общества? Так ли понимал социализм К. Маркс? Данный вопрос нами уже рассматривался ранее в статье, опубликованной в журнале «Беларуская думка», поэтому приведем только ее ключевые положения.

По-видимому, нельзя смешивать тактические политические задачи, которые выдвигал К. Маркс как революционер («Манифест коммунистической партии»), с его пониманием сути коммунизма как третичной общественной формации. Согласно Марксу, социализм (коммунизм) означает освобождение человека от всех форм отчуждения его деятельности. Он есть разрешение противоречия между человеком и результатами его труда, между человеком и природой, между человеком и другими людьми. Иными словами, социализм есть такой общественный порядок, в котором осуществляется возврат человека к самому себе, обеспечивается возможность его свободной самореализации. Процесс преодоления отчуждения человека, по Марксу, и составляет суть коммунизма как действительного движения. В работе «Немецкая идеология» об этом сказано так: «Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние».

По Марксу, проблема отчуждения человека, т.е. превращение продуктов его деятельности в господствующую над ним и враждебную ему силу, возникает с появлением разделения труда и потому решаться она будет не действиями административного порядка, а естественно-историческим путем по мере преодоления нынешнего разделения труда. Процесс снятия отчуждения человека займет весьма длительный исторический период, трудно даже предположить, сколько времени для этого понадобится человечеству. И только с превращением простого процесса труда во всеобщий научный процесс можно будет ожидать полного соединения человека с продуктами своей деятельности, превращения всего накопленного человечеством богатства материальной и духовной культуры в индивидуальную собственность каждого отдельного индивида. Именно при наличии таких условий, по Марксу и Энгельсу, на месте классового общества утвердится «ассоциация, в которой свободное развитие каждого является условием свободного развития всех».

Таким образом, родовая черта социализма как типа общественного устройства, по Марксу, состоит в преодолении возникшей вместе с разделением труда проблемы отчуждения человека, т.е. в устранении из человеческих отношений не только личной зависимости, как это было в первобытном, рабовладельческом и феодальном обществе, а также вещной зависимости при сохранении личной независимости, как это имеет место во всех современных индустриально развитых обществах, но и в утверждении отношений свободных индивидуальностей, что пока является лишь перспективой развития человечества.

Существенными также являются положения Маркса о том, что социализм есть бесклассовое, безрыночное и, следовательно, безгосударственное общество. Как уже отмечалось, оно станет естественной реальностью на такой стадии развития производительных сил, когда простой процесс труда превратится во всеобщий научный процесс. В своих произведениях основоположники марксизма постоянно подчеркивали, что по мере движения общества к социализму (коммунизму) государство как орудие классового господства будет отмирать. Поэтому, с марксистской точки зрения, постановка вопроса о существенных чертах «социалистического государства» должна быть признана теоретически бессмысленной. И действительно, у Маркса ни разу не встречается понятие «социалистическое государство». Одновременно Маркс полагал, что в период революционного перехода от капитализма к коммунизму государство изменит свой характер, а именно: из орудия господства имущего меньшинства оно превратится в орудие реализации интересов большинства. Однако такой тип государства он назвал не социалистическим, а «революционной диктатурой пролетариата».

В связи с вышеизложенным логично будет задать следующий вопрос: соответствовало ли советское общество образца 1936 г. (год принятия Конституции «победившего социализма»); 1977 г. (год принятия Конституции «развитого социализма») или 1991 г. (год начала «демонтажа социализма») вышеприведенному критерию социализма (коммунизма)? Ответ однозначен: нет, не соответствовало.

Во-первых, проблема отчуждения человека в советском обществе не была снята: к 1991 г. ее наличие было осознано обществом со всей остротой. Кроме того, стало очевидно, что объективных предпосылок для полного преодоления всех форм отчуждения человека — замены физического труда умственным и превращения науки в непосредственную производительную силу — и поныне не создано нигде в мире. Тем более таковых предпосылок не было в рассматриваемый период отечественной истории.

Во-вторых, советское общество не было бесклассовым, безрыночным и безгосударственным. Неправомерно называть «социалистическим» и советское государство. По Марксу, в социалистическом обществе вообще нет места государству как орудию господства людей над людьми. Советское общество, в основе которого была единая государственная собственность, унаследовало типологические черты традиционного (докапиталистического) восточного общества. Характерной чертой последнего является то, что государство в нем выступает в качестве собственника на основные средства производства. В советском обществе, как было показано выше, в ходе так называемых социалистических преобразований был осуществлен переход от доиндустриальной к индустриальной стадии развития производства при сохранении цивилизационных основ самого общества. И хотя при этом были ликвидированы классы частных собственников, все же реальным распорядителем государственной собственности являлся партийно-государственный аппарат. Он же обладал и неограниченной властью. Участие народа в распоряжении собственностью, распределении произведенного продукта и осуществлении власти было чисто формальным. Это означает, что советское государство обладало типологическими чертами восточного государства.

Нельзя, однако, не отметить, что оно имело и собственную специфику. Так, советское государство, несмотря на свой бюрократический характер, обеспечивало весьма эффективную социальную защиту всех категорий граждан и одновременно сдерживало устремления служащих аппарата управления к личному обогащению. В отличие от восточного общества классического образца здесь сословное деление и сословные привилегии существовали в неявном и смягченном виде. Основная масса граждан отдавала свои силы и способности обществу и получала через свои трудовые коллективы и общественные фонды потребления примерно равные средства существования. Данное положение десятилетиями большинство населения страны воспринимало как естественную норму социальной справедливости, как отличительную черту социализма. На этом основании некоторые аналитики, как, например, известный философ А.А. Зиновьев, называют советское общество реальным коммунизмом.

Разумеется, советское общество никому не запрещено характеризовать и как социалистическое или коммунистическое, если при этом отдается отчет в том, что понятия «социализм» и «коммунизм» употребляются в ином, нежели у Маркса, смысле. Но в таком случае было бы целесообразно указывать и отличительную черту данного типа общественного устройства: например, государственный социализм. Маркс в подобных случаях именно так и поступал. В его произведениях неоднократно встречаются такие понятия, как «феодальный социализм», «мелкобуржуазный социализм», «немецкий социализм», «казарменный коммунизм», «демократический коммунизм» и т.п. Данными эпитетами Маркс стремился подчеркнуть отличие той или иной теоретической конструкции общества или определенного реального общественного устройства от подлинной сути социализма как принципиально новой общественной формации, в которой обеспечены условия для отношений свободных индивидуальностей. По этой же причине он никогда не употреблял понятие «социалистическое государство».

Кстати, из того факта, что советское государство, как и любое иное, нельзя характеризовать как социалистическое, отнюдь не следует, что его непременно надо было отправлять на слом. Как верно отмечал А.А. Зиновьев, советский общественный строй был не отступлением от магистрального направления русской истории, а ее закономерным продолжением и развитием. Для России на протяжении всей ее истории характерна не добровольная самоорганизация масс людей снизу, как это имело место, например, в истории становления США, а принудительная их организация сверху. При такой организации решающая роль в объединении людей в целое принадлежит системе власти и управления, а не другим факторам. В советский период этот тип организации был развит до предела. Объективные условия, которые вызвали к жизни данный тип государства и общества, не исчезли и не исчезнут. Из этого следует, что, несмотря на все усилия изменить цивилизационный тип нашего общества, некоторые присущие советскому государству характерные черты неизбежно будут вновь воспроизведены в новых формах. Можно, в частности, утверждать, что в Беларуси и России, как и в большинстве других стран бывшего СССР, государство и впредь будет решающим фактором организации и развития экономики, а также других сфер общественной жизни.

Все вышесказанное ни в коей мере не умаляет всемирно-исторического значения опыта советского государства в решении насущных проблем жизни людей труда. Хотя и нет оснований определять советское общество как социализм в Марксовом его понимании, тем не менее автор разделяет мнение А. Зиновьева о том, что советский период явился вершиной отечественной истории. С позиций интересов широких слоев населения ни одно общество, ни один социальный строй не сделали для них столько, сколько сделано в советском обществе. В этом отношении Советский Союз был уникальным государством, разрушение которого обернулось для миллионов людей неисчислимыми бедствиями.

Исходя из приведенного выше понимания содержания советской истории, сущности советского общества и типологической принадлежности советского государства борьба за социализм в современных условиях предстает не как стремление к реставрации бюрократических форм организации общественной жизни и не как реализация принципов классического либерализма, а как дальнейший поиск путей преодоления отчуждения человека, как движение к такому общественному устройству, в котором свободное развитие каждого будет являться условием свободного развития всех. И эмпирическим материалом поиска при таком подходе будет являться опыт уже не только Советского Союза, но и других стран.

Это означает, что стратегия движения Беларуси к обществу постиндустриального типа по своей сути, задачам и целям, согласно критериям традиционных (глобальных) идеологий, имеет одновременно и неолиберальную, и неосоциалистичную направленность при сохранении цивилизационной, социокультурной идентичности белорусского общества.

Данное положение лишь на первый взгляд может казаться теоретически противоречивым. На самом деле здесь противоречия нет. Вопреки тому, что исторически либерализм и социализм как политические течения состоят в оппозиции друг к другу, базовая идея либерализма («свобода индивида») и базовая идея социализма («свободное развитие каждого как условие свободного развития всех») совпадают. Исторически либерализм утверждение свободы индивида видел в обеспечении формально-юридического равенства людей, что вело к их фактическому неравенству. Однако неолиберализм к числу важнейших функций государства относит социальную защиту граждан, что сближает его с социализмом. Социализм же утверждение своего идеала видел в обеспечении равного, или «справедливого», распределения благ, что вело к несвободе индивида. Но и сторонники новых подходов к пониманию социализма (коммунизма) рассматривают такое общество как весьма отдаленную перспективу цивилизации, а социально ориентированную многоукладную экономику — как адекватную современному уровню развития производительных сил. Полное разрешение внутреннего противоречия между исходной посылкой и результатами попыток ее реализации как либерализмом, так и социализмом возможно лишь в ходе естественноисторического процесса по мере изменения положения человека по отношению к собственности, ко всем достижениям материальной и духовной культуры. Поэтому социальные изменения, ведущие к снятию внутреннего противоречия, присущего как либерализму, так и социализму, в одно и то же время имеют как неолиберальную, так и неосоциалистичную идейную направленность.

В частности, постиндустриальная модернизация наряду с дальнейшим развитием привычных для индустриального общества институтов и ценностей — правового характера государства, структур гражданского общества, общеизвестных принципов и институтов демократии — предполагает утверждение в различных сферах жизни ассоциативных форм социального взаимодействия, таких как солидаризм (согласованность в действиях и взглядах людей на основе близости или общности их интересов и целей) и коммунитаризм (формирование общностей свободных граждан, которая существует на началах самоуправления). Это означает, что постиндустриальное общество, отрицая индустриальное и снимая тем самым отрицание традиционного общества, возвращается к неотрадиционалистским, коллективистским по своей сути, формам жизни.

При изложенном понимании советского общества и тенденций развития современного мира становится логически обоснованной и нынешняя политика Президента Республики Беларусь А.Г. Лукашенко. Она предстает не как «демонтаж социализма», а как выстраивание приоритетов внутренней и внешней политики на основе признания существующих в нашем обществе и в мире реалий. Как было показано выше, эти реалии таковы, что на данном историческом этапе говорить о социализме где бы то ни было можно лишь условно, т.е. с определенными оговорками.

Таким образом, стратегия движения Беларуси к обществу постиндустриального (информационного) типа и к социализму (коммунизму) в марксистском понимании сущности такого движения не противоречат друг другу. Все это должны сознавать идеологи политических сил нашей страны, ориентирующихся на социализм (коммунизм), и преодолеть предубеждения относительно теории постиндустриального общества. Понимая коммунизм не как некое заранее определенное состояние, которое должно быть установлено, а как естественноисторический процесс развития производительных сил и общества в целом, в ходе которого преодолевается отчуждение человека, они вполне могли бы рассматривать постиндустриальное (информационное) общество как закономерный этап данного процесса.

Кстати будет заметить, что истоки настороженного отношения идеологов партий социалистической (коммунистической) ориентации к теории постиндустриального общества относятся к временам холодной войны, когда западные исследователи противопоставляли данную теорию Марксовой интерпретации общественного развития, а советские обществоведы разоблачали «несостоятельность» теоретических построений своих западных коллег. Между тем, Марксова теория общественного развития и концепция постиндустриального общества имеют гораздо больше общего, чем различий.

Во-первых, в учении Маркса об общественных формациях существенное значение имеет положение о материальных производительных силах общества, которыми детерминируются производственные отношения. Иными словами, в Марксов общественный базис входит «вся техника производства и транспорта» (Ф. Энгельс), которая определяет, что и сколько общество на данном этапе своего развития производит, каким способом оно осуществляет это производство. Следовательно, в теории Маркса такие вещественные элементы производительных сил, как средства труда, вполне могут рассматриваться как аналог технологического компонента концепций о стадиях экономического роста. Это, несомненно, общее фундаментальное положение этих двух теорий.

Во-вторых, возникшая в наши дни социально-экономическая реальность, которая описана в теориях постиндустриального (информационного) общества, вполне подтверждает предугаданный и обоснованный Марксом процесс становления «научного производства», превращения науки в главную производительную силу и вычленения человека из непосредственного процесса производства. Данное положение находит свое экономико-математическое оформление в разработанной модели инновационного устойчивого развития Беларуси.

Таким образом, и с точки зрения полученных теоретических результатов, и Марксов анализ тенденций общественного развития, и теория постиндустриального (информационного) общества тоже не противоречат друг другу. Фактически обе эти концепции в их глобальном понимании истории могут быть причислены к формационным теориям общественного развития.

Безусловно, понимание этого неизбежно повлечет изменения и в политической тактике партий социалистической идейной направленности. В то же время политические партии либерально-демократической ориентации должны будут пересмотреть отношение к социалистическому движению как к своему антиподу, поскольку базовые идеи тех и других и, следовательно, представления об общественном идеале не противоречат друг другу. Разногласия между теми и другими в таких условиях будут сводиться главным образом к тактическим вопросам. Так и должно быть при нормальном течении политической жизни. Утверждение данного положения и будет вкладом политических сил разной идейной направленности в обеспечение консолидации белорусского общества, придание оптимизма белорусской нации и ее уверенности в правильности избранного стратегического курса.